Один из матросов неодобрительно пробурчал:
Чтой-то ты его мучаешь, барин.
Я в образе командора с натугой кхекнул, затягивая узлы и искоса поглядел на говорившего. Прищурился припоминая:
Тебя Демьяном ведь кличут?
Так, Ваше высокоблагородие! вытянулся мужик.
Я взмахом руки подозвал жалостливого, ткнул пальцем в мохнатый правый лампас индейца:
Что сие по-твоему?
Матрос, наклоняясь, чтобы пощупать, начал:
Не могу знать и осекся, отдернул руку, побледнел и перекрестился:Батюшки свят,перевел выпученные глаза на меня.
Я наклонил голову и опустил веки, мол: "Да, да", а вслух пояснил:
Это, мил человек, у них как у нас медаль за храбрость. Георгий ихний. Вот сим топориком кожу на голове надрезают, дёрг за волосывот и трофей. Коли он развяжется, то запросто твою шевелюру затрофеит.
Мужик инстинктивно схватился за голову и попятился.
Но, продолжил я, насколько они свирепы в битве, настолько же преданы в дружбе. А превыше всего ценят силу и справедливость, и я подмигнул Демьяну. Тот от неожиданности заморгал.
Я похлопал очнувшегося противника по плечу: мол "лежи, лежи".
А Хвостов с отрядом из девяти человек и снятой кулевриной уже уткнул в гальку противоположенного берега шлюпку.
В минуту опасности вездесущая русская безалаберность словно испарилась, люди действовали слаженно, команды отдавались ясные и выполнялись четко. А с пригорка нет-нет да и постреливал Пахом. Потом он со смехом рассказал, что едва краснокожие поняли что их замыслы захватить золотодобытчиков врасплох провалились, как кинулись всем скопом на пригорок. Но поскольку охотник он бывалый, то вторым выстрелом обездвижил троих, подловив на линию прицеливания, а третьим двоих нападающих стреляя по ногам.
Потеряв в минуту четверть бойцов индейцы попрятались, в чём они мастаки, и принялись поливать пригорок стрелами. Безуспешно, слишком далеко. Тут подоспел Хвостов со-товарищи. В лоб он бросаться не стал. А обогнул по удобной ложбинке место откуда летели стрелы застал врасплох впавших в ярость и оттого утративших бдительность краснокожих.
Русских было меньше, но действовали они организованнее и слаженнее. Убивать Хвостов никого не хотел, поэтому выстрелом из кулеврины поверх голов заставил перепугавшихся индейцев пасть наземь, после чего пленить и повязать их ничего не стоило. Правда большинство, пользуясь отменным знанием местности ускользнули, попались только те, которых ранил часовой.
Я с командором обозрел поле боя.
Увидел Лангсдорфа, прикрывавшего светописец собственным телом, подошел укоризненно покачивая головой:Григорий Иванович, что же Вы творите, батенька Ведь это всего-навсего деревяшка, сделать новый недолго, а Вы у нас бесценны. Разве так можно
Николай Петрович, да я и задуматься ни о чем не успел, извиняясь развел руками провинившийся, А он для меня, погладил светописец, родной уже. Вот и защищал как собственное дитя, смущенно улыбнулся ученый.
Увещевания пришлось отложить, так как вытащили из тростника раненого в плечо бледного от болевого шока и потери крови индейца, которого самым первым выстрелом обезвредил зоркий Пахом и корабельный врач окунулся в привычные дела: приказал положить страдальца на подстилку, принялся обрабатывать и перевязывать. А вскоре переправили и пятерых раненых с противоположенного берега, с которыми тоже пришлось возиться.
Когда пострадавшие более-менее пришли в себя, Резанов попросил краснокожего слугу своего секретаря перевести, что сейчас их накормят, после чего они могут идти на все четыре стороны. Это же касается и здорового пленника. Тот, до того сидевший со связанными руками и ногами с каменным лицом и видимо готовый к обычным у краснокожих пыткам, заморгал. А потом поинтересовался у собрата, почему бледнолицые так поступают. "Русские с ранеными и пленными не воюют", гордо ответили ему. Мало того, если сюда придёт племя, то Великому Командору есть о чем говорить с вождем и чем одарить остальных.
Пленников накормили. После чего здорового и его раненого в плечо товарища, оказавшегося военным вождем местного племени, на шлюпке перевезли на свой берег. Каждый получил одеяло. Остальные пока идти не могли.
Солнце готовилось нырнуть в океан, уставшие добытчики собирали дрова для костров, когда со сторожевого поста прозвучал окрик, прекрасно слышный в предвечерней тишине.
Тревожная команда переправилась за пару минут, остальные расхватали оружие.
Я из истории знал, что индейцы весьма умелые воины, с младенчества живут на природе и постоянно охотятся либо воюют с соседями. А Резанов сам познакомился на Ситке с повадками местных обитателей. И оба мы прекрасно осознавали насколько ловко те стреляют и владеют холодным оружием. Да, стрела слабый соперник пуле. Даже выпущенной из дульнозарядного ружья с дымным порохом. Но когда стрел очень много, а пуль крайне мало
Но один из раненых объяснил слуге Фернандо, что его племя идет с миром. Что и подтвердили вскоре вернувшиеся разведчики вместе с прежним пленником и вождем с шаманом, больше места в шлюпке не нашлось. Вождь переговорил с ранеными и убедившись что бледнолицые коварства не замышляют, кивнул соплеменнику и тот что-то гортанно выкрикнул.
Со стороны камышей тотчас повалили многочисленные фигуры: женщины, дети, старики, воины. Оказалось выше по течению есть брод. Я напрягся готовясь к бою, мои спутники положили руки на оружие, с "Марии" на местных хищно повела жерлом пушка. Но Резанов хладнокровно урезонил: "Савелий, не показывай враждебности, они идут без дурных намерений, это не коварные европейцы" "Ты уверен, вашбродь?" "Совершенно!" твёрдо ответил командор и я доверился хозяину тела, который вполголоса отдал похожие приказания нашим.
Прибывшие споро разбили становище неподалеку.
Я с интересом наблюдал, как ловко эти дети природы возводят свои конусовидные жилища. "Как бишь там они называются? А, вигвамы!". Или "типи"?
Раненых тотчас под бдительным оком Лангсдорфа перетащили в один из таковых. Добровольной помощнице-аборигенке наш врач растолковывал, как и когда менять повязки. "Тут порядок", отпустило Резанова.
Вечер накрывал речную долину, пора было подумать об ужине.
Резанов отдал необходимые распоряжения. Двое матросов шустро сложили очаг из подходящих валунов, развели огонь, принесли с судна пятиведерный бригадный котел.
Трое других принялись вытягивать сеть, которой перегородили речку в узости и теперь обремененную рыбой. С берега за рыбалкой во все глаза наблюдали свободные от дел индейцы. И когда наши еле-еле выволокли добычу, одобрительно зашумели.
Один из матросов, весёлый русоволосый здоровяк обернулся, потыкал пальцем в десяток ближайших мальчишек и поманил. Те настороженно блестя угольками любопытных глазенок приблизились. Матрос достал из вываленой кучи мелкую рыбешку, показал пальцами какая она маленькая и скорчив пренебрежительную мину выпустил обратно в реку. Взял крупную, мимикой выразил довольство и откинул на берег. Мальчишек жестами попросил проделать то же с остальной рыбой. Уговаривать детвору не пришлось. Как саранча, с шумом и смехом накинулись на улов. Спустя десяток минут на берегу высилась солидная куча крупной рыбы. Тогда матрос, с поощрительного кивка командора и меня наделил каждого маленького работника самой большой, отборной рыбиной и гордые пацаны, задрав носыкак же, настоящие добытчики! поволокли награду к своим типи. У самого мелкого мальчугана рыбий хвост волочился по траве и бил по пяткам. Внимательно наблюдавшие краснокожие одобрительно загалдели.
Индейцы пришли в совершеннейший восторг, когда по моему совету командор, отобрав потребное для ужина экспедиции рыбу пригласил остальное разобрать гостям. А от моего внимания не ускользнула зависть, с которой вождь провожал складываемую до следующей рыбалки сеть. Резанов же вовсе поразил краснокожих проявив истинное русское хлебосольство.
Под завершение трапезы в обоих лагерях с судна вынесли пыхтящий трехведерный самовар и несколько мешков свежеиспеченных блинов. Индейцы любопытны как дети. И хотя воины пытались делать вид, что им совершенно неинтересно, что это там за сверкающий зверь у бледнолицых, всёже нет-нет да и бросали жадные в любопытстве взгляды наравне с детворой и женщинами. Резанов же, к моему одобрению, на правах хозяина пригласив через переводчика вождей с шаманом к своему костру угостил всех крепким ароматным чаем с выпечкой. А когда те зацокали языками от удовольствия широко поведя рукой дал понять, чтобы все члены племени присоединились к чаепитию.
Однако настороженость из глаз индейцев не исчезла. Причина её прояснилась, когда военный вождь спросил:Разве бледнолицые братья пьют только вкусный отвар?
Главный вождь неодобрительно глянул на молодого соплеменника.
А что ещё должны пить бледнолицые? открыто улыбнулся командор.
Другие бледнолицые пили огненную воду, глухо проговорил шаман.
Огненная вода есть и у нас, пожал плечами Резанов и остро глянул на Хвостова, Только мы её пьем лишь по праздникам.
От моих глаз не укрылось проскочившее во взглядах краснокожих оживление, о чем я шепнул Резанову, и тот быстро сориентировался и торжественно произнес:Сегодня ко мне пожаловали мои краснокожие братья и это для нас великий праздник, поэтому хочу угостить вас нашей огненной водой!
Индейцы зашевелились, переглянулись и важно закивали.
С "Марии" принесли водку. Как ни мизерно наливали гостям, индейцы за час наклюкались как сапожники.
Подвыпивший вождь разоткровенничался, что вынужден уводить племя с летнего стойбища от плохих бледнолицых гринго. Которые неделю назад напали на лагерь, безжалостно убивали стариков, женщин и детей. Воинам ценою серьёзных потерь удалось задержать взбесившихся гринго и племя побросав почти всё ушло через грязную землю и вонючие озера. Мой мозг царапнуло столь образное описание, но ума разузнать подробнее на тот момент не хватило.
Зато хватило озорства научить военного вождя, петь "Катюшу". А то тот заплетающимся языком принялся было выводить заунывную боевую мелодию. Фернандо метнулся на судно и принёс гитару. Шестиструнка! Я жестом попросил инструмент с тонким удобным грифом и принялся аккомпанировать. Память разума растекалась по телу и вскоре получалось более-менее сносно. Для пьяной-то кампании. Слова "Выходила на берег Катюша, на высокий берег на крутой" выводили с особым чувством, речка-то вот она. Шаман оказался слабоват и давно выводил рулады носом, завалившись за обрубок бревна, на котором доселе восседал.
Я же ломал голову над охраной приисков, сообразив что алчные американцы не сегодня завтра доберутся досюда. "Утро вечера мудренее", решил наконец.
Но тут зашевелился шаман и принялся пророчествовать, что Великий Дуб, с его разумеется помощью, убережет племя от любых напастей. С меня весь хмель смыло словно ледяной водой! Я навострил уши. Применяя полученные на службе навыки выведывания где-то поддакивая, где-то как бы сомневаясь выудил из служителя местного культа, что поклоняются они дубу, который растет испокон веков в половине дня пути отсюда. Там, за горами откуда несет воды река. И если командор сомневается вправдивости шамана завтра воины отведут его к священному дереву.
Резанов недоуменно вытянул лицо, но я торопливо упредил отказ, веско сказал: "Надо мне туда, Николай Петрович!", и тот сдался, только плечами пожал. Ну не станешь же ему объяснять и самому не до конца ясные надежды
Бледнеющие звезды предвещали рассвет, кашевар раздувал огонь в очаге. Военный вождь Быстроногий Волк со слугой Фернандо в роли переводчика и я на скорую руку перекусывали вчерашней рыбой с лепешками и запивали остывшим чаем. Путь предстоял неблизкий.
Волк поднял самородок с ноготь:Зачем моему брату Командору желтый металл? Гринго тоже за ним гоняются.
Красные глаза военного вождя говорили о тяжелейшем похмельи, однако держался он на зависть стоически, только в речи проскакивала горечь.
Я, надеявшийся подольше сохранять в тайне золотодобычу, не нашелся сразу что ответить. Чуть помолчал, собрался с мыслями и, ни на минуту не сомневаясь в наблюдательности индейцев начал:Мой краснокожий брат Быстроногий Волк прав: Русским бледнолицым желтый металл нужен также как и гринго. Но есть большая разница. Скажи, что с моими краснокожими братьями сделают гринго, когда придут сюда?
На скулах индейца заходили желваки. А я устами командора словно гвозди забивал:
Гринго ищут желтый металл золото каждый сам для себя. И поэтому готовы обманывать, убивать, красть ради него. А русские ищут золото для всего своего племени. На золото они покупают еду и инструменты, поэтому никого притеснять им не надо. У нашего племени есть Великий вождь Император России, который живет на другом краю земли, махнул я в сторону запада, и по-отечески оделяет своих детей-подданных.
Индеец уважительно покивал удовлетворенный услышанным.
Пришедший проводить нас основной вождь кутался в одеяло, то и дело ронял еду из дрожащих рук и стучал зубами об оловянную кружку. Шаман и вовсе ещё дрыхнул в своем типи на отшибе. мне было жаль их, но Командор наливать для опохмелки опасался: могут уйти в запой и тогда труба дело
Однако услышав о племени русских краснокожий подобрался, отставил кружку и спросил:А может ли мой бледнолицый брат попросить своего вождя Императора заступиться за его краснокожих братьев?
Это было как раз то, к чему индейцев подвигал я и через командора величественно кивнул:Это очень хорошая мысль. Пусть мой краснокожий брат сейчас отдыхает, а когда мы вернемся, сядем и заключим договор. Я шепнул несколько слов и Резанов добавил:
а пока пусть мой брат накормит своих утомленных тяжелой дорогой людей рыбой. Мои товарищи дадут сеть, покажут и если надо помогут, он жестом поманил вчерашнего рыбака.
Вождь просиял. Гортанно выкрикнул и из жилищ выскользнули пятеро молодых мужчин. Которые по его знаку присоединились к рыбной ловле.
Спозаранку к самовару потянулась очередь краснокожих вперемешку с пассажирами "Марии". Люди не знали языка друг друга, но довольно сносно изъясняются знаками и жестами. Вон групка рыбаков, вон Лангсдорф что-то размахивает знахарке и та кивает, а вот молоденькая стройная индианка стыдливо угощает белозубо скалящегося здоровяка-матроса. И все, проважая нас машут вслед.
Глава 6: Дуб найден
в которой Савелий нашел не только "дверь" домой
А где он сейчас?
Там, Быстроногий волк указал ладонью на стоящий на особицу вигвам, из которого доносились невнятные причитания, молится за нас бестолковых.
Сейчас я потолкую с этим достойным человеком.
Ты что! испугался бывший проводник, Нельзя отвлекать его!
Но я уже размашисто шагал к шатру командора. Там выудил из походного сундука настойку боярышника и отправился прямиком к жилищу шамана. Индейцы сбились в стайки и с ужасом поглядывали на безумного русского, который конечно же должен будет непременно умереть после бесцеремонного вмешательства в переговоры шамана с духами.
Я, помахивая пузырем откинул полог и протиснулся внутрь, произнося зазубренное вчера индейское приветствие. Хозяин вигвама с длинными седыми волосами видимо до такой степени поразился наглости чужака, что упустил момент для праведного возмущения. Правда, взрыв его красноречия чуть погодя последовал, но я невозмутимо устроился сложив ноги по-турецки напротив служителя культа и совершенно спокойно переждал словесный понос.
Когда разговор начался с шаманом единственный переводчик слуга Фернандо Орлиный коготь наотрез отказался лезть в след за мной в вигвам Шамана, Несмотря на то что сам совсем из другого племени. Правда он прекрасно переводил из-за полога. Едва местный священник забормотал послышался отчётливый голос переводчика:Мудрый лис говорит
Я про себя тут же усомнился: Этот старый пьянчужка мудрый?! Кхм, кхм. Но вот то, что Лисда. Да, весьма похоже: мордочка вон прямо-таки лисья.
Дождавшись тишины сочувственно поинтересовался:Отчего мой брат Мудрый лис так сердит?
А разве мой белый брат командор не знает, что индейские духи разгневались за обещание показать чужакам их святилище и наслали на своих неразумных детей болезнь, саркастично проскрипел старик. Красные слезящиеся глаза, а особенно необычайный перегар подсказали мне, что я не ошибся. Вот только кто вопреки запрету командора так напоил этого бедолагу? "Узнаю, морду набью!", решил я. А вслух молвил:Да, вижу, духи индейцев сильны. И они любят своих детей, раз наказывают их за проступки, он склонил голову в знак одобрения, Но я могу их умилостивить.
Индеец поднял страдальческие глаза, в которых теплилась робкая надежда:Ты правда можешь прогнать болезнь? Я попробовал все известные мне снадобья, сокрушенно вздохнул и прыгающим пальцем потыкав в пучки, развешанные тут и сям.