Павел ИоновРЫЖИК
Вместо пролога
AСHTUNG!
ATTENTION!
ВНИМАНИЕ!!!
Идея создания книги возникла спонтанно. Читал, да и сейчас читаю, много книг про попаданцев. И что сразу же бросается в глаза при чтении этих книг?
Все, ну или почти все, герои этих книг, попадая на войну, сразу же начинают «валить» фашистов пачками и отстреливать немецких генералов. Ибо попадают бывшие спецназовцы, десантники или, на худой конец, бывшие генералы
Изобретают калаш и командирскую башенку, поют чужие песни и дают советы Сталину. Ничего и никого не боятся, хладнокровно уничтожают врага и помнят до доли процента нужные составы и сплавы.
А вот что получится, если попадет обычный пенсионер? С плохой уже памятью, кучей болячек и желанием спокойной жизни? И попадет странно
Вот я и попробовал такую книгу написать. А получилось или нет, судить читателям.
Благодарю всех, кто помог в создании этой книги. Спасибо за здоровую критику и дельные подсказки. Таким, как Доков,Reader и OkshaA. Отдельное спасибо Tarasios за картинку для обложки. И всем, кто предлагал свои версии.
Без вас она бы не получилась.
Еще раз спасибо всем!
С уважением, автор.
Часть первая
памяти Ларисы Белозёровой (Ионовой)
Глава 1
Кто-то меня дёргал, звучали глухие, гулкие, как в бочке, голоса, кто-то что-то от меня хотел. Что-то спрашивал. Мелькали какие-то серые расплывчатые тени. Моя огромная голова всё раздувалась и раздувалась. И лопнула с ослепительной вспышкой
Жутко хотелось пить. Во рту выросла целая пустыня Сахара. А может ещё и с Каракумами впридачу. Язык распух и лишь обдирал сухие губы. Но тут, то ли ангел какой, а может и сам господь бог сжалился надо мной, и в рот полилась тонкая, но такая вкусная и живительная струйка воды. Но вот кто-то опять начал меня крутить и ворочать и я снова уплыл в темноту
Очередное явление света было уже не таким экстремальным. Моя голова теперь не стремилась развалиться на мелкие кусочки, а просто болела, ну и слегка подташнивало меня. Пить, конечно, опять хотелось, но уже терпимо.
Прямо надо мной был обычный потолок. Обычный, побеленный извёсткой, потолок. Скосив глаза, заметил ещё и окрашенные снизу светло-зелёной краской, так же побеленные извёсткой стены.
«Где это я?» ворохнулась ленивая мысль. Но додумать её не получилось. Навалилась усталость и я опять уплыл в темноту.
Снова очнулся я от того, что кто-то пытался меня напоить, стараясь сунуть мне в рот какой-то маленький чайник. Не сам чайник конечно, а носик его. Все это я понял, открыв наконец свои глаза. Рядом сидела женщина, лет так сорока примерно на вид, и пыталась напоить меня. Её реакция на мои открытые глаза удивила меня безмерно. Прекратив меня поить, вскочила, и так, вместе с чайником в руках, выскочила из помещения. То, что на ней был белый халат с завязками на спине, меня не удивило. Я уже понял, что нахожусь в какой-то деревенской больнице. Вот только как я в неё попал? Это вопрос конечно Последнее, что я помнил, это как поехала нога на льду, припорошенным снежком, моя неуклюжая попытка удержаться на своих больных ногах при помощи палки и падение на спину на заснеженный асфальт Поэтому-то голова и болит наверно. Всё-таки башкой об асфальт Больно это Только где в городе нашли такую больницу? Обыкновенная лампочка под потолком, да ещё и с идущим на нее витым проводом на маленьких изоляторах. Я такие провода только в детстве видел. Окно с маленькими стеклами, правда само окно нормальных размеров, крашенное голубой краской. Напротив моей стоит ещё одна кровать. Железная. Тоже чёрт знает каких лохматых годов. На ней свёрнутый полосатый матрас. Странно всё это. Прям как в книгах про попаданцев ситуация. Осталось только самому попасть. Да ещё куда-нибудь прямо в 41-й год. Придумать командирскую башенку на автомат Калашникова и дело в шляпе. Можно конечно надавать умных советов товарищу Сталину или песни петь Только вот память у меня не ахти Дырявая память, если честно Не пустят меня к Сталину
Интересно, я сильно голову-то себе разбил? Нащупал рукой бинты и волосы из под них. Это ж сколько я лежу без памяти, что они такие длинные успели отрасти? Наверно поэтому-то санитарка и убежала от неожиданности. Не думала поди, что я очнусь. Зацепил рукой прядь волос и, скосив глаза, посмотрел на них. Волосы как волосы. Рыжие. Только вот выглядят они более ярче, что-ли. У меня раньше они были-то потусклее. Всё таки почти шестьдесят Не понял Как это ярче? А рука? Рука не моя! Нет ни изуродованного ногтя на среднем пальце, ни ожога на большом. Да и сама рука Небольшая, с нежной молодой кожей. И вторая такая же. Коротко стриженные ногти на тонких пальцах, аккуратные небольшие кисти. Лихорадочно ощупал себе лицо. Бляяя! И лицо не моё! Ладно, усы могли сбрить. Но сломанный ещё в детстве нос! Из-за чего я не смог реализовать свою мечту, стать летчиком. Нос был целый. И насколько могу судить, зубы тоже все на месте. И вообще Срочно нужно зеркало! Повернулся на бок, чтобы осмотреть палату, где лежу. На груди колыхнулась небольшая тяжесть, до этого не замечаемая, и съехала вбок слегка. А это ещё что за херня? Уже почти в панике я схватил это руками. Бля! Сиськи! У меня сиськи! Настоящие! Женские сиськи! И повернувшись опять на спину, уже всего боясь, откинул одеяло. На мне была надета какая-то хрень в голубой цветочек. Балахон какой-то с завязкой на груди. Сунул руку между ног. Трусов нет, сразу нащупал волосы. А ЕГО НЕТ! Испуганно поискал, уже всё понимая в душе, но нашёл лишь щель между ног
Этого-то мое сознание не выдержало и я отрубился.
Солнечный луч щекотал мои ресницы и я, просыпаясь, отвернул голову.
«Надо же, какая ерунда приснилась-то!» мелькнула расслабленная мысль, «Меньше про попаданцев читать надо было! А то снится всякая хренотень» Потянулся и открыл глаза.
«Не снилось нихрена, однако»
Надо мной по прежнему был белёный извёсткой потолок с одинокой лампочкой и крученым проводом
После, кое-как с трудом задавленного дикого приступа паники, из-за чего хотелось орать и куда-нибудь бежать, провел ревизию своего нового тела. Ну да, теперь уже своего. И нового. А как ещё всё это назвать?..
Был мужиком под шестьдесят с кучей заработанных болячек, а стал молодой девкой неизвестно какого возраста и непонятно где. Одно хоть немного радовало. Если не считать забинтованной головы, то все у неё, то есть уже у меня, со здоровьем в порядке. Даже девочка ещё. Конечно, проверил и это тоже. Девственница я, однако. Аж самому смешно И зрение прекрасное. Без очков всё вижу
И тело вроде нормальное. Сиськи не полностью закрываются моими ладошками. Максимум второй номер. Соски небольшие, розовые. Лишь бы рожа не страшная была. Но на ощупь вроде как нормально. Зеркало надо
«Какое на хрен зеркало! Кто я такой, то есть такая, и где нахожусь? И когда?» Опять навалилась паника. Попал, так попал! Мало того, что девкой стал, так ещё ничего не знаю. От слова совсем. Что делать-то? На амнезию косить, как в книгах?.. По ходу так и придётся
Даже какая страна, не знаю. Лишь бы в дурку меня не упрятали
На миры меча и магии вокруг абсолютно не похоже. Взять ту же обыкновенную лампочку под потолком. Какие нахрен маги и рыцари? А может это кошмары мне снятся? Мало ли что бывает? Ну да, сны во сне Точно, в дурку спрячут
Между тем вокруг постепенно нарастали различные шумы. За стенкой кто-то закашлялся. Кто-то прошлёпал за дверью. Что-то звякало. Обычные больничные звуки. Хотелось пить. И обратное тоже хотелось. Но пить хотелось сильнее. На моё счастье минут через десять в палату заглянула санитарка, другая уже. Не та, что поила меня из чайника.
Проснулась уже? Ну и умница! Хочешь чего? Может по нужде? Ты не стесняйся-то, говори.
Пить хочу И писать тоже. Чувствую, что краснею. А голос-то у меня очень молодой, хоть и хриплый. Санитарка засуетилась, забегала. Приволокла эмалированную кружку холодного подслащеного чая, одновременно подсовывая железное судно мне под задницу.
Ты писай девонька, не стесняйся, я вынесу опосля-то. Доктор-то как разрешит тебе вставать, то тогда уже сама по нужде-то. А пока ты зови, ежели чего надо-то.
Спасибо!
Дико краснея и мучаясь с непривычки, кое-как смог пописать. Смогла Дождавшись, когда я облегчусь, санитарка выдернула из под меня судно, одновременно тряпкой подтирая мне между ног, показывая большой опыт и сноровку. А потом, когда я допил чай, забрала кружку и судно и вышла. Я опять остался один. Точнее, осталась. Надо привыкать думать о себе в женском роде. Твою ж мать! Ещё же и месячные будут теперь! Бля Ну почему не мог попасть просто в парня, раз уж попал куда-то. Ещё и спросить забыл, точнее забыла, где это я. Ладно, потом спрошу
А вообще, как так вышло, что я тут оказался? В обоих смыслах. И как она в больнице, и как я в её теле. По ходу, я убился тогда, грохнувшись с размаха затылком об замёрзший асфальт Уже почти привычно снова задавил приступ паники.
Так, я там, скорее всего, умер. И моё сознание, или может душа, как-то вселилось в это тело. А она, хозяйка этого тела, как-то тоже погибла. Не зря же голова вся в бинтах. В памяти лишь какие-то отрывки безсвязные. Больше ничего. Ни кто она такая, ничего вообще. Одни ощущения.
Задумавшись, я не заметил, как слегка приоткрылась дверь. В себя пришёл от крика в коридоре и каких-то шлепков.
Ах ты ж негодник! За девкой подглядывает!
Твою же мать! Дверь приоткрыта, там санитарка хлещет тряпкой какого-то парня в больничном халате, а я, как последний дурак, ну то есть дура, дура конечно же, лежу на кровати в одной, задранной почти до жопы, ночнушке. Инстинкт сработал раньше, чем голова успела сообразить. Завизжав, сам такого не ожидал от себя, натянул рубашку чуть не до пяток и нырнул под одеяло. Черт, нырнула под одеяло конечно. Нырнула Ох Моя бедная голова!.. Нахрена ж так визжать-то?
Вот тебе комиссар-то поподглядывает!
А комиссар тут причем? Ну подумаешь, заглянул случайно.
А вот он тебе глазаньки-то и прикроет. Дочка это евоная. Которую бандиты чуть не убили.
Нашего комиссара? Штирлица?
Его, его Иди отсель быстро.
Парень исчез из поля моего зрения, а санитарка зашла в палату и прикрыла дверь.
Ты б, дочка, не говорила про это отцу-то, а доктор наш паскудника этого и так накажет. Не расскажешь?
Хорошо. оторопело пробормотал я, Не скажу.
Вот и славно! А я сейчас завтракать принесу тебе.
Она ушла, а я лежал и думал. Голова успокаивалась потихоньку. Бляя! ЛЕЖАЛА и ДУМАЛА! Короче, у нас есть папа. И папа у нас крутой начальник. Может парня этого сильно наказать. Комиссар какой-то. И зовут его Барабанная дробь и фанфары! ШТИРЛИЦ! Интересно, не Макс ли Отто? Вроде по-русски все говорят Запутался ЗАПУТАЛАСЬ! Запуталась я совсем. А мама тогда у нас кто? Радистка Кэт?.. Глупости всякие лезут в голову
Пришла санитарка и принесла мне тарелку манной каши, хлеб с маслом и кружку горячего чая. Всё было очень вкусно. Даже чай имел вкус и аромат чая. Я наелась и глаза от обилия впечатлений стали закрываться. Не заметила как уснула. Проснулась от того, что меня кто-то будил. Рядом с кроватью стоял занимательный тип в белом халате. Вылитый Чехов, только в очках. Не в пенсне. Рядом с ним давешняя санитарка и ещё какая-то женщина, тоже в халате. Я сел на кровати, спустив ноги на пол. Санитарка подсунула мне кожаные тапочки без задников, что я и надел.
Ну-с, голубушка, как мы себя чувствуем? Как голова?
Спрашивает, а сам споро снимает бинт с моей головы. Чем-то намочил присохший участок и резко оторвал от раны на затылке. Я зашипел от боли. Слезы сами выступили на глазах.
Ну что ты, голубушка, разве так сильно больно? Ты же взрослая девица уже! Комсомолка! Спортсменка!
И наконец, просто красавица, шипя добавила я. Боль и правда уже уходила.
Конечно красавица! с энтузиазмом согласился «Чехов».
А зеркало мне можно? спросила я.
И зеркало можно! согласился доктор, что-то делая у меня на затылке. Откинул мои волосы вперёд, и рыжие густые пряди закрыли мне всё лицо. Вторая женщина потом вновь начала бинтовать мою голову. Закончив с перевязкой, бинтов, кстати, намотали намного меньше, чем было до этого, доктор с удовлетворением констатировал, что заживает всё хорошо и через недельку можно швы снимать. Откинув с лица волосы, я выдохнула, и глядя ему в глаза, спросила:
Доктор, а я где? Как я здесь оказалась? хрипота из голоса почти прошла. Ещё бы и голова бы не болела так если
«Чехов» как-то смутился и начал объяснять, что меня, всю такую раскрасавицу, два дня назад чуть не убили бандиты, напавшие на машину, в которой я ехала. Но, на счастье, стрельбу услышали бойцы нашей непобедимой Красной Армии и поспешили на помощь. Но меня, к несчастью, уже успели ранить. Но, опять уже к счастью, ранили легко. Так что я сейчас нахожусь в госпитале Так Ясно Рана и бинты прояснились.
А где папа? вопрос вылетел раньше, чем я успел его понять и обдумать.
Товарищ батальонный комиссар обещал сегодня опять приехать. С ним всё в порядке. Ну Вы отдыхайте, голубушка. Сон лучшее лекарство! и напоив меня какими-то порошками, вся компания удалилась.
Я же опять завалился на кровать и задумался. Итак Я сто пудов в СССР. И скорее всего ещё до войны. Так как о немцах не было ни слова. Да и не чувствовалось войны. И кровать вон пустая стоит в палате. И кормят хорошо. Папа у меня батальонный комиссар. А это, на наши деньги, что-то типа полковника по политчасти. Если не ошибаюсь конечно. И он или еврей, или немец. Судя по фамилии. То есть, я тоже Или немка, или еврейка. Минимум наполовину. Это если мама другой национальности. Мои рыжие волосы тут роли не играют. Я даже грузина рыжего знал раньше.
Это хреново конечно Лучше б я русской был
Интересно, где находится этот госпиталь и какой сейчас год?
В дверь кто-то постучал, и она приоткрылась.
Маша, Вы не спите? поинтересовался мужской голос.
Так Вот и имя свое узнал. Узнала
Войдите! ответила я, накидывая на себя одеяло.
Вошёл парень лет 2830. Среднего роста, в довоенной форме, с наброшенным на плечи халатом. На отложном воротнике петлицы голубого цвета с одной шпалой и эмблемой ВВС и звёзды на рукавах. В руках коричневый портфель.
Доброе утро! Я старший политрук Петров, начальник особого отдела полка. Могу я задать Вам пару вопросов относительно нападения на Вас и Вашего отца, батальонного комиссара Штирлица Иосифа Генриховича?
«Так, минуточку, мне показалось или этот политрук назвал моего отца не Штирлицем, а Стирлицем? Или даже скорее СтирлЕцем? И почему политрук? Разве не лейтенант ГБ должно быть звание?»
Я не помню, что случилось. отвечаю, очнулась здесь, в больнице, голова болит. А что было и как, ничего абсолютно не помню.
Это госпиталь, а не больница, поправил меня особист.
В госпитале, соглашаюсь с ним, я даже не помню, куда я с папой ехала.
Но то, что ехали, помните?
Нет, не помню Мне уже здесь рассказали, что на нас напали бандиты и меня ранили А с папой все нормально? Его не ранили?
Товарищ батальонный комиссар в полном порядке. Скоро приедет Вас навестить. Неужели вообще ничего не помните?
Я отрицательно помотала головой. Ох! Зря я это сделала. Опять резко заболела голова. Замутило. Это как-то наверно отразилось на моем лице, так как политрук заспешил, быстро что-то написал и подсунул мне под роспись.
Так Протокол допроса потерпевшей СТИРЛЕЦ М.И. 1925 года рождения Бла-бла-бла Со слов потерпевшей, момента нападения не помнит и что произошло, знает лишь со слов медицинского персонала госпиталя. Бла-бла-бла 12.06.1941 года.
Я почувствовал, как меня куда-то повело в сторону, в глазах потемнело. ДВЕНАДЦАТОГО! НОЛЬ ШЕСТОГО! СОРОК ПЕРВОГО ГОДА! Это полный и окончательный ПЕСЕЦ!!!
Кто-то звал доктора, кто-то куда-то бегал. Что-то укололо в задницу и ещё в руку. Меня что-то спрашивали Напоили чем-то горьким и уложили в постель. А у меня крутилась только одна мысль
Двенадцатое ноль шестого сорок первого. Сорок первого, мать его, года! 10 дней до войны Допзделся старый хрен. Дошутился. Вот тебе и сорок первый. Как и хотел
Не заметил, как уснул
Проснулась я уже после обеда, так как на табурете рядом с кроватью стоял поднос с обедом. Голова почти не болела. И чувствовала я себя намного лучше. И хотелось ЖРАТЬ! Быстро проглотила уже остывший обед, с удовольствием запила всё компотом.