Ты как, ничего не болит?
Мужик потёр ушибленный живот, а затем покачал головой и произнёс:
Нет, всё в порядке. Спасибо за помощь. Если б не ты, разбойники наверняка убили бы меня.
Ничего страшного, пожал я плечами. К тому же мне тоже требуется помощь.
Какая? встрепенулся мужик. Чем я могу помочь?
Я ищу деревню Яново, но сбился с пути и уже второй день блуждаю по лесу.
Так это на другом берегу Немана, покачал тот головой. Наши-то места теперь к Российской империи относятся, а там заграница.
Я приуныл, так как понял, что промахнулись мы при перемещении довольно прилично. Но тут же мне в голову пришла мысль, что русская деревня ничем не хуже прусской, и наверняка в ней тоже живут охотники, у которых можно попробовать купить живого зайца.
Я ездил в город за припасами, а теперь возвращаюсь обратно, продолжил мужик. И угораздило же меня повстречаться с разбойниками. Так-то у нас места тихие, но вот принесла их нечистая сила на мою голову.
А как твоя деревня называется? спросил я.
Обухово, ответил он.
Я вспомнил это название. Она находилась довольно далеко от будущей переправы армии Наполеона. И поскольку обстоятельства сложились таким образом, что мне суждено было оказаться именно здесь, я спросил:
Можно мне с тобой доехать до твоей деревни?
Конечно, кивнул мужик. Бросай свой мешок на телегу и сам полезай.
Я так и сделал, а вскоре он тоже присоединился ко мне, когда собрал раскиданные разбойниками вещи.
Но, пошла! прикрикнул он на лошадь, затем дёрнул за какие-то привязанные к ней верёвки, и мы двинулись в путь.
Я обернулся, осматривая поляну, но вроде бы на ней ничего не осталось. Чужие взгляды тоже не ощущались. Да и вряд ли разбойники рискнули бы вернуться после всего случившегося.
Кстати, меня Семён зовут, представился мужик. А ты, судя по твоей одежде и говору, иностранец?
Да, кивнул я. Этьенн Дебюсси.
Француз? нахмурившись, спросил Семён.
Я вспомнил слова профессора о том, что русские не ладили с французами ещё до вторжения Наполеона в 1812 году, поэтому сказал:
Мой отец француз, а мать англичанка. Они разошлись, когда я был ещё маленьким, и с тех пор мы с матерью жили в Англии.
Ясно, кивнул мой попутчик. Ну а в деревню зачем? Как я понял, тебе неважно, в какую именно деревню ехать. Хочешь купить провизию?
Не совсем так, ответил я. Хочу купить живого зайца.
Живого зайца? Семён повернул голову и удивлённо посмотрел на меня. Зачем он тебе?
И поскольку я ожидал такого вопроса, то заранее подготовил объяснение:
Это подарок. Просто ехать далеко, вот и не хочу, чтобы мясо испортилось. Лето всё-таки.
Тоже верно, кивнул мужик. Дни сейчас стоят жаркие, вмиг протухнет.
Ну так что, можно будет купить зайца в твоей деревне? перешёл я ближе к делу. Только обязательно живого. Я расплачусь серебряной монетой.
Отчего же нельзя? Через несколько часов доберёмся до места, и я поговорю с охотниками. Что-нибудь придумаем.
После этого Семён начал расспрашивать меня об Англии, и чтобы не быть пойманным на обмане, я быстро свернул разговор, сославшись на усталость, и прилёг отдохнуть. Глаза я не открывал, так что за весь оставшийся до деревни путь мы больше не перекинулись ни единым словом.
Ехали мы, наверное, часа три, но мне показалось, что это длилось гораздо дольше. Сказать по правде, я быстро устал просто лежать с закрытыми глазами и время от времени посматривал сквозь чуть приоткрытые веки. Правда, делал я это осторожно, поскольку Семён иногда косился на меня, и если бы понял, что я не сплю, обязательно привязался бы с расспросами. Только пейзаж был однообразным, поэтому вскоре я перестал смотреть по сторонам. И вот, наконец, прозвучал голос Семёна:
Подъезжаем.
Я открыл глаза и хотел сесть, но он меня остановил:
Пока лежи. Не хочу, чтобы тебя кто-нибудь увидел, по деревне могут поползти слухи. Мой дом находится на окраине, так что заедем тихо, не привлекая внимания.
Я подчинился, но постарался выглянуть из-за его спины. Впереди заканчивался лес, и начинались дома. Чуть дальше виднелись люди, и я опять спрятался за спину возницы. Возле первого дома мы остановились, он спрыгнул с телеги, открыл ворота, а затем взял лошадь под уздцы и завёл её вместе с телегой внутрь. После этого он снова закрыл ворота и сказал:
Теперь можно не опасаться, что заметят.
Да я и сам уже понял это и спрыгнул на землю. Участок Семёна окружал высокий забор, гораздо выше человеческого роста, так что заглянуть сюда с улицы не представлялось возможным, разве что с помощью лестницы. В центре участка стоял большой дом, а вокруг него несколько строений поменьше.
Иди за мной, сказал Семён и направился к крыльцу.
Я последовал за ним, мы вошли внутрь, прошли через сени и оказались в большой комнате, которая, судя по всему, занимала весь первый этаж. В углу стояла большая печь, каких я раньше и не видывал, а на противоположной стороне стол. И возле стола, и вдоль стен разместились широкие лавки.
Посиди пока, произнёс хозяин дома, указывая на ближайшую лавку. Мне нужно отвезти товары к старосте. После я зайду к кому-нибудь из охотников и узнаю насчёт живого зайца. Только сиди тихо.
Он развернулся и направился к двери, но я спросил вдогонку:
А сюда никто не придёт?
Не придёт, не оборачиваясь, ответил он. Моя семья сейчас у родственников, это далеко отсюда.
Сказав это, он вышел из комнаты, а я поднялся на ноги, немного огляделся и приблизился к окну. Семён как раз подходил к воротам. Открыв их, он развернул по двору лошадь с телегой и вывел их на улицу, а затем снова закрыл ворота. Таким образом, я остался один и приготовился ждать.
Время шло, Семён всё не возвращался, и меня начали одолевать различные мысли. Что, если у охотников не окажется живого зайца? Через две ночи уже необходимо быть на месте и готовиться к встрече с Наполеоном Бонапартом, так что отыскать зайца где-нибудь ещё просто не будет никакой возможности. Даже сейчас времени оставалось катастрофически мало, а путь предстоял неблизкий. Надо же ещё как-то преодолеть реку. И тут я подумал, что неплохо было бы приобрести лошадь. Но это уже следующий шаг, в первую очередь, конечно же, заяц.
Наконец, Семён вернулся, но, к моему большому огорчению, с пустыми руками.
Живых зайцев нет, произнёс он, входя в дом.
Видимо, все мои переживания отразились на моём лице, поэтому он поспешил меня успокоить:
Но я договорился с одним из охотников. Завтра с утра пораньше он проверит силки и отдаст мне одного зайца. Так что всё нормально. А ты переночуешь в амбаре.
Мне тогда не успеть, вздохнул я. Может, в таком случае продашь лошадь?
Семён сразу ничего не ответил, но с сомнением покачал головой, как бы отвечая на вопрос сначала самому себе. Тогда я раскрыл вещевой мешок, отыскал в нём мешочек с деньгами, вытащил одну серебряную, две золотые монеты и сказал:
Я хорошо заплачу. Дам серебряную монету за живого зайца и две золотые за лошадь. Что скажешь?
Похоже, я предложил ему даже больше необходимого, поскольку он с улыбкой произнёс:
По рукам!
Я облегчённо выдохнул и спрятал монеты обратно, рассудив, что во избежание обмана лучше будет расплатиться завтра. Далее последовал ужин, а когда на улице начали сгущаться сумерки, Семён отвёл меня в амбар. Это оказалось довольно просторное помещение, в котором хранились инструменты, какие-то мешки и всякая всячина, а в углу была накидана солома.
Здесь ты и будешь спать, сказал он.
Затем он вытащил откуда-то покрывало и постелил его поверх соломы, а после бросил туда подушку.
Думаю, должно быть удобно, добавил Семён. Увидимся завтра утром.
Он вышел из амбара, прикрыл за собой створку ворот, и сразу же стало темнее. Свет проникал только лишь в одно окно, расположенное под самым потолком, да и то вечерний, тусклый. А вскоре так вообще полностью стемнело, хоть глаз выколи, как говорил когда-то профессор.
К тому времени я уже лежал на своей постели, которая и в самом деле оказалась достаточно удобной. После ночи, проведённой на голой земле возле костра, а также двух дней скитаний и переживаний, моему организму требовалось восстановить силы, поэтому мне не понадобилось много времени на то, чтобы погрузиться в глубокий сон.
Сначала я спал крепко и совершенно без каких-либо картинок в голове, но затем мне приснилась Вивьен. Я так обрадовался нашей встрече во сне, что наверняка в этот момент и наяву на моём лице появилась довольная и счастливая улыбка. Взявшись за руки, мы бежали с ней по полю и весело смеялись, а её глаза, глядя на меня, излучали дивный свет. И так мне было хорошо, что я готов был спать вечно, лишь бы только никогда с ней больше не расставаться. Но потом она вдруг замолчала, а я что-то рассказывал ей, пока не понял, что её уже нет рядом. Тогда я обернулся, да так и замер от удивления, страха и чувства невосполнимой утраты, поскольку вместо Вивьен сзади стоял специальный агент ФБР Джон Тёрнер и смотрел на меня своим ледяным пронизывающим взглядом. От этого взгляда я и проснулся.
В первое мгновение я ещё пытался удержать в памяти ускользающее лицо Вивьен, но затем оно исчезло, и я понял, что нахожусь всё в том же тёмном амбаре. И внутри помещения, и снаружи стояла абсолютная тишина: не было слышно ни заливистого пения ночных птиц, ни взволнованного стрекотания цикад, вообще ничего. И внезапно в этой зловещей тишине прозвучал неприятный скрип открывающейся створки ворот. Я насторожился, пытаясь разглядеть, кто же её открыл, но так ничего и не увидел. А затем раздались шаги. Кто-то явно направлялся в мою сторону, и я спросил громким шёпотом:
Кто здесь?
Но ответа не последовало, и я почувствовал, что на голове у меня зашевелились волосы. А тем временем загадочный незнакомец подошёл прямо к соломе, на которой я лежал, и остановился. Я чувствовал, что он рядом, но ничего не видел, и от этой неизвестности сердце моё замерло, а кровь застыла в жилах. Только сейчас мне стал понятен смысл этого выражения. Пожалуй, такого ужаса я раньше никогда не испытывал.
Кто здесь? попробовал повторить я, но у меня так сильно пересохло в горле, что удалось выдавить из себя только лишь непонятный хрип.
Внезапно я ощутил какой-то замогильный холод, а в следующий миг передо мной вспыхнули двумя яркими угольками чьи-то глаза, и звукам, наконец, удалось вырваться из стиснутого спазмами горла. Я заорал так, как никогда прежде не орал.
Глава 17
Даже и не знаю точно, сколько времени длился мой крик, поскольку в данный момент время для меня вообще перестало существовать. Но как только я осознал, что никаких глаз передо мной больше нет, то сразу же замолчал. Сердце колотилось с такой бешеной скоростью, что я испугался, как бы оно не пробило грудную клетку и не выскочило из моего тела. И лишь только несколько глубоких вдохов и выдохов позволили мне немного успокоиться и прийти в себя.
Да, горящие глаза таинственного незнакомца исчезли и сам он, судя по всему, тоже, поскольку я больше не ощущал рядом с собой чужого присутствия, как прежде. Посторонних звуков тоже не было. Правда, длилось это затишье недолго. Вскоре я услышал, как на улице хлопнула дверь и со стороны дома по двору гулким эхом прокатились звуки чьих-то шагов, но уже не таящихся, а явно спешащих к амбару. Затем я увидел, как в приоткрытую створку ворот ворвался Семён с лампой в руках, и тут же раздался настороженный и взволнованный голос:
Что случилось?
Я огляделся, так как в амбаре стало светлее, но кроме меня и хозяина дома здесь больше никого не было. Всё случившееся казалось таким странным, что я не знал, как ответить на этот вопрос. Мне даже подумалось, что горящие глазатолько лишь плод моего разыгравшегося воображения. А Семён, не дождавшись ответа, подошёл ближе и спросил:
Это ты кричал?
Да, ответил я и рассказал ему, свидетелем чего мне пришлось стать.
Некоторое время он молча смотрел на меня, а затем откуда-то с улицы донеслось:
Эй, Семён, у тебя всё в порядке?! Я слышал крик!
Ну вот, ещё и сосед проснулся, вздохнул Семён.
Развернувшись, он вышел из амбара и сказал:
Это я случайно палец прищемил! Теперь всё нормально, извини, что разбудил!
А, ну ничего, бывает! ответил сосед.
Затем снова стало тихо, и Семён вернулся ко мне.
Значит, говоришь, горящие глаза? задумчиво произнёс он.
Да, кивнул я. Но теперь я уже не уверен, что мне это не приснилось.
Но как выяснилось, никакой это был не сон.
Надо было тебя предупредить, сказал Семён, покачивая головой. Только он так давно не появлялся, что я уже и забыл о нём.
Кто? тихо спросил я, чувствуя, что у меня опять мороз пошёл по коже.
Домовой.
Мне это слово было незнакомо, поэтому я уточнил:
Что это?
Не что, а кто, ответил Семён. Ты разве не знаешь, кто такой домовой?
Нет, пожал я плечами.
Возможно, во Франции или в Англии его называют как-то по-другому. Это домашний дух, считающий себя хозяином и покровителем дома, который обеспечивает проживающей рядом с ним семье нормальную жизнь. Если он признаёт их своими, то всячески помогает и в плане здоровья, и в финансовом благополучии, и в других аспектах жизни. Если же они кажутся ему чужаками, посмевшими посягнуть на его собственность, которую он так тщательно оберегает, то домовой начинает строить им различные козни, и всё ради того, чтобы они как можно скорее покинули его дом.
Получается, в твоём доме тоже живёт такой домовой? спросил я. А чем ты ему не угодил? Почему он такой злой?
Он не злой, усмехнулся Семён. Говорю же, мы его уже давно не видели. А всё потому, что у нас с ним сложились нормальные добрососедские отношения, вот он и не появляется перед нами лишний раз, чтобы не пугать.
Но я ведь видел его глаза, только вот доброты в них что-то не заметил.
На этот счёт можешь не волноваться. Думаю, он просто приходил посмотреть, что за чужак остановился здесь на ночлег. Но больше он не придёт, так что спи спокойно.
Семён развернулся и направился к воротам.
Оставишь лампу возле выхода? спросил я, прежде чем он покинул амбар. Страшновато оставаться здесь в темноте. Вдруг он ещё придёт?
Не придёт, ответил Семён, но лампу всё же оставил.
После его ухода я долго ещё лежал, смотрел на закрытые створки ворот и прислушивался к происходящему на улице. Но там было тихо, да и находиться в амбаре при свете лампы стало уже не так страшно, поэтому сон постепенно всё же одолел меня, и на этот раз я проспал до самого утра. А разбудил меня голос Семёна:
Просыпайся, донёсся он откуда-то издалека, и я тут же открыл глаза.
Сначала я увидел хозяина дома, который стоял рядом со мной и улыбался. А в следующий миг моё внимание привлекло то, что он держал в руках. Это была сетка, в которой лежал живой заяц, причём смирно лежал, не дёргался. Лапы животного были связаны, а наполненные ужасом глаза смотрели на нас обречённо. Видимо, заяц уже успел смириться со своей участью, и мне стало его даже немного жалко. Но я быстро прогнал от себя это малодушное чувство, вспомнив, что на кону стоят жизни всех обитателей планеты Земля, в том числе и моя собственная.
Вот, добыл, продолжил Семён, убедившись, что я проснулся. Можем рассчитаться, а потом пойти позавтракать.
Хорошо, произнёс я и поднялся с постели.
Оказавшись на ногах, я подошёл к мешку, вытащил оттуда мешочек с монетами, достал серебряную монету и передал её хозяину дома. Немного подумав, отдал и две золотые за лошадь.
Поздравляю с удачной сделкой, кивнул Семён и положил сетку с зайцем на землю. Сейчас перекусим, потом я подготовлю лошадь, и можешь отправляться в путь.
Замечательно, радостно ответил я ему.
Правда, меня немного тревожило то обстоятельство, что я не умею управлять лошадьми, но я решил обратиться к Семёну с просьбой обучить меня не сейчас, а перед самым отъездом.
После завтрака я перенёс из амбара во двор свой мешок с вещами, сетку с зайцем и принялся ждать, когда хозяин дома выведет лошадь из конюшни. Наконец, они вышли, он похлопал её ладонью по спине и сказал:
Седло в подарок.
Я принялся изучающее разглядывать приспособление, на котором мне предстояло сидеть поверх лошади, а он добавил:
Её зовут Молния. Уж не знаю, почему такая кличка, это предыдущий хозяин придумал. По мне, так не больно-то она и быстрая. Погладь, чтобы расположить её к себе.
Я протянул руку, но лошадь вдруг повернула голову и заглянула мне прямо в глаза, отчего я отшатнулся назад. Но затем я предпринял вторую попытку погладить её, которая увенчалась успехом, поскольку Молния стояла смирно.