Так вот, этот советник и распознал в мелькающих за корзинами с землей людяхвоинов каких-то северокавказских племен. Кроме того, в многочисленных мелких деревушках и усадьбах, что окружали Хаджи-Тархан виднелись вооруженные всадникистепные дружинники. Но не значительно массой собранные, а словно бы курсирующие там малыми группами и наблюдающие за ситуацией. Менгли Герай, видимо, опасался не только «речных гостей», но и степных. Ведь поражение при Сарае в значительной степени реабилитировало положение Тимур-хана как вассала короля Руси. Степь она всегда понимала только односилу. Кто сильнее, тот и выше стоит. Поэтому в свое время так легко и подчинилась войскам Чингисханав глазах простых кочевников не было никого во всей округе, кто мог бы с ними соперничать.
Сейчас же происходило что-то аналогичное. Сначала битва при Алексине, в которой Большая орда с союзниками потеряла очень много воинов. Настолько много, что все вокруг зароптали, поговаривая с уважением и трепетом о бойцах в красных гербовых накидках с золотым восставшим львом. А теперь еще и сражение при Сарае, в котором Иоанн легко и непринужденно разгромил довольно крупные войска Менгли Герая, подкрепленные артиллерией и аж тысячей прославленных янычар.
А ведь была еще и Крымская кампания прошлого года, в которой дядя Иоанна разгромил османское войско в полевом сражении, а потом занял Кафу, тупо вырезав ее защитников. Османов, кстати. Да и союзников-татар, что вздумали бунтовать, без всяких проблем выбил оттуда. А еще гуляли слухи о иных победах короля Руси доходили. Штурмах городов и полевых битвах против воинов Новгорода, Твери, Рязани и Литвы. И даже каких-то там швейцарцах, о которых генуэзские и венецианские купцы и прочие путешественники, в то время «гулявшие» по степи, отзывались в высшей степени уважительно.
Менгли Герай боялся.
Он совсем не был уверен даже в победе против этого речного воинства. Хотя полагал, что янычары в предыдущем сражении нанесли Иоанну достаточно урона, дабы ослабить его в должной степени. Вон какие тучи стрел в небе были!
Но этоладно. В этом вопросе он был просто не уверен и готов побороться. А что делать со степью? Ведь она пойдет только за сильным. И Иоанн таковым себя показал. А значит на сторону Тимур-хана перейдут колеблющиеся
Король же сидел в Сарае так долго, поджидая Тимур-хана, с которым следовала и его собственная конница. Но совсем по другой причине.
Хан Большой орды сумел к Сараю подойти, имея под рукой всего полторы тысячи всадников. Степных дружинников. Но бедных и слабо снаряженных, так как орда не успела оправиться от битвы при Алексине и Крымского «замеса». Да и столкновение с войсками Менгли-Герая привели к определенным потерям. Так что лоб в лоб Тимур-хан пока еще не мог соперничать со степным войском бывшего крымского хана. Пока еще. Ибо от того начался отток сторонников, именуемый в просторечье дезертирством. Для раннефеодального общества, впрочем, обычное дело.
Но ждать Иоанн не мог, хоть и понимал, что месяца два-три и под рукой его союзника уже окажется тысячи три или даже больше всадников. Не самых надежных и верных, однако, сути это не меняло. Можно было выиграть войну простым ожиданием. Но это не поднимало его рейтинг силы. Поэтому выступил он не только по реке двумя пехотными полками при поддержке артиллерии, но и отправил с Тимур-ханом свою регулярную конницу. Всю, кроме той роты улан, что «ускакала» в Крым.
А ее у короля прибавилось. Не самой лучшей выездки и выучки, но прибавилось. К 1475 году он уже обязал Новгород, вместо городового полка, содержать по роте улан с гусарами и две роты аркебузиров. Рязань, Тверь и Владимир также были обязаны содержать по роте гусар и роте аркебузиров[1]. Так что, с Тимур-ханом выступили две роты улан и пять рот гусар, то есть, считай степняков, облагороженных и нормально вооруженных после поступления на королевскую службу. А это две тысячи сто вооруженных до зубов всадников под командованием Даниила Холмского на хороших конях, в ламеллярной чешуе и шлемах[2]. Да еще с обозным хозяйством. На их фоне Тимур-хан со своими сторонниками выглядел бедным родственником как численно, так и качественно.
Шестьсот конных копейщиков и тысяча пятьсот конных лучников. И если гусары были еще довольно слабо приведены к «регулярности», находясь пока на пути к ней, то уланы в полной мере относились к кавалерии развитого Нового времени. Они умели сражаться в конном строю, наносить таранный удар длинными пиками и в целом хорошо слушались команд, представляя собой «причесанный» аналог крылатых гусар Речи Посполитой века этак XVII. Разве что без кирас и без крыльев[3], да организованные по принципам века XVIII.
Понятное дело, что за один-два и даже три года не получить нормальной кавалерии развитого Нового времени. Но, учитывая, что те же уланы комплектовались исключительно из бывших дружинников, и среди них насаждалась строгая дисциплина с субординацией, то Иоанн сумел в этом вопросе продвинуться очень далеко и достигнуть результатов видных «невооруженным взглядом».
Именно эта кавалерия, формально подчиненная Тимур-хану и подошла к Сараю. Но к битве она не успела. А так бы под Сараем все и закончилось. Поэтому Иоанн предпринял новую попытку и выступил к Хаджи-Тархану. Но ему на стругах туда идти было день-два. А коннице больше. Поэтому он дал возможность ей передохнуть после долгого перехода и отправил вперед, обходить неприятеля по дуге. Так, чтобы он вновь не сбежал. И вот теперь, уверенный, что они уже обошли Ходжи-Тархан и заходят к нему со стороны Кумы, решился на атаку.
Струги короля, как и при Сарае, шли линейным строем в некотором отдалении от берега. Метрах в двухстах[4]. Чтобы по ним точно никто не мог достреливать из обычного в этих местах оружия.
Пали! Скомандовал Иоанн.
И заработали легкие полевые пушки, начавшие обстреливать укрепления янычаров. Видя новую диспозицию, он не спешил сближаться на выстрел аркебузы, опасаясь ответного обстрела из луков. А вот такядрамипострелять по скученному за корзинами с землей неприятелюсамое то. Не то, чтобы это приносило большой урон. Но на психику давило.
Великий же бастард Бургундский Антуан, вышедший в этот поход вместе с королем, завороженно смотрел на это зрелище. Полевые пушки выстреливали, откатываясь по наклонным щитам, задранным сзади вверх. И скатывались назад. Расчет тут же бросались их обслуживать. Кто-то лез с влажным банником в ствол, дабы потушить остатки картуза и слегка остудить канал ствола, а кто-то осторожно плескал на ствол снаружи уксуса для охлаждения, дававший при испарении не самый приятный запах. Потом в ствол закидывали картуз, в котором был увязан и заряд пороха, и кованное ядро с пыжом. Это все дело добротно прибивалось. Через запальное отверстие, сделанное в специально впрессованной медной трубке, шилом пробивался картуз. Подсыпался мелкий затравочный порох[5]. Наводились. И стреляли. А потом по новой.
Без всякой спешки канониры Иоанна выдавали по одному выстрелу каждые двадцать пятьтридцать ударов сердца. Отчего небольшое количество орудий устроили там, на позициях янычар, настоящее шоу. Ядра без всяких усилий пробивали эти корзины с землей. И, в отличие от плетеных щитов, раскидывали их, превращая во вторичные снаряды. Поэтому каждое удачное попадание создавало целую феерию.
Прошло пять минут.
Укрепления янычар были все еще вполне приемлемы. Пушки стреляли хоть и с двухсот метров, но с неустойчивой платформы. Поэтому хватало и перелетов, и недолетов, когда во время качки, ствол либо опускался слишком низко, либо задирался. Но на психику янычар и их союзников, конечно, этот обстрел давил нехило. Они за всю свою жизнь никогда не были под таким плотным артиллерийским обстрелом.
Наш герой, наблюдая за тем, как ядра ковыряют укрепления янычар, с тоской вспомнил о том, что у него так и добрались руки до гранат. Очень бы они тут пригодились. Вон сколько ядер застревало перед позициями или за ними. Да и на «моральку» гранаты давят сильнее.
Но обстрелэто хорошо. Однако им победы не добиться. Вот сбегут они еще раз и выкуривай их из города. Так себе задача. Поэтому он отправил часть стругов с полком пехоты к берегу. Чтобы они высаживались уже и давили янычар в рукопашную. А остальные же струги продолжали обстрел из пушек, поддерживая десант.
И вот, отвернув к берегу и забирая вверх по течению, часть стругов из хвоста стала сближаться с берегом. Переведя пушки на левый борт. Из-за чего какое-то время из них не стреляла.
Довольно шустро подвалили к берегу. Скинули траппы и стали спускаться. Сначала пикинеры понятное дело, под прикрытием стрелков. И очень, надо сказать, это оказалось разумным решением. Потому что тимариоты, пользуясь большим количеством раскиданных вокруг города усадеб, расположились весьма недалеко от берега. И, заметив начало десантирования, устремились в атаку.
Однако шагов с пятидесяти по ним ударили аркебузиры и пушки. Из-за чего те так и не сумели нормально атаковать и сбросить пикинеров в реку пока те еще не были должным образом построены. Очень уж больно било огнестрельное оружие. За залп слизнуло до двухсот всадников. А остальные либо замялись в давке из лошадей и человеческих тел, либо отвернули от греха подальше. Так или иначе, но пятьсот аркебуз и восемь 3-фунтовых пушек заставили их очень себя уважить. С первой подачи. Но второй не избежализамешкавшихся в давке приласкали сначала картечью, а потом еще и из аркебуз добавили.
Так что из пяти сотен тимариотов начавших атаку, отошли обратно в совершенно рассеянном и деморализованном состоянии меньше двух сотен. А пикинеры продолжили высаживаться. Строиться. А потом к ним присоединились аркебузиры. Струги же отошли от берега на полсотни шагов и встали на якоря, чтобы из пушек в случае чего поддержать пехотный полк.
Минута. Вторая. Третья. Пятая.
Защитники Менгли Герая не предпринимали никаких действий по отношению к десанту. Поэтому, после того, как пехотный полк построился, Иоанн скомандовал ему наступление. Прямо на позиции янычар, только не в лоб, а с фланга, откуда тех не прикрывала стенка из корзин с землей.
Зазвучали барабаны и флейты[6]. И полк двинулся вперед.
Красиво идут, заметил великий бастард Антуан, прямо залюбовавшийся этим зрелищем. Пехота короля выстроилась чуть ли не по линейке продвигалась вперед, выдерживая четкое равнение. В полной тишине, если не считать ритмичную музыку. Все снаряжены один к одному, опрятны и шагают в ногу. Отчего было в этом шествии что-то завораживающее. И казалось, что это идет не горстка пехотинцев, а нечто монолитное и чрезвычайно угрожающее.
Иоанн промолчал.
Он только что отдал приказ о прекращении обстрела позиций янычар и теперь с трепетом ждал развязки рукопашной схватки. По его оценке, там, за импровизированной земляной стеной, находилось еще около тысячиполутора бойцов. Так что силы в целом выглядели примерно равными. Численно.
Но как все пойдет?
Пикинеры слабы и уязвимы для атаки таких вот легких живчиков с клинковым оружием. Поэтому первый ряд положил на землю пики, закинул за спину щиты и шел вперед, держа в руках бердыши. Как король и велел. Хотя можно было бы, наверное, в этой ситуации применить связку из щитов и клинков. Все-таки янычары, прежде всего стрелки из луков и дополнительная защита не помешает.
Двести метров до контакта.
Сто.
Пехотный полк не собирался вступать в перестрелку с янычарами. Поэтому ускоренным маршем двигался вперед, стремясь навязать им ближний бой. А те взяли и не приняли его. Даже стрелять не стали. Просто побежали в сторону города.
Сначала, понятно, не янычары, а союзники. Видимо вид огромных топоров в руках у одоспешенной пехоты вызвал у них нужный эмоциональный отклик. А потом, поддавший стадному инстинкту, «драпанули» и янычары, каковых оставалось едва половина от числа тех, что пришли с Менгли Гераем в Хаджи-Тархан по зиме.
Спустя несколько минут вся стрелковая пехота неприятеля покинула свои позиции и отошла в глинобитный город. А пехотный полк короля вышел на довольно широкую полосу между их позициями и городом.
Тут-то Менгли Герай и предпринял свою новую атаку. Вся его степная конница и остатки тимариотов вывалили с двух сторон и бросились в атаку на, казалось бы, беззащитную пехоту. Ведь та была развернута в атакующую шеренгу глубиной всего в четыре человека. Такую можно был и простым конем легко пробить, опрокинуть. Особенно если наскакивать не со стороны пик.
Но не тут-то было.
Прозвучали короткие, но громкие команды. И пехотный полк перестроился в каре. Пикинеры во фронт. За ними их собратья с бердышами, а в глубине уже аркебузиры.
Рази все.
И беззащитный лакомый кусочек превратился в колючего ежа. Вокруг которого и закрутились всадники Менгли Герая не зная, что с ним делать. Да, начали постреливать из луков. Но в этой формации все в доспехах. Плюс щиты в передней линии. Из-за чего продуктивность обстрела из луков была крайне низкая. А вот в ответ по ним били из аркебуз. Не каждая пуля попадала куда следует, но все однобольно получалось. Из-за чего размен, а он все же происходил, шел совсем не в пользу степняков.
Одновременно с этим к берегу направились и струги второго полка во главе с королем. Прямо к бывшим позициям янычар. Грозя в самое ближайшее время высадиться и «показать» кузькину мать коннице неприятеля. Ведь остатки укреплений прекрасно годились для размещения стрелковой пехоты по обе стороны от нее. Да и дистанция позволяла работать из аркебуз.
Поэтому, покрутившись несколько минут, конница бывшего крымского хана, отошла. Оставив на земле около трехсот всадников. И, к моменту, когда Иоанн уже объединил два полка в единый кулак, в округе не было видно ни одного живого и невредимого неприятеля. Все, кто моготступил, скрываясь из глаз.
Уличных боев, судя по всему, не избежать, заметил Великий бастард, спустившийся на земле вместе с королем.
Терпение мой друг, терпение.
Ты думаешь?
Слышишь? Произнес Иоанн, когда ветер принес отзвук рожка.
Ту-ту-ту-y-y. Ту-ту-ту-y-y. Ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту-у-у.
Надрывался тот.
Ту-ту-ту-y-y. Ту-ту-ту-y-y. Ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту-у-у.
Что это?
Моя конница встречает хитрого Герая с другой стороны ворот. Вступать в городской бой для него сейчаспотерять свое войско. А вместе с тем и все шансы на успех. Если же он отступит с как можно большим отрядом, то сможет угрожать мне вторжением в любой момент. Поэтому навязать ему бой в городе практически не реально. Он не так глуп.
Но он мог бы победить. Ты сам говорил, что эти плоские крыши открывают для янычар большие возможности.
Это понимаю я. Это знаешь ты. Но осознает ли это бывший хан? И главноеготовы ли янычары драться здесь до последней капли крови?
Хм заметил с улыбкой Антуан, скользя взглядом по пехоте короле. Пехоте, которая бы очень пригодилась тамв Бургундии, для решения всякого рода бед его брата
[1] К 1475 году по 12 роты аркебузиров государевой службы Иоанн обязал содержать все более-менее крупные города, упразднив городовые полки со ссылкой на свои кампании былых годов. Чем подтолкнул бывших дружинников идти на службу в уланы и командирами в пехоту.
[2] Старые шлемы (полусферически с козырьком, наносником, наушами и составным назатыльником) он передал в кавалерию, как и длинные образцы ламеллярной чешуи, которую теперь производил только для улан. Гусары, как и пехота, получали укороченный и облегченный вариант чешую.
[3] Из-за отсутствия кирас Иоанн пока сохранил у улан большие каплевидные щиты, прекрасно защищающие тело при копейной атаке.
[4] Волга в этих местах шириной более километра.
[5] К 1475 году Иоанн сумел наладить не только улучшение селитры из селитряниц поташем, превращая ее в смесь натриево-калиевой, а потом еще и гранулирование получаемого из нее пороха, смачивая получаемую пороховую мякоть крепкой самогонкой и формуя. Затравочный же порох был мелкой трухой, остающейся после гранулирования (его осуществляли дроблением слипшихся плиток пороха и калибровкой через сито получаемых обломков).
[6] Иоанн заменил волынки в атакующем марше на флейты. Точнее на ее средневековую разновидностьfife. В итоге British Grenadiers song, какой подражали скоморохи при сочинительстве этой музыке, стала еще больше похоже на оригинал. Волынки были оставлены в походном пехотном маршекавере на Scotland the Brave.
Глава 10
1475 год2 декабря, Минас Итиль
Капитан роты аркебузиров, а ныне комендант крепости Минас Итиль Алексей Кулаков вскочил от криков. Он решил прикорнуть после обеда, благо, что дел никаких особых не было. Но не дали.