Определившись с тем, что вариантов, как жить дальше, у меня, на самом деле, нет так уж и много, какое то время сидел ни о чём не думая, просто глядя на искры, вылетающие из костра. Но потом, незаметно для себя, стал вспоминать сытую жизнь в Америке, иногда возвращаясь в действительность и сравнивая их. А закончилось всё это мыслями на тему, как такое со мной вообще могло случиться? Нет, ну это же надо, на войну попал, о которой несколько месяцев назад только из газет знал. Бывает же такое? Вот ещё тоже вопрос, с какого перепуга со мной такое происходит? Вчера свалился за борт и очнулся чёрт знает где, сегодня волной смыло и башку так припечатало, что забыл кто такой и чем занимаюсь, напрочь. С чего это ко мне вся эта гадость прилипает? Неужто кому то там, на верху, не терпится меня по быстрее под землю загнать? Хотя, если бы очень хотелось, то наверняка бы уже давно всё сделали.
В очередной раз не найдя ответов, на те же самые вопросы, на которые не находил их и раньше, вспомнил про ребят, оставшихся на Аляске, про бедолагу Морозова. Доплыл ли он к себе домой или сгинул, со всеми остальными, в морской пучине?
Так не заметно ночь и пролетела, пора будить мужиков, тем более двоим из них надо, как можно быстрее добраться до санчасти, с пулями в руке и плече долго ходить в грязи, и холоде совсем не безопасно. Да и мне не мешало бы показаться доктору, рана у меня хотя и ножевая, и не очень глубокая, но тоже довольно неприятная.
На доклад к капитану пошёл лишь после общения с санитарами, правда перед этим побывал ещё в нашей землянке, жрать хотелось, сил нет, да и форму привести в порядок тоже надо было.
Командир полка смотрел на меня, как на приведение, у меня создалось такое впечатление, что он действительно не верит своим глазам.
Тихомиров, ты? Но откуда? Мы же вас всех уже похоронили? А ты вдруг взял и появилсяспросил он меня, потрогав при этом руками.
Виноват, това начал я оправдываться, чуть было не назвав капитана, товарищем. Виноват, господин капитан. Не успели вернуться вовремя, в пути задержались дольше, чем положено было.
Да ты садисьне сильно обращая внимание на мои слова, предложил командир, так и продолжая подозрительно поглядывать в мою сторону. Рассказывай давай, как смогли в живых остаться? Какими путями сюда добирались? И самое главное доложи, сколько с тобой людей вернулось.
Не успел я и рта открыть, как в палатку ворвался начальник штаба, в звании поручика и тоже сильно удивился моему появлению.
Вот это да, Тихомиров! С того света пришёл!? Ну расскажи нам, как там, вдруг пригодится?
Долго рассказывать я не в состоянии, доложил всё вкратце. Особенно налегал на геройство младшего унтера и его добровольцев, по моему мнению, погибших в неравном бою, но в конце не забыл упомянуть и о своих солдатах, которые тоже в грязь лицом не ударили. Краткость она конечно хорошая штука, но видно не в данном случае, не впечатлила она моих начальников.
Тоже мне рассказалрасстроился поручик. Ладно, спишем это на усталость. Но учти после ужина снова тебя вызовем, там уж точно не отвертишься. А сейчас топай давай, отдыхай. Да. Турка вы важного притащили. Медаль тебе за него полагается, как командиру, выполнившему задание штаба армии. Сегодня же начну документы на тебя оформлять.
А остальным? спросил я, обоих командиров.
Остальным? Те, кто жив, получат денежное вознаграждение. А тем, кто погиб, вечная память и наша нескончаемая благодарность. Нет, семьям, у кого они имеются конечно, денежное вознаграждение отправят. Там много будет. За смерть, за подвиг, за выслугу. Но это всё, что можно для них сделать. Так то. Ладно иди, уже стоишь и качаешься, только нам не хватало, чтобы прямо тут свалилсясказал капитан и вытолкнул меня из палатки.
В землянке спать мне не дали. Мужики пришедшие первыми, и притащившие из похода за линию фронта мешок, с каким то добром, успели часть его обменять на самогон, а пока я ходил в штаб, махнулись с местным поваром ещё на кое чего из продуктов, так что к моему приходу, было чего выпить и закусить.
Первым делом выпили за здоровье тех, кто попал в госпиталь, потом за тех, кто не вернулся, ну а всё остальное пошло за собственное здоровье и удачу, а так же за пожелания ей, никогда от нас не отворачиваться.
В общем на ужин я не пошёл, а когда за мной явился вестовой из штаба, парни сказали ему, что не могут меня разбудить. Правда об этом я узнал только утром, но считаю поступили они правильно, да и не смогли бы меня растолкать, даже если бы и попытались.
Утром, в штаб, притопал сам. Негоже ждать повторного приглашения, от высокого начальства. Когда вошёл в палатку и попытался доложиться, мне только махнули рукой, чтобы замолчал и продолжили беседу между собой, начальник штаба и командир полка. Делали они это на французском языке, нисколько не стесняясь в выражениях и не подозревая о том, что я всё понимаю, присутствуя при обсуждении моей персоны.
Да вы на него посмотрите, какой из этого крестьянина командир специальной группы? дал мне не лестную характеристику начальник штаба. Ну повезло мужику вернуться один раз, и вы думаете он сможет это хотя бы ещё раз повторить?
Сложно сказать. Но кандидата на эту должность у нас, кроме него, всё равно больше не имеетсявступился за меня, командир.
Почему же не имеется? Возьмём любого младшего унтера, из последнего пополнения, этого оставим у него в помощниках и пускай служат. С тем хотя бы можно будет нормально разговаривать, а с этим, как беседовать? Вы его дело читали? не унимался поручик.
Читал конечно, я же не просто так их у себя оставил.
Ну стало быть вы знаете, что все они уголовные элементы. А этому, так вообще, каторга бессрочная светила, за избиение полицейских.
В том то и дело, что полицейских! повысив голос, заговорил капитан. Вы взгляните поручик, на него и вспомните, какие у нас в столице полицейские служат. Вспомнили? И как это вам? Как он, один, смог троим сразу зубы повыбивать?
Не знаю. Может тоже случайно?
Две случайности, это уже закономерность, так кажется нам в академии говорили? спросил капитан, младшего чина.
Руководители на время замолчали, а я решил, что сейчас самое время, прекратить изображать из себя тупого барана.
Господа. Вам не кажется, что обсуждать человека, в его присутствии, даже такого никчёмного, как я, не очень благородно? спросил я, на французском, который у меня на много лучше, чем у этих зазнавшихся деятелей.
Господа посмотрели на меня, потом переглянулись, затем снова уставились на странного капрала, заговорившего на языке, не доступном для понимания, низшему командному составу.
Господин Тихомиров, вы кто? задал мне вопрос поручик.
Капрал Тихомиров, пятая сотня, седьмой добровольческий полкотчеканил я.
Прекратите паясничать! заорал капитан. По существу отвечайте, когда вас спрашивают.
Господин капитан, сказать больше, чем вы прочли в моём деле, я вам не могу. Поэтому прошу вас воспринимать меня таким, каким и до этого считалисказал я, на этот раз, на английском.
Капитан только покачал головой, а потом посмотрел на поручика и сказал:
А вы говорите случайность.
Из командирской палатки вышел с приказом, о присвоении мне звания младший унтер офицер, правда с пометкой, добровольческого полка. Но это не помешало мне тут же пойти к интенданту и потребовать у него новую форму.
Очередное моё появление в землянке, вызвало у сослуживцев желание снова напиться, так как выходил я отсюда капралом, а вернулся унтером, пускай только и младшим. Переодеться меня заставили прямо на складе, забрав солдатскую форму и выдав, взамен неё, офицерскую, так что мне даже не пришлось ничего рассказывать и так все, всё поняли.
Максим, если мы это сегодня же не отметим, служба у тебя не пойдёт и полковником ты точно не станешь! заявил один из моих, немногочисленных, друзей.
Да я и не собираюсь становиться полковником. Оно мне надо? Вольному человеку это не к чемусказал я, причём очень откровенно.
Точно? Ну ладно, не хочешь полковником быть, не надо. Тогда давай за волю выпьем, если ты и за неё откажешься пить, то мы тебя точно уважать, после этого, перестанем.
Выпить согласился, но чисто символически, а после этого всех предупредил, что с этим делом у нас покончено, во всяком случае до окончания войны.
Утро показало, что со сданной на склад формой я погорячился. В офицерском кителе и бушлате, в грязи долго не поваляешься, а мне, похоже, только этим и придётся заниматься всё последующее время, если конечно капитан чего то не напутал. Пошёл снова на склад и попросил кладовщика вернуть мне солдатскую форму, но желательно вместе с новыми унтер офицерскими погонами. Человек он оказался понимающий и сговорчивый, на двух рублях сошлись быстро.
Вернув себе почти что первоначальный облик, отправился к командиру полка. В мои обязанности теперь входит ежедневное появление у начальства, в восемь утра и семь вечера, если не поступает никаких дополнительных вводных, в промежутках между этими часами. Остальное время у нас считается свободным, но на самом деле таковым оно не является, потому что мы самостоятельно должны повышать своё военное мастерство, для того чтобы в любое время выполнить любой приказ командования.
Повышать это самое мастерство я решил пока что лишь на стрельбище, которого здесь естественно не существует. Но свободных мест, где можно стрелять до потери пульса, навалом, так что оборудовать его труда не составило. Первая же стрельба подтвердила, двадцать патронов, в распоряжении добровольца, из моей команды, это очень мало. Об этом мы догадались ещё вовремя последней вылазки в тыл, но сейчас всё успешно доказали, себе же, опытным путём. Чтобы расстрелять весь боезапас, каждому из нас понадобилось минут десять не больше и это при том, что винтовки у нас, совсем не похожи на настоящие винтовки. Здесь они точно такие же, как дома охотничьи ружья, причем одноствольные. С этим я конечно ничего поделать не могу, не хватит моего таланта на то, чтобы изобрести автомат Калашникова, а вот перекроить патронташ, ну хотя бы под тридцать патронов, это я запросто сделаю.
Закончили стрельбы к обеду, большее время конечно заняла не сама стрельба, а снаряжение патронов, но всё равно, по сорок выстрелов сделали. Затем обедали, в столовой оборудованной под навесом, а вот после него отправился я, вместе с тремя добровольцами, служившими под моим началом, к сапожнику. Патронташ у нас хотя и брезентовый, но всё равно самим пришить к нему дополнительные вставки под гильзы, у нас не у кого не получится. Вот я и решил, что самое простое это попросить об этом полкового сапожника, тем более и материал ему найти будет проще.
Десять вставок, в задней части широкого ремня, каждого из нас, облегчили наши карманы на восемьдесят копеек. Мелочь конечно, но мы же тут не миллионеры, чтобы не обращать внимания на копейки.
Новый, улучшенный, патронташ примеряли уже вечером, в землянке. Правда гильз для него не хватает, но с этим разберусь утром, а за одно, там же, где и гильзы буду просить, попробую раздобыть четыре штыковых лопаты, вещь, в нашем хозяйстве, просто очень необходимая.
Гильзы и лопаты обменяли на самогон, которого у мужиков, как оказалось, припрятано очень много. Это хорошо, что на самогон, потому что лично у меня денег осталось, кот наплакал, а ходить совсем с пустыми карманами офицеру, пускай и самому младшему, не солидно. После того, как снарядили дополнительный комплект патронов, дал мужикам команду отпилить у лопат ручки, показав на сколько именно, а когда они и с этим справились, повёл их в чистое поле, обучать искусству окапываться.
Работы для нас, у капитана, пока нет, временное затишье, на подконтрольном нашему полку участке. А вот людей, для моей группы, он нашёл.
Проходи Тихомировполучил я разрешение войти, после доклада о прибытии. Людей видел возле палатки?
Так точновырвалось у меня, хотя точно не помню, видел я кого то возле входа или нет. Много их тут шляется, без дела.
Твои это. Пять человек. Все ветераны, по месяцу уже у нас, в бою бывали, проявили себя не плохо. Так что забирай их и готовьобрадовал меня командир.
Дело есть для нас? спросил я его, истолковав сказанные слова по своему.
Пока нетответил капитан, растягивая слова и тут же сказал более резко:Будет. Будет тебе дело. В этом можешь не сомневаться. И очень скоро, но это между нами.
Понялтеперь я потянул слова. Могу быть свободен?
Ступай. Людей не забудь забрать. Вот список на нихсказал мне хозяин палатки, сунув в руки серую бумажку.
Переданные мне добровольцы оказались из разных сотен. С виду были они вполне обычными солдатами. И как это командир определил, что они люди опытные? Как бы не подсунули ему гнилой товарец. Придётся самому, сегодня же, проверять их, ну хотя бы на стрельбище, для начала.
Ещё пять лопат и по десятку гильз купили ближе к вечеру, естественно за счёт новых бойцов. После ужина они привели к одинаковому размеру, с нашими и свои лопаты, и патронташи успели забрать, всё у того же сапожника, а ближе к отбою, во время снаряжения гильз, рассказали о себе и предыдущей службе.
Дело нам действительно нашлось быстро, как только возобновила работать мясорубка, так и стали мы нарасхват. То в один конец нас кинут, то другой заткнут, то прямо по середине заставляют идти, вместе с остальными, на прорыв. Вот тут-то нам и пригодились мои укороченные лопаты, которые таскать приходилось за спиной.
На первый раз мне пришлось приказ отдавать, чтобы у каждого добровольца, нашего подразделения была с собой такая штуковина, наравне с винтовкой и патронами. А на второй, после того, как смогли при помощи их окопаться на голом поле и остаться в живых, уговаривать никого не надо было.
Не смотря на военную хитрость, за неделю боёв, осталось нас всего семеро, а ещё через три дня, пятеро. Хорошо, что не убило никого, а только ранило, но всё равно, группа то к серьёзному делу уже не готова, тем более из моих старых друзей один в строю остался, остальные по госпиталям лежат.
Пока я переживал по поводу слабости своей группы, её ослабили ещё сильнее. Пришёл приказ на меня. В нём говорилось, что через три дня, к полудню, обязан прибыть я в Ростовскую комендатуру, для вручения обещанной награды.
Вот видишь, как сложилосьсетовал командир. Отправить я тебя не могу, здесь ты мне нужен. А не отправить не имею права. Так что собирайся давай и самостоятельно добирайся до моря, ну а там ищи на чём до Ростова поплывёшь. Приказ у тебя на руках, подписан он большим человеком, обязаны взять на любое судно.
Господин капитан, просьба у меня имеетсяне много смущаясь, заговорил я.
Говори, всё что в моих силах сделаю.
С паспортом у меня проблема. А попросту говоря нет его, утерян. Не могли бы вы мне документ выдать, на основании которого новый дадут.
А зачем он тебе сейчас? После окончания боевых действий получишь, вместе со всеми.
Да дело у меня в Ростове имеется, а без паспорта оно не решитьсяещё больше смущаясь, сказал я.
Капитан задумался. Хотя, вроде бы, ни о чём таком я его не прошу. Ему и надо то выдать мне бумажку, в которой будет написано, что я такой то и такой то, прохожу службу там то и там то, и всё.
Не писал я таких бумаг никому, дозволения на это не былозасомневался капитан. Но думаю ничего в этом предосудительного нет. Тем более ты у нас герой. В полку, среди младшего состава, твоя медаль первая. Так что сделаю, пожалуй. Зайди перед убытием.
Из расположения убыл после обеда, мог и раньше, но не думаю, что где нибудь ещё станут кормить голодного унтера, из чужого полка, когда своих едоков хватает, а сухого пайка, мне не полагается. Может придётся голодать до самого Ростова, хотя накормят там или нет, тоже не известно.
До моря потопал пешком, телеги по дороге ехали только на встречу и создавалось такое впечатление, что обратно они вовсе не возвращаются, если это так, на самом деле, то к сроку, по указанному в приказе адресу, могу и не поспеть. Так продолжалось до самого вечера, а потом движение транспорта круто поменяло направление, все вдруг, как то сразу, стали ехать в обратную сторону, в ту, в которую и я шёл. Правда легче от этого мне не стало, потому что брать меня к себе, никто даже и не пытался, да и не просился я к ним, а куда проситься, если всё ранеными забито.
Максимтихо окликнули меня, с одной из телег.
Дане стал я скрывать своего имени, хотя разглядеть, кто со мной говорит, не смог.
Ближе подойди, говорить тяжелоснова сказал человек, лежавший на телеге, ехавшей не много впереди.