АкулинаНовый день
Пролог
День был в разгаре, когда Доминик Пелерин, наконец, вырвался из полосы леса, казавшегося бесконечным. Вскоре он заметил и первые хибары вдалеке и подъехал ближе, желая расспросить о здешних местах. Но жители подходить к нему не спешили. Лишь когда он достал туго набитый кошель, у него появилось немало собеседников, и, послушав несколько занятных историй, он узнал, что приближается к новому для своих странствий месту: впереди его ожидал Виндзор.
Он снова пришпорил коня и теперь остановился, только когда добрался до крепостной стены. У ворот города, который должен был приветствовать его шумом и жизнью, его встретила необычная тишинаединственными, кого он здесь увидел, были лишь два стража. Они и рассказали, что это праздничный день: жители собрались на площади, ожидая, когда проедет королевский кортеж. Сами же они должны были день-деньской стоять на посту, и приезд незнакомца показался им свежим глотком в душный длинный день. Впрочем, и с ним им побеседовать не удалось: скучно глянул он в ответ на их расспросы и лишь уточнил, как проехать к приличному постоялому двору.
Тронув поводья, он отправился дальше. А через какое-то время заметил впереди знак, красноречиво указывающий на трактир, шест с кружкой, обвитой давно высохшим хмелем, и понял, что нашёл приют, который искал.
Внутри было просторно и, несмотря на уйму посетителей, оставались и свободные места. Люди вкушали горячие пряные блюда, пили крепкие напитки Слишком громкие взрывы пьяного хохота поминутно сотрясали деревянные стены, но Пелерина, казалось, ничто уже не интересовало: не осматриваясь, он приветственно кивнул хозяину за дубовой стойкой. Тот широко улыбнулся, но не успел задать новому постояльцу ни одного вопроса: Доминик кратко объявил, что снимает у него комнату для себя и место в стойле для коня, и приказал принести еды.
Не замечая жеста, указывающего на хорошее место у окна, он уселся за маленьким дальним столом, в тёмном закутке. Присмотревшись, можно было заметить, как красочно здесь со скамьи свисает рваная паутина и что со столешницы давненько не стирали пыль Мысленно обругав его за столь неудачный выбор, трактирщик поспешно привёл всё в порядок и сам поставил перед ним тарелки с мясом. Но утолить его любопытство это не помогло: тот так и не снял капюшона и более не произнёс ни слова.
«Наверняка, француз! их сейчас тут так много Всё вино вылакали! А по-нашему, видно, вовсе не знает, кроме как еды да комнаты требовать!», недовольно решил он, поняв, что новостей не услышит. Впрочем, досада его исчезла сразу, как только тот милостиво махнул ему: мол, возьми и себе пинту пива да посиди рядом Правда, Пелерин имел в виду нечто иноечто хозяин может вернуться к своим делам. Но он, не раздумывая, принёс себе выпить и уселся напротив, чтобы с удовольствием поговорить.
Доминик, взглянув на него с холодным удивлением, промолчалочевидно было, что трактирщику приятно и самому поболтать. И хоть сначала его раздражал несносный говорун, которому, судя по его шуткам, вовсе не приходилось бывать в приличном обществе, звук его голоса вскоре потонул в общем шуме, и юноша вновь погрузился в невеселые раздумья.
Он думал о том, что успел пережить за последние несколько лет. И мыслей было так много, и так много было ощущений, страдания, смешанного с печалью, что ему казалось, будто позади него находится целый океан, который он всё же ещё не переплыл. Но на самом деле лишь одна беда жгла его душу, одна боль заполонила мысли и только одно страдание не давало памяти остыть и забыть себявсё потому, что Доминик потерял свой дом и не мог его найти. Не здесь, не сейчасне в этом времени, залитом кровью, где не с кем даже поговорить о своей прошлой жизни
А на днях крестоносцы проезжалииз ваших, французы. Обратно в Булонь направлялись; говорят, там совет какой-то будет Так они кричали, что без них ничего не решат Хотя по мнепросто бахвалились, враки всё это! У меня же, знаете, выпивка лучшая в этих местах, и сразу видно, кто как пьёт. И хоть деньжат ваши французы приносят мне много, но пьют наши-то англичане больше, а до вранья-то такого не доходитхозяин самодовольно тряхнул подвязанным подолом, в котором зазвенели монеты.
Доминик отставил деревянную кружку и молча посмотрел на него. Взгляд его был таким странным, будто он пытался найти ответ, но на немыслимый, неизвестный ему самому вопрос, и жизнерадостному трактирщику на миг стало не по себе: слишком уж разительным показался этот контраст между молодостью, которую невозможно было скрыть под капюшоном, и глубокой тоской, заполнившей тёмные глаза.
А Пелерин просто не мог понятьпочему он, такой молодой и когда-то тоже весёлый, теперь не может быть прежним; не ощущает юности и думает лишь о своей утрате, которая, как вбитый в череп гвоздь, всё колет и колет его мысли! Его снова захлестнуло страшное ощущение слишком отчаянного одиночестватакого, которое лишь усиливается, когда окружающие радуются жизни, вовсе не подозревая, что кому-то другому сейчас тяжело
Трактирщик продолжал говорить, и истории его не кончались. Когда же гость, завершив трапезу, ушёл в снятую комнату, он оставил других постояльцев на попечение служанок и скрылся в погребе, чтобы в одиночестве задуматься над бутылкой рома. Он пытался залить странное ощущение, не отпускающее его: как будто то, что поначалу он принял за земного человека, на самом деле оказалось привидением, не от мира сего Конечно, несколько золотых монет, полученных за постой, были вполне материальными, но они недолго свидетельствовали о своём обычном происхождении: впоследствии он быстро от них избавился, а в рассказах, которыми любил приукрашать вечера в кругу своих завсегдатаев, заменил их на медные, кои с удовольствием и демонстрировал, пугая историей о посетившим его когда-то привидении, в которое он и сам со временем уверовал.
Доминик же не просидел в комнате и часа: до ночи было далеко, и, пристегнув к поясу небольшую походную фляжку с водой и кинжал с примечательной рукояткой, сплошь украшенной драгоценными камнями, он спустился во двор.
Аженти, великолепный конь серой масти с высветленной в белоснежный цвет кожей, жевал в конюшне овёс, и Доминик, ласково потрепав его по загривку, вышел на улицу один.
Выбрав улочку, он зашагал по безлюдной дороге. Он шёл, не имея особой цели и просто наслаждаясь тишиной и простором, сворачивал с одной улочки на другую, рассматривая чужие дома и думая о своей жизни. А где-то вокруг постепенно нарастал шум Такой обычно появляется в дни мятежей, бунтовкак будто в проулках закипает котёл: медленно, но вернотак, что, когда закипит, от его жара никуда не деться; и не охладить, пока не сгорит всё, что его разожгло, задевая весь окружающий мир.
Он свернул снова, прошёл узкую улицу, и ещё И вскоре, за новым поворотом, оказался в самой гуще кипящего котла! Толпа прижала его к зданиюмимо двигался королевский кортеж. Экипажи, офицеры, собаки, детвора, простолюдины, господа в роскошных одеждахвсё шумело, текло из закоулков за кавалькадой, ворочаясь, как густая волна.
Дорогу королю! Слава королю!
Народ кричал громко и радостно. А кое-где и гневнои совсем другие слова. Многие бежали вслед за экипажами, из которых то и дело летела горсть монет, вызывая ажиотаж и драку простолюдинов.
Доминик прошёлся немного, куда нёс его этот поток, но, убедившись, что следовать за ним и дальше не имеет смысла, выбрался из толпы и свернул в другую сторону.
Шум постепенно отдалился, и он снова начал ощущать покой. Пока вдруг не заметил на земле, у покосившегося дома, человека. Можно было подумать, что тот просто отдыхает, но рядом темнело пятно, будто много уже вытекло крови и земля досыта напиталась ею
Доминик помрачнел, сразу поняв, что произошло: пока жители бежали за своим светочем, чтобы посмотреть на богатство и роскошь, которых были лишены сами, короли разбоя взяли правление в свои руки и грабили отставших зевак. Этот, похоже, делить своё добро ни с кем не желалрядом лежали обломки окровавленного клинка.
Он не сомневался, что бедняга мёртв, но всё же дотронулся И очень удивился. Более не мешкая, он осторожно сбрызнул лицо раненого водой и негромко произнёс:
Скоро всё будет хорошо.
«Но никогда не будет так, как прежде, не для меня!..», мысленно продолжил он.
Грусть снова заполонила егохотя и раньше не покидала вовсе, а лишь прикрывалась, чем могла: чужой болью и мечтами о собственном будущем, и бессмысленными, но такими сладкими грёзами о том, что на самом деле не сделан тот шаг, что так изменил настоящее. Шаг, который перенёс в двенадцатое столетиев век, жестокий для того, кто родился в двадцать первом.
Глава 1
Вокруг были вечные пески. И в этом жёлтом бескрайнем море, казалось Доминик, можно было утонуть, как в обычной воде Впрочем, все его меланхоличные мысли сразу отходили на задний план, как только взгляд его падал на спутниковне бедуины и не торговцы, и родом не из этих мест, они всё равно как будто знали сердце пустыни и были напряжены, как сталь в заточенном клинке, каждую секунду готовые ринуться в борьбу, чтобы отвоевать своё право на жизнь в этом мире у людей или даже у самих этих песков. Закалённые в боях, многие из них выжили в той злосчастной битве, что предшествовала захвату священного города, куда они теперь и направлялись. Всё же, несмотря на горечь прошлого поражения, они усмиряли мысли о мести, имея перед собой иную цель, а не сражение. Но были среди них и те, кто и сейчас без промедления готов был ринуться на любого встречного араба, будь то воин или торговец.
Несдержанность некоторых из них, особенно тамплиеров, весьма беспокоила Пелерина. Но путь свой изменить он уже не мог, и можно было лишь надеяться, что завершится странствие без кровопролитий. По счастью, оно близилось к концуоставалось только добраться до знакомых городских ворот; тогда он снова увидел бы Уршалим ал-Кудсгород, что и на арабском наречии значил «Святой Мир». И с каждым шагом это всё сильнее бередило его душу, ведь он больше никогда не собирался сюда вернуться! Просто один долгий вечер это изменил
Это было в шумной французской таверне. Пелерин с верным Пьером беседовали за небольшим столиком, когда услышали слова, сказанные пьяным хриплым голосом:
не могу забыть её глаза, когда мы прощались. Я говорил, что обязательно выживу, а она сказала, что будет молиться за меня И что боится, будто её страшный сон окажется правдой и она меня больше никогда не увидитбормотал седовласый солдат в обветшалой одежде, покачиваясь от выпитого и попеременно ударяя кулаком по столу. И ведь оказалась права! И я выполнил, что обещал, и она оказалась права Как такое возможно?!
Да, беда
Доминик всмотрелся в солдата. Пьер, проследив за его взглядом, недоуменно качнул головой и вылил в кружку остатки вина. Встряхнув пустую бутылку, он подозвал хозяина.
Я сейчас же их прогоню! подойдя, низко склонился тот, увидев, куда так сосредоточенно глядит молодой господин.
А кто это? остановил его Пелерин.
Местный пьяница, ваша милость! Каждый раз приходит и напивается, рассказывая одну и ту же историю: как был в бою, а после битвы потерял свою женумол, пока окреп после ранения и смог встать на ноги, город захватили и теперь туда не попасть.
И что, каждый раз одно и то же?
Да, без изменений. Совсем фантазия плохаусмехнулся трактирщик.
Думаете, лжёт?
Нутот обернулся, чтобы всмотреться внимательней. Он стар, а битва, слышал, была тяжёлой. И многие, лучшие, воины не выжили, а он, значит, спасся?.. Да и одет, как нищий, а деньги пропивает Пьяница, одним словом!
Снова поклонившись, он отошёл и, проходя мимо, недовольным взором скользнул по старому солдату. Заметив его, тот пьяно ударил по столу:
Плесни-ка нам ещё эля!
Да, плесни-ка нам!.. поддакнул его собутыльник.
А деньги, деньги у тебя ещё есть? сварливо спросил хозяин и, заметив торчащую из-под рукава монету, принёс по одной кружке, налитой до половины.
А, жмот! рявкнул второй. Бродяги все эти трактирщики! Сами напиваются у себя в погребах, потому честному народу пить-то не дают!..
Заглотив остатки крепкого, он направился к выходу, оставив соседа, сбиваясь, напевать старую песенку, которую любила петь его Амели, поливая цветы:
И ты мечтай, мечтай о счастье, что к тебе пришло что улыбалось и смеялось, пока внезапно не прошло
А хотите вина? Доминик кивнул трактирщику, и тот, не очень понимая, зачем молодому господину возжелалось подсесть к пьянице, поставил перед ними бутылку красного.
О Добрый господин! Красный вкусвкус крови на поле бранизабурчал тот, уставившись в новоприбывшую. Из тёмного стекла на него смотрел давно нечесаный бородач. Да, а времена не те И победы нет, и жизнитоже Потери, потери Одиночество И кто поймёт
Доминик сглотнул подступивший к горлу комокведь это были его мысли.
Вы что-то потеряли? тихо спросил он.
Солдат молча кивнул и опрокинул в себя терпкое. А потом уронил голову на стол, продолжая бормотать что-то несвязное.
Нам лучше уйти. Здесь вы уже ничего не услышите, подошёл к Пелерину Пьер.
Да. А хотелось бы!.. ответил тот задумчиво.
Проснувшись на следующий день, солдат Жан Эрнет не понял, где находится, вокруг было чисто и красиво; его приветствовали слуги, да так уважительно, что у него закралось подозрение, что произошла какая-то ошибка; но на его вопросы так никто и не ответил. Ему помогли привести себя в приличный вид и провели в столовую, где он надеялся извиниться перед хозяином дома за свой странный, непонятный ему самому визит.
В таверне вы напились так, что там же и уснули. Было не по-людски оставлять вас на произвол хозяина, тут же объяснил Пелерин, видя, что солдат его не узнал.
А, трактирщик Да, бывают люди разные
Что вы имеете в виду?
Расцвёл он, монеты звенят А душа, видно, сохнет! Он к людям-то как сейчас: деньги естьхорошо, рассыпается сладкой речью, а ежели неттак и на порог уж не пустит. Видел, девчонка-побирушка хлеба просилатак нет же, не дал! Как будто сам голодным не был И у меня, как назло, ни монеты в руках не оказалось, чтобы ей купить Так я ему рожу-то и набил! Вот он меня теперь и ненавидит.
А сами зачем столько пьёте? Или мстите себе за что-то?
Месть?.. Не особо она и сладка, месть-то такая Забыться я хочу, молодой господин, забыться! Но вам не понятьвы так молоды.
Пелерин задумался.
Забытьсяэто лишь на время. Не лучше ли действовать?
А что я могу? Мне нет ходу обратно. Мне за всю жизнь не собрать столько денег, чтобы добраться
Неужели, если б не деньги, вы отправились бы искать свою семью в город, теперь принадлежащий врагу? Не боясь умереть, не боясь окончить свою жизнь вот таксобственноручно доставив свою голову туда, где, скорее всего, вы её лишитесь?
Не раздумывал бы ни минуты! Пока есть надежда найти мою жену Понимаете, она так верила в меня О, если б я мог, я шагал бы пешком! Но это бессмысленно. Я могу только пить, чтобы забыть о своём бессилии! Я даже постарелно ещё пару лет назад был силён, и эта сединатолько от горя!..
Я дам вам денег, подумав, серьёзно сказал Доминик.
Нет-нет! устало отвернулся Жан. Деньги мне предлагает каждый второй, кто останавливается в таверне и слышит мою историю! А я не бродяга, господин, не бродяга И не шут, чтобы мне платили за рассказы о моей беде
Я дам вам денег, повторил тот. Денег и снаряжение. И, возможно, найду соратников. И вы отправитесь в Святой Мир, чтобы найти свою жену, и я отправлюсь тоже. Уверен, есть ещё много людей, кто не смог найти свои семьимы отправимся все вместе и кого-нибудь да разыщем!
Жан Эрнет посмотрел в ответ молча и так пристально, будто пытался найти в его глазах признаки безумия или обмана. Но взгляд юнца был полон решимости и воли, и какого-то внезапного огня, будто взорвалась его душа, как проснувшийся вулкан.
Вы добры, господин, и храбрызадумчиво ответил он. Но понимаете ли, что намне вернуться обратно? Стоит ли вам губить свою молодость ради каких-то миражей, чужих жизней?
Доминик вздрогнул. Последнюю фразу он услышал как будто в тумане, и на мгновение ему показалось, что лицо Жана Эрнета изменилось: оно напомнило кого-то далёкого, из той, прошлой, жизни. Какую-то старость, беззащитную, слабую, нуждающуюся в помощи Он присел на стул и вытер со лба выступивший пот.