Центральные баталии дона Хуана и Муэдзинзаде Али ещё только вступили в бой, а правое крыло турок уже было разгромлено.
Бортовой залп галеаса "Сан-Лоренцо" в одно мгновение смёл всё живое с палубы галеры, прикрывавшей флагман османов от огня гиганта. Ядра переломали вёсла. С треском подломилась одна из мачт и, обрывая снасти, повалилась набок. На банках гребцовкровавое месиво. Там уже и не кричит никто. Некому. Немногие уцелевшие вёсла рухнули в воду, не удерживаемые более руками гребцов.
Гребцы левого борта ещё работали, занося нос галеры вправо, прямиком на галеас. Никто их уже не подгонял, но они сами остановиться не могли, столь велик шок от пережитого. Стремительно увеличивался крен на правый борт. Окровавленное море жадно затягивало полумёртвую галеру в свою пучину. Оцепенение прошло, уцелевшие гребцы закричали все разом, пытаясь освободиться от цепей
Строй баталии Муэдзинзаде Али сломался, разделился на три колонны, огибающие венецианские галеасы. Гигантам османы почти не отвечали, это бессмысленно: бить по галеасу из лёгких бортовых пушек, установленных на вертлюжных станкахвсё равно, что выйти с вязальной спицей против быка. Крупный калибр на всех галерах только курсовой. Он работал по наступающему фронту христиан и галеасам османы ничего не могли противопоставить. Лишь злее надсмотрщики полосовали спины рабов, заставляя их грести быстрее, дабы скорее выйти из зоны досягаемости вражеских пушек.
Спасаясь от огня "Сан-Лоренцо", "Султанша" взяла южнее. Теперь "Реал" оказался на её правом траверзе, однако желание Али-паши скрестить клинки именно с командующим неверных, и ни с кем иным, не уменьшилось.
Лево на борт! скомандовал Муэдзинзаде, курс на золотую баштарду! Я лично заберу голову капудан-паши кафиров!
"Реал" зеркально повторил манёвр "Султанши". Дону Хуану так же не терпелось схватиться именно с Али-пашой.
Флоты сходились. Османы открыли огонь из курсовых орудий раньше христиан, хотя выгоды от этого поимели немного. Их сухопутная осадная крупнокалиберная артиллерия числилась лучшей в мире, тогда как корабельная уступала ей по всем статьям, и значительно проигрывала христианской.
Испанцы могли начать обстрел противника с больших дистанций, но не сделали этого, ограничились лишь рыцарским салютом в начале сближения. Главнокомандующий приказал открывать огонь лишь на расстоянии пистолетного выстрела. Чтобы, не тратя огненный припас, разить наверняка. Вели огонь только галеасы. Венецианцы опасались янычар и старались подольше затянуть артиллерийскую дуэль, тогда как испанцы полагались на свою морскую пехоту.
Молчание испанских пушек нервировало османов, они суетились, стреляли нестройно, неточно. Хладнокровие сохраняли только янычары, заполонившие рамбаты галер в ожидании скорого абордажа. Суровые воины в синих кафтанах и высоких белых шапках невозмутимо покручивали длинные висячие усы и раздували фитили длинноствольных тюфеков.
Каменное ядро снесло голову золочёному Нептуну, украшавшему рамбат "Реала", и оторвало ногу одному из канониров. Тот повалился на палубу, дёрнулся пару раз в агонии и замер. Следующее ядро превратило в щепы поручень куршеи в двух шагах от закованного в латы дона Хуана, раскололось о палубу и убило двух гребцов. Главнокомандующий даже не поморщился.
Пятьдесят саженей, ваша светлость, не больше, госпитальер Матюрен Лескот по прозвищу Ромегас, капитан флагмана и главный кормчий флота, смерил опытным глазом дистанцию до турок.
Дон Хуан приподнял забрало армэ и, взмахнув мечом, прокричал:
Огонь!
Семь носовых орудий "Реала" ударили залпом, отчего у всех на галере заложило уши. Рамбат заволокло дымом. Мгновением позже примеру флагмана последовал Каэтани, чей "Грифон" шёл по левую руку от дона Хуана, а за ним и все остальные. Десять турецких галер, растерзанных галеасами, горели, медленно погружаясь в воду, но и сами османы дорвались наконец до дистанции, на которой их орудия по производимым разрушениям уже не уступали христианским.
Первый же залп оказался для "Реала" последним. Перезарядить пушки канониры уже не успели. Перед самым столкновением по рамбатам надвигавшихся друг на друга флагманов с обеих сторон пробежала трескучая эстафета огня аркебузиров, а через несколько секунд в застилающем глаза пороховом облаке раздался душераздирающий грохот. Передняя мачта на "Султанше" рухнула вперёд, задавив насмерть нескольких янычар, но остальных это не остановило.
Османы, проигрывая артиллерийскую дуэль, умудрились обскакать испанцев в плотности ружейного огня. Под треск тюфеков второй линии, воины Али-паши бросились на абордаж. Испанцы, ошеломлённые тем, что враг на один залп ответил двумя, замешкались и янычары сразу же захватили инициативу.
Аллах акбар!
Как и венецианцы на флагмане Барбариго, испанцы сначала попятились, позволив османам занять весь рамбат, но довольно быстро опомнились и продвижение противника закончилось. Бились мечами, топорами, даже алебардами, малопригодными в толчее. Отважный дон Хуан рубился в первых рядах. Одолеть его было непросто, королевского брата никак нельзя назвать неумехой в ратном деле, а тяжёлые латы исправно тупили клинки ловких янычар. Те видели, кто перед ними и из кожи вон лезли, чтобы свалить стального воина, но тот, окружённый отборными солдатами оставался неуязвимым.
Али-паша в ближний бой не полез, но и на корме не отсиживался. Имея репутацию лучшего стрелка из лука на всём турецком флоте, капудан-паша без промаха разил христиан с борта "Султанши".
На помощь своему флагману спешили галеры берберских корсаров Кара Ходжи и Кара Джали. Путь им преградил "Грифон" и, едва шпироны турок врезались в его борт, Каэтани удержав равновесие, разрядил в сторону врага рейтарский пистолет, выхватил меч и ринулся в бой.
Во имя Господа!
Дон Хуан, прикрываемый телохранителями, отошёл с первой линии к корме, дабы оценить ситуацию вокруг "Реала". Из-за дыма немного тут можно разглядеть. По правую руку галеры Колонны. По левуюВеньер и Каэтани. Последний неожиданно даже для самого себя оказался очень прыток и умудрился захватить обе атаковавших его галеры. Однако больше маневрировать он не мог, вокруг стало слишком тесно.
Командир турецкого арьергарда, Амурат Драгут-реис пришвартовался к корме "Султанши" и начал снабжать её подкреплениями. Он составил из своих галер и галиотов настоящий мост, по которому непрерывным потоком переправлялись янычары. Но точно так же поступил и командир христианского резерва, Альваро де Басан.
Вода за бортом, запруженная обломками галер, кипела, как варево в котле. Сотни людей барахтались в этой чудовищной похлёбке, отчаянно пытаясь спастись, а некоторые из них, захлёстываемые бьющей через край ненавистью, забыв о самосохранении, топили друг друга.
"Реал" и "Султанша" очутились в огненном кольце, мышеловке, из которой не было выхода. Что творилось на севере, у Барбариго, и на юге, у Дориа, дон Хуан не знал. В дыму пальцы вытянутой вперёд руки иной раз не видно.
На юге, между тем, происходило следующее. Против генуэзских и испанских галер стоял властитель Берберского берега, грозный Улуч Али. Ему было пятьдесят два года, и он считался лучшим флотоводцем Блистательной Порты из ныне живых.
Он не стал сближаться с Дориа, а сразу же после рыцарского салюта командующих взял курс на юго-юго-запад. Дориа сразу разгадал его манёврхочет обойти. Он ответил зеркально и обе эскадры, растягиваясь в нить, начали стремительно удаляться от основных сил.
В азартной гонке за лучшей позицией для атаки прошло около часа. Два приданных эскадре Дориа галеаса совершенно отстали и плелись где-то в хвосте. Зная о тихоходности гигантов, Джанандреа ещё до сражения приказал капитанам четырёх своих галер взять их на буксир.
Солнце достигло зенита. К тому моменту, когда на юге выстрелила первая пушка, сражение на севере уже шло три часа. Первым открыл огонь Улуч Али. Галеры заволокло дымом и под его густой завесой часть кораблей бейлербея Алжира резко изменила курс, повернув на северо-запад.
Первым осознал, что происходит Джованни ди Кардона, который шёл в хвосте испанско-генуэзского отряда. Произошло это спустя десять минут после начала манёвра Улуч Али.
Ты погляди, что они делают! Куда смотрит Дориа?!
По правому борту в двадцати саженях от "Капитаны" ди Кардона шла галера "Воскресший Христос". Джованни что было мочи прокричал её командиру:
Бенедетто! Посмотри-ка, что нехристи затеяли! Видишь!
Бенедетто Соранцо поднёс к глазам подзорную трубу, взглянул в указанном направлении и мгновенно сориентировался в обстановке.
Прямо в подбрюшье нам метят!
И я о том! Дориа, похоже, не видит!
Что делать?
Надо их перехватить!
Соранцо размышлял недолго.
Действуем, Джованни!
Шестнадцать галер ди Кардона двинулись наперерез семидесяти пяти кораблям Улуч Али. Через десять минут те и другие открыли огонь и только теперь Дориа понял, что его переиграли. Он сразу же повернул вслед мусульманам и даже приказал поставить паруса, но было поздно.
Бейлербей Алжира буквально разметал отряд ди Кардона.
"Воскресший Христос" и "Капитана" продержались дольше других, но, когда Соранцо увидел, что помощи нет, а почти все его люди уже мертвы, он взорвал пороховой погреб.
От взрыва пострадала "Капитана", которая ещё сопротивлялась неподалёку. Сам ди Кардона получил ужасные ожоги, но туркам досталось куда сильнее. Сразу пять их галер загорелись и вышли из боя. Это спасло горстку ещё живых людей Джованни, поскольку пока османы перегруппировывались, Дориа наконец-то вступил в сражение. Ему удалось связать боем отставшие галеры Улуч Али, но самого пашу генуэзец остановить не смог.
Улуч Али устремился было на помощь Муэдзинзаде, но видя в подзорную трубу одни только кресты на обгоревших знамёнах, осознал, что помогать тут, похоже, уже некому.
К этому времени Муэдзинзаде был мёртв. Альваро де Басан удачным манёвром двух галер сумел отсечь "Султаншу" от поступавших подкреплений. Через несколько минут христианам удалось оттеснить оставшихся янычар к корме. Али-паша был ранен выстрелом из аркебузы, упал и один из испанцев отсёк ему голову. Совсем ненадолго пережил его Пертау-паша, галера которого сцепилась с "Капитаной" Колонны.
К часу пополудни турки в центральной баталии поняли, что сражение проиграно и принялись сдаваться, но распалённых битвой христиан было невозможно остановить. Началась резня. Множество моряков оказалось в воде, их добивали пиками, колотили вёслами по головам, не слушая мольбы о пощаде.
Когда Улуч Али понял, что всё кончено и начальства над ним больше нет, он принял решение прорываться и направил свои галеры на запад, в брешь между центральной баталией и Дориа. Вот тут-то, в самом конце великой битвы и произошли события доселе невиданные, пером неописуемые.
Потрёпанный "Грифон" Каэтани подошёл к борту "Реала", и папский гвардеец перепрыгнул на флагман. Онорато побывал в самом пекле, но не получил и царапины.
Ваша светлость! крикнул он принцу, есть вести с северной баталии. Победа полная, но мессир Барбариго тяжело ранен!
Как ранен? крикнул дон Хуан.
Стрела попала в глаз. Он ещё дышит, но говорят, что не жилец.
Проклятье Бедняга
Сирокко взяли в плен так же еле живым. Он попросил избавить его от мук.
Прикончили?
Так точно!
На корму флагмана немного прихрамывая прошёл Колонна. В схватке с Пертау-пашой его галера, маневрируя, врезалась прямо в "Реал", отчего в трюме главной испанской лантерны открылась течь. Маркантонио поднял забрало шлема.
Онорато, ты жив!
А что мне сделается! Мы с Агнесиной ещё настрогаем тебе полдюжины племянников!
Двоих тебе мало? захохотал Колонна.
Они обнялись. Оба залиты чужой кровью с головы до ног и ещё не выпустили из рук мечи.
Есть вести от Дориа? спросил дон Хуан.
Я сам мало что видел, ответил Колонна, мне рассказали. Луччиали переиграл Дориа манёвром, разметал его баталию и теперь уходит на запад.
Сколько у него галер? Кто-нибудь смог сосчитать?
Около трёх десятков, ваша светлость, ответил один из офицеров Колонны.
Его нужно преследовать и добить! энергично воскликнул дон Хуан.
Я бы не стал этого делать, ваша светлость, возразил подошедший Ромегас, ветер крепчает. К ночи будет шторм.
Что же, просто позволить ему уйти? возмутился дон Хуан.
Нужно отправить отряд, чтобы проследить, куда он направится, сказал Колонна.
Позвольте мне, ваша светлость! подался вперёд Онорато, отправьте меня!
Ты ещё не навоевался? удивился Колонна.
Хорошо, Онорато, действуйте, согласился принц, но ваша галера изрядно пострадала
Взгляд его пал на Альваро де Басана, который тоже уже поднялся на борт флагмана за дальнейшими распоряжениями.
Дон Альваро, передайте господину Каэтани десять галер из резерва.
Онорато, не вздумайте вступать в бой, напутствовал Ромегас, просто проследите за ним. Возвращайтесь до темноты в Порто-Петала. Мы все перейдём туда, чтобы переждать шторм.
Наскоро составили приказ и Каэтани на баркасе в сопровождении верных офицеров отбыл к выделенным ему галерам из числа тех резервных, которые дон Альваро сберёг почти не тронутыми. Их команды поучаствовали в сражении, когда оно уже почти подошло к концу.
Улуч Али уходил, увеличивая разрыв между собой и преследователями. Половина его баталии ещё сражалась с Дориа, но бейлербей Алжира дожидаться развязки не намеревался и бросил своих людей. Он шёл на прорыв с тридцатью пятью галерами, когда увидел нечто, что подействовало на него, как красная тряпка на быка.
На правом траверзе, чуть в стороне от других христианских кораблей дрейфовала флагманская галера госпитальеров. Рыцари приводили её в порядок после боя. Улуч Али устремился на перехват. Госпитальеры поздно спохватились и не успели набрать ход.
Четыре турецких галиота-калите окружили флагман Ордена, берберы ринулись на абордаж. Рыцари сопротивлялись отчаянно, но силы были чудовищно неравны, и горстка госпитальеров оказалась прижата к корме, где они пытались защитить знамя Ордена. Его держал Мартин де Феррера.
На выручку уже спешили галеры Каэтани и Дориа, но первыми подоспели остатки отряда ди Кардона, девять галер. На свою беду.
Вы ещё хотите? удивился Улуч Али, глядя на развороченные борта атакующих "генуэзцев", хорошо, будет вам ещё.
Берберы схватились в рукопашной с солдатами испанских терций и, несмотря на отчаянное сопротивление, сумели захватить восемь галер из девяти.
На флагмане госпитальеров один за другим пали все его защитники. Последним погиб знаменосец. Де Феррера рубился, будучи неоднократно раненным, но даже испуская дух не выпустил знамя из левой руки.
Он рухнул на колени. Глаза заволокло кровавой пеленой, и он с трудом различил лицо человека, стоявшего перед ним.
Луччиали Сдохни, проклятый ренегат
Может и свидимся в аду, невозмутимо ответил паша, но ждать тебе придётся долго.
Он держал в руке саблю, но не стал наносить удар, ибо видел, что противник уже мёртв.
Де Феррера завалился на бок.
Заберите знамя, приказал паша.
Один из левентов схватил древко, но пальцы Мартина не разжимались. Тогда турок взмахнул саблей
Торжество Улуч Али было недолгим. Каэтани почти настиг его, однако первой из преследователей в борт мальтийцев врезалась галера Франческо делла Ровере.
Грохнуло несколько выстрелов, защёлкали арбалеты, и генуэзцы с испанцами начали перепрыгивать на борт безжизненного флагмана госпитальеров.
Паоло Бои шёл в первых рядах. В этом сражении он поучаствовал, если можно так сказать, мельком. Делла Ровере находился в баталии Дориа, но большую часть всего дела провёл в погоне за агарянами. Конечно, пришлось и пострелять и даже взять одну из галер на абордаж. Тут Сиракузцу довелось и мечом поработать, но не слишком долго.
Оказавшись на борту мальтийского флагмана, Паоло едва не поскользнулся в луже крови. Над ухом свистнула стрела, раздалось ещё несколько выстрелов.
Паоло вскинул к плечу приклад аркебузы, раздул фитиль и выстрелил, практически наугад. В пороховом дыму мало что было видно.
Берберы убрались на свою галеру в самый последний момент и забрать трофей не успели. Пришлось рубить верёвки абордажных кошек и отваливать под плотным огнём.