Я ошибсяи слава богу! Почти все одноклассники, живущие в городках, смотрели на каникулах наше выступление и встретили нас с восторгом. Куда девалось былое отчуждение! Меня от избытка чувств несколько раз стукнули по плечу. А во вторник в школу на «Запорожце» приехал кто-то из отдела культуры Минского облисполкома и привёз наши дипломы лауреатов республиканского смотра самодеятельных искусств. Как и говорил Тикоцкий, мы получили первое место, причём за «Качели».
У меня нет слов!сказала Ирина, передавая нам бумаги.Теперь вы через два месяца поедете в Москву вместе с теми, кто занял вторые и третьи места.
Да, нам говорили, Ирина Михайловна,сказал я.Постараемся победить и там.
К концу недели ажиотаж вокруг нас потихоньку сошёл на нет, а в воскресенье наше исполнение «Погони» передали и по местному, и по центральному телевидению. За весь январь я никого не заинтересовал, а в начале февраля обо мне опять заговорили: в продажу вышел сборник. По договору с издательством мне полагался один экземпляр, но я договорился через Валентина, что за мой счёт их оставят десяток. Рассчитываться и забирать книги уехал с мамой, предварительно отпросившись в школе. Деньги, естественно, отдал родителям, пять экземпляров книг передал в школьную библиотеку, а остальные оставил себе с целью раздать родственникам. Одну книжку, как и обещал, принёс в класс. К концу января я полностью закончил свои записи и стал думать о том, как подкатиться к Машерову. Через месяц с небольшим нынешний первый секретарь Мазуров уедет в Москву и его место займёт Пётр Миронович. Хоть он отличался простотой в общении, подобраться после повышения будет намного трудней. Я был повязан по рукам и ногам своим возрастом и школой, а родителей мог использовать только втёмную. Для начала нужно было анонимно передать письмо, составив его так, чтобы оно не очутилось в мусорном ведре. В нём же хотел описать два стихийных бедствия, которые должны были произойти в самое ближайшее время. Безусловно, о них будут говорить по телевидению и напишут в газетах. Одно из нихэто торнадо, опустошившие Средний Запад США. Одиннадцатого апреля тридцать семь торнадо нанесли огромный ущерб, убив почти три сотни человек и ранив больше пяти тысяч. Другоеэто землетрясение в Чили. Двадцать восьмого марта в половине пятого вечера землетрясение в семь баллов уничтожило четыре сотни человек. По шестьдесят пятому году у меня больше ничего не было, кроме ураганных ветров в Пакистане. Но ветра были ближе к лету и длились долго. Такой ветер с мутным прогнозом на май-июнь можно предсказать даже случайно, а попробуйте предсказать землетрясение с точностью до нескольких минут и с число жертв! Для передачи нужно было знать домашний адрес Петра Мироновича и иметь возможность смотаться в Минск. Я мог, ни во что не посвящая родителей, рискнуть и съездить в Минск в воскресенье. Только куда ехать? Письмо было написано и лежало за ковром. Помощь явилась в лице Валентина. В среду десятого почтальонша принесла от него телеграмму следующего содержания: «буду одиннадцатого утро заберу». Куда и для чего заберут, не сообщалось. Я позвонил Люсе, чтобы она завтра принарядилась и шла не в школу, а к нам, а сам утром, до начала уроков, сбегал в учительскую.
Ладно, поезжайте,сказала Ирина, забирая у меня телеграмму.Директор заболел, а завучу я скажу.
Валентин приехал в одиннадцатом часу. Шофёром у него опять был Николай.
Готовы?осмотрел он нас.Ну если да, то садитесь в машину. Ты собирался подготовить новую песню. Закончил работу?
Вообще-то, да,ответил я,но до смотра ещё месяц. Может, ещё что-то подправлю. Для чего мы вам нужны?
Вы нужны не мне,объяснил он.Вас попросили доставить ребята из отдела культуры. Смотр организуют они, филармония только помогает. Смотр намечен на первую декаду марта, а сегодня должны утвердить репертуар, с которым вы поедете в Москву, потому я тебя и спрашивал о песне. О чём она?
О тех, кто по призыву партии строил в Сибири электростанции и возводил города. Называется «Прощание с Братском».
Пахмутова написала эту песню в шестьдесят восьмом году. Я знал, что для большинства её песен не использовались уже готовые стихи. Ей их писали Гребенников или Добронравов, а «Братск»это их совместная работа. Поэтому в выборе этой песни почти не было риска.
Серьёзная тема,сказал Валентин, пытливо посмотрев на меня,и очень необычная для твоего возраста. Чем вызван такой выбор?
Если бы я жил только своим опытом, мы с вами не ехали бы в этой машине,ответил я.А книги для чего? Сколько я пересмотрел газет и журналов! И потом остальные наши песни уже слышали, а необычность темы может сильно помочь.
Когда подбирали песню, Люся сказала почти то же самое.
Это недетская песня. Помнишь, что тебе сказала Лена после пения в классе? Здесь то же самое. И напишут её, по твоим словам, в шестьдесят восьмом. Стоит ли рисковать, может, лучше взять песню из далёкого будущего?
Хороших песен и в будущем не хватало,возразил я.Три четверти из них о любви. Кто нам разрешит их петь? А за некоторые можно испортишь жизнь себе и близким. Например, есть очень красивая песня о белых казаках. Называется «Конь вороной». Музыку я к ней не подбирал и не собираюсь, а так спеть могу. Над Доном снег кружится словно пух, снежинки крупные ложатся в воду. Нам надо выбирать одно из двух, жизнь или смерть, позор или свободу...
Песня красивая,сказала она,и спел ты очень душевно. Но как можно петь о белых? У них же руки по локоть в крови!
Гражданские войны всегда кровавые. И побеждают в них не те, кто прав, а правыми становятся победители. Проигравшие теряют все: имущество, Родину, многиежизни, и в истории о них трудно найти доброе слово. В нашей много тёмных пятен, о которых большинство просто не знает! Руки в крови? А у наших? Знаешь, что творили отряды ВЧК? А в Крыму, когда его взяли? Не хочу об этом говорить. А белые... Нам ведь говорили, что они сражались за фабрики и земли.
А разве не так?
Кто-то сражался, но таких было мало. Те успели перевести деньги и бежать. А большинство белых дралось не за барахло, а за свой мир, который разрушали у них на глазах. Ты права, мне их жалко. Ладно, бог с ней, с историей. В той жизни я видел съёмку при исполнении «Прощания с Братском». В глазах многих пожилых людей стояли слёзы. Песня из нынешнего времени, и это должны оценить.
На трассе было мало машин, и Николай ехал на предельной скорости, обходя редкие грузовики. Я задумался и не заметил, что мы едем уже по городским улицам. Наконец машина подъехала к знакомому зданию ЦК комсомола и остановилась.
Выходим,сказал Валентин, открывая дверцу.
А у вас есть пианино?спросил я, помогая выйти Люсе.
В отделе культуры всё есть. Идите за мной.
Валентин Петрович!решившись, спросил я.Вы знаете, где живёт Машеров?
Какой именно?
Пётр Миронович.
А для чего он тебе?повернулся Валентин.Это очень занятый человек.
Есть мысль написать повесть о его партизанской деятельности,не моргнув глазом, соврал я.Не всё же писать фантастику. А он мог бы кое-что рассказать и разрешить допуск к архивам. Там и секретного уже ничего нет, а они по-прежнему закрыты.
Я не знаю точного адреса, только дом.
Я написал письмо. Давайте после смотра съездим к его дому и бросим в почтовый ящик? А дальше пускай он сам решает, помогать мне или нет.
Так можно,согласился Валентин.Этот дом в десяти минутах езды. Если хочешь, могу передать твоё письмо через секретариат ЦК. Я бываю у них два раза в неделю.
Нет, так не хочу. В секретариате наверняка просматривают и сортируют письма, а там есть очень личное.
Ну как знаешь,он подошёл к гардеробу и снял пальто.Что стоите? Быстро раздевайтесь. У меня много и своей работы.
Мы сняли верхнюю одежду и поспешили на второй этаж, где вошли в помещение, похожее на студию записи в телецентре, только без камер.
Подождите здесь,сказал Валентин,а я быстро всех соберу.
«Быстро» вылилось в минут сорок. Вот стоило так спешить? Наконец за столами собрались три парня, девушка и один пожилой мужчина.
Вы выбрали, что будете исполнять?спросил он.По-прежнему «Качели»?
Мы хотим спеть новую песню,сказал я комиссии.Называется «Прощание с Братском». Песня только закончена, поэтому исполнение может хромать. Но у нас ещё есть время подготовиться.
Исполните,сказал пожилой,а потом решим.
Я в таёжном смолистом краю встретил лучшую песню свою, до сих пор я тебя, мой палаточный Братск, самой первой любовью люблю...
Отзвучала песня, но все молчали.
Странно...сказал пожилой.Как ты смог это почувствовать? У меня просто нет слов! Говоришь, мало тренировались?
Вряд ли на конкурс выставят что-нибудь лучше этой песни,сказала девушка.Я голосую за неё.
Остальные тоже были «за», поэтому нас не задержали, и Валентин решил съездить к дому Машерова с нами.
На всякий случай,пояснил он,чтобы ты случайно не влип в неприятности.
Ехали недолго. Все остались в салоне, а я направился к крайнему подъезду. Из него как раз вышла женщина.
Извините,обратился я к ней,не скажете, в какой квартире живёт Машеров?
А для чего он тебе?спросила она.Постой, это ты с девочкой пел «Качели»? Петя, тебя ищет этот молодой человек.
Я повернулся в ту сторону, куда она смотрела, и увидел подходившего Машерова, который был моложе, чем на запомнившихся мне фотографиях.
Ты куда, Поля?спросил он.Надолго уходишь?
Минут на двадцать,ответила его жена.Я тебе всё разогрела, обедай.
Хорошо поёшь,сказал мне Пётр Миронович,и песни у тебя замечательные, особенно о Белоруссии. Пойдём домой, там и расскажешь, зачем я тебе нужен. Жаль, Лена в школе, ей было бы интересно с тобой познакомиться. Ты в каком классе?
Мы вошли в подъезд и поднялись на второй этаж к квартире Машеровых.
В седьмом,ответил я, понимая, что влип и планы нужно менять.
Ну а она в восьмом. Заходи и раздевайся, у нас тепло. У тебя короткий разговор или длинный? Если короткий, то начинай, а с длинным придётся подождать, пока я пообедаю. Может, составишь мне компанию?
Почему-то вспомнился фильм «Чапаев», где он говорил: «Я обедаюсадись обедать». Я решился.
Короткий у меня разговор, Пётр Миронович. И лучше нам поговорить сейчас, пока не пришла ваша жена. А есть я не хочу, спасибо.
Ну тогда садись и излагай,сказал он, кивнув на диван.
Прочтите,сказал я, протягивая ему конверт.Я хотел бросить его в ваш почтовый ящик.
Машеров взял конверт, достал из серванта ножницы и обрезал край.
А своими словами, значит, не хочешь?спросил он, вытряхивая на стол письмо.Ах да, ты же у нас ещё и писатель!
Прочитав первые строки, удивлённо посмотрел на меня.
Откуда ты мог это узнать? О повышении могут знать в ЦК комсомола, а ты у них вроде бываешь, но остальное?
Читайте дальше, я потом объясню.
Ничего себе!Машеров оторвался от письма и посмотрел на меня с изумлением.Я это сам недавно узнал. А дальше написана какая-то галиматья. Тебя кто ко мне прислал?
Никто меня не присылал. Письмо я передал только из-за, как вы выразились, галиматьи. То, что вас так удивило, написано с единственной цельюобратить ваше внимание, чтобы не выбросили написанное в мусор. Сохраните эту бумагу и проверьте, галиматью я написал или то, что будет на самом деле. Всё должно случиться уже скоро, и в новостях это прозвучит.
Предсказатель!с иронией сказал он, опять разворачивая письмо.И как с этим согласуется знание государственных секретов?
Никто не предскажет землетрясение с точностью до нескольких минут,возразил я,и то, какие от него будут потери. Я не предсказываю, я знаю.
Уэллс?усмехнулся он.«Машину времени» читал. Тоже хочешь написать что-то в этом роде?
Ни одно тело нельзя передать в прошлое,сказал я, понимая, что нужно идти до конца,а вот информацию можно. Мне было больше восьмидесяти, когда всю мою память передали тому, кем я был семьдесят лет назад. Я сам не написал ни одной книги и ни одной песни. Их должны написать другие в вашем будущем.
Я не верю ничему из того, что ты сказал! Но если всё так, тебя нужно отвести в Москву, посадить в самый охраняемый подвал и выкачивать знания до донышка. Я не понял, в чём твоя цель? Для чего ты это принёс?
А вы как думаете?спросил я.Давайте, вы на мгновение поверите.
Допустим, поверил,сказал он.И что дальше?
Человек, который знает, как будет жить мир в течение семидесяти лет, обладает огромными преимуществами перед остальными, тем более что при передаче личности из будущего сильно обостряется память. Я могу и дальше «писать» повести и забрасывать страну песнями, могу стать выдающимся учёным и изобретателем и до самой смерти как сыр в масле кататься.
Если верить твоим же словам, ты уже начал.
Начал,согласился я.Основным мотивом была необходимость прославиться. Лично мне не нужна слава, она нужна для того, из-за чего я к вам пришёл. А сделал это потому, что в будущем всё будет очень паршиво. И у вас есть шанс это изменить.
С твоей помощью?
Можно и без меня. Я уже много месяцев записываю то, что мне известно. Могу отдать вам записи и уйти в сторону. Но в них только основные события, помню я намного больше. И вариант с подвалом не устраивает, никто у меня таким образом ничего не добьётся.
И где же эти тетрадки?
Сейчас они вам не нужны,ответил я.Вы не верите, а я вложил в них слишком много труда, чтобы вот так отдать. Есть ещё один нюанс. К тому, что я вам дам, можно допустить только очень небольшой круг лиц, которым вы доверяете абсолютно. И нужно, чтобы в Москве обо мне узнали как можно позже. Лучше если это случится тогда, когда на месте Брежнева будете сидеть вы.
Так!Машеров ещё раз пробежал глазами моё письмо.Во всём этом настораживает два момента. Первоеэто запись вверху, второетвой разговор. Это разговор взрослого эрудированного человека, а не подростка. И что мне с тобой делать?
Пока ничего,предложил я.До землетрясения в Чили остался месяц. Если оно вас не убедит, подождёте ещё двадцать дней. Уж нашествие торнадо вам никто не предскажет, да еще с такой точностью. А когда будете готовы к серьёзному разговору, тогда и поговорим. Позвоните в ЦК комсомола, и они привезут меня к вам. Только первая беседа должна быть с глазу на глаз, а дальше уже решать вам. Идите обедать, а то сейчас придёт Полина Андреевна и вам влетит за остывший обед. А я тоже побегу, меня ждёт машина.
Как ты убедил ребят из ЦК комсомола привезти тебя ко мне?
Сказал, что хочу писать книгу о партизанах Белоруссии и конкретно о вас. Везли не на встречу, я лишь хотел узнать номер квартиры и опустить письмо, а нарвался на вашу жену.
Хорошо, что нарвался. Я не стал бы сам проверять твоё письмо, а отдал бы кому следует. Не хочется мне тебя отпускать...
До лета я никуда не денусь из военного городка, только в начале марта посылают в Москву как лауреата. Но я могу и отказаться. Подругу только жалко.
Это ту девочку, с которой ты поёшь? Славная, и голос замечательный. Она знает?
Только сам факт, я не посвящал её ни во что серьёзное.
Ладно, беги и постарайся никуда не запропаститься. Тетради где?
Под тахтой родителей. Зря смеётесь, у меня нет сейфа.
Уже уходишь?спросила вошедшая Машерова.Жаль, скоро из школы прибежит Лена, мы вас познакомили бы.
В другой раз, Полина Андреевна!сказал я.Меня ждут люди с машиной, до свидания!
Мы видели, как он тебя забрал,сказал Валентин, когда я сел в машину.Ну как, поговорили?
Поговорили. Он будет думать. Спасибо вам!
За что?удивился он.За машину?
И за машину тоже, а главное, за помощь в организациях выступлений. К мальчишке с улицы было бы другое отношение. Когда едем домой?
Сейчас поедете, только довезёте меня до работы.
Всю дорогу до моего дома молчали. Когда попрощались с Николаем, Люся предложила:
Давай не будем к тебе заходить? Проводи меня домой и расскажи, о чём вы говорили.
С рассказом я уложился в несколько минут.
Значит, он всё знает, но ничему не поверил,подытожила она.А после землетрясения?
Я думаю, что он не будет ждать этих торнадо,сказал я подруге.В любом случае отношение к тому, что я скажу, будет совершенно другим. У меня ведь есть что сказать и помимо стихийных бедствий.