Я, Сир.
Признаю вас герцогом Йемена и Омана по праву меча. Пустынную Аравию, а так-же Мекку и Медину я забираю к коронный домен. Написанный Фатимой Коран будет выставлен для поклонения паломниками в Мекке. В новый римский сенат войдут не только христиане. Сенаторами достойны стать Старец Горы, Великий султан Конии, Хорезмшах и мой начальник штаба, еврей Ицхак Левит, пока граф Савойи.
А я? растерянно спросил герцог Бургундии.
Вы, вне всякого сомнения, Эд. Бургундия заслуживает место в Сенате, даже без учёта Карфагена и Туниса, но я уверен, что вы и его завоюете. Кроме того, в числе сенаторов будут все пять Пентархов. Я буду первым принцепсом Сената, но не долго, пока Спящий Леопард не закончит свою миссию на Руси.
Он будет для вас и Принцепсом и Цензором.
А вы, Сир? голос Рауля де Лузигьяеа прозвучал довольно смущённо.
А я буду писать мемуары, брат мой. Кроме них учебники и пособия. Этого, кроме меня, никто сделать не сможет. Кстати, Рауль, поздравляю вас с рождением наследника. Бабыэто Вселенское зло, но кроме них никто не может рожать нам наследников. Итак, Мекку и Медину занимаю лично я, во главе Строительного легиона и собственной свиты. Граф де Блуа берёт под свою руку Йемен и Оман, а также эмираты на восточном берегу Аравии. Герцог Бургундии, которому придаются сила графа Абу Мансура, занимает Тунис, или, как раньше выражалисьКарфаген. Кстати, герцог, вам давно пора жениться и представить нам наследника.
Я подожду, пока дозреет до брака Мария Монферратская, Сир.
Зачем вам этот ни к чему не пригодный Монферрат? искренне изумился Ричарл.
Марияваша приёмная дочь. А Изабелла, уж простите, но она настоящая королева. Породниться с Плантагенетамидля меня большая честь, Сир.
За Марию я кроме Монферрата ничего не дам, Эд.
Вы уже дали мне шанс завоевать Тунис, неужели вы думаете, что я ничего не понимаю, Сир. Марию я готов взять в жёны даже без Монферрата.
Не ожидал от вас такого, герцог, но если хотитеждите, конечно Невесте пока и семи лет не исполнилось. Помолвить мы вас можем, но до законного брака пока далеко.
Я дождусь, Сир. Как показывает практика, и бастарды бывают чрезвычайно полезными.
Не увлекайтесь этим, Эд. Бастард хорош, пока он один. Филипп был самым натуральным бандитом, пока я не определил его оруженосцем к Спящему Леопарду. У вас есть свой Спящий Леопард?
Нет, Сир. Зато он есть у вас. Мои бастарды вступят в его войско, он и сам этого не заметит. Кстати, Сир, давно хотел вас спроситьВы бы одолели Леопарда в поединке?
Не знаю, Эд. Но такого поединка никогда не случится. Кеннет Маккинли спас мне жизнь от лихорадки, а я свою жизнь очень ценю. Завтра мы выступаем на завоевание Медины и Мекки, милорда. Командующий войскомграф Людовик де Блуа. Времени нам осталось только поспать. Расходимся, братья.
Глава 9
Пятнадцатого июня 1195 года имперское войско осадило Реймс. Под стены города Генрих VI Гогенштауфен привёл тридцатитысячное войско, из которых почти десять тысяч латной кавалерии. Ещё восемь тысяч, в основном пехоты, он оставил охранять тыл, блокировав Мезье, Ретель и Гранпре. Император пребывал в благодушном настроении, по его сведениям, Филипп-Август смог собрать всего пятнадцать тысяч, из которых только пять были конными. Благодушие на войне чревато большими неприятностями, эту мысль до него когда-то донёс Принц-Бастард, но более чем двухкратный численный перевес расслабил Генриха, а следом за императором расслабились и остальные. По цепочке, сверху вниз: сначала ближний круг, потом командиры меньшего ранга, потом простые рыцари и так далее до последнего обозника.
Генрих VI военного опыта не имел. Он всего один раз поучаствовал в бою под Грацем, да и то не в качестве полководца, тогда ему хватило ума передать командование более опытному Филиппу де Фальконбридж. На этот раз, на свою беду, император решил сам стяжать славу победителя. В отличии от Генриха, Филипп-Август опыт имел, в том числе и печальный, когда был бит вдвое меньшими силами графа Лестера. К тому-же он внимательно изучил «Историю третьего крестового похода», судя по всему, написанную лично Ричардом, хоть автор этого труда и не был назван. Король Франков по многу раз переигрывал в уме описанные там битвы, а потому был уверен, что численное преимущество является гарантией победы только при встрече противоборствующих сторон в чистом поле, а такого на войне не случается никогда. Ну, или почти никогда.
То, что войну он в итоге проиграет, сомнений не было. Даже пятнадцать тысяч король собрал с большим трудом и резервов у него не осталось совсем, в отличии от имперцев, которые привели только добровольцев. Если возникнет нужда, они смогут собрать ещё тысяч двадцать-двадцать пять. Но войну проиграть ведь тоже можно по-разному. Можно бесславно отсиживаться за стенами, сдавая по очереди крепости и замки, оттягивая тем самым свой конец, а можно попытаться выиграть хоть одну битву, даже если ценой победы станет собственная жизнь. Филипп-Август выбрал второе.
К Реймсу войско короля Франков выдвинулось двумя колоннами. Вся пехота, с обозом двигалась навстречу имперцам по дороге, через Мо, Шато Тьерри и Шатильон, под командованием, надевшего королевский доспех, графа де Куси. Конных у него было пять тысяч, но из них всего пять сотен настоящих воинов, причём наименее опытных, и четыре с половиной тысяч мобилизованных сервов, играющих массовку на заднем плане. Поскольку колонна на марше растягивалась почти на лигу, а «артисты» следовали в её арьергарде, была надежда, что что разделения сил имперцы не заметят. Сам же Филипп-Август, взяв с собой четыре с половиной тысячи самых опытных, и наняв в проводники браконьеров, огибал Реймс лесами, погрузив припасы на вьючных лошадок.
Двадцать пятого июня отряд под предводительством короля Франков, незамеченным вышел на позицию для решающей атаки. Имперцы вели себя беспечно, как будто прибыли не воевать, а развлекаться и охотиться. Реймс они осадили, но укреплений вокруг лагеря не строили, ставка императора расположилась на небольшой пологой возвышенности северо-восточнее города. Сутки Филипп-Август потратил на изучение вражеского лагеря. Вьючных лошадей разгрузили и лесами же отправили обратно, чтобы создавать как можно меньше шума, костров не разводили, питались всухомятку, но имперцы вели себя настолько безалаберно, что, пожалуй, такая предосторожность была излишней. Дозоры они высылали только на юго-запад, в сторону Шатильона, откуда неспешно приближался граф де Куси со своим бродячим театром.
Ночь с двадцать пятого на двадцать шестое июня король Франков провёл на крайнем в лесу дереве, лично изучая позиции в подзорную трубу и прикидывая возможности. Шанс был. До полуночи не занятые в осаде имперцы пировали и обильно выпивали, после полуночи лагерь затих, а перед рассветом задремали и караульные, которые и находясь на посту не отказывали себе в радостях жизни. Утром Филипп-Август приказал всем, кроме дозорных, отдыхать, назначив атаку на предрассветный час следующей ночи.
За час до рассвета двадцать седьмого июня, обмотав копыта своих коней заранее припасённым тряпьём, франкские рыцари начали разгон для атаки, направлением на шатёр императора. Имперские караульные заметили их, когда атакующим до лагеря оставалось примерно триста туазов и они уже переходили в галоп, то есть до удара оставалось чуть больше минуты. Тревогу поднять они успели, но вот подняться по тревоге не успел никто. Выстроенные в пятнадцать шеренг по тридцать рыцарей в каждой, франки смели ставку императора, почти не снижая скорости, и устремились на северо-запад, по дороге на Гранпре. Шокированные имперцы даже не пытались их преследовать, просто некому было отдать такую команду. Император погиб, его младший брат, герцог Швабии, Конрад II Ротенбургский погиб, а стройной иерархии у имперцев не было. Ещё один брат Генриха, Оттон Гогенштауфен остался командовать силами прикрытия тыла и находился в лагере у Ретеля, а остальные сеньоры друг другу не подчинялись.
Филипп-Август, атаковавший в первой шеренге, получил случайный арбалетный болт в правое плечо. Пустяковая рано, но она в итоге оказалось смертельной. Отдав свой дамаскский доспех графу де Куси, король облачился в свои старые кольчужные латы. Хоть кольчуга и была двойного плетения, болты из новых арбалетов она не держала. В рану попало два кольца, лоскуток поддоспешника и к тому-же обломался кончик гранёного наконечника самого болта. На адреналине король Франков не придал значения такой пустяковой ране, а когда отряд оторвался и остановился чтобы дать передохнуть коням, болт достали и перевязали рану, лишь бы остановить кровь. Всё на скорую руку и это стало причиной трагедии. Когда добрались до Ретеля и разогнали блокирующих замок имперцев, король уже едва держался в седле. У него поднялся жар и началась лихорадка. Сепсис, о котором тогда ещё ничего не знали. Двое суток король не приходил в сознание, на третьи наконец открыл глаза. Началась кратковременная предсмертная ремиссия.
Вам легче, Сир? обрадованно поинтересовался граф Суассона Рауль III, вытирая испарину со лба короля.
Легче, граф. Одной ногой я уже на том свете, она приняла на себя основную тяжесть. Не перечьте, мне осталось совсем немного. Чем всё закончилось?
Император и герцог Швабии погибли. Маркграф Бургундии снял блокаду с Мезье и Гранпре и присоединился к основному войску, но пока его командующим не признали.
Не удивительно. Маркграф, потерявший своё графство. Оттон Вельф его уж точно не вернёт. мстительно улыбнулся Филипп-АвгустМы получили отсрочку, Рауль, но войну мы проиграем. Не в это лето, так в следующее. Но, скорее всего, уже в это. Имперцы оправятся быстро, почти все имперские князья собраны при войске под Реймсом, нового императора они выберут быстро. Слушайте мой последний приказ, граф. Не ввязываясь в стычки, отправляйтесь в Париж. Соберите все королевские регалии и отвезите их моему сыну. Моё прощальное ему письмо в малом кабинете, в бюро у западной стены. Других бумаг там нет, только большая королевская печать, так что не перепутаете. Дворец Сите приказываю сжечь. Ополчение распустите, заберите с собой только верных рыцарей и отправляйтесь к Ричарду. Мой сын скоро подрастёт и ему понадобятся воины. Королевство уже не спасти, но это не значит, что его невозможно отвоевать в будущем. Вы сделаете это для меня, граф?
Клянусь, Сир!
Это была славная битва. ещё раз улыбнулся корольЗовите архиепископа. Господь дал мне время подготовиться к Высшему суду, не будем его терять. Ступайте, граф. Удачи вам и благодарю вас за верность.
Филипп-Август не видел, как у выходящего из опочивальни, матёрого вояки графа де Суассон текут по щекам слёзы.
Король Франков оказался прав, имперцы опомнились довольно быстро, и стали ещё злее. Пощёчина, которую нанёс им Филипп-Август, хоть и заплатившей за это своей жизнью, была гораздо обиднее потери Бургундского графства. Императором они единогласно выбрали Генриха Вельфа, по прозвищу Лев, бывшего герцога Баварии и Саксонии, а сейчас находящегося при смерти старика, маркграфа Брауншвейга и Люнебурга, а командующим армией Генриха I, по прозвищу Смелый, графа Брюссельского, герцога Брабанта и Нижней Лотарингии, графа Лувена и маркграфа Антверпена. Опытного полководца и бесстрашного воина. Замена командования, как и предсказал перед смертью король, не сулила франкам ничего хорошего.
Генрих Смелый быстро привёл в порядок своё воинство и уже через две недели пал Реймс, дорога на Париж оказалась открыта, а защищать его было некому. Граф Суассона не только исполнил приказ короля, но и предупредил жителей Парижа, что им лучше, пока не поздно, отправляться в Нормандию, Аквитанию, Бургундию, или Тулузу. Всё равно куда, хоть в Святую землю, лишь бы подальше от озверевших имперцев. Из так и не состоявшейся в этой истории Франции, под отблески горящего дворца Сите, начался массовый исход беженцев. Люди забирали самое ценное, поджигали свои дома и отравлялись на запад, или юг. Имущества было, конечно, жаль, но жизнь всё равно дороже, а времена нынче суровые, понятие гуманизма ещё не только не родилось, но и не было зачато. Все отлично сознавали, чем закончится вторжение разъярённых тевтонов.
В конце июня 1195 года, сеньор Сидона Кеннет Маккинли, «Сонный пардус», как его называли местные русы, разогнал кочевников на десяток дневных переходов орды от Днепра, перетащил волоком выше порогов три десятка шебекк и встал лагерем юго-восточнее Киева. Сдавшихся ему после майского сражения черниговцев и переяславцев, Спящий Леопард погрузил на доставившие ему припасы галеры и отправил в Константинополь. Где их лучше использоватьв Африке, или Испании, пусть решает Львиное Сердце, самому Леопарду эти неумехи были не нужны. К нему и без пленных стояла очередь добровольцев на найм. Не так уж любили русы Рюриковичей, несмотря на три века их правления, они большинством населения до сих пор считались грабителями, ничем не лучшими кочевников-половцев. Не отправил милорд Маккинли только двух пленных князей.
Как и предсказывал Ратибор, едва вскрылся ото льда Дон, на юг потянулись целыми родами. На ладьях, лодках и даже плотах. Жаль, что в этом году уже не успеют ничего засеять, а значит кормить их предстояло целый год. Скота у кочевников забрали много, на год хватит точно, но зерно приходилось завозить, причём чем дальше, тем больше. Вторгшиеся в Грузинское царство сельджуки подняли волну беженцев грузин и армян на север, а им тоже требовалась еда. Каждый день. Взятие Киева до сбора урожая стало вопросом выживания. Не выживания войска, оно то как раз прокормится, а выживанием сервов, или по-русски холопов.
Что скажешь, Грегор? спросил Спящий Леопард, убирая в чехол подзорную трубу. Уже новую, большей кратности и чёткости изображения, присланную с последним караваном.
Что тут скажешь, Кенни Бург деревянный, у нас в Шотландии такие уже лет триста не строят. Но место хорошее, отсюда всю степь можно контролировать. Наладим разведку и будем бить кочевников как подсвинков на охоте.
Это и без тебя понятно. Я тебя про город спрашиваю. Начнём штурмоватьнаверняка сгорит. Князь то с дружиной наверняка сбежит, а пострадают только горожане. Не по душе мне такое варварство. Мы ведь их освобождать пришли, а не обездоливать.
Может и не сгорит, тут уж как Бог даст. равнодушно пожал плечами Грегор МакалистерОтправь Ратибора, пусть предложит им сдать это нелепое подобие города. Там дружина небольшая, а жителей тысяч сто.
Что скажешь, Ратибор? Спящий Леопард посмотрел в глаза воеводе псоглавцев.
Добрый ты, княже, великодушный. Другой, на твоём месте, про смердов бы и не подумал. За что я тебя и люблю. Переговорить могу, но что предложить князю? Отпустишь его с дружиной и казной?
Отпущу. Там не казна, а слёзы. Пусть проваливает. Отвези ему пленных князей, безногий как раз уже очухался. Пусть расскажут о своих приключениях, так им легче будет думаться и, будем надеяться, убережёт от ошибочного решения. Погрузи их в телегу и просто оставь перед воротами. Скажи, что у них ровно три дня, чтобы успеть скрыться. Чем раньше начнут, тем дальше уйдут. По реке мы их не пропустим, пусть уходят на север посуху. Если на переговоры выйдет кто-то из горожан, объяви, что грабить мы не будем. Присягнут мне, и будут жить как раньше.
За пленных можно выкуп взять, княже. Зачем их так просто отдавать?
Мы сюда пришли не выкупы брать, Ратибор, а всю державу под свою руку. Возьмём сейчас выкупего же недоберём потом добычей. Сделай, как я говорю.
Сделаю, княже.
Сутки спустя, дружина князя Рюрика Ростиславовича покинула стольный град и отправилось вдоль берега Днепра в Смоленск. Входить в город Спящий Леопард не спешил, он вообще городов не любил, в них клопы, нечистоты и прочая грязь. Через сутки после ухода киевского князя, сеньор Сидона окружил город дозорами и начал ждать делегацию с ключами от города. Горожане пришли утром на третий день. В шубах! Летом! И в меховых шапках. Навстречу им тронулись втроём, верхами. С собой Кеннет взял только Грегора и Ратибора.
Здорово, киевляне. Вы чего летом в шубах, холодно вам здесь? Могу отправить вас в Африку, там теплее.
Здравия тебе, Сонный Пардус. ответил на приветствие старик в собольей шубе и горностаевой шапкеНам жарко, но невместно боярам одеваться как смердам. Ты обещал не грабить город. Крепко ли твоё слово?
Крепко, старик. Спящий Леопард жестом остановил уже замахнувшегося плетью РатибораКак мне тебя называть?
Первак Замята, меня зовут, крещён Никифором. Городской боярин.
Тебя горожане старшиной избрали?
Так, Сонный Пардус.
Называй милорда князем поганец. вспылил Ратибор снова замахиваясь плетью, но опять был остановлен жестом.
Называй меня так, как тебе удобно. В ваш город я входить не хочу, но это не значит, что он мне ничего не должен. Мне срочно нужны пять тысяч строителей в устье Днепра. Платить буду по ногате в месяц за каждого работника. Вам, если соберёте умелых холопов, вольно наёмным на руки. Если к утру пять тысяч не соберёте, воевода Ратибор завтра сам займётся наймом. Услышал ли ты меня городской боярин?
Соберём, княже. К утру всё будет исполнено. с облегчением кивнул Первак-Никифор, косясь на тысячника псоглавцев.