Забегая немного вперед, чтобы завершить этот этап моей работы, скажу, что во время разбирательства выяснилось, что комиссия хотела сэкономить 200 тысяч рублей, полагавшиеся Нагану в случае принятия его винтовки на вооружение, и поэтому предложила название «комиссионная» или «русская» без упоминания имени автора. Однако Наган заявил, что даже если второстепенные детали его винтовки будут приняты на вооружение, это означает, что он должен получить всю сумму премии. Таким образом, главным препятствием для принятия на вооружение новой системы могли стать патентные тяжбы с бельгийцами. Видимо, поэтому император Александр III вычеркнул и слово «русская» из предлагавшегося названия, и винтовка стала просто «Трехлинейной винтовкой образца 1891 г.», а относительно материальных претензий Нагана, собственноручно начертал: «Выдать оружейному мастеру Леону Нагану 200 тысяч рублей за предложенное им для нашей армии ружье». По-видимому, экономический подход все же преобладал над первоначальным решением комиссии, отдавшей пальму первенства Нагану, при массовом производстве более простая в технологии винтовка Мосина сулила немалую экономию.
Представление мое по начальству вышло достойным: мундир сидел как влитой, а петлицы с двумя просветами и двумя звездочками с расположенной между ними эмблемой Главного Штаба выглядели весьма внушительно. Внушительнее выглядел и Агеев в парадной форме полковника Главного Штаба (нам было положено представляться генералу вместе, как начальнику и его заместителю, двух других замов по оперативным вопросам пока не былоАгеев их усердно искал) у него было два ордена; Анна и Станислав 3-й степени и оба с мечами за военные заслуги. Всего в разведывательном отделе должно было быть полтора десятка человек, из них пятеро офицеров, но пока нас было всего двое. Генерал поздравил нас, а вечером мы устроили у меня небольшую пирушку по случаю производства и вселения в квартиру.
Наутро я доложил о своих изысканиях, полковник остался доволен моим расследованием и сказал, что у меня еще будет возможность лично познакомиться с Сергеем Ивановичем, так как он не только умный и талантливый конструктор, но человек интеллигентный и в высшей степени приятный в общении. А вот с некоторыми малоприятными личностями иностранного происхождения мне предстоит встретиться буквально через несколько недель. Речь идет о партнере конструктора Хайрема Ма́ксима, Базиле Захарове.
Вот, ознакомьтесь с материалами, сказал полковник и передал мне под роспись толстую папку. Захаров приезжает в Петербург, поскольку весной, когда просохнут дороги, будет показ облегченного универсального лафета для всех типов картечниц (в России имеются модели Норденфельда и Гатлинга) и пулемета Максима новой конструкции. Государь заинтересовался, что нового придумал Максим, и теперь это проталкивает Захаров, поскольку сам император в свое время успел пострелять из пулемета старой модели. У него осталось двойственное впечатление: с одной стороны, машинка эффективная, с другой стороны, большой вес и расход дорогих боеприпасов. Вот Максим и озаботился сделать приемлемый для русской армии вариант, да еще и картечницы пристроить на новый лафет. Картечниц этих Российская империя в свое время закупила достаточно много, часто их называют французским словом «митральезы», но в ходу и русское название «картечницы», хотя по сути этопредтеча пулемета.
Я расписался и отправился в свой кабинет, где у меня был сейф для хранения бумаг такого рода. За то время, что я разбирался с конкурсом на «пачечную» магазинную винтовку, впрочем, еще не закончившимся той резолюцией императора, о которой я упомянул выше, но знал об этом из предыдущей истории благодаря своим публикациям на оружейную тематику (хобби у меня такое было после выхода на пенсию, пока зрение совсем не сдохло). Как и знал то, что Сергей Иванович получит за винтовку премию в 20 тысяч рублей и золотую медаль Михайловской академии. Премию он потратит на «выкуп» будущей супруги у ее мужа. Хотел бы я посмотреть на этого типа, который торговал собственной женой как породистой лошадью. Вызвать бы его на дуэль и прикончить, и кучу денег Мосину сэкономить. Тем более что в подвале Штаба был тир, и мы часто с Агеевым туда ходили. У него был точно такой же наган, как и у меня, а результаты стрельбы пока получше, но в ростовую мишень с десяти саженей и я не промахивался, так что если на полигоне я и «промазал» по одному чучелу, то это от волнения. Подмышечную кобуру, как и разгрузку-«лифчик» для подсумков с обоймами для винтовки и на четыре гранаты я подал на привилегию (количество подвешиваемого снаряжения можно варьировать, как и в девайсе двадцатого века, другое дело, что здесь вся подвескана пряжках), правда если в результате испытаний кобуру и разгрузку признают полезными, то выплатят премию: не такую как у Мосину, поменьше, но все же что-то должны дать. Преимуществом является то, что военные патенты считаются секретными и привилегии на них бесплатно дает само Военное министерство, но после этогообязательные испытания в войсках.
Еще я знал про то, что Мосин за винтовку получит орден Святой Анны 2-й степени, а еще раньше стал полковником по гвардейской артиллерии и позже возглавит Сестрорецкий завод, а вот умрет он от пневмонии где-то в начале двадцатого веканадо делать что-то, что может его вылечить: либо сульфаниламиды длительного действия, менее токсичные, чем полученный уже мной стрептоцид, либо, даст Бог, удастся разработать пенициллинвсе же десяток лет впереди есть, займемся и биотехнологией (не я, конечно, у меня образования не хватит, но есть же талантливые ребята, вроде Вознесенского и Парамонова, которые, закончив стажировку, вернулись налаживать в Купавне синтез СЦ). Старший фейерверкер Егоров, побывав на заводах деда и увидев, как живут мастера, вернулся в Петербург и написал рапорт об увольнении со службы, тем более что унтерский сверхсрочный срок он выслужил и здесь ему ничего не светило. В Купавне дед лично говорил с ним, подтвердил все условия: 600 рублей в год и домик с палисадником и огородом, если отработает десять летдом переходит в его собственность. Вот и славно будетне погибнет фейерверкер вместе с Панпушко при взрыве в конце ноября этого года, ведь вроде как Панпушко прекратил опыты с мелинитом, но хорошо бы штабс-капитана вообще на этот период как-то с полигона убратьнадо подумать как
Глава 3НАГРАДА НАШЛА ГЕРОЯ
Император Александр III расхаживал по своему кабинету, а в просторном кресле сидел его друг и собутыльникначальник личной охраны генерал-лейтенант Черевин. С императором наедине он был на ты, и обращались они друг к другу по именам. Государь был в домашнем сюртуке, но с шейным Георгием, Черевинв свитской казачьей форме с крестом Святого Георгия 4-й степени на груди. В кабинете сбоку был свод, отчего потолок казался ниже, чем был на самом деле, и, расхаживая по кабинету, царь слегка сутулился, что он не позволял себе на людях, как будто на его плечи давил груз государственных дел. Александр Александрович остановился у окна и смотрел на затухающее закатное небо. «Да, у стволов деревьев уже появились первые проталины, заметил царь, считай, зима прошла, даже в наших северных широтах». Потом он обернулся к Черевину:
Вот не знаю, что делать, Петя, сказал император всероссийский, скоро Пасха
Государь, так до Светлого Христова Воскресения еще побольше месяца будет. Что за тоска тебя гложет, Саша, ответил близкий друг и наперсник. Давай лучше по рюмочке, пока Маша не видит, вот тоска и пройдет, Черевин достал плоскую фляжку из-за голенища просторного сапога.
Погоди ты с рюмочкой, ишь, неугомонный какой, царь с неодобрением взглянул на покрытое алкогольными прожилками лицо друга, пить тебе поменьше надо, Петя, помрешьчто я без тебя делать стану!
Так что за кручина у тебя, «надежа государь», али обижает кто? Так я сейчас казаков кликну, они враз супостатов в бараний рог скрутят, что «унутренних, что унешних», спародировал Петя бравого хорунжего.
Да нет никаких врагов, не видатьвсе тихо, что в Империи, что на границе. Вот к Пасхе наградные списки надо составлять, а у меня на одного человечка целых три представления к награде и все на Анну третьей степени. Дать однукак-то нехорошо получится ответил государь.
А что за человечек-то? полюбопытствовал друг-собутыльник Петя.
Да есть тут один асессор по Главному Штабу в разведывательном отделе, у полковника Агеева его заместителем служит.
Постой, не Сергея ли Семеновича? Он, как и я, из гвардейских корнетов, только помоложе меня лет на двадцать пять будет, вы-пустился с отличием из Николаевского училища, да по деньгам не потянул службу в гвардии, обеднела семья, и я его сам соблазнил перейти в Жандармское, которым тогда последний год командовал, офицером по особым поручениям, для дел сложных и государственной важности. Выходит, не ошибся в нем: дельный и умный офицер, надеюсь, что и помощники у него такие.
Так на полковника Агеева тоже представление есть, к Владимиру четвертой степени с мечами, не успели сразу наградить, когда англичане вздумали взбунтовать князьков в Туркестане, объяснил Черевину царь подвиг его протеже. Там форменный бой был на границеполусотня казаков с Агеевым против тысячи, а то и больше басурман с английскими офицерами во главе, и ничего, отбились в горах, как в Фермопилах царь Леонид против персов.
Да, геройский офицер, достоин и Георгия, сказал Черевин, что ж не дать, как достоин. Против превосходящих сил врага
Нет, Петя, не одобрила это представление Георгиевская дума, там дело секретное, нельзя им было всего знать, ответил царь озабоченно. Пусть уж я этому офицеру должен буду, хотя и одобрил ему отдел разведывательный набрать и полковника за заслуги получить. Он ведь тут еще двух шпионов с их помощниками раскрыл
Шпионов? Давненько у нас никого не ловили, все больше бунтовщиков-революционеров, а вот про шпионов не слышал, а что за помощники, не понял я? захотел уточнить детали генерал. Шпионские или агеевские?
Да и те и другие были, усмехнулся царь, вспомнив смешное. Мне тут Николай Николаевич рассказывал, они, шпионы эти, агеевского помощника в плен взяли и предложили секреты им рассказать, бумагу о сотрудничестве с британской разведкой подписать, да еще обещали ему дать денег, титул и дом в Лондоне, а если, мол, не согласишьсяв бочке с дерьмом утопим. Так помощник этот на всех листах им по английскому матерному слову подписала вместе самое срамное ругательство у них получилось. Шпион, как увидел, аж позеленелАгеев был в соседней комнате и все через щелку видел и слышал, царь расхохотался. Обручев говорил, что сам эти листы видел, так и выведено, как подпись.
Бравый помощник у Агеева, офицер, в каком чине? улыбаясь, спросил генерал. За это тоже наградить надо.
Нет, статский чиновник, из купцов, но головастый и храбрый. Вот второе представление на орден, от товарища фельдцейхмейстера генерала Софиано, царь взял другую бумагу, генерал пишет, что во время испытаний изобретенных этим чиновником, Степанов его фамилия, ручных бомб, начиненных им же изобретенной взрывчаткой, по неловкости адъютанта одна из готовых к взрыву бомб выкатилась под ноги генералам Софиано и Демьяненко с их штабом. Сила взрыва была бы такая, что убило бы трех-четырех человек, а остальных покалечило. Так этот Степанов ухитрился бросить бомбу в окоп, где бомба взорвалась, никого не задев.
Вот я и говорю, герой этот Степанов, хоть и из купцов, все-таки ухитрился глотнуть из фляжки Черевин, да еще и изобретает
А третье представление по изобретению Степанова от начальника Военно-медицинской академии, продолжал царь, и тоже на Анну третьей степени, но не положено же одинаковые награды давать, а если в черед, как положено, так сразу два шейных ордена будет: вторые Станислав и Анна, третий Станислав у него уже есть.
Так он что, бомбами лечить вздумал, хохотнул Черевин, как всякому алкоголику со стажем, ему было достаточно глотка, чтобы захмелеть, кое-кому из этих докторишек тоже бомбу с фитилем надо вставить (куда вставить, генерал не успел уточнить).
Петя, ты не дослушал, Степанов изобрел препарат, который испытывали в Академии почти полгода и получили отменные результаты при лечении обожженных и раненых, стал объяснять Черевину царь. Такого лекарства ни у кого в мире нет, будет только у нас в России, привилегии получены еще и во Франции, и британцы тоже дали патент, хотя и не сразу. За это лекарство да за новую взрывчатку его немецкий шпион вместе с товарищем и взорвал в их лаборатории, товарищ погиб, а Степанов сильно обгорел, пока его вытаскивать пытался. Это мне генерал Обручев рассказывал. А еще, кроме взрывчатки, Степанов для военного ведомства новое снаряжение изобрел, чтобы бомбы его сподручнее было солдатам носить, и во время испытаний новой винтовки членов Комиссии сумел помирить и изобретателяполковника Мосина отстоять.
Ну, наш пострел везде поспел. Я и говорюгерой, хоть и статский из купцов, протрезвел Черевин и стукнул кулаком по ручке кресла. Какие там три Анны, Владимира дать четвертого и с мечами, так как шпионов не побоялся, в огне выжил, товарища спасая, и двух полных генералов тебе, государь, для службы сберег. Конечно, только с мечами и Владимира!
Ну, это ты лишку дал, размышляя о чем-то, протянул царь, хотя, может, ты и прав, дельный он, этот Степанов, а так теперь потомственным дворянином по кресту станет, вот Обручев говорил, что он из семьи купцов-миллионщиков.
Так для купчишек самая мечтастать потомственным дворянином, отчего-то воодушевился Черевин. Ты представь, ваше величество, ведь мог бы Степанов этот на золоте есть-пить и с цыганами день-деньской гулять (странно представляет генерал купеческую жизнь, но простим ему это незнание), так ведь за государство радеет, в пекло лезет и бомбы руками из-под генералов вытаскивает! Нет, сто раз достоин такой бравый купец Владимира с мечами!
Ну, так быть посемуподписал царь представление, исправив Анну на Владимира с мечами. И правда, геройский асессор, надо будет на него глянуть. Вот только асессора Владимиром награждать как-то не с руки, был бы хотя надворным
Так дай ты ему надворного, ваше величество, заворочался, усаживаясь в кресле поудобнее, Черевин, геройский же чиновник, многим офицерам фору даст! Казнить так казнить, миловать так миловать, а жаловать так жаловать!генерал опять стукнул кулаком по ручке кресла.
Погоди, Петя, ты так мне всю мебель поломаешь своим кулачищем, попенял другу царь, внося фамилию Степанова в список пожалования чинами к Пасхе.
Так что же его начальник Агеев такого геройского совершил и почему Георгиевская дума в награждении ему отказала? дождавшись, пока государь впишет фамилию, спросил Черевин. Уж мне-то можешь сказать?
Ну ладно, да гляди, не болтай об этом, сказал царь. Агеев с полусотней казаков был по ту сторону границы, чтобы поймать бежавшего главаря бунтовщиков вместе с главным шпиономанглийским полковником. Они их схватили, но погоня настигла их еще до нашей границы. Казаки отстреливались до темноты, многие были убиты ответным огнем, а ночью пара пластунов забрались по отвесной скале, сняли вражеский дозор и вытащили веревками оставшихся в живых. Раненых пришлось оставить, они сами вызвались стрельбой отвлекать басурман, показывая, что русские на месте и продолжают драться. До границы шли бегом и на себе тащили пленных, а на переправе через реку англичанин ухитрился освободиться, бросился в воду, но утонул в бурной реке. На наш берег вышли всего восемь человек, Агеев был ранен в руку, но держался. Выживших наградили, семьям погибших дали пенсии. Но Думе ведь это не расскажешь, начальник Корпуса жандармов (Агеев тогда ему подчинялся) как-то расплывчато написал«за дела против превосходящих сил неприятеля». А в Думе жандармов не любят (а кто их любит?), за что жандармскому подполковнику Георгия давать, за то, что шайку контрабандистов перестрелялпревосходящие силы, поди?
Давай-ка я сам в Георгиевскую Думу съезжу, попросил Черевин, угрожающе зашевелив кустистыми бровями, уж я им, старым пердунам, объясню, как боевого офицера обижать!
Только подробностей, того, что я говорил про английского полковника и то, что было все на чужой земле, ни в коем случае не говори, предупредил царь расходившегося Петю. Съезди, ты же сам старый пердун и тоже с Георгием, вот и найдете о чем поговорить.