Ну и что?не поняла она.Ты же не делаешь ничего плохого! Наоборот, хочешь всех спасти!
Не у всех руководителей государства чистые руки, и его интересы каждый понимает по-своему, а я знаю слишком много секретов, государственных и их личных. Если буду обычным мальчишкой, могу бесследно исчезнуть.
Тогда прославься! Ты же сам сказал, что всё изменится и многого не будет! Если боишься, что я тебя из-за этого разлюблю, то зря! Буду женой великого человека. Ведь буду?
Мне прямо сейчас тебя поцеловать?спросил я.Или подождёшь до вечера?
Влепят кол по поведению и вызовут родителей!счастливо засмеялась она.И посадят за разные парты. Хотя можешь целовать, в коридоре уже никого нет.
Точно!Я с удивлением осмотрел пустой коридор.Честное слово, не заметил звонка! Но целоваться не будем: по тебе сразу всё видно. Я сейчас уеду с гостями, а вечером к тебе прибегу. Заодно познакомишь с родителями, а то я только видел их издали. А сейчас иди в класс и постарайся даже намёком не выдать то, о чём теперь знаешь.
Я не догадался позвонить маме из учительской, это сделал директор, поэтому, когда мы подъехали к дому, отец уже был в квартире и помогал маме готовить стол к приёму гостей. На этот раз я настоял, чтобы водитель пошёл вместе с нами.
Вас как зовут?спросил я его.Сергеем Александровичем? Ну а я Геннадий. Незачем вам мёрзнуть, пойдёмте в квартиру. Вашу машину никто не угонит.
В квартиру он пошёл, но перед этим запер дверцы. Мама редко готовила на один день, и всем хватило обеда, к которому Валентин добавил привезённые из Минска пирожные. После того как поели, родителей с полчаса мучили вопросами обо мне, а я должен был всё это слушать. Ничего, я отыгрался потом, когда меня попросили взять гитару. Отыгрался в прямом и в переносном смысле. Песню «Песняров» разучил уже полностью.
Песни партизан, алая заря, молодость моя, Белоруссия!допел я, и установилась мёртвая тишина.
Что это было?минуту спустя спросил Валентин.
Да, ты нам такого не пел,сказала мама.Хотя, кажется, наигрывал что-то похожее.
Естественно,пожал я плечами.Это моя новая песня.
Так ты сочинил стихи и музыку?поразилась Лиса.
А что в этом такого?сделал я удивлённое лицо.Оно как-то само сочинялось.
А что там было про детей?опять спросила Лиса.Какое-то название...
Хатынь? Это небольшая белорусская деревня, которую фашисты сожгли вместе с жителями,объяснил я.Вот где я о ней вычитал, сейчас не вспомню. Кажется, в какой-то старой газете.
Гости выглядели растерянными, да и отец с матерью были не лучше, поэтому появление Тани было как нельзя кстати. Лиса сразу же ушла с сестрой в её комнату брать интервью, а Валентин начал допытываться, что у меня есть в репертуаре. Я сыграл ему «Вот так и живём», с учётом прошлого опыта стараясь не вкладывать в пение душу. Когда Лиса оставила в покое голодную сестру, ей с Валентином показали мои фотографии, после чего они попрощались и уехали.
Ты поразил меня этой песней!сказала мама.Не подозревала в тебе таких талантов!
А что он ещё выкинул?спросила сестра.
Написал новую песню,ответила мама,и спел нам. Песня просто замечательная! А почему ты сказала «ещё»?
Об этом сейчас шумит вся школа! Знаешь, что он сделал? Корреспондентам отдали на растерзание седьмой класс, а он туда зашёл, забрал свою Люсю и всё время ворковал с ней в коридоре, наплевав и на нас, и на учителей. Сама видела их вдвоём, когда прозвенел звонок. Стоят рядышком и смотрят друг на друга! Был бы кто-нибудь другой, его родителей вызвали бы к директору, а с него всё как с гуся вода.
Неужели правда?не поверила мама.
А что в этом такого?пожал я плечами.Я договорился с Валентином, а с Люсей у меня был важный разговор. Мы не обнимались, а просто стояли в коридоре. А если некоторым завидно... Шла бы ты, Танечка, обедать. Мы тебе и пирожные оставили.
Я пойду,сказала сестра,а ты всё-таки подумай. Может, в вашем стоянии ничего и не было, но всем это не объяснишь. И Новиков не будет долго терпеть. Школа для учёбы, а личные дела решайте дома!
Она права, Гена!сказала мама.Ты подаёшь дурной пример другим, и директор не может на это не реагировать. Ну вызовут не нас, а родителей Люси, ты этого хочешь?
Учту. Мне нужно было срочно поговорить.
Как у вас всё рано!сказала мама.Ещё не целовались?
Я обещал думать головой? С Ленкой я был мальчишкой, поэтому вы знали о каждом моём чихе, сейчас я не собираюсь отчитываться. Или вы мне доверяете, или нет.
Опять пишешь повесть?спросила мама, чтобы сменить тему.
Так, намётки,ответил я.Лиса сказала, что со мной хотят заключить договор о сотрудничестве, так что уже можно начинать писать, нужны только тетради.
Купим мы тетради,сказал отец.Только ты бы больше отдыхал, работаешь на износ. А песня получилась душевная. Тебя раньше повезут в Минск из-за неё, чем из-за повести, а ты ведь не хотел никуда ехать.
Я передумал, папа. Всё равно не отстанут, они мне так и сказали. У тебя, говорят, долг перед Родиной, будешь его отдавать, работая примером для подражания!
Так и сказали?удивилась мама.
Это я пересказал своими словами. Сейчас сбегаю к Люсе, а потом займусь учёбой. Я пропустил уроки, заодно посмотрю, чем они занимались. Да и с её родителями нужно познакомиться, тогда они будут меньше верить сплетням.
На этот раз вся семья Черзаровых была в сборе. Я перед выходом позвонил, поэтому дверь открыла Люся.
Папа, познакомься,сказала она отцу, сидевшему в комнате у телевизора.Это мой друг Геннадий.
Очень приятно!отозвался он.Иван Алексеевич.
Мама, ты можешь выйти?спросила Люся мать через дверь кухни.Гена пришёл.
А, жених!сказала славная невысокая женщина, выходя с кухни.Я Надежда Игоревна.
Очень приятно,сказал я.А почему жених? Я не отказываюсь, просто интересно.
Даже так?Она сняла передник.Женихом и невестой вас называют в классе Ольги.
Пока мы только дружим, до свадьбы ещё четыре года.
А ещё он рассказывает анекдоты!наябедничала с кухни девчонка лет восьми, очень похожая на Люсю.
Правда, что ли?сказал Иван Алексеевич, выключая телевизор.Расскажешь?
А вы в каком звании, Иван Алексеевич?спросил я.
Майор, ответил он.А что?
Тогда о майоре и расскажу. Армейское подразделение окапывается. Рабинович тоже роет себе стрелковую ячейку, глубина её уже два метра. Подходит майор и спрашивает Рабиновича, зачем тот копает так глубоко, он же не увидит неприятеля. «А вы думаете,отвечает Рабинович,что мне так интересно на него смотреть?»
Смешно,рассмеялся он.Ты играешь в шахматы?
Папа, Гена пришёл ко мне, а не играть с тобой в шахматы!возмутилась Люся.
Мы ещё сыграем,обнадёжил я его.Как-нибудь потом.
Потом, так потом,вздохнул он.Дочь, ты поела? Закончишь с едой и иди ко мне, не мешай сестре.
Я следом за Люсей вошёл в её комнату.
Кто-то обещал меня поцеловать,напомнила она.Выполняй обещанное, пока отец удерживает Ольгу. Надолго его не хватит.
На этот раз подруге не пришлось меня уламывать.
Вот так целовалась бы и целовалась!сказала она, слегка задыхаясь, когда мы оторвались друг от друга.Мне этого мало!
Хорошего понемножку,остановил я Люсю.Покажи, чем вы занимались на уроках.
Эту поговорку придумали жадины,засмеялась она, доставая из портфеля учебники.Смотри, здесь мы закончили по физике...
Едва мы закончили с уроками, как вошла Ольга.
А почему вы не целуетесь?разочарованно спросила она.Поцелуйтесь, а то расскажу маме!
Что ты расскажешь?спросил я.
Что вы целовались!
А если поцелуемся, не расскажешь?
Не расскажу, честное слово!
Ну раз ты так хочешь...улыбнулась Люся, потянувшись ко мне.Учти, только ради тебя! Попробуй потом рассказать родителям, сама же будешь виновата! А я не буду с тобой дружить.
На этот раз она долго не разрывала поцелуй, так, что у меня даже закружилась голова. У Люси, видимо, тоже.
Счастливая!с завистью сказала сестра.Прям как в кино!
Ладно,сказала Люся,ты играй с куклами или займись уроками, а нам нужно поговорить. Как всё прошло?
Нормально прошло. Сыграл им и спел. Песня, как на заказ, патриотическая, о Белоруссии и слушать приятно. Плохо, что я ещё не довёл голос до нужной кондиции, хотя никогда не спою так, как пели «Песняры». Будет скоро такой популярный ансамбль. Думаю, меня из-за неё пригласят в Минск. Интересно, что эта Василиса обо мне состряпает. Материала она набрала много, даже взяла несколько моих фотографий.
А фотографии ей зачем?ревниво спросила Люся.У меня, кстати, нет ни одной твоей.
С ума сошлак ней ревновать!
Видела я, как ты прошёлся по ней взглядом!сказала подруга.Не хуже Семёныча, только тот ещё облизнулся. Не знаю, сколько ей лет, но на вид не дала бы больше шестнадцати. Только груди торчат, а так девчонка-девчонкой! А тебе из-за занятий спортом можно дать пятнадцать лет! Может, ты не видел, зато я заметила, как она на тебя посмотрела и вздохнула! Небось, будь у вас меньше разница в возрасте...
При чём здесь это? Запомни, что все мужчины провожают взглядом красивых женщин! В нас это заложено природой. Но когда есть одна-единственная, эти игры в гляделки ничего не значат! Зачем кто-то, если есть ты?
Хорошо сказал!подтвердила Ольга, про которую мы забыли.
Слушай, чудо!сказал я ей.Если Люся станет моей невестой, ты ведь тоже будешь родственницей. Скажем, сестрёнкой. Не против?
Правда?уточнила она.Братэто хорошо! У меня через месяц день рождения!
Подарок за мной,пообещал я.И вообще, если что-то нужно, обращайся. Ладно, играй, а я пойду домой.
Я попрощался с родителями подруги и заторопился домой. Нога уже не болела, и нужно было навёрстывать упущенное.
На следующий день в школе всё было, как обычно, словно вчера никто не приезжал. Но Новиков всё же поговорил со мной, причём с самого утра, когда я переобулся в гардеробе и хотел рвануть к лестнице.
Притормози, Геннадий!сказал он, выйдя из учительской.У меня к тебе разговор.
По поводу вчерашнего, когда мы с Черзаровой стояли в коридоре?спросил я.Если только это, то таких прогулок больше не будет.
Он кивнул и ушёл, а я понёсся по лестнице, подгоняемый звонком.
Через несколько дней я заметил, что одноклассники изменили ко мне отношение. Со мной во всём соглашались, будто я взрослый и авторитетный человек. Класс отдалялся от меня, и я не знал, как это остановить. Когда я спросил об этом Сергея, он сказал:
Ты вырос и живёшь своими делами. Тебе неинтересно играть в мяч или обсуждать девчонок, поэтому у нас нет ничего общего, кроме учёбы. Твоя известность это только усилила.
У Люси ухудшились отношения с девчонками. Многие из них откровенно завидовали. И дело было не только во мне. Если не хватает смелости что-то сделать или тебе это запретили, а кто-то рядом плюёт на запреты, как ты будешь к нему относиться? Уж точно не дружески. Даже с Леной уже не было прежней дружбы, хоть внешне это было мало заметно. Люся потянулась к моей сестре, которая испытывала к ней симпатию. Она стала задерживаться у нас и то время, когда я занимался делами, проводила с Таней. Прошло четыре дня, и в четверг почтальонша принесла телеграмму, в которой было отпечатано: «четвёртого приеду пробы будь свободен Валентин».
Четвёртоеэто завтра,озабоченно сказала мама.Придётся мне утром идти в вашу школу к директору.
Я сам отпрошусь, сказал я.Утром сбегаю, заодно кое с кем повидаюсь. Валентин приедет позже.
Так и сделал. С утра выполнил свои занятия, кроме пробежки, которые были отложены до более тёплого времени, а потом раньше обычного появился в школе. Сначала подёргал ручку директорского кабинета, но она оказалась заперта. Пришлось идти в учительскую и показать телеграмму классной.
Какие пробы?не поняла она.
Я сочинил песню,объяснил я.Теперь её хотят прослушать в Минске, а директора пока нет на месте. Давайте я оставлю телеграмму, а вы потом передадите ему. Ирина Михайловна, можно вас попросить?
Смотря что.
Я не хочу заходить в класс. Нужно будет объясняться и вообще... А Люся будет волноваться. Вы не передадите ей...
Ну и ну!насмешливо сказала она, беря у меня из рук записку.Вот чего я никогда не делала, так это не передавала таких записок. Ладно, беги. Счастливо съездить.
Валентин приехал без двадцати одиннадцать с тем же шофёром. Времени, по его словам, было мало, поэтому они не стали задерживаться. Маму он отговорил от поездки:
Зачем вам терять весь день? Да и не везде я смогу быстро вас провести. Придётся оформлять пропуск, а это время. Я взял вашего сына, я его вечером и верну, а обедом мы его накормим.
Здравствуйте, Сергей Александрович!поздоровался я с шофёром.
Привет, Геннадий,отозвался он.Расстегни свою куртку, взопреешь.
«Волга», даже первая модель,это вещь! Минут десять мы добирались до шоссе, а потом Сергей так разогнал машину, что вскоре показались окраины Минска. Я очень редко в него ездил, поэтому совершенно не знал, кроме нескольких приметных мест вроде площади Победы с её высоченным монументом. Я предполагал, что меня не сразу повезут на запись, и оказался прав. В первый раз выслушали в отделе пропаганды ЦК, где работал Валентин. Потом его начальник долго с кем-то созванивался, и меня куда-то повезли.
Едем в филармонию,объяснил Валентин.Постарайся не выпендриваться, там этого не любят.
Выпендриваться пришлось. Слушали меня пять человек, все в возрасте. После прослушивания один из них сказал:
Свежо и очень неплохо, но сыро, и у молодого человека нет голоса. Могу взять на доработку, а потом найдём исполнителя.
Мне это не подходит,сказал я мэтру, посмотревшему на меня с таким удивлением, как будто ему взялся возражать стул в концертном зале.У меня простые принципы. Я сочиняю песню и исполняю в первый раз, а потом берите её себе, делайте аранжировку и пусть поёт кто хочет. По-моему, это законное право автора. Я и сам знаю, что не Муслим Магомаев, но для первого исполнения подойду.
Я не выпущу его ни в один концертный зал!припечатал мэтр.
Я могу надеяться, что ЦК комсомола проследит за тем, чтобы моя песня не появилась под чужим именем?спросил я Валентина.Вы отвезёте меня домой или добираться самостоятельно? Деньги и ученический билет взял, так что домой попаду. Как зовут этого товарища?я показал пальцем на взбешенного мэтра.Мне придётся давать немало интервью, хотелось бы поведать о нём людям. Странное отношение к молодым дарованиям.
Ну ты и нахал!рассмеялся сидевший в центре мужчина.Идите за мной!
Он отвёл нас, по-видимому, в свой кабинет и куда-то позвонил. Пришлось долго ждать, пока искали какого-то Николая.
Коля!сказал звонивший.У меня в кабинете один самородок, которого откопали ребята из ЦК комсомола. У него очень неплохая песня, которую он сам поёт под гитару. Нужно сделать запись и показать её в вашей передаче. По-моему, он идеально для вас подходит. Да, сейчас его привезут.
Он положил трубку на рычаг и повернулся к нам.
Значит, сейчас едете на телецентр и просите вызвать Николая Самохина. Он проведёт на студию и послушает. Понравится песняваше счастье, если нет, тогда действуйте сами, у вас достаточно своих возможностей.
Когда под рукой машина, всё рядом. Сергей остановил «Волгу» на круглой площади, перед четырёхэтажным зданием с восемью здоровенными колоннами. Когда вышли из машины, я задрал голову, осматривая сваренную из труб телебашню, уходящую на большую высоту. Мы передали охране имя нужного нам человека и минут двадцать ждали, пока он к нам выйдет.
Николай!протянул он руку Валентину.У вас есть с собой документы?
Личность моего провожатого проверили, а меня пропустили довеском. Николай привёл нас в помещение, которое я про себя окрестил «музыкальной студией». Напротив входа были установлены две перемещаемые камеры, а в разных местах стояли осветители, несколько столов со стульями и концертный рояль.
Сначала послушаем номер,сказал Николай.Если понравится, тогда запишем. Тебя как зовут? Зайди за ширму и возьми гитару, а потом садись на любой стул и пой!
Песня ему понравилась.
Сам написал? Класс! Не понимаю, что они в филармонии валяют дурака! Ты нигде её не пел? Вот и хорошо, будешь нашей находкой. Сначала запишем номер, а потом нашу с тобой беседу. Только сначала прикинем, о чём будем говорить. Сейчас я позову тех, кто нам нужен.