Вам не нравится Чернышевский? вдруг утратив склонность к партизанскому молчанию, живо заинтересовался методист.
Мне не нравится «Что делать?», а лично к Николаю Гавриловичу, к этому аргонавту идеала, у меня минимум претензий, в основном касающихся его абсолютного невежества в искусстве слова. Но как личность я его даже немного уважаю. За святость. Именно из такого сорта людей в эпоху раннего христианства получилась великомученики, а во второй половине XIX века, в период зажравшегося православия, пламенные революционеры-семинаристы. Юристы воспламенились позднее
Какие еще юристы? вкрадчиво шепнул уполномоченный.
В основном, неудавшиеся
Вы на кого намекаете?
На Вышинского, который считал признание обвиняемого матерью доказательств, а презумпцию невиновностибуржуазным предрассудком. Правда, он был генеральным прокурором, но разве можно назвать его удавшимся юристом?.. А теперь, пожалуйста, успокойтесь и постарайтесь сосредоточиться на своей ответственной работе. Вас ведь сюда не праздно расспрашивать, а строго следить за соблюдением порядка прислали, или я, пардон, ошибаюсь?
Ну ты и гусь! задыхаясь от восхищения прошипел методист, изо всех сил удерживаясь от антипедагогического подзатыльника.
Арпик Никаноровна, поднял руку гусь. Можно выйти?
А ты что-нибудь написал?
Почти две страницы.
Интересно, когда же ты успел, если рот у тебя не закрывается?
Рот болтает, а руки пишут, Арпик Никаноровна.
Тоже мне Юлий Цезарь! проворчал Ерем во всеуслышание.
Арпик Никаноровна одобрительно усмехнулась.
Можно, Арпик Никаноровна?
Нет, нельзя. Я ведь предупреждала: выходят только на перемене и только парами, причем пара должна состоять из учеников пишущих разные варианты, и пока вышедшие не вернутся, следующая пара никуда не выходит. Кстати, ты, Брамфатуров, как не имеющий пары, и сидящий на последней парте в последнем ряду, идешь в последнюю очередь
Арпик Никаноровна, вы необоснованно преувеличиваете верблюжьи свойства моего мочевого пузыря! Между прочим, я до шести лет страдал энурезом и внезапные рецидивы этой мокрой болезни отнюдь не исключены
Брамфатуров, вон из класса!
Спасибо, Арпик Никаноровна, я по-быстрому
Нет, сиди.
А как же энурез?
Что?
Мочевой пузырь
Вон из класса!
Повторно благодарствуем
И не давая опомниться, опрометью выскочил из помещения. И, разумеется, в ближайший туалет. А там задумался над струей: мать моя женщина, а где же у нас в школе библиотека находится?.. Вспоминал, вспоминал, ни шиша не вспомнил. Уже и в мочевом пузыре ни капли в разлив не осталось, а он все тряс свое хозяйство в задумчивом мнемоническом оцепенении
Поэтому, выйдя в коридор, юркнул мимо кабинета русского языка и литературы в директорскую приемную, где скучала над пишущей машинкой секретарша Леночка, бывшая выпускница этой же школылениво перепечатывая одной рукой диету американских астронавтов, ныне пользующуюся бешеным спросом в качестве «кремлевской».
Hallo honey! Please tell me where is our schools library?
Брамфатуров, тебя что, с урока турнули? С контрольного сочинения?!
Что значиттурнули? Сам ушел. По делу
Покурить?
И покурить тоже. Кстати, ты какие куришь?
Новые. «Ереван». Угостили. Пробовал?
Нет, но горю желанием, и как я понял, только ты, Леночка, можешь утолить его!
Кого? наморщила лобик Леночка.
Желание.
Какое? продолжала она в том же духе непонимания.
То самое.
Խուժան՜все поняла она и тут же перевела свою праведную реакцию с армянского на русский: Хулиган!
А-а, ты в этом смысле! дошло наконец и до хужана-хулигана. А как дошло, так немедленно отрыгнулось. Четверостишием:
Дева тешит до известного предела
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятье невозможно, ни измена!
Слыхала, слыхала о твоих подвигах, сразу успокоилась Леночка. И о поэтических, и в особенности о телепатических. Вся школа на ушах стоит. Учителя только про тебя и говорят: одни рассказывают, другие не верят Вов, а это правда, что ты ответы на вопросы учителей узнаешь из их же мыслей?
Неправда. К сожалению. Пробовал, ни черта не получилось. Они свои мысли экранируют методическими указаниями РОНО. Пришлось воспользоваться мысленными подсказками с мест
Серьезно?! миндалевидные глазки Леночки округлились.
Ты не представляешь, Леночка, как бы я хотел, чтобы это оказалось всего лишь шуткой, или на крайний случай антинаучным стечением обстоятельств. Но, увы! Горе мне, несчастному: мозг мой скоро совершенно атрофируется от отсутствия практики. Ведь читать чужие мысли, не значит мыслить самому. Вот и сейчас сам не ведаю, что говорю, потому что мозги заняты твоими размышлениями
Моими размышлениями?! глаза секретарши наглядно продемонстрировали, каким образом можно разрешить древнюю математическую шараду о квадратуре круга.
Только Леночка, солнышко, пожалуйста, думай помедленнее, не перенапрягай так свой интеллект, я же ни слова понять не успеваю!
Издеваешься, да?
Я что, извращенецнад красивыми девушками издеваться? Красивых девушек надо холить, любить и лелеять. Հեռվից ես քեզ գոնե տեսնեմ, սիրեմ, պաշտեմ, մտքերդ չկարդամ, переврал Брамфатуров лирическим фальцетом популярную песню.
Да, покачала головой Леночка, язычок у тебя подвешен, будь здоров!
Ты не можешь об этом судить, ты со мной не целовалась.
Брамфатуров, не пошли!
Истинная правда, Леночка: не пошли мы с тобой ни в кино, ни в цирк, ни в зоопарк, и как я понял, закурить ты мне тоже не дашь, вероятно, не хочешь лишить меня великой радости
Ой, конечно дам! спохватилась секретарша и полезла в сумочку, но на полдороги спохватилась повторно: Погоди, какой такой радости я не хочу тебя лишить?
Один мудрец утверждал, что желаниерадость более упоительная, чем удовлетворение желания.
Ну?
Баранки гну. В смысле, целую ручки. Дай закурить, а то поцелую!
Ручки?
Ножки.
А пока они препирались о том, о сём и о прочем, в непосредственной близости от приемной, а именно в кабинете русского языка и литературы хозяйка обоих этих помещений, с молчаливого согласия особоуполномоченного методиста, просматривала черновик то ли изгнанного из класса за употребление в официальном разговоре неуместных органов мочеиспускания, то ли отпущенного в краткосрочную побывку в ближайший ватерклозет. Почерк у вундеркинда оказался недетский, размашистый, с уклоном в стенографическую неразборчивость, но кое-что при достаточном желании разобрать было можно. И Арпик Никаноровна прилежно старалась прочитать, что же там начеркал этот кающийся, вставший на путь осознания и исправления грешник. В результате упорных прищуриваний и манипуляций с очками удалось разобрать подзаголовок, из которого выяснилось, что ниже воспоследует перечень предполагаемых эпиграфов к беловику еще ненаписанного сочинения.
Наткнувшись на греческую вязь, директриса бросила недоуменный взгляд на методиста-соглядатая, и тут же отвела его в сторону, едва сдержав улыбку усилием тренированной административной воли.
Бодрова Маша, подойди на секундочку, тихо позвала она и когда Маша подошла, шепотом спросила, указывая взглядом в текст: Что тут написано, Машенька?
Ой, Арпик Никаноровна, это же не по-русски, даже не по-армянски, а кажется, по-гречески. Я не знаю, виновато зашелестела в ответ Бодрова.
По-гречески я без тебя все прочла. И по-латыни и по-французски тоже. Я английского не знаю. Читаю как Пушкинкак написано. Только в отличие от Александра Сергеевича ни черта не понимаю
А-а, по-английски, обрадовалась Маша почти вслух. Тут написано: «Слов много, но Слово одно». Словос прописной буквы
И чье это изречение?
Если верить ему, то Честертона. Хотя он может и наврать. В том смысле, что сказал это Диккенс, а он приписал Честертону
Может, мрачно согласилась директриса. Он все может. Может и по-грузински написать. Но это еще полбеды, найти знающего грузинский язык не проблема. Хуже, если он изобразит нам что-нибудь кхмерским письмом или китайскими иероглифами, а потом заявит, что это-де цитата из Цинь-Чуня
Так ведь у нас Артур Янц есть, напомнила Маша. Если не он сам, то отец его уж точно в иероглифах разбирается
Артур есть, согласилась Арпик Никаноровна, но кхмера нет.
Арпик Никаноровна, а что он по-гречески написал?
Фрагмент из Гераклита: «Слово означает для всех одно, но люди живут так, как если бы каждый понимал его по-своему».
Знаете, что я думаю, Арпик Никаноровна, с надеждой в шепоте обратилась отличница к директрисе. А что если этот фрагмент Гераклитаединственное, что ему по-гречески известно? Он же обожает повыпендриваться
А то я не знаю! Ладно, иди, пиши. Спасибо.
И Арпик Никаноровна углубилась в дешифровку остальных кандидатов в эпиграфы, большинство из которых оказались написаны простым русским языком, хотя нет-нет и попадались выходцы из-за рубежа английского, французского, испанского, итальянского и немецкого происхождения. Правда, китайского или кхмерского, слава Богу, ни одного не повстречалось Ликовала директриса, впрочем недолго. Не то чтобы повод был не тот, просто надежды не желали оправдываться. Ни единого покаянного слова правды о допущенных ошибках, вопиющих проступках, несознательном поведении. А все как-то в лучшем случае не о том, о чем следовало бы. В худшемо чем бы не следовало никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах!
Нет, с сожалением размышляла директриса, напрасно я положилась на его хваленую смышленость. Надо было прямым текстом дать понять, чтобы он писал свободную тему. А так, что же? Пусть он и умен, и начитан, но ведь мальчик совсем, как ему угораздиться соединить тему личного раскаяния с темой новых людей в романе Чернышевского? Хотя, конечно, если не совсем дурак, то мог бы догадатьсякак. Мол, вот, чистые души, идеалы, борьба за новую жизнь без эксплуатации, неравенства, нищеты. Дескать, хотелось бы походить. Приму все меры и очень сожалею, корю себя и чещу за то, что прежде вел жизнь недостойную светлых идей и позволял себе позорящие меня, моих родителей и лично директора школы Арпик Никаноровну Нахапетян отвратительные поступки и чрезвычайные происшествия. Глубоко раскаиваюсь и желаю искупить честной и возвышенной жизнью, взяв за образец для подражания новых людей из романа Чернышевского «Что делать?» Вот Ерем может догадаться, а онникогда! И его еще считают умным и начитанным!.. И ведь теперь уже поздно: ни записки не написать ему, ни на ухо шепнуть, ни в черновике вопросительного знака напротив особенно рискованного эпиграфа не поставитьвон, как оба-два роноевца уставились, глазами стригут, за порядком следят. Следственный эксперимент какой-то, а не контрольное сочинение
В дверь робко постучали, стыдливо вошли, виновато потупились, весело взглянули:
Можно, Арпик Никаноровна? Я все осознал, раскаялся, я больше не буду
Директриса бросила пристальный взгляд на вошедшего, надежда вновь затеплилась в ее темных выразительных глазах.
Садись, Брамфатуров, и чтоб это было в последний раз! На вот, черновик свой возьми. Если не можешь обойтись без эпиграфов, тут директриса учинила более чем внушительную паузу, то будь любезен снабдить их переводами. Современные педагоги мертвых языков знать не обязаны.
Всенепременно, Арпик Никаноровна! Все сделаю в лучшем виде, клятвенно прижал свой листок к сердцу Брамфатуров и пошел тревожить своего высокопоставленного соседа, поскольку парты третьего ряда стояли впритык к стене с окнами.
Сосед встал, пропустил, сел, принюхался, строго вопросил:
Вы что, курили?
Нет, целовался с обкуренной, с кроткой невинностью отвечал ученик. У методиста отвисла челюсть. Не слишком низко отвисла, дюйма на два, не больше. Но стоило сидевшей впереди Оле Столяровой передать украдкой записку, как челюсть соседа мигом вернулась с лязгом на место.
Что это? Отдайте мне сейчас же! потребовал уполномоченный, не повышая голоса, но достаточно жестко и внушительно.
Это не шпаргалка, товарищ Дарбинян. Это записка. Судя по всему, личная
От той, с которой целовались? не скрыл сарказма методист.
Нет, от той, с которой еще не целовался. Видимо, хочет узнать, когда это мероприятие у нас с ней состоится. С вашего разрешения, я ознакомлюсь и отвечу. Даю слово джентльмена, что если это все же окажется шпаргалкой, предоставить ее в ваше распоряжение как неопровержимую улику моей лояльности
И он развернул, прочитал; прочитав, усмехнулся и передал записку соседу.
Как я и предполагал, этоличное, но поскольку я ничего от вышестоящих контролирующих органов скрывать не намерен, прошу убедиться в этом их самих собственной персоной.
Колебания уполномоченного были велики по амплитуде, но непродолжительны по времени: служебный долг победил все, что им не являлось. Роноевец схватил записку и прочел следующее: «Я Вам пишу, чего же боле, что я могу еще сказать? Теперь я знаю: в Вашей воле себя презреньем наказать» И подпись: Татьяна Ларина. Под ней постскриптум: Sapienti sat. А более ни слова
Что это значит? потребовал объяснений проверяющий, ткнув пальцем в латынь.
А Бог его знает, пожал плечами Брамфатуров. Очевидно, какое-нибудь locus communis из числа pia desideria. В общем, нечто крылатое, латинское, непостижимое. По крайней мере, для меня
Вы что, издеваетесь?! Вы же только что на этой латыни писали!.. говорили!..
Писал, согласился со вздохом школяр. И говорил Но это все так, огрехи памяти, проделки шалуньи Мнемозины И потом, если современные педагоги мертвых языков знать не обязаны, то странно было бы требовать обратного от их учеников, вы не находите?
Последний вопрос оказался, что называется, не в бровь, а в глаз. Уполномоченный действительно не находил, хотя, судя по отчаянной мимике и лихорадочным жестам, искал весьма добросовестнои слова и даже целые фразы для синтаксического сооружения достойной отповеди.
Глядя на ваши страдания, товарищ Дарбинян, поневоле уверуешь в правоту Демокрита, полагавшего мышление физическим процессом, сочувственно обронил Брамфатуров, пряча записку в карман и вновь склоняясь над своим черновиком.
Методист тяжко вздохнул, застонал и, схватившись за щеку, выбежал вон из класса.
Что с ним? озадачилась директриса, переводя взгляд с единственного оставшегося посланца (точнее, посланницы) РОНО на Брамфатурова и обратно.
Зубы разболелись, доложил ученик. Я пробовал их заговорить, но у меня ничего не вышло. То ли опыта маловато, то ли метод антинаучный
Перемена, проигнорированная доброй третью класса, в том числе неудачливым заговаривателем зубов, охваченным писчим зудом, внесла в дислокацию представителей высших структур некоторые коррективы: женщина заняла место рядом с Брамфатуровым, а мужчина, очевидно, укротивший приступ зубной боли изрядной дозой тройчатки, расположился, соответственно, на второй парте первого ряда. Рокировка была произведена столь естественно и согласовано, что скорее наводила на мысль о заранее спланированном маневре, чем о спонтанной реакции на развитие непредусмотренных событий.
Как ни был поглощен Брамфатуров сочинением сочинения, но при приближении дамы вскочил на ноги, дождался пока она сядет и лишь после этого позволил себе вернуться к своим разносортным стадамкириллице, латинице, греческой вязи, армянской клинописи, кхмерской готике Эти джентльменские манипуляции не укрылись от окружающих, настроив часть из них нау кого радостное, у кого тревожноеожидание дальнейших происшествий.
Хочу тебя, мальчик, сразу предупредить: зубы у меня здоровые, в заговаривании не нуждаются, поставила в известность своего соседа роноевская дама, тем самым дав недвусмысленно понять, что никаких выходок за рамки предписанных устоями взаимоотношений не потерпит.
Брамфатуров искоса взглянул на соседку, словно раздумывая, сообщить ли ей о той каменной глыбе, которая свалилась с его сердца в связи с известием о завидном здравии ее зубных недосчетов или не стоит. И вероятно, предпочтя последнее, ограничился красноречивым кивком: дескать, понял, рад, постараюсь не сглазить
Вот и хорошо, что понял, сказала дама и, достав из своей сумочки какую-то толстую тетрадь, развернулась всем корпусом к проходу.