В который раз неловко откланявшись, я неровной походкой поплелся вниз к танцполу. Последним флэшбеком героя на выходе из Ибицы стал начавшийся интернациональный дебош, где Геннадий, опрокидывая бокалы и стулья, словно боевой слон индийского царя Пора, летел на помощь коллеге, зажатому в тиски греческими гоплитами.
Пророчества сбывались.
Оказавшись на свежем воздухе, пьяный тусовщик засеменил в сторону стоянки такси. Задним зрением уловил парочку субъектов сомнительного вида, увязавшихся следом. Пришлось ускориться.
Эй, чувачок! Закурить есть?Свистнули сзади.
На последнем дыхании я запрыгнул в копейку под парами. За рулем сидел мультяшный дедок-боровичок в кожаной кепи, потертом пиджаке и наглаженной рубашке. Без лишних слов, машина меланхолично тронулась.
Гостиница Пассаж. Преображенская 34,выпалил я заплетающимся языком.
Вы меня обижаете, молодой человек. Бывшая Советской Армии, ранее Льва Троцкого. Кстати, с вас 500 рублев за поездочку.
Тариф был грабительским, но спорить с персонажем я не решился.
Последней промелькнувшей мыслью была возможность преступного сговора дедушки-таксиста с криминальными типами по дороге из клуба. На этом силы покинули меня, и я погрузился в пелену алкогольного забытья.
***
Утро выдалось не самым добрым. Я валялся плашмя в номере гостиницы Пассаж, страдая суровым нервическим похмельем. Вся бесплатная и платная минералка была выпита, так что приходилось смоктать прямо из крана.
Нокиа сдавленно, но настойчиво загудела где-то в покровах одежды. Чертыхаясь, я змейкой сполз с кровати по направлению к кипе сваленных в углу вещей и с н-ной попытки достал телефон из кармана джинсов.
Звонила Жанна.
Честно говоря, брать трубку не хотелось. За всеми перипетиями водочной сделки я подзабил на подругу и даже не ответил на пару смсок с посланиями типа «привет, утенок» и «увидимся сегодня?». Мне было чертовски стыдно.
Однако, собравшись с душевными силами, я нажал на зеленую кнопку:
Привет, морковка!
Ох, ну слава богу, а я уж и не чаяла,весело зарядила Жанна.Думала, пропал мой суслик малахольный с концами в украинских степях. Ты ж у меня совершенно неприспособленный к жизненным реалиям. Как поживаешь?
Я в Одессе, по работе, отсюда в Москву полечу, в среду-четверг только сможем увидеться.
Да знаю я все. Браверман тебя сдал, работничек. Тусил вчера с бандой?!
Выходи, красавчик, твоя шальная императрица прикатила. Суженый, мой суженый, в голову контуженный Встречаемся возле Пассажа через 20 минут. Тебя ждет сюрприз!
Я хоть и опешил, но в общем-то обрадовался визиту провинциальной возлюбленной. Ополоснувшись холодной водой (горячая в Пассаже отсутствовала летом как класс) и снарядившись в боевом темпе, я выбежал вон из отеля на оживленную Преображенскую улицу.
Жанна величественно восседала за рулем новенького белого кабриолета на две персоны, кажется, французской фирмы Пежо. Образ дополняли красное платье, что характерно, тоже с открытым верхом, солнцезащитные очки Гуччи и платок Эрмес, повязанный на голову. В подлинности последних двух аксессуаров возникали сомнения, что ничуть не умаляло общего эффекта, близкого к фурору. В магнитоле играл старина Джордж Майкл: «Hey, youre just too funky for me!»
Держите меня семеро! Мы в полнейшем восхищении, преклоняем колени и молим о снисхождении. Метранпаж ее величества прибыл по первому зову
Не паясничайте, Шура.Императрица была весьма довольна произведенным эффектом.Бросайте чемодан в багажник и едемте скорее купаться.
Кабрик лихо сорвался с места и понесся в сторону моря. Амазонка искусно рулила, топила в пол при малейшей возможности, сигналила и подрезала зазевавшихся одесситов, как в сельской местности прогоняют с дороги гусей.
По пути Жанна пояснила, что всему финансово-экономическому отделу по итогам последних инвестиционных транзакций выписали премию:
Тебя это, кстати, тоже касается, пупсик. А я давно о машинке мечтала, вот и пришло время.
Браверман сначала кобенился, не хотел кредит от компании подписывать, дескать, слишком роскошный форматпришлось всю цыганскую магию задействоватьв конце концов сдался старик.
Платье и платокмамкины. Натуральный Эрмес и Ланван. Она у меня еще та модница была, пока отец жив был. В Париже скупалась, в Лафайете продавцы и швейцары ее по имени величалимадам Анжелика. Ну то такое.
Мы приехали на Ланжерон, оставили машину на парковке и побежали наперегонки к морюкак водится, победила молодость и красота.
Жанна быстро разделась, всучив незадачливому спутнику прекрасное платье с прочими атрибутами и оставшись в черном раздельном купальнике, разбежалась и ласточкой сиганула с волнореза в набежавшую искрящую и шипящую волну. Очарованный и ослепленный я следил за нимфой не отрываясь.
Утенок, плыви ко мне!Вынырнув, прокричала она, забирая в пучок намокшие волосы.
После нескольких минут замешательства я оставил все наши пожитки подвернувшемуся под руку семейству отдыхающих, застигнутому в процессе поедания вареной кукурузыи таким образом заслужившему приемлемый уровень доверия.
Я прилично плаваю, но Жанна в сравнении со мной была истинной дщерью Посейдонабогиней, рассекающей волны. Оказалось, что мама была не только модницей, но и чемпионкой Союза по синхронному плаванию, и сама девушка долгое время и не без успехов занималась этим прекрасным видом спорта с прищепкой на носу.
Мы резвились, терлись телами, как морские котики, и плескались до посинения, пока возмущенный долгим отсутствием глава кукурузного семейства не позвал нас на берег.
Обсохнув и вкусив свою порцию «царицы полей», мы двинулись вдоль береговой линии, мимо прибрежных гаштетов, рыбаков, торговцев сувенирами и снедью, кабинок для переодевания и многочисленных отдыхающихприезжих и аборигенов.
Пройдя пару километров, уселись на лавочку с видом на желтую песчаную скалу с надписью Вилла Отрада. Жанна прильнула ко мне:
И кстати, дорогой, обещанный сюрприз. Представь, что тымолодой белогвардейский корнет, вчерашний гимназист, а япевичка из местного кордебалета, волоокая мадмуазель Зизи. В город вот-вот зайдут красные под предводительством товарищей Щорса и Котовского, тебя расстреляют первого, а меня сначала изнасилуют, а потом расстреляютпосему сегодня же вечером мы отплываем последним паромом в Константинополь. Два билета выкупленыпоедем вторым классом в каюте на четверых, что поделаешь, не время шиковать, когда старый мир летит в тартарары.
Это не шутка?Я всегда с консервативным недовольством воспринимал любые неожиданности.В Москву завтра лечу, договорился с другом
Жанна насупилась и отодвинулась:
Не хочешьне надо. Вали тогда нафиг. Интеллигент вшивый. Пойду отдамся революционным матросам или одесской шпанеони не такие зануды!
Ладно-ладно, отставить шантаж и разнузданность. Полечу в Москву прямиком из Стамбула послезавтра. Я же теперь богат аки Крез, как выяснилось, могу себе позволить.
Что за паром? Лошадей берут? Офицеры не будут массово стреляться на выходе из гавани?Продолжал актерствовать я.Дорогие билеты? Я отдам деньги за нас обоих. Придется заложить фамильное колье и взять ссуду у еврейских родственников
Ты ж моя лапа,Жанна снова подвинулась вплотную, и мы не нашли ничего лучшего, как скрепить наш союз и отпраздновать предстоящий вояж долгим и влажным поцелуем взасос.
***
Мы покинули гостеприимную зеленую лавочку и не спеша в обнимку добрели до одесской канатной дороги. Заплатив полтинник строгой женщине в униформе, запрыгнули в облупленную кабинку яично-желтого цвета и плавно покатили вверх.
Из кабинки открывался шикарный вид на море и побережье, несколько подпорченный уродливыми стройками, и, возможно, не столь живописный, как в любимом всеми выросшими в совке романтиками фильме АССА про зимнюю Ялту.
Хотя, заунывное блеяние козлобородого советского божества-рокера явно бы не соответствовало духу и настроению момента: солнце слепило и обжигало, Черное море блистало и радовалось от берега и до самого горизонта, крики и смех отдыхающих прорывались сквозь шум прибоя, и я, главный герой, в отличие от Бананана-Африки, не собирался скоропостижно погибать от ножей бандитов-цеховиков.
Предо мной, молодым и перспективным поэтом и аналитиком, открывалась чистая, бескрайняя, манящая гладь, полная света, любви и финансовых бонусов. Так, по крайне мере, мечталось мне тогда, в вагончике канатной дороги, в объятиях прекрасной и жизнерадостной спутницы.
Путь наверх занял минут семь-восемь. Мы не без риска для жизни выпрыгнули наружу из движущегося вагончика на верхней станции и довольные вступили на Французский бульвар, самую зеленую и примечательную одесскую улицу.
Справа по борту располагался тот самый завод шампанских вин, благодаря которому мы и оказались в славном черноморском городе. Голубки переглянулись, но заходить внутрь не стали.
Вот ты какой, объект инвестиций и источник неожиданного богатства,загадочно промолвила Жанна, рассматривая высокий забор и резные ворота.Сто миллионов долларов, ядрить-колотить!
Я вкратце пересказал занимательную историю с коллекционным коньяком, испорченным пособниками Азнавурьянов.
Знаю я того Шпунтика, мерзкий тип, подкатывал ко мне.Лицо Жанны перекосило.Но как узнал про детей, ветром сдуло, хотя и так шансов у него было аж целый гулькин хуй.
Так что поделом.
Конечным пунктом маршрута был ресторан Дача, где влюбленные, усевшись на свежем воздухе в антураже советского пансионата, объелись свежих даров моря, включавших барабульку, луфаря и саргана, оприходовав на пару целую бутылку французского Совиньон Блан.
Разговевшись, мы нежились на солнце в ожидании десертаизумительных вареников с вишней.
Расскажи, как вы познакомились,неожиданно задала тему разговора Жанна.
Ты, правда, хочешь знать?Честно говоря, мне не хотелось развивать беседу в этом скользком направлении.
Расскажи, я не ревную, знаю, что ты любишь только одну, единственную. и никогда не обманешь, не предашь свою королеву.
Хорошо, но лучше поведаю всю печальную сагу целиком,вздохнул я обреченно.
***
Я рос светлым, меланхоличным ребенком, круглым отличником, победителем шахматных турниров и районных олимпиад по любым дисциплинаммного читал, в пять лет научился, а к десяти проглотил всю дедушкину библиотеку, налегая на приключенческие романы, Чехова, Диккенса и Шекспира.
Я всегда относился к женщине, как к недоступному цветку, эдакой Белоснежке в хрустальной башне на краю тридевятого царства. Тытакой себе распрекрасный рыцарь Айвенго, сражаешься на турнирах, годами пропадаешь в крестовых походах, помираешь от ран в замке злобного барона-извращенцаи все это с именем возлюбленной на устах, которая тем временем до смерти затрахалась куковать в ожидании и уже принципиально готова отдаться первому встречному, не пораженному бубонной чумой.
А тебе и не нужно к ней торопиться, ты и не знаешь толком, что с этой дамой сердца делать, если вдруг она таки ответит взаимностью на терзания и романтические сонеты, распакует пояс верности и покажет сиськи, а то и что похуже. А у тебя от странствий, неправильного питания, потертых седел и громоздких доспехов член атрофировался, а то и вовсе отпал за ненадобностью
Во втором классе девочки собрали друг у друга данные, кто в кого влюблен, и сделали карту-схему. Мальчики, прослышав об этом, сделали аналогичную. и тогда один из пацанов, видимо, желая прослыть дамским угодником, слил девчонкам мальчиковую схемуто есть, у них оказалась полная карта пристрастий нашего класса.
И вот однажды мы остались после уроков на дежурствея и три девчонки с заветным листком. Они не ожидали от отличника и паиньки такой прыти, а зряизловчившись, я на минуту выхватил Великую карту влюбленности. Одноклассницы догнали, окружили и быстро исправили промашкуя даже толком не рассмотрел детали. Кроме того, что красных стрелок, ведущих к моей фамилии, не было совсем.
Дальше, было еще хуже. После третьего класса я перешел в другую школу. Мне это далось нелегко, надо было заново зарабатывать статус первого ученика и всезнайки, но я справился с блеском, ты ж меня знаешь.
Но драма не в этом. Где-то через полгода на новом месте учебы я вдруг осознал, что до прожилок, до детских опухших от свинки желез влюблен в одноклассницу из прежней школы. Я помню этот момент: озарение пришло во снеи не покидало долгие годы, фактически до сих пор. Та девочка, кстати, была королевой спискаей отдали сердца больше половины пацанов из класса, кроме меня; я же отметил новенькуюпухленькую цыганку, которая как-то угостила меня мандаринкой.
Мы просидели с королевой за одной партой все три года начальных классов, часто ругались и спорили, но в целом дружили, дарили друг другу подаркиу нас дни рождения были с разницей в один день, она писала трогательные рассказы и сказки в толстой тетради с рисунками, а я, глядя на нее, стал сочинять похожие истории.
И вот теперь, когда злодейка-судьба развела нас, я влюбился по уши практически безо всякой возможности видеть субъект воздыханий. Я почти что каждый день проходил мимо ее дома (на пути в новую школу), всякий раз с трепетом ожидая и надеясь нечаянно встретить ее. Иногда мы пересекались, нечастораза два-три в год, а то и режеобменивались приветствиями или даже парой фраз. Сердце выпрыгивало из трусов, язык отнимался, руки тряслись во время и после тех редких свиданий. Мне до сих пор снится, что я оказываюсь в родном городе и где-то посреди пятиэтажек, зеленых донецких дворов, скверов, пустырей и трансформаторных будок встречаю ее.
Но никогда, ни в пятом, ни в десятом классе, ни в двадцать лет не возникало в моей светлой головушке отличника и шахматиста даже мысли, чтобы найти в справочнике или хоть у самого черта точный адрес или телефон своей беззаветной любови, предмета обожания и поклонения, приехать на белом коне, лимузине, велосипеде, на худой конец, и излить свои безграничные чувства, да просто на голимую свиданку пригласить
Такой вот перед тобою гипертрофированный романтик, рафинированный идеалист, сказочный долбоёб, если быть точнее.
Жанна внимательно слушала мой монолог, потупив взгляд.
Поступив в универ и переехав в Москву в шестнадцатилетнем возрасте, я продолжал выступать примерно в том же духе. Студенческие годы подарили многочисленные забавные и драматические моменты и истории интимного толка: поцелуи, объятия, страдания, признания и даже один не слишком затянувшийся минет, но факт остается фактом: первый полноценный половой акт случился со мной аж в двадцать два мальчишеских года.
Она, та самая парикмахерша, не была первой, но именно она помогла мне раскрыться, избавиться от всех этих романтических занудств, комплексов и дрочерских иллюзий, научила любить, танцевать, дышать и трахаться до умопомрачения, до мышечных судорог, падающих с неба звезд и взрывающихся вселенных.
За это я любил ее и, наверное, продолжаю в глубине душе любить, хотя мы и расстались навсегда.
Прости, не хотел обидеть тебя,осекся я, видя, как тучи сгущаются на лице у Жанны.
Ничего, все нормально, спасибо за откровенность.
***
Мы уходили из Одессы на закате. Оставили кабриолет на платной стоянке недалеко от порта, затарились водой и снэками на случай кораблекрушения и не спеша отправились на погрузку, спустившись к причалу по знаменитой Потемкинской лестнице.
Белоснежная красавица Пальмира выглядела не столь впечатляюще, как на рекламной картинке. Это был списанный в 90-х годах круизный паром из Германии, приобретенный и отремонтированный Одесским пароходством.
И тем не менее: мерно покачивающееся, готовое к отплытию судно, свежий морской ветер, смешанный с топливными парами, будили в душе искренние и чистые фантазии и восторгипо мотивам романов Жюль Верна и Стивенсона.
Путешественников было не столь многопаром был заполнен менее чем на половину. Костяк команды составляли классические тетки-челночницы в спортивных костюмах и длинных плиссированных юбках.
Одна из таких матрон оказалась нашей соседкой по каютес порога начала фамильярно знакомиться и тут же предложила совместно распить бутылку трехзвездочного коньяка Десна. Но видя отсутствие запала с нашей стороны, быстро сориентировалась и переместилась на верхнюю палубу.