Отдохнуть вам надо, Владимир. Слетали бы в Италию, например. Возьмите женщину с собой, погрейтесь на солнышке, побродите по городам. Неделя никого не устроит, а перемена мест улучшит восприятие.
Володька задумался. И у него возникла небольшая идея.
Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом, сказал он.
И Партнер улыбнулся еще раз, но по-другомудобрее, искреннее. А еще Воронов уловил, что не просто так его отсылают. В последнее время слишком много нездоровой возни возле предприятий их, так называемого объединения, и многие люди, приближенные к Президенту, заинтересовались Володькой. Да и не только. Кошелев стал часто упоминать слово «охрана», а Партнер намекать на «забугорный» интерес. И странно. Никому не было дела до Рыбинска, а тут и президентская комиссия, и всякие предприниматели, вооружившись поддержкой «высоких» людей, зачастили на предприятие, выпускающее авиационные двигатели.
Хорошо еще, что Володькин «Электроприбор» в Москве не трогают. Завод и не видно, так, пару корпусов в нежилой зоне. Ребята Кошелева постаралисьохрана там серьезная, и разработка новейшей операционной системы идет полным ходом. Уже в следующем году Володька намеревался ее выставить на рынок, также и мощный миниатюрный компьютер на ее базе.
На салоне в Ле-Бурже он познакомился с одним итальянцем, который искал новые технологии для своих производств. И Володька вдруг подумал, что через него сможет протестировать новые разработки. Да и реклама не помешает.
Когда Партнер вышел из кабинета, Воронов нажал клавишу своего компьютера. На экране появилось лицо Эллы, снимаемое из приемной внутренней камерой.
Слушаю, Владимир Егорович.
Элла Сергеевна, забронируйте мне два билета в Рим на послезавтра. Фамилию второго человека я сообщу позднее. Пока не решил. И номер в отеле на неделю. Простенький, без изысков. И не говорите никому о моих планах.
Хорошо, ответила она и отключилась.
Они расстались. Она увезла свои вещи из их комнаты в кафе. Но, Элла не хотела уходить со своей работы. Ей нравилось. И Володька не стал воспрепятствовать этому. Хочетпусть работает. А работу свою она знала.
Неожиданно в кабинет ворвался Кошелев. Только ему и Партнеру разрешалось заходить без разрешения.
Владимир Егорович, начал он, подходя к столу Воронова. Мастерской Георгия Ивановича интересуется криминальный авторитет по кличке «Серго». Десять минут назад туда заглянули братки из его бригады. Вели себя нагло. Охранник культурно их выпроводил, но они обещали вернуться. Мы можем нейтрализовать авторитета, но вся эта суета не к добру.
Твои предложения, Леш.
Я бы перевел мастерскую в другое место. На «Электроприбор». Там гораздо безопаснее, и охрана мощнее. Но, судя по всему, «Серго» настырен. Если ему что понравилось, то вцепляется, как клещ. Вот, он протянул папку, некоторые материалы по нему. То, что успели собрать за короткое время.
Володька открыл папку. С фото на него смотрел мужчина лет пятидесяти. Улыбался, но в глазах застыла ненависть и злоба. Три ходки за разбой. Коронован на зоне во время второй ходки. Семью ворами. Даны их клички. Не в меру жестокий.
Воронов задумался.
Леш, можно накопать по нему больше? И где он часто бывает?
Да. Но это потребует часов пять, не меньше.
Хорошо, я подожду. А из мастерской пусть все уходят сегодня. Скажи им, что я жестко на этом настаиваю. Хоть силой убирай.
Кошелев кивнул, и быстро вышел из кабинета.
«Серго» отдыхал в отдельном кабинете ресторана «Ле Шалле», что обосновался на набережной Москвы-реки недалеко от Кремля. Заведение славилось своим фондю и ценами. Спиртного «Серго»в жизни Сергей Сергеевич Малецкийне признавал. Чинно ел небольшие куски мяса, окуная их в кипящее масло. Запивал чистой водой.
Так что с мастерской делать будем? Сегодня пацанов оттуда выкинули, спросил у «Серго» его напарник, быковатого вида мужичок с приклеенным по жизни погонялом «Резвый».
А ничего, ответил спокойно Малецкий, поджаривая очередной кусок. Там работяги одни. Нам главный «коммерс» нужен. Ты, кстати, с пацанами разберись, а то слух пойдет, что у «Серго» братва дохлая.
Говорят, охранничек там был дай боже, «Резвый» налил себе в стакан сока. Запинал наших качков, что кегли.
Наплевать, сколько там было охраны, один или рота. Они должны были передать мои слова и все, а не быковать.
В кабинет прошел худощавый мужчина, с бегающим взглядом тусклых серых глаз. «Серго» не спеша промокнул губы салфеткой, сделал глоток воды.
Говори, бросил худощавому.
Узнать, кто стоит за этой мастерской не удалось, отводя в сторону взгляд сказал тот. Странная эта контора «Серго». Палево чую. Не бывает у простых коммерсов таких охранников.
Левый глаз Малецкого задергался. Что выдавало высокую степень гнева.
Ты чего буробишь? Какое палево?!
А такое! Я поспрошал там работяг. Талдычут в эти гаражи «Волги» наведываются черные, да с номерами непростыми. Найдем на свою жопу обморок.
«Волги», говоришь, черные?
Да.
Сейчас номера любые купить можно, для понта. Разузнай все лучше. И хоязина, хозяина мне вычисли, понял!
Да, понял, не гони волну.
Худощавый пристроил свой зад на краешек стула, потянулся к мясу.
Не трожь! Не заработал! А ну, брысь отседова!
Худощавый вскочил, ринулся было прочь, но наткнулся носом на грудь Воронова.
Уважаемый, обратился Володька к Малецкому. Вы, верно, меня ищете.
«Серго» от неожиданности впал в ступор, но быстро овладел собой. В то время Воронов присел на стул, улыбнулся «Резвому», да так, что тот сполз под стол без чувств. Худощавый просто упал во весь рост на пол, часто моргая. «Серго» было потянулся рукой за пояс брюк, где покоился снаряженный пистолет «ТТ».
Ну, ну! Не надо, сказал Воронов, чувствуя, как в голове Малецкого беспорядочно мелькают мысли. Тот и застыл так, в нелепой позе с выпученными от боли глазами.
Ты кто такой? прохрипел «Серго».
Я? Хозяин той мастерской, куда твои люди сегодня нагло залезли, да еще дебоширить начали, ответил Володька, осматривая емкость с кипящим маслом. Вот, знаешь. У меня есть желание вылить тебе этот раствор в штаны. Но не сразу, а струей. Медленно так.
Изверг! пролепетал Малецкий, ощущая спинным мозгом, что этот фраер способен на все.
Да ладно? деланно удивился Володька. Так что ты хотел, «Серго»? Только говори, как на духу. Не люблю, когда врут.
Доли хотел, процедил Малецкий, понимая, что его положение сейчас к вранью не располагает, да и кураж пропал. Боль скрутила так, что дергался желудок, пытаясь вытолкнуть наружу то, что в него опустили.
И сколько? не унимался Воронов.
Половину.
Да ты оборзел, Малецкий! Это с какого перепугу я должен отдавать тебе половину? Ты что можешь то?
Вор окончательно растерялся. За минуту фраер выдал ему, что знает о нем почти все.
Хм, продолжал Володька. И почему именно тебе платить? Да половину! Не слишком ли велика твоя хотелка? Чичас мы ее угомоним.
Он взял посуду с маслом, поднес к штанам Малецкого, слегка наклонил. Несколько капель шипящей жидкости опустились на ширинку.
«Серго» с ужасом наблюдал за экзекуцией не в силах пошевелиться. Масла было мало чтобы пройти ткань брюк насквозь, но ситуация накалялась. В глазах фраера читалась решимость и полное пренебрежение.
Не почуял? спросил Воронов издевательски. Это поправимо.
Он наклонил край емкости сильней.
Все! Все! закричал Малецкий. Прости! Бес попутал! Чего ты хочешь?
Володька удовлетворенно поставил кастрюльку обратно на горелку.
Хочу предложить тебе, Малецкий, работать со мной.
Это было неожиданно.
Ты мент? это было первое, что пришло в голову «Серго».
Володька поморщился.
Я похож на мента?
Да хрен вас разберет! Гебешник, ментодна фигня.
Ну, не оскорбляй меня, Малецкий. Я не тот и не другой. Просто, деловой человек, который пришел к тебе поговорить. А ты за пушку хвататься. Что, больно?
Воронов участливо заглянул в глаза «Серго».
Терпимо, прошептал тот, отводя взор. Такое ощущение, что сверху в голову Сергея Сергеевича вставили раскаленный металлический штырь и протянули до самого копчика.
Ну, ладно, проговорил фраер, и «Серго» почувствовал, как пистолет за его спиной медленно выползает из-за пояса вверх, хотя его никто не трогает. Оружие плавно переместилось по воздуху на стол, и плюхнулось в масло.
Ведь так лучше? Почистится заодно. И пока патроны не начали взрываться, вот что скажу тебе. Я тут уеду на недельку. А ты за это время подумай, посоветуйся с товарищами, Воронов откровенно издевался. Мою мастерскую ты не получишьэто мое. И нос свой туда совать не вздумай. А я приеду, мы встретимся, поговорим, как добрые знакомые, и порешаем, где будем друг другу полезны. Поверь, у меня много возможностей. Ну, что, согласен?
Малецкий незамедлительно кивнул.
Не слышу положительного ответа.
Да! Согласен!
Вот и ладушки, Воронов поднялся. Кстати, за ужин я заплатил в знак нашего примирения. А в мастерской для тебя собирают машину. Будет классное авто у тебя, «Серго». Вся братва завидовать будет. Но, через неделю. И в случае, если мы договоримся. А, и провожать не надо.
Володька быстро вышел из кабинета.
Минут через десять боль отпустила Малецкого. «Резвый» с кряхтеньем выполз из-под стола, очнулся худощавый мужичок.
Что это было, «Серго»? промямлил «Резвый», наблюдая, как Малецкий вытаскивает из масла «ТТ».
Дьявол это был, Миша, ответил тот, назвав своего подручного по имени. И есть у меня желание продать ему свою душу. Да, и твою тоже.
Раздел 13
Настя, далекий голос прорвался сквозь завесу картинки перед моими глазами. Я вас еще не утомил?
Тряхнув головой, поняла, что все рассказанное моим собеседником четко проецировалось в моем сознании. Будто бы я смотрела на события с очень близкого расстояния, но только дотронуться не могла.
Нет, ответила я Владимиру Егоровичу. Только не понимаю, зачем вы мне это рассказываете?
А вам неинтересно? он погрустнел. Извините, я подумал, раз уж вы все равно в ожидании, то смогу развлечь своим рассказом.
Мне интересно, я поспешила его успокоить. Но ведь это все неправда!
Вы так считаете? он посмотрел мне в глаза.
Его взгляд будто нажал во мне невидимую кнопку. Грудь и живот стали наливаться горячим и неодолимым желанием. Сознание мутнело, в голове страстно пульсировала только однохотелось, чтобы этот мужчина овладел мной. Прямо здесь и сейчас. Неистово, с жаром. Чтобы он ласкал меня всюот макушки до пят. И это желание мне хотелось испытывать снова и снова. В глазах все завертелось, зал кафе исчез, и я оказалась у моря.
Позади меня простиралась полоска невысоких сосен, а впереди, на искристый белый песок накатывались мелкие волны. В невероятной дали протянулся горизонт, где соединялись небо и вода. А вокруг ни души.
Я падаю в набегающую волну, и мое тело содрогается от сладостных конвульсий. Вода охлаждает разгоряченное сознание, я поднимаю голову и сквозь намокшие пряди волос, упавшие на глаза, вижу его.
Он полулежит, опершись на руку, и смотрит в мою сторону. Улыбается. На нем свободные светлые штаны и широкого покроя рубашка, расстегнутая до половины. Он там, где заканчивается песок, и начинается мелкая зеленая травка лесополосы. В двадцати шагах от меня. А я валяюсь в воде без одежды. Ну, и ладно, пусть смотрит!
А ты чувственная девочка, Настя, слышен его голос сквозь тихие всплески волн.
Может, отвернетесь? спрашиваю, убирая с глаз мокрые волосы. И где мы?
Здесь никого нет, отвечает он. Это же твои мечты и желания.
Это вы сделали. Я не хотела этого.
Возможно. А тебе не понравилось?
Нет, нагло соврала я. У меня будет хоть какая одежда?
А ты нафантазируй, усмехнулся он.
Я попыталась, но придумать что-то, кроме трех полосок весьма откровенных трусов не смогла, даже бюстгальтер не хотелось. Так и вышла к нему из воды, улеглась рядом, раскинув руки. Солнце грело кожу, она стала покрываться мелкими невидимыми кристалликами морской соли. Закрыла глаза.
Твои фарфоровые куклы очень натуральны, сказал он. Ты настоящий художник.
Спасибо, промурлыкала я.
Мне совсем не хотелось покидать это место. Спокойствие и полное удовлетворение происходящим напрочь поселились в моем сознании. И было наплевать, что мужчина, которого я знаю всего час, творит со мной все, что хочет. Никаких неудобств я не испытывала. Ни смущения, ни стыда. Будто все, что я скрывала, что считала непозволительным, вырвалось на свободу и парило вольной птицей. И это чувство я не хотела загонять обратно в рамки скрытых желаний.
Настя, пора возвращаться.
Почему? Я не хочу.
Он вздохнул.
Фантазии затягивают, моя девочка. Теряешь чувство реальности, начинаешь врать самой себе. И другим.
Ну, пожалуйста! Еще немного, от ласкового солнца, от нежных прикосновений ветра, от воспоминаний сладостных ощущений сознание стремительно наполнялось желанием. Нет, жаждой страсти.
Все, Настя! Остановись!
Пелена резко спала с моих глаз.
Он по-прежнему сидел напротив за столиком и молча, размеренно курил сигару, поглядывая в окно. А я, как дура, вцепившись пальцами в края столешницы, все пыталась понятьчто же это было?
Володька поехал в Италию не один. Нет, он не взял женщину для эскорта, он предложил сопровождать его в поездке Герману Давидовичустаричку с благообразной седенькой бородкой, странным образом попавшему в ближайшее окружение Воронова.
Это произошло летом, когда в жаркий полдень Володька спустился из кабинета на улицу, и расположился на лавочке в тени раскидистого дерева. Таких маленьких парков в глубине дворов жилых кварталов в центре Москвы осталось мало.
И когда Воронов, закрыв глаза, наслаждался прохладой, внезапно послышалось вежливое покашливание.
Молодой человек, вы не будете против, если я присяду рядом?
Володька открыл глаза. Перед ним стоял невысокий старичок в лихо заломленной на бок белой легкой беретке поверх светлого ежика волос на голове.
Присаживайтесь.
Воронов вновь опустил веки, но теперь некоторое беспокойство проникло в его разум.
О, не беспокойтесь, сказал старичок. Я немного посижу и оставлю вас. Я понимаю, что вы хотите побыть в одиночестве.
Не утруждайтесь, ответил Воронов, отдыхайте сколько хотите. Вы же не виноваты, что лавочек так мало.
Хотя странное беспокойство все сильнее одолевало его. И причина этого была неясна. Он порывисто огляделся. Кроме старичка никого поблизости не было. Тот заметил резкие движения Воронова.
Я пойду, пожалуй. А то кефир в магазине закончится.
И двинулся неспешно. Беспокойство стало заметно стихать. И Володька сообразил, что в старичке что-то есть. Что-то напоминающее антенну передающего устройства, усиливающее сигнал, который поступает извне.
Стойте, тихо попросил он старичка. Хочу с вами поболтать немного. А кефир вам принесут, обещаю.
Герман Давидович Гоя оказался бывшим профессором медицинского института имени Пирогова. Занимался тем, что касалось детской психиатрии, и когда-то вел научные изыскания. Часто консультировал педиатров детских клиник и больниц.
И Володька в разговоре с ним понял, каким образом «Древние», так он стал называть тех высоких людей, с которыми странным образом встречался, закладывают свои программы.
Схема была удивительно сложная, но принцип ее так называемой «закладки» понятен. Герман Давыдович был своего рода передатчиком детским врачам установок «Древних», а те, в свою очередь, посещая детей, закладывали им программу. Причем, чаще всего через родителей, поскольку дети еще не были так восприимчивы к прямой передаче. Им требовалась определенная дозировка установок. И дети, вырастая, уже начинали передавать установки своим детям. И так, поколение в поколение.
Аккуратно, чтобы старик не чувствовал подозрительности, Воронов «прощупал» сознание этого пожилого человека. «Прошелся» по всем закоулкам его мозга. И нашел. Это было похоже на пульсирующий небольшой цилиндр, соединенный тонкими разноцветными нитями с такого же цвета кубиками. Цилиндр вел себя очень неспокойно, часто ощериваясь маленькими отростками различной толщины.