Почти час шебуршали на дороге майеровцы, и вот откатились, и только тогда, наши ребята (те, кто с майеровцами знаком были), полезли общаться.
Общались долго, делать-то нечего, но немцы обломили нам общение, потому как покатил на нас их поезд. И тут случилось такое...
Короче по порядку, от ЖД-полотна, до ближайших зарослей, почти сто метров, потому пришлось провода к взрывной машинке, тянуть в эту даль, и даже чуть дальше. Ведь фашисты же не слепые, и не глухонемые, и по сторонам, конечно, смотрят, особенно те, что на платформе, которая перед паровозом катит. Так вот едет на нас паровоз, ну не на нас, а к нам. В небе мелькает немецкий самолёт, мессершмит вроде, летает и летает, мы тише травы, ниже воды. Мы ждём, как поезд подъедет к нужному месту, и тут как откуда ни возьмись, налетят штурмовики гитлеровские (как нам сперва показалось), и давай чихвостить немецкий же поезд. Поезжане, пытались дать газу и уйти, да разве от самолёта уйдешь? На фашистов, с фашистских самолётов, посыпались фашистские же бомбы, мы, конечно, все в глубочайшем офиге. Это что за хрень такая?
Ба, да на самолетах же звёзды, хотя самолёты конечно, точно немецкие, но они с опознавательными знаками ВВС РККА, блин это же Никифоров с Кравцовым и другие наши летуны. Просто не откуда взяться тут краснозвёздым "лаптёжникам" и мессершмиту, последний наверно охраняет наши пикировщики. Одна из бомб легла прямо перед паровозом, и паровоз вскочил. как малец наступивший на гвоздь, ну или мужик наступивший на гадюку, и поезд съехав с дороги, покатился под откос. Сперва платформа с пулемётчиками, затем паровоз, дымя и вопя паром и затем, стройными колоннами и вагоны. Ну и мы стали добавки кидать, из карабинов/винтовок да пушек, минометов да автоматов. Не знаю, откуда катила гитлеровская пехотная часть (танков нема и пушек мало, значит пехота) но попали они тупо в ад. Лётчики заметили наши манёвры, и помахав крыльями на прощание, умотали домой, а мы продолжили желдоргеноцид. Минут пятнадцать, мы обстреливали валяющиеся и оставшиеся стоять вагоны, немецкий пехотный батальон, таял с каждой минутой, и тут наиболее дерзкие фашистой, силой до двух взводов, пошли на нас в атаку. А что? Терять им нечего, а так хоть могут из сектора огня уйти, не знали они про картечь, когда узнали, поздно стало, всего-то десять снарядов, зато полсотни фрицетушек замерли навеки.
Ну что же делать, негостеприимно, очень негостеприимно, так не звали мы их, ни на Украину, ни в Беларусь ни в Россию, а раз пришёл убивать нас, то будь готов к симметричному ответу.
Потом мы ходили и трофеили, собирали боеприпасы и оружие, раненых не добивали, просто обезоружили их всех. Майер, помог мне в переводе, я толкнул речь о том, что Гитлер сука и пидорюга, гонит немцев на убой, очнитесь мол ребята, валите к муттерам и киндерам, зачем умирать ради бредней Адольфа полоумного. Затем проведя десятиминутную политинформацию, сообщил им о том, что советское командование гуманно и дарит им жизнь, живите и помните, кто вас не добил, хотя мог бы. Майер всё перевёл, причем обстоятельно и культурно, затем мы стали собираться, не раненым гитлеровцам, разрешили оказать первую помощь ранетым, и сдёрнули с горизонта, а чего там маячить?
Рудольф захотел идти с нами, и мы как и положено батальону призраку, скрылись/исчезли в лесу. Просто ушли в лес, как в черную дыру, как и планировалось, фашисты видели лишь взвод Майера и еще взвод из наших архаровцев, пусть погоню пошлют, а мы их того, отметелим по полной.
Шли мы быстро, но и противник попался нам не слабый, скорее всего, гитлеровцы вычислили, как мы пойдём, и перекинули свои части поближе. Ведь не может пехота, пусть даже юберменшевская, догнать пешком велосипедистов и конников. Тем более мы имели фору как минимум в час, но через определённое время, позади нас, послышался многоголосый лай. Собачек и все остальное, готовили видимо заранее, нет фрицы не лохи, однозначно не лохи, но "у нас и у самих ливорверты найдутся".
Быстренько, как и было договорено, половина бойцов, увели пушки, миномёты, велосипеды и коней, в тыл, что бы не мешались под ногами, и не пострадали от пуль (конечно же кони). Не помогли бы нам ни пушки ни пулемёты, но могли помешать, стрелять из пушек (и особенно миномётов) в лесу, это верх глупости, самоубийство чистой воды. Мина может взорваться прямо над минометом и миномётчиков убьет, если заденет ветви. над позицией.
И мы цепью, рассыпались по белорусскому лесу, маскируясь кустами и деревьями, лай и отрывистые крики все ближе. Как-то слишком предсказуемо, или немцы нас не уважают как противника, да нет, наполучали они от нас на арахисы (на орехи я хотел сказать), так что видимо подляну готовят.
- Слушай, Рудольф, иди-ка ты, к коноводам, мы их без командиров отправили, возьми с собой Ершанина, и Михася, чуют мои почки (сердце, и вообще весь ливер) фашисты что-то готовят. Так что быстро приготовь парней к бою, вдруг с тыла попробуют напасть.
- Согласен, что-то слишком просто получается, не похоже на немцев, ладно бы недоумки-петлюровцы из УПА были бы, а эти-то воины справные.
К тому времени, лай все ближе и ближе, по цепи передаю наш традиционный сигнал атаки, "бей гадов", а до того всем надо прикидываться ветошью, кустами и т.д.
Собачки, чуя нашу близость, уже просто беснуются, вырываясь из рук рейхскинологов, мы уже отчетливо видим бегущих позади десятка собак гитлеровцев, их около сотни, ну что же, ласкаво просымо.
- Бей гадов, - и лес разразился грохотом очередей и выстрелов, немцы сразу падают на землю, кто раненым, кто убитым, а большинство просто спасаясь. Но скрыться им негде, потому как мы-то видели куда они попадали, вот и стреляем, лес полон теперь воплями и матюгами раненых немцев, кстати, они тоже стреляют, и даже попадают, я заметил как рядом замолчал карабин бойцы Костюкова, оглядываюсь, а парень погиб. Прямо в правую бровь, парню вошла пуля, и он так и остался навеки, прильнув к своему карабину, прицеливаясь в фашиста, жаль.
- Дыньки вперёд, - командую я. Это наш типа шифр, и вперёд ползут гранатомётчики, сейчас немцам будет похуже. Ребята знают, что у немецких гранат замедление больше, потому, перед броском, надо досчитать, как минимум до трёх. Парни, прямо лёжа, метают свои взрывные штуки, и одновременно с взрывами, мы бежим вперед, к нам присоединяются гранатомётчики, процесс пошёл. Нас больше, опять же и автоматического оружия у нас больше чуть ли не на порядок, потому еще минут пять и живых немцев не осталось. Трое пытались, прикрывшись кустом ретироваться, но не получилось, кто-то из наших, одной очередью убил всех троих.
- Быстро собираем оружие и боеприпасы, - командую я, ждать некогда, чуйка сигнализирует жестко.
Да и бойцы не подводят, кроме оружия и боеприпасов, собраны так же документы и провиант, мы в рейде, жратва лишней у рейдеров не бывает. Затем в темпе, идём к коноводам, и тут началось, стреляют много, бой идет не шуточный.
- Товарищ Скворцов, мы идём справа, вас прошу немного обойти и зайти с левого фланга, но нам необходимо поспешить.
- Так точно, разрешите выполнять?
Скворцов ведёт своих влево, они должны устроить фланговую атаку со своей стороны, а мы со своей.
Уже не идём, а прямо бежим, ибо войнушка нешуточная загорелась, наконец видно поле боя, фашисты устроили засаду на поляне, но и наши грамотно залегли, видна школа Михася. Тут пока равновесие, и значит наша помощь переведет чашу весов боя, из положение равно в положение в нашу сторону.
- Бей гадов, - кричу я, стреляем, пока немцы заняты Михасём с ребятами, и пробежав шагов десять падаем. В неприятеля полетели гранаты, да их тут много, до роты, ну нас всё равно больше, со взрывами поднимаемся и перебегаем поближе, и снова в ход идёт стрелковой оружие. Чего ребята миномётами фашистов не гасят-то, а? Неужели все миномётчики погибли? Вот засада.
Но нет, тут же откуда-то из овражка, в немцев полетели и мины, вот хитрец Михась, видимо ребята не рискнули миномётить с открытого места, вот и найдя овраг (естественное укрытие), начали стрелять. А что, молодцы!
Пока взрываются мины и мы и карасевичские и даже подоспевшие скворцовские, перебежками приближаемся к противнику. Падаем все, миномёты, замолкли, но опять полетели гранаты (фашисты в нас, мы в них).
Нас больше, нас больше и ещё раз повторю, нас больше, именно поэтому еще три-четыре минуты боя, и немцы слились, кончились. Опять собираем жрач, патроны и оружие. Эти, тоже без миномётов и пушек, потому как в лесу они не нужны, нужны, не нужны, а оказывается запас, не мешает никогда.
Вот так! Суки тефлонские, то есть тевтонские, убили десятка полтора лошадок, это же сколько ребят, стали пешеходами, как быть? Ладно, решим по дороге.
- Всё, идём обратно, где Головченя?
- Тут я, товарищ капитан, что делаем? То есть куда идём? Обратно, в расположение?
- Да, в ДОН, но, проложи другой маршрут, и желательно подальше от мест, где мы наследили. И надо как-то запутать следы.
- Хорошо, я вас понял, пошли, по дороге расскажу.
И мы вышли в обратный - не обратный путь, еду рядом с Алесем, то есть Алесь рядом со мной.
- Товарищ капитан, предлагаю идти так же до реки и спустится опять при помощи плотов, ниже, вёрст на десять, и идём по линии Лиховичи, Ефимково, Дравы, Стихари.
- Согласен, идём, - говорю я, но главный прикол в том, что я понятия не имею что за деревни это.
- А может, послать ребят налегке, что бы помараковали насчет плотов?
- Конечно.
Алесь поговорил с Михасём и последний, отрядил два десятка разведчиков, и те ускакали быстро вперёд.
Пока мы дошли до реки наступил следующий день, и уход от преследования с заметанием следов пришелся уже на завтра.
Глава XV " Девятый день . Засланец? "
21 августа 1941 года где-то на Украине (в 80 - 120 км от госграницы СССР).
Ночь провели на берегу реки, сыровато и холодновато, но не всем. Я-то субтропический фрукт аж в третьем поколении, потому для меня была прохладная ночь. Зато Аксенов спал комфортно, после берегов Белого моря, где он родился, и Белоруссия - Африка.
Так вот, встали утром, позавтракали, и лезет с умностями Карасевич:
- Товарищ капитан, тут с переправой запара, может спуститься нам на километр-полтора, там наши бревна-плоты так и лежат в подлеске. А оттуда потом пойдём выше по течению.
- Ты что, приспособишь велосипеды на плоты. и так пойдём против течения?
- Нет, товарищ комбат, але-оп! Смотрите сюда.
Смотрю, куда указывает перст белоруса, а там стоит танк, прямо в реке и лениво так колышется на воде. Твою мать обласкать, это же бронекатер, конечно, на нём башня от танка, от тэ двадцать шестого по-моему.
- Откуда линкор, - интересуюсь у белоруса.
- В протоке стоял, что-то на нём не фурычит, ребята его почти как бурлаки притащили, сейчас его осматривает Копанец, он в моторах очень хорошо разбирается.
- Думаешь, сможет?
- Запросто, вот он и сам идёт, у него и спросим.
- Товарищ лейтенант, ой товарищ капитан, разрешите доложить.
- Давай, - милостиво разрешаю я, - колись, что там с крейсером этим?
- Карбюратор засорен по самое не хочу, но за два часа, всё будет в порядке, можете пока спускаться к брёвнам и готовить плоты.
- Карасевич, вы что сперва планируете, потом советуетесь со мной?
- Извините, так получилось. Что Николай (так зовут Копанца), помощники нужны?
- Да, человека три-четыре.
- Хорошо, будут тебе люди.
И все мы, оставив с Копанцом, еще восьмерых, ушли. Почему восьмерых? Четверо в помощь, а остальные охрана. Вдруг немцы подойдут, а эти карбюратором заняты будут, и не услышат, кранты же котятам.
Придя на то место, где мы оставили наши экс-плоты, всё бревна и провода, терпеливо, оказывается, ждали нас, в подлеске.
Сразу же принялись вязать плоты, и как Копанец обещал, через два часа, его линкор тарахтя мотором и разрезая волны, прибыл и пришвартовался, его развернули и присобачили пять плотов, первый пошёл.
Почти шесть часов, наш батальон (и взвод Майера) переправлялись на противоположный берег. Но, дело в том, что мы не просто переправились, а переправились на пять вёрст выше по течению. Додумаются немцы нас ждать? Навряд ли. Мы батальон-призрак, или яхтсмены в пустынях Аравии? Вот именно, потому, мы опять и пропали из реальности. На яхте, то есть на шхуне, тьфу, на бронекатере вниз по течению ушёл взвод Майера. Они похулиганят посредством пушки и пулемётов, что на катере, потом проберутся в расположение ДОН, своим пешком. Это что бы немцы, пока не догадались искать нас выше по течению.
Высадившись, снова разобрали и спрятали в лесу брёвна и провода, пусть полежат, они же не просят кушать.
Попрощались, правда, до этого с Майером и его героическими ребятами, и ужаснулись. Правда ужаснулись по хорошему, ибо нам они передали обе своих повозки, а там... В повозках мы нашли двадцать четыре пулемёта MG, это оказывается хомячизм Рудольфа и его бойцов. Пулемётов они набрали и в разбитом поезде, где нами (и нашими летунами) уничтожен был пехотный батальон, еще пять добавили, когда мы уничтожали преследовавших нас гитлеровцев. Нет, нами пулемёты, тоже были затрофеены, но не так много. И патронов парни набрали, они что собирались своим взводом взять Берлин? Ну да ладно, больше станет огневая мощь ДОН.
Идём значит по лесу, Михась как и полагается со своими разведунами впереди, а мы с Бусинкой скачем и любезничаем.
- Слышь. а ты тут как?
- Не поняла, Виталик, ты о чём?
- Ну всё-таки война, кровь, смерть, опять же капитализма нет?
- Да ну его в жопу капитализм этот, тут все проще, чище, искренней. Понтов, вообще нет, тут плевать на то, во что ты одет, как причёсан и какой на тебе макияж. Главное с нами ты или против, всё, других параметров нет. А там, встаешь утром, отмачиваешься в ванне, духами обливаешься, дезодорантами обмаживаешься. Потом часа морду рисуешь, час думаешь что одеть, одеваешься, садишься в машину так, что бы одежда, не была помятой и т.д. А жить когда? Если только утром столько времени теряешь. И каждый миг думаешь - как я выгляжу, фу.
- Разве плохо, хорошо выглядеть?
- Нет, конечно, хорошо, но это не самоцель, это же не главное в жизни. Если честно, я даже рада, что очутилась тут.
- Понимаю, сам ни за что не хотел бы вернуться.
Навстречу скачет тройка лошадок, первым скачет Михась.
- Товарищ капитан, тут это... вот... парнишка.
- Что? - не понимаю я, - какой парнишка, о чём ты?
- Да вот.
И Михась соскочив с коня, берёт из рук второго всадника, парнишку лет восьми, у того правое плечо забинтовано.
Пацанёнок смотрит на меня со страхом (кожанка перетянутая тактическими ремнями, маузер, парабеллум, ППШ), потом видит звездочку на кубанке (со своей же пилотки снятая, поменял я ленточку на звёздочку) и взгляд парня помягчел. И тот начал быстро-быстро что-то тараторить. Я конечно уже понимаю по-украински, но когда говорят неспешно, а тут сплошной дыр-дыр-дыр.
- Что он говорит, Михась, я видимо украинский, понимаю пока плохо.
- Он говорит, что в село пришли немцы, загнали всех в большой сарай, всех кто не хотел в сарай убили, а сарай подожгли. Мать мальчика, еле дотянувшись до оконца, просто выкинула его из горящего сарая. Он побежал в лес, и ему в след выстрелили, то есть стреляли несколько раз, а одна из пуль попала в мальчика. Но он бежал и бежал по лесу, наткнулся в результате на нас. Предлагаю идти в деревню и наказать фашистов.
- Согласен, такое нельзя прощать.
- Товарищи бойцы, срочно вперёд, Михась веди.
И вперёд поскакали конники, велосипедисты нажимали на педали, надо застать фашистов, и строго, жесточайше наказать.
Вскоре мы вышли на проселочную дорогу, и дальше уже понеслись по ней, запахло дымом и горелым мясом, твою мать.
Ребята, соскочив с коней, бросились к огромному сараю, он горит очень страшно, парни бросились отрывать доски с ворот сарая. Рядом хлопочет старичок, видимо был вне деревни и избежал экзекуции, с грохотом падает крыша внутрь сарая. Человек пятнадцать, разной степени обгорелости успели выбежать из помещения, остальных спасти не удалось. Подбегает Михась:
- Товарищ капитан, если мы пойдём прямо через лес, да побыстрей, то можем успеть перехватить фашистов у Плентул, Плентулы это деревня такая.
- Чего тогда ждешь, по коням, хотя, сколько немцев-то было?
- Четыре грузовика, и люди говорят, не немцы то были.
- Странно, кто, хотя неважно, по коням, и показывай дорогу, товарищ Карасевич.
Скакали бешено, прямо через лес, я пристроился в арьергард (то есть в тыл) к Фатхуле, тот летит сквозь лес, да так, что я по голой степи не смог бы. За мной скачет один из "черных партизан" и машет саблей, откуда она у него, и не рановато ли саблей махать?
Так вот по словам Карасевича получается, что каратели едут по дороге, а это двадцать пять километров плохой дороги, а если пересечь лес, то это уже пять километров, но бездорожья. Вот по нему и скачем, велосипедисты с пушкарями остались помогать погорельцам, а мы скачем.