Стражи помрачнели, а Ирфан вдруг, побледнев, упал на колени:
Владыка, прошу милости! Одно кольцо, одно кольцо всего лишь взяли
Лицо Халиба окаменело от злобы, но и лицо Доминика, казалось, застыло тоже
Не может быть! тут же воскликнул Тураб. Мальчишка, как ты мог!..
Где кольцо? спросил Заир, и Мустафа поторопился привлечь внимание к себе:
Господин, когда я обнаружил у него такой дорогой перстень, я сразу понял, что он его украл, и тогда я забрал его, чтобы вернуть владельцу, так что он у меня!
А я об этом ничего не знал, владыка! упал на колени Тураб, и Мустафа тут же последовал его примеру.
Какое недостойное поведение! Владыка, этого нельзя оставлять просто так, вора нужно наказатьмрачно сказал Халиб.
Султан кивнул, и он быстро кинул мамлюкам:
Уведите его!
Молодой Ирфан испуганно посмотрел на Халиба, но последнее, что он увидел, когда его выталкивали из комнаты, было застывшее от злобы лицо визиря.
Где кольцо? бесстрастно спросил Юсуф, но этот холодный голос вызывал у знающих его людей скорее ужас, чем спокойствие, и Мустафа, мельком бросив взгляд на советника, поспешил достать злополучный перстень.
Я спрятал его, собирался сохранить, чтобы вернуть владельцу, когда придёт времяторопливо повторил он, дрожащими пальцами передавая кольцо.
Из-за этого предмета вы напали на вооружённых стражей, способных вас тут же убить? уточнил султан, в упор глядя на Доминика, руки которого были стиснуты так, будто сейчас решалась, в последний раз, его судьба.
Неимоверным усилием скрепя сердце, тот ответил почти спокойно, но почти не дыша:
Это кольцоподарок того, кого уже нет на этом свете; это всё, что мне от него осталось. Этои воспоминания. Я считаю, что имею право перед смертным часом иметь в руках то, что мне дорого в этой жизни, сквозь зубы процедил он последнюю фразу, сдерживая внутри себя ядовитую боль. И если уж теперь вы знаете о нём, то можете вернуть мне его.
Султан выпрямил ладонь, на которой лежал перстень. Пелерин смотрел на него, и Юсуф прочёл в его взгляде чёрную горечь, будто прошлое вдруг вихрем поднялось в его душе, подняв за собой застарелую печаль и разочарование, или же, наоборот, словно это настоящее показалось ему настолько жестоким и несправедливым. «Спокойный перед лицом гибели, так яростно он стремился защитить это кольцо Похоже, оно значит для него много больше, чем он пытается показать», подумал Юсуф. Но Доминик отвёл глаза от его ладони, и во взоре его, снова пустом и бесстрастном, опять нельзя было прочесть ничего.
Заир аль-Хикмет тоже уставился на перстень, внезапно ощутив какую-то тревогу.
Необычное украшение, заметив его интерес, владыка протянул кольцо ему, а не Доминику, и тот с ледяной досадой закусил губу, глядя, как его кольцо переходит в руки визиря.
Заир же всмотрелся в прозрачный небесный камень. Золотая оправа была усыпана кровавыми гранатами, и эта капля неба посреди крови как будто что-то напоминала ему, как будто взывала к старым забытым воспоминаниям, которые он никак не мог определить
Задумчиво он повертел его в руках и, заметив на внутренней стороне надпись, присмотрелся, чтобы прочесть имя. И, похолодев, резко уставился на Доминика, и в глазах его мелькнул страх, обычно несвойственный ему, как будто он увидел, что тот, кого он принимал за врага и желал уничтожить, или был не против, чтобы его уничтожил кто-то другой, на самом деле оказался человеком, который когда-то был ему дорог!..
Могу я получить обратно то, что принадлежит мне? заметив внимание визиря, хмуро спросил у владыки Пелерин, очевидно, не испытывая довольства от того, что Заир его узнал. Впрочем, на лице последнего особой радости сейчас тоже не было
Что ж, попросите меня! усмехнулся Юсуф, но теперь дважды повторять ему не пришлось:
Прошу об этом! тут же ответил тот, и злорадная ухмылка растеклась по лицу Халиба, когда он понял, что юнец, наконец, сломался. Но султана это скорее удивило.
А о своей жизни вы просите? повторил он, всматриваясь в тёмные глаза, но Доминик промолчал.
Невежа! процедил сквозь зубы Халиб, не решаясь всё же произнести это громко, пока повелитель ещё не выказал своего отношения.
Если отпустите остальных, я готовпоспешил добавить, опомнившись, Доминик, но советник, заметив, что Юсуф равнодушно пожал плечами, его перебил:
Все твои воины, все твои спутники умрут, как и ты, не умеющий ценить милосердие и великодушие великого султана!
Мамлюки, заметив жест владыки, подтолкнули Пелерина к выходу, но Заир вдруг поторопился привлечь внимание к себе:
Повелитель! Юноша слишком молод, чтобы понимать, как нужно ценить жизнь. Стоит ли казнить его за чужие проступки лишь потому, что он не умеет просить?
Визирь выглядел странно беспокойно, даже немного побледнел, и султан заметил, что на лице его появилась испарина Он не ответил, и Заир склонился к его уху:
Этот юноша мне знаком. Если бы не он, твой слуга не смог бы так долго служить тебе!
Тот усмехнулся и снова пристально взглянул в тёмные глаза за маской. Но ничего нового не увидел.
Тогда отчего он ни разу не подал виду, что знаком с тобой? Это решило бы многие его проблемыповернулся он к Заиру.
Позволь мне забрать его? Как иначе я смогу отплатить ему этот долг?
В глазах его была неподдельная тревога, и Юсуф подумал вдруг, что никогда раньше не замечал в нём такого беспокойства
Мой советник убедил, что вы невиновны, сказал он, наконец. Вы свободны и можете в любой момент покинуть этот дворец.
Заир поспешил поклониться и, взяв перстень, направил Доминика к двери.
А как же мои спутники? негромко спросил тот, с тревогой следуя за ним, но он не ответил.
В коридоре было тесно от сарацин, и визирь повёл его туда, где можно было бы поговорить без лишних глаз. Оставив за спиной шум и разговоры, несколько раз свернув в другие коридоры, они, наконец, остановились. Здесь было пусто и тихо, и встревоженный Заир всмотрелся в глаза за маской, теперь нисколько не желая её снять, чтобы увидеть лицо.
Как ты посмела приехать сюда? Тебя могли убить в дороге, тебя здесь могли казнить! Да тебя и сейчас ещё могут убить!..
На миг в тёмных глазах мелькнул огонь, когда Доминик услышала, что к ней обратились, как к женщине, это было слишком рискованно! Но, оглядевшись, она поняла, что рядом действительно никого нет, и немного успокоилась.
Как ты могла даже не подать виду, что это ты? Что, если б я узнал тебя, только когда твоя голова упала бы с плахи?!
Ты и сам понимаешьв таком обличье странствовать проще. А если бы обо мне узнал ты, то могли бы узнать и другие. И будь осторожнее в высказыванияхмногозначительно добавила она.
«А, может, наоборот, лучше было бы, если б она была тут в обычном виде?..», задумался Заир аль-Хикмет, но, заметив острый взор, тут же понял, что это оказалось бы ошибкой.
Конечно! процедил он сквозь зубы. Я так давно тебя не видел, что забыл, как ты любишь путешествовать
Она помолчала немного, видя всё ещё укоряющий взгляд, и снова спросила:
Как освободить моих спутников?
Я ничего не могу обещать.
В коридоре снова стало тихо.
Тогда мне тоже лучше вернуться.
Куда? не понял он.
В темницу.
Безумие!
Я понимаю Но пойми и ты: там сейчас мой друг. Так как же, лишь потому, что меня отпустили, я могу уйти и жить своей жизнью, если он тут погибнет?! Он только из-за меня оказался здесьона была мрачна, голос был серьёзен и не оставлял надежды, что она способна передумать.
Заир задумался.
Хорошо! наконец, произнёс он. Я отведу тебя в свои покоитам ты сможешь подождать. А я попробую вытащить его!
Они ушли и через некоторое время отдалились так, что уже не слышно было ни слов, ни шагов. Тогда в коридоре, смежном с тем, в котором они разговаривали, приоткрылась дверь одной из комнат. Осторожно выглянув наружу, Халиб убедился, что рядом больше никого нет, и вышел из своего укрытия.
Глаза его горели мрачным пламенем. Но это был гнев уже не на юнца, а на женщину, которая осмелилась обмануть важных сановников, скрыв себя за мужской одеждой. На ту, которая своим прикосновением осквернила стальной клинок На ту, для которой нужно было найти самое тяжёлое наказание.
Глава 4
Заир с нетерпением ожидал, когда султан Юсуф позволит ему войти.
Было слишком раннее утро, чтобы можно было вот так просто заявиться к господину и попросить об освобождении одного из заключённых в темницу чужеземцев. Но он не был трусом и потому, как только узнал, что владыка бодрствует, отправился к нему.
Вскоре его позвали внутрь, и, мысленно подбирая нужные слова, он вошёл в покои.
Что-то важное, друг мой?
Настроение господина было весьма хорошим, и Заир решил, что это добрый знак.
Милости пришёл просить!
Ты так редко обращаешься ко мне с просьбами, что я даже заинтригован. Прошу, говори, удивлённый Юсуф указал на сиденье напротив и хлопнул в ладошив комнате тут же появились служанки. Бесшумно они поставили на стол поднос с кофейником и, налив в две чашки дымящийся ароматный напиток, тут же вышли.
Прошу, говори! повторил он, видя, что советник не решается начать.
Тот подержал в руках горячую чашку и поставил обратно, и негромко произнёс:
Среди чужеземцев, которых вчера отправили в темницу, есть ещё один человек, которого я прошу отпустить.
Голос его прозвучал глухо. Нет, ему не жаль было просить за Пьера! Просто он знал, что, затронь он снова эту тему, ему вновь придётся говорить и о Доминик, а этого ему теперь хотелось меньше всего!
Неужели и он когда-то спас тебе жизнь? усмехнулся Юсуф, откинувшись на спинку сиденья и острым взглядом впиваясь в советника.
Это слуга того, кто меня спас, пояснил Заир. И если мы отпускаем этого юношу, нужно вернуть ему и слугуон молод и ещё так неопытен, что не сумеет в одиночку пересечь пустыню. Отпустить его из дворца одногото же самое, что всё равно его убить.
Владыка задумался. Это было так странно для визиряпросить о милости, которая не требовалась: тот ведь должен был понимать, что он не собирается казнить чужеземцев! по крайней мере, не всех Конечно, Заир с самого начала настаивал на милосердии, но совсем не так упорно, как теперь, когда вспомнил этого юношу И что могло так затмить его разум, чтобы он снизошёл до таких настойчивых просьб, султан не представлял.
Я могу надеяться?.. не удержался тот, видя, что повелитель молчит.
Ты так долго служишь мне, друг мой, и так мало просьб я от тебя слышал Но и эту не могу выполнитьникого из них и так не ожидает плаха, объяснил Юсуф. Они будут свободны через несколько дней, когда будут казнены те, кто действительно этого заслуживает, и утихнет злоба наших воинов, видевших нападение на меня. Иначе за стенами дворца их будет ждать расплата за то, чего они не совершали.
Могу я всё же сейчас забрать одного из них?
Поступай, как знаешь, кивнул он благодушно и, устроившись поудобнее на тахте, спросил с интересом. А как вышло, что он спас тебя? Я видел, как ловко он владеет кинжалом, но где же с ним столкнулся ты?
О, это было давнопогрузился Заир в воспоминания. Несколько лет назад, когда я возвращался из Англии в Дамаск, я остановился в Виндзоре. В эти дни в городе был праздник, и жители толпились на площади. Дальние улицы почти опустели, стражей там не было, и на меня напало несколько головорезов. Слуги мои сразу убежали, я защищался, как мог, но быстро был повержен
Он замолчал. Перед глазами его снова был тот момент: онпочти без сознания, и ему казалось, что он уже видит деревья райского сада А потом перед взором появился печальный ангелдобрые мягкие глаза, подёрнутые какой-то тоской, с неимоверной жалостью глядели на него
Что насчёт юноши? напомнил Юсуф.
Это он нашёл меняперетянул рану, позвал на помощь людей, послеприютил в каком-то доме и заботился до тех пор, пока я не встал на ноги. Потом мы разъехались и больше никогда не встречались. И я так и не сумел ничем ему отплатить А если бы не перстень, который я тогда видел у него, я и сейчас не узнал бы его под этой маской! с досадой признался Заир, всё ещё ощущая в этом свою вину.
Что ж Можешь сказать, что его слуга свободен. Хоть так порадуешь его сердце!
Визирь поднялся и искренне поблагодарил владыку. На душе его стало гораздо легчеему не пришлось сказать ничего лишнего о Доминик и удалось выполнить её просьбу!
Покинув повелителя, он спешно отправился в темницу, стремясь быстрее забрать Пьера и вернуться к Доминик, которая провела беспокойную ночь в его покоях и теперь всё ещё была как на иголках.
В темнице чужеземцы томились в нескольких камерах. Отдельное место было отведено только двум тамплиерам, да ещё за одной решёткой на скамье лежало израненное тело: Гильберт был единственным из напавших на султана, кого не заковали в цепи. Обессиленный от потери крови, теперь ему было всё равно, казнят его или нет. Иногда, возвращаясь в сознание из горячего бреда, которым был объят его мозг, он понимал, что без лекаря не доживёт даже до плахи, но более жара его жгла ненавистьярость, что не удалось истребить то, что он считал злом
Заир приказал стражам отпереть решётку. Зная доверие к нему владыки, те беспрекословно подчинились. Держа палаши наизготовку, чтобы никто из пленных не рискнул напасть, они пропустили на волю Пьера.
Визирь показал ему следовать за собой, и тот решил, что настал час его казни. Оглянувшись, он увидел, что собратья провожают его последним взглядом, тоже считая, что он стал первым из них.
Остатки его сомнений испарились, когда в это же время стражи открыли камеру с двумя тамплиерами и с грубой шуткой про плаху вытолкнули их наружу. Некоторое время он слышал за спиной звон их кандалов, но недолговслед за визирем он поднялся по лестнице ещё выше, и этот звук отдалился.
Он шагал отяжелевшими ногами. Следом за ним шли двое стражей, и он не собирался делать попыток к бегству, понимая всю их тщетность. Он пытался вспомнить всё, что хотел бы сказать небу, предполагая, что на плахе ему такой возможности не дадут, но мысли метались в беспорядкеон не был готов к такому повороту и даже в темнице ещё надеялся, что всё обойдётся. «Лишь бы её не казнили, лишь бы сумела выбраться», быстро в мыслях пролистнув свою жизнь, подумал он о Доминик и остановился: визирь подвёл его к какой-то двери и сделал знак стражам. Те развернулись и ушли, а Заир аль-Хикмет распахнул её и втолкнул Пьера внутрь.
В комнате, склонив голову на нервно сжатые руки, сидела Доминик. Она всё также была в шлеме с полумаской, скрывающей верхнюю часть лица, и глаза её были закрыты. Только губы беззвучно двигались, моля небеса о милости.
Вот, привёл! громко сказал Заир, и она подняла голову.