Увидев её, капитан невольно дотронулся до такой же пластины на плече это был номерной знак астролётчика.
Фэй Харрингтон, прочитал он.
Я знал её, тихо произнёс доктор. Значит, она всё-таки улетела с Гроссом
Судовой врач из твоего выпуска?
Ив кивнул и стал выбираться из раскопа. Ему было больше нечего делать на Рыжей.
Вездеход набирал скорость.
Боюсь, что мы уже не успеем, сказал Ив.
Антон, ты на связи? спросил капитан. Ты должен быть готов стартовать по первой команде.
Да, кэп, ответил Антон немного рассеянно, потому что Ив вертел в пальцах титановый ромб и наговаривал в микрофон вездехода:
Я уверился в том, что это действительно сэш, когда мы увидели «чужой» след. Вернее, это был наш след.
Ты включил запись, Антон? спросил капитан.
Да, но я
Конечно, мысль об этом возникла у меня ещё до полёта, но при виде обратного следа мои подозрения окрепли. Капитан не хотел мне верить. Да я и сам понимал, что сэш больше курьёз, чем гипотеза. Но факты словно играли с нами. Мы находились в центре временной петли, и петля эта стягивалась. Первый раз мы видели завтрашний след, второй раз вчерашний, я хорошо запомнил его. Район раскопа сдвигался всё дальше в будущее, а за кораблём начиналось прошлое. Мы опережали себя. Теми, кто начал раскопки, тоже были мы сами. Там, на раскопе, хорошо видно, как ускоряется движение времени. Мы нашли скелеты, ты их видел, Антон. Эти звери вымерли 23 тысячи лет назад. Отчего они вымерли, мы не узнаем никогда. Практически неуязвимые Возможно даже разумные Ничто не могло причинить им вреда, кроме голода. Я предполагаю, что ресурсы на планете истощились. Наверное, именно тогда эти существа научились забрасывать в будущее временные петли и уничтожать всё живое, что посещало их планету.
Ив замолчал.
И все-таки, их это не спасло? спросил Антон.
Может быть, экспедиции инопланетян слишком редкая добыча, чтобы выжить
Гордон резко нажал на тормоз. Перед ними стоял другой вездеход, и в нём сидели люди: капитан Сайрус Гордон и судовой врач Ив Норн. Их лица были мертвы, оскалены и запрокинуты вверх.
Мамочка, услышал Гордон голос Антона.
«Старт», подумал Старт! закричал капитан. Старт!
Себя он уже не услышал.
Вездеход с мертвецами растаял, и в ту же секунду небо разверзлось.
Из небытия надвигались фиолетово-кровавые джунгли, визжали от голода золотистые твари с треугольными зубами цвета дымчатого стекла.
Пасти, способные проглотить человека, раскрылись, люди застыли в ужасе, а их искажённые лица были направлены в небо.
Тимур Максютов. БАБУШКА В ОКОШКЕ
Пожалуйста, сообщите цель вашего визита.
Вот это голос! До кишок пробирает и ниже. С хрипотцой, обещающий. Ведь знаю, что робот, а всё равно потряхивает. Полгода просушки это вам не жук чихнул.
Хотя джунгли Мегеры сухим местечком не назовёшь.
Повторяю: сообщите цель визита и состав пассажиров.
Верзила хмыкает, гладит приклад своей трёхствольной дуры и бормочет:
Кэп, ты чего завис? Скажи ей, что экскурсия школьников.
Или монашек, подхватывает Полоз, таких, бледненьких. В белых шляпах и чёрных рясах, а под рясами
Он давно расстегнул ремни и елозит на ложементе. У Полоза в заднице не шило, а пехотный штык-нож: он на пять минут покоя не способен, из-за чего сам вляпывается и других подводит.
Заткнитесь оба, шикаю я, прикрыв рукой микрофон.
Хлопаю Умника по плечу: тот кивает и танцует джигу на клавиатуре. Руки у него обычные, человеческие (я не люблю мутантов, ибо расист); но сейчас кажется, что у него то ли по паре лишних суставов в каждом пальце, то ли вообще суставов нет.
Есть, шепчет Умник и отправляет поддельный код красотке с умопомрачительным голосом.
Добро пожаловать на независимую планету Мидас. Ваш причал номер тринадцать.
Благодарю.
Вырубаю микрофон. Полоз протестует:
Кэп, куда спешить? Возьми у неё телефончик. И передай, что её ждёт чудесный вечер в компании героя космических битв, плавно перетекающий в незабываемую ночь с ним же.
Штекер у тебя коротковат для её разъёма, натужно острит Верзила.
Молчи уж, гуру мастурбации, не то я стащу у Умника пару вирусов и запущу тебе в комп. Останешься без своих подружек.
Бугай багровеет. Кулаки у него работают быстрее мозгов: он выбрасывает свою кувалду, но Полоз играючи подныривает под руку и приставляет палец к толстенной шее.
Пиф-паф! Ты убит, тормоз.
Верзила сейчас лопнет от хлынувшей в лицо крови: такие вещи нельзя произносить даже в шутку. Сипит:
Ну, ты
Ну, ты, трепло, даю подзатыльник говоруну, завали хлебало, мамина печень, пока я тебе его не заклепал.
Верзила медленно заводится, но ещё медленнее остывает:
Кэп, дай, я этой змеюке лапки поотрываю.
Придурок, у змей не бывает лап, только крылышки, хихикает Полоз.
У обоих в головах давно перепутались останки школьной биологии с практической криптозоологией.
Брейк. Или по трое суток карцера каждому.
* * *
Из Умника хреновый шкипер. Промахивается, и рог причального ограничителя жутко скрипит по корабельной броне.
Куда! орёт Полоз. Раздолбаешь корыто, дай лучше мне.
Пытается протолкаться к штурвалу, но мы не пускаем:
Только не змеюка!
Не дай бог!
Сядь, не отсвечивай.
Полоз слишком суетлив для управления кораблём; Верзила наоборот: пока сообразит проскочит все шлюзы и планетную систему заодно.
Сида сильно не хватает, произносит кто-то.
Тем самым нарушая неписанное правило: погибших не вспоминать. Пилот Сид остался гнить на Мегере, щетинистые черви давно высосали разорванный прямым попаданием бронескафандр.
Надо было заплатить за автолоцмана.
Чем платить? взрываюсь я. Сами знаете: касса пуста. Если не выгорит здесь, я не знаю, на какие шишы будем заправляться.
Внимание, звучит голос механической соблазнительницы, вами повреждено оборудование порта. Штраф десять монет.
Сэкономили, стонет Верзила, лоцман обошёлся бы вдвое дешевле.
Вчетверо, язвит Полоз, у нас ещё минимум одна попытка доломать причал.
Я выдираю Умника из пилотного кресла. Сажусь, щупаю джойстики. Холодная злость лучший помощник при маневрировании.
Ну ты даёшь, кэп, восхищается Полоз, но всё-таки поищи пилота на Мидасе. Тут, говорят, полно марсиан, а среди них попадаются неплохие шкиперы.
Нет. Ещё худяка мне в экипаже не хватало.
Да, я расист, работаю только с гуманоидами. Я вылетел из Имперского Флота за свои взгляды.
Полоз морщится, но молчит. Он у нас известный либерал, даже с цефеянской медузой трахался. Лечился потом от водяницы полгода.
Возьми, кэп.
Умник протягивает мне линзы и таблетку.
Зачем? Мидас независимая планета, отсюда выдачи нет.
Тут полно стукачей. Сомневаюсь, что планета будет скандалить с имперской полицией из-за какого-то наёмника. И «птичку» сними.
Умник сдирает с моего плеча эмблему: золотой лебедь, раскинувший крылья из звёздной плазмы.
Да, мы наёмники, «дикие лебеди». Мы запрещены в Империи, законы планет предусматривают за наше ремесло всякое: от подвешивания за шею до полной дезинтеграции. Звучит по-разному, финал один.
Козлы с Мегеры этим и воспользовались: когда мы свергли дикого царька джунглей и приволокли хрустальный ящик с чертежами Странников, заказчики не расплатились. Просто вызвали карабинеров, и к обширному, как Млечный Путь, списку моих преступлений добавились расстрел взвода имперцев и угон корабля.
Вздыхаю. Вставляю линзы. Проглатываю таблетку: колотить начинает сразу, руки непроизвольно дёргаются, ноги дрожат.
Верзила растопыривает пятерню и перезвёздывает меня на дорожку.
Удачи, кэп.
Я не отвечаю, боясь разжать зубы: челюсть ходит ходуном, так недолго и язык отхватить.
* * *
Терпеть не могу андроидов. Да, я расист; кажется, я это уже говорил? Но ничего не поделаешь, терплю.
Стандартная процедура идентификации, говорит андроид и пихает в лицо сканнер радужки.
Тычет иглой, берёт генетический материал. Таблетка Умника делает своё дело, андроид-таможенник произносит:
Эсмеральда Жудь, гоминид, сто двадцать пять лет. Неоплаченных штрафов и судебных запросов не имеется. Добро пожаловать на Мидас, мэм.
М-м-м, мычу я, не разжимая зубов.
Ну, Умник, отгребёшь у меня. Хоть бы предупредил, что я пожилая матрона. Всё-таки у гиков чувство юмора своеобразное.
Андроид включает функцию «доброжелательная улыбка, версия три», и зовёт следующего.
Меня перестаёт колотить, клетки приходят в норму. Если кому-то вздумается повторить анализ, я окажусь Максом Шадриным, тридцати стандартных лет от роду. Землянином.
Да! Не надо пучить глаза. Мы до сих пор существуем, чтобы там не врали в имперских новостях.
Шагаю через шлюз. Вот она, Миля.
* * *
Поёжился. Без боевого скафандра и оружия как голый под прожектором. А света хватает.
Пространство Империи уже кончилось, территория Мидаса ещё не началась. Зона «дата фри»: здесь нет вездесущих цифровых сканнеров, видеокамер, записи разговоров. Шпионы тысяч миров в чёрных очках, подняв воротники, сидят в забегаловках за кружкой пива и строят вселенские заговоры. Воротилы подпольного бизнеса здесь назначают тайные встречи, а заказчик недаром построил дворец на границе Мили и Мидаса.
Тут нет полиции только санитары, утилизирующие трупы переборщивших с развлечениями. Благо что разнообразных наслаждений хватает.
Миля обрушилась на меня, оскорбив все пять чувств. Сияло, грохотало, вспарывало ноздри убийственными ароматами, щипало язык непонятными привкусами и теребило кожу.
Рестораны, казино, театры и бордели на любую расу и кошелёк. Самое то для астронавта, вернувшегося из долгого рейса. Но, во-первых, общак пуст, а, во-вторых, впереди важная встреча. Вот получу деньги можно будет оторваться. Шёл, не привлекая внимания, шарахаясь от воплей уличных рэперов, летающих музыкальных автоматов и хватающих за ноги пауков-флейтистов. На то, чтобы пройти Милю до конца и не опоздать, у меня три часа.
Пьяная вдрызг меркурианка вывалилась из двери тату-салона. Увидела меня, растопырила голубые суставчатые конечности:
О, земляшка! Симпатичный какой. Пойдём, предадимся блуду.
Не ожидал совершенно. Отпрыгнул к стене; но стерва выбросила двухметровый язык, обхватила горячей мокрой петлёй горло, подтянула.
Бодренький! Ты и в постели такой же, красавчик?
Я не бью женщин. Вот такой я консерватор, а ещё расист и гомофоб. Все эти три установки сражались между собой в моей несчастной голове: с одной стороны, не мужчина же но, с другой, инопланетная тварь, вот как тут выберешь?
Меркурианка уже проникла языком в мои штаны, но я оттолкнул курву, да так, что она шмякнулась о витрину тату-салона; хрустнул дешёвый пластик, посыпалась крошка; свежая татуировка бабочки сорвалась с пышной груди и, испуганная, исчезла в дымном мареве Мили.
Я бежал, перепрыгивая через коротышек с Титана и подныривая под брюхами многоногих непойми-кого; разбрызгивая лужи, воняющие прокисшим портвейном, сквозь туман с ароматом каннабиса.
Влетел в какой-то закуток: спокойный полусвет без идиотских вспышек стробоскопа и человеческая музыка. Мамина печень, блюз! Древний мастер Бонамасса. Снял шлем, бросил на стойку.
Пива. Традиционного, никакого жидкого азота.
Кружка классическая, без трубочек и вентиляторов. Я едва не прослезился. Даже тот факт, что существо за стойкой поблескивало полудюжиной глаз и трещало крыльями, не испортил мне настроения.
Добро пожаловать, сказало существо, не желает ли звёздный путешественник насладиться утехами плотской любви?
Тьфу ты. Весь кайф обломал.
Я не фанат перепихона с медузами и стрекозами-переростками, уж извини.
Понимаю, затрещало крыльями существо, боязнь нового, древние предрассудки. У партнёрши должно быть только четыре конечности и дислокация вагины в традиционном месте. Редкость, конечно, но вам повезло: буквально пятнадцать минут назад
Вам завезли партию человекообразных секс-роботов, подхватил я, спасибо, приятель. Но с микроволновками и пылесосами я тоже не трахаюсь, да и денег только на кружку пива.
Тут не бордель, а дом свиданий. Непрофессионалы разных рас ищут здесь секс без обязательств; четверть часа назад меня посетила самка вашего вида с такими же консервативными взглядами: только с человеком, причём земного типа. Странная самка, да. Я ей прямо сказал, что вероятность близится к нулю, и тут появляетесь вы. Удивительно, правда?
Значит, страшная или дура. Я не только консерватор, но и немного поэт с чувством вкуса
Любопытно, прозвучало за спиной, прочтёшь что-нибудь?
Я обернулся.
Она была именно такого роста, какого надо. С чёрными волосами и зелёными глазами.
И без всякого генетического анализа ясно: женщина Земли.
Планеты, которой нет.
* * *
Но время есть.
Возьми мою ладонь,
я покажу, что звёзды не огарки,
Тобою очарованные кварки
станцуют нам задумчивый бостон.
Пока живу люблю, отвергнув тлен.
Пока люблю дарю Вселенной шансы;
галактики кружат в игривом танце,
подолы задирая до колен
Красиво. Ты и вправду поэт.
Нежные лепестки её пальцев скользят, словно исследуют незнакомый материк.
А ты помнишь небо?
Да. И траву. И птиц.
Счастливчик, лёгкий, как весенний ветер, вздох, а я нет. Совсем маленькой была. Но вот воздух
Да!
Я дышал всякими смесями и суррогатами: теми, что закачивают в баллоны скафандров, и теми, что наполняют корпуса кораблей. Я даже побывал в Музее Миров Империи; но трава там была из адаптированного пластика, пластмассовые птички пели на пластмассовых ветвях, и воздух такой же искусственный. Хотя состав газов выдержан до сотых долей промилле, не было главного Запаха Земли.
Наверное, потому что его не существует нигде, кроме моей памяти. И, оказывается, её памяти тоже.
Счастливчик.
Да. У меня есть воспоминания. И даже есть Мечта.
Тут я прикусил язык. Рано. Может, потом. Спросил:
Как тебя зовут?
Зачем? Мы больше никогда не встретимся.
Ну почему же?
Я, солдафон, «равнодушный убийца» и «продажный берсерк», замер дольше, чем на секунду. И повторил:
Почему же? Знаешь, я давно живу, многое видел. Но такое у меня впервые. Ты удивительная.
Смешок в темноте.
Ты лучшее, что было со мной, сказал я.
Влажный поцелуй. Вздох.
Нет. У меня слишком странная жизнь, я ничего не могу обещать тебе. Я и себе-то ничего не могу обещать.
Подожди! Давай обсудим.
Я в душ. Вернусь, и обсудим.
Я слушал, как она шлёпает босиком, как шуршит одеждой. Как льётся вода, омывая её кожу нежную, гладкую. Горячую.
А потом хлопнула входная дверь.
Она ушла.
Не оставив ни надежды, ни имени.
* * *
Вы опоздали на четыре минуты.
Бывает.
Господин Спрутс передаёт вам своё неудовольствие.
В другой раз я бы сказал, в какое именно отверстие он должен засунуть своё неудовольствие. Но сейчас я любил весь мир, в том числе этого нескладного секретаря, составленного из хромированных трубочек и стекла.
Я даже Спрутса сейчас любил. Триллионера, торговца рабами и наркотиками, наживающегося на всех способах убийств и саморазрушений.
И дело было совсем не в полумиллионе монет. Ещё пара таких предложений, и можно будет завязывать с наёмничеством. Тогда хватит на Мечту. Да, дело было не в нулях, а в жарком дыхании и протяжном стоне, которые до сих пор бродили в моей голове и заставляли глупо улыбаться.
Извини, приятель. Эта ваша Миля Задержался немного.
Ваш конкурент тоже шёл через Милю, но не опоздал.
Ладно.
Сдайте оружие.
Я пустой.
Секретарь распахнул дверь:
Господин Спрутс ждёт вас.
Тусклый фиолетовый свет. Запах плесени и сырость. Не сразу разглядел мерцающую алмазную ванну, из который на миг выглянули выпуклые глаза. Головорукий забулькал:
Я рассмотрел кандидатуры лучших наёмников Галактики и остановился на двух. Первый Макс Шадрин, без гражданства, гоминид.