Так, Самуил окутался клубами дыма и задумался.
И што думаешь за этого полупоца? поинтересовался он.
Я? Либо мозги через ремень и испуг вправить, либо направляющий пинок, и плыви-ка, дорогой ты наш человек, свои путём! Таки не удивлюсь, если поплывёт он потом по канализационному коллектору в раздельном виде, но это уже вопрос его личной глупости.
Нам же, вздыхаю чуть, жалея чутка за хорошего знакомого и немножечко приятеля, но очень может быть, уже бывшего, отстраниться от него, отойти. Иначе вместе можем поплыть. Не понимает пока Ёся за своё и наше, путает чужие возможности со своими. Втравит по дурной лихости и авосю жидовскому в какой-нибудь гембель, и всё! Ну или не всё, но таки ой! Оно нам надо?
Как всё становится непросто, выдохнул он дымом, был Ёся наш, стал не пойми кто и чей.
С этим полупоцем хитрожопым отдельно решать, и не мине, сказал он после минутной паузы, Я вопрос подниму, и скажу твоё ценное мнение. Если ты с ним таки нет через опаску, то отодвинут, ну а остальное уже не нам решать. Ну а встретиться тебе надо за дядю Фиму, или за кого побольше?
Я таки думаю, што можно потревожить и кого побольше, ответил ему после короткого раздумья, Такое себе знакомство может получиться, взаимовыгодное.
А он Самуил потёр пальцы.
Не-ет! Даже не вздумайте! Принципиальный. Просто, ну жму плечами, истории можно понарассказать, с колоритом. Одномуинтересные сюжеты для статей, другомувозможность подать какую-то информацию в нужном ключе.
Голова! восхитился Самуил, Сведу.
* * *
Поговорили, Владимир Алексеевич несколько красен от выпитого спиртного, да и запашок таки да, но по поведениюни разочка! Сидит себе напротив, за столом, в пропотевшей рубахе с подвёрнутыми до локтя рукавами, задумчивый весь.
Время сильно заполночь, и хотя он тихохонько прокрадывался, но я и не спал. Ждал! Сна ни в одном глазу, ажно потряхивает от нервной ситуации.
А ведь ты взрослый совсем, и взгляд такой на меня, што вроде как и сожаление даже, Мальчишка ещё совсем, и глупости делаешь нередко, новзрослый!
Скажи, и глаза в глаза, честно только! Смог бы документы достать без моей помощи?
Ну, жму плечами, мне почему-то отчаянно неловко от этого разговора, канешно! Проблемней, это да! Потратиться пришлось бы мал-мала. На взятки там и на разное. С опекой или там частичной эмансипацией сложней, но тоже вполне решаемо.
Решаемо, эхом отозвался опекун, самую малость уйдя в себя, в двенадцать лет решаемо, н-да И зачем я тогда?
А штоб был! я как сорвался с места, да нему! Обхватил за плечи и держу накрепко, будто тот убежать куда засобирался, Потому што! Любят же не за што-то, а так! И Санька! За себя-то да, а он?
Говорю, говорю малосвязное такое, просто штоб не останавливаться. Нельзя останавливаться!
Молчание, и чувствую, будто он отдаляется от меня. А потом раз! И тоже за плечи. Да к себе.
Эх ты, чижик
Разом всё и поменялось. Сели потом чай пить, улыбаемся. На улице непогода разыграласьда такая, што чуть не котов сносит, а вот ей-ей, один из лучших дней!
Панамщик! неожиданно засмеялся дядя Гиляй, негромко совсем, Охо-хо! Слово далне писать, пока деньги с этой аферы на благотворительность идут!
Не передумал? неожиданно сменил он тему.
Нет! Половину на больничку мою! Ну
Я понял, кивнул опекун.
Вот четвертьна Еврейскую в Одессе. Она уже не собственно еврейская, а без разбора всех принимают, одно только название осталось. А четверть ну, не знаю пока. Можно в Сенцово школу выстроить? А? Если по деньгам нормально будет, то и не просто школу с содержанием учителя, ну и таквообще всё с ней, по возможности. Книжки, может обеды там бесплатные? А?
Можно, улыбнулся мягко дядя Гиляй, От своего имени благотворительностью будешь заниматься?
Да ну! Слава эта, плечи сами передёрнулись, будто в кулачном бою, Можно псевдоним?
Почему нет?
Тогда, я задержал дыхание, и выдал тщательно лелеемое, пришедшее в голову во время контрабандистского вояжа, Капитан Сорви Голова! А?!
Звучит, сдавленным голосом отозвался дядя Гиляй, Нет, всё-таки иногдаребёнок!
Санька с утра сонный, но довольный. Подошёл к опекуну, молча обнял, и пошёл умываться. Вот же! Мне вот такие нежности через стеснение великое, а тут вот так просто. Даже и завидно немножечко, если честно.
Думаешь себе всякое, накручиваешь-перекручиваешь, а всех сложностей на самом-то делев голове. И если я это понимаю умом, то Чижсердцем. Художник, ети!
В Харьков уезжаю, сообщил за завтраком опекун, наколов на вилку кусок сложносочиненного тёти Песиного омлета с овощами и сыром, я и здесь-то, собственно, проездом. Провожать не надо!
Не надо! с нажимом повторил он, глядя на вскинувшихся нас, Уехал и уехал. Срочно надо было, и точка. Иначе половина Одессы обиды будут высказывать, почему был, а не зашёл лично. Некогда! Я, собственно, и так в командировке от газеты считаюсь. Через пару недель, если возможность будет, дам к вам крюк на обратной дороге.
Не успел он толком попить чай, как приехал вызванный мальчишками извозчик, и пару минут спустя только утихающий цокот копыт напоминал мне о пребывании опекуна.
Ну и самую чуточку тётя Песя, мечтательно вздыхающая вслед. А?! Знаю ведь, што ничего не было, да и не успели бы. Простовпечатление. Фактурный мужчина, што ни говори.
Смерив закрасневшуюся почти што родственницу подозрительным взглядом, пошёл одеваться в редакцию.
А, молодой человек! Навроцкий встретил меня ещё в вестибюле, где только што распрощался с каким особенно дорогим его сердцу и кошельку представителем купечества, Как же, ждали! Чем порадуете на этот раз?
Фельетон не писался, виноватюсь я, стихами возьмёте?
Стихами? в глазах редактора мелькнули опасливые огоньки, но он быстро вспомнил за мою биографию и не самые плохое творчество, Беру!
Кхм! откашлялся я, принимая позу декламатора. Настроение не так штобы и да, на дурашливость не тянет, но хорошему репортёру важно не только уметь писать о других, но и сделать при необходимости так, штобы о нём самом если и не писали, то хотя бы говорили.
Владимир Алексеевич вроде как и познакомил меня со здешними гиенами пера и шакалами клавиатуры, но вот ей-ей! Воспринимают меня не иначе, как через самого дядю Гиляя. Несамостоятельной фигурой.
Это жуткая работа!
Ветер воет и гремит,
два еврея тянут шкоты,
как один антисемит.
Начались хохотки, слушают со всем вниманием. Делаю максимально пафосный вид и театральный надрыв, как та козьемордая Лиза из Бутово.
А на море, а на море!
Волны ходят за кормой,
жарко Леве, потно Боре,
очень хочется домой.
Пафос зашёл на ура, оценили завывания и томный вид.
Но летит из урагана
черный флаг и паруса:
восемь Шмулей, два Натана,
у форштевня Исаак.
И ни Бога нет, ни черта!
Сшиты снасти из портьер;
яркий сурик вдоль по борту:
«ФИМА БЛЯЙШМАН,
ФЛИБУСТЬЕР».
Выступаем! Выступаем!
Вся команда на ногах,
и написано «ЛЕ ХАИМ»
на спасательных кругах.
К нападенью все готово!
На борту ажиотаж:
Это ж Берчик! Это ж Лева!
Отмените абордаж!
Боже, Лева! Боже, Боря!
Зай гезунд! кричит фрегат;
а над лодкой в пене моря
ослепительный плакат:
«Наименьшие затраты!
Можно каждому везде!
Страхование пиратов
от пожара на воде».
И опять летят, как пули,
сами дуют в паруса
застрахованные Шмули,
обнадеженный Исаак.
А струясветлей лазури!
Дует ветер. И какой!
Это Берчик ищет бури,
будто в буре есть покой.
Раскланялся на аплодисменты с гордым видом, великосветски шаркая ножкой и посылая воздушные поцелуи, да отдал текст редактору.
Могём! отвечаю гордо на комплименты, пожимая руки, Могём!
Кофе, и што-нибудь из выпечки, коротко бросаю официанту, падая на стул в кафе. Не выспался ночью, с этими жданками, вот и догнала усталость.
Ваш билет! нарисовался у стола гимназический педель, рослый мужчина лет шестидесяти. На красноватом полном лице праведный гнев, рыжеватые тараканьи усы встопорщены.
Ступайте, голубчик, отмахиваюсь от него, к вашим поднадзорным я не имею ни малейшего отношения.
Максим Исаич, подскочил официант к педелю, это действительно не ваш
И шепоток с выразительными взглядами в мою сторону. Хмыкнув, педель смерил меня на прощание нехорошим взглядом, и удалился, выпрямившись ещё больше.
Выбросив из головы мелкое происшествие, разворачиваю газету, отданную вместе с гонораром, и принимаюсь за кофе. Крепченный!
Пролистываю газету, похмыкивая над коммерческими объявлениямимоим неистощимым источником карикатур и анекдотов. Да и статьи некоторые, ну откровенно заказные!
« Джинса!» всплыло в подсознании. Ну да, она самая.
Вот неплохой образчик такой статьи, про небезызвестного сахарозаводчика Бродского. Сиропа не жалеют! И между строкупор на качество продукции и условия труда.
В общем-то и не врут. Действительно, по сравнению с прочими
Хм а если сравнить?
Отложив газету, пытаюсь взвесить за и против.
За. Серьёзный, социально значимый, полностью самостоятельный репортаж сделает мне имя.
Против. На завод меня никто не пустит, а значит, придётся немножечко поиграть в проникновение.
Хм это будет интересно!
Десятая глава
Зевнув широко, потянулся от всей души навстречу восходящему солнышку, да и сошёл вниз по скрипучим деревянным ступенькам.
Денёк-то какой! довольно сощурился с корточек Мишка, гладящий во дворе всехнего рыжего кота.
Ага!
Шалом честной компании, поприветствовала нас деловито тётя Песя, спустившаяся с корзинками, Фира, золотце, и где ты тама, когда должна быть уже здеся поперёд мине?
Иду! пискнуло сверху, и девочка слетела, простучав каблучками.
Привет! и улыбается смущённо-радостно.
Доброго утра! и губы сами разъезжаются в ответ.
На! в руку ткнулось што-то округлое. Лимон?
Кусай! серьёзно сказал Пономарёнок, А то морда больно довольная!
А я взял, и откусил! И не поморщился! Мишку самого покорёжило всего, а Фира на это только хохотала звонко.
Кусаю, и брата каждый раз косоротит. А мине вкусно! Ну, так вот, организм нормально воспринимает.
Санечка где? поинтересовалась тётя Песя, Не приболел?
Творческий зуд, отозвался Мишка, на песню Егорову взялся рисовать.
Я на это только плечами дёрнул. Ну да, моя промашка! Не бежать надо было, а обрисовать сперва этих самых Шмулей, небось куда как лучше зашло бы! И денежней. А што делать? Хорошая мысля приходит опосля! А я, может, и умный, но и не так, штобы самый.
До Привоза шли неспешно, переговариваясь по дороге со знакомыми. Остывшие с ночи камни приятно холодят босые ноги, а сверху уже пригревает нежаркое поутру солнышко. Лепота!
На мне новёхонькие рыночные штаны и сатиновая васильковая рубаха навыпуск. И босиком. А нравится! Если в охотку-то, да по тёплышку, то почему бы и не да? Такой себе привет из деревенского детства.
С Фирой под руку, та вся важная! Да и я, думается, тоже. А што!? Среди девчат Молдаванских она самая-разсамая! Да и так, равных по пальцам пересчитать, и это включая Москву. Важные идём, как взрослые почти. Со знакомыми иногда словами обмениваемся, с Мишкой шутим.
А в голове вертится неотрывно тот несостоявшийся пока репортаж за сахарный завод. Вот как подступиться, а?!
Подсознание, будь оно даже и сто раз взрослое, ерунду какую-то в голову подсовывает. Тайное проникновение, да рожу непременно ваксой цветной располосатить, эти его в качель! Могу приникнуть, чего уж там, хватит тяму, даже и без ваксы. Не стратегический объект, прямо скажем. Да и жизнь на Хитровке, она прямо скажемспособствует.
Но мине не просто проникнуть, а и разузнать надобно! Сценки бытовые понаблюдать, такое всякое. Как?! Залечь где-то можно, вопрос весь в том, как эту самую лёжку выбрать, штоб на тебя не натолкнулись.
Для этого, как минимум, понимание нужно иметь, о конкретном заводе-то. А будь у меня такое понимание, то зачем и проникать?! Сел бы, да и написал.
Второй вариантна завод устроиться, и здесь тоже сложности. В Москведа тьфу! Город большой, знаком насквозь, и весьрусский. И приезжих тьма-тьмущая, легко затеряться-то. Здесь сложней. За одессита сойти могу, но и не так, штобы совсем да. Помимо жаргона и знания города, многое ещё всякого требуется. Вот спросятоткуда ты? С каких районов? То-то сказать могу, но дальше сложнейгород-то куда как поменьше Москвы! И по районам все. Не жёстко, но друг дружку знают, хотя бы на уровне общих знакомых.
Я, штоб легенду подтвердили, могу только на Молдаванку или на Пересыпь ссылаться. Свои где есть. Но в этих районах и морда лица моя примелькалась. Один футбол чего только стоит. За хлопца с под Одессы уже нет, не получится. Другой язык, другое всё. Вот и получается, што не получается!
Понятно, што решение есть, просто не вижу. А вот это и есть самое обидное!
На Привоз пришли, и мысли разом все прочь! Театр! Даже лучше, как по мне. Такие себе сценки, такие актёры!
Мадам! перекрикивая гомон, обращается пожилой мужчина, по виду из ремесленных мещан, интересуясь рыбой, Можно узнать за вашу цену?!
Услышав ответ, хватается за сердце.
Я таки неверно выразилсяхочу купить немножечко рибы, а не вас лично!
почём? типичнейшая белесая русачка, явно очень интересная по молодости, да и сейчас вполне ого, придирчиво перебирает кефаль на соседнем прилавке, да вы шо?
Да ви посмотрите, какая кефаль! продавщица, южного типа женщина средних лет, с прокисшим лицом, на котором выделяется крупная бородавка с шевелящимися волосками, начинает ворошить её, расправляя плавники и подымая чуть вверх, А?! Всем рибам риба! Царская!
А можно мине просто кефаль, без дворянских грамот!? Боюсь попасть под статью за покушение на жизнь таких особ!
А?! Только и успеваю, што записывать! Не знаю за всё, но немалая часть этого выйдет потом карикатурами.
Тётя Песя торгуется сегодня без особого азарту, нет настроения. Фира, обычно бойкая, сегодня немножечко выгуливается со мной, а не торгуется.
А ты не хотишь таки поторговаться? вспоминает тётя Песя за Мишку, озаботившись его образованием.
Не особо, жмёт тот плечами, стесняясь мал-мала, не люблю я это дело.
А шо тут любить? удивляется она, ты просто подходишь, и здрасьтесколько ви хотите за вашу мелкую тюльку? И неважно, шо там может быть ставрида или даже катран! Ясно?
В ответ равнодушный жим плечом.
Ты таки где и кто? возмущается наша почти хозяйка, С девушками потом тоже будешь так плечом жмакать?
Хм
Вот и я о том же! воодушевляется тётя Песя, Просто подойти, и заговорить!
Просто подойти, и заговорить, повторил я за ней, и Мишка решился таки, начав под руководством Фириной мамеле проходить курс молодого одессита. Заполучив ученика, та прямо-таки разгорелась, и начался такой цирк с фейерверками, што ой! Уважение со всех сторон!
А может и действительно, просто? Не сложные планы выдумывать и такое всё, апоговорить с работниками сахарных заводов. Расспросить. А там и видно будет!
Вернулись, и тётя Песя захлопотала насчёт поесть, а мы к себе. Санька сидит всё, и у такое у него вырисовывается, што очень даже и интересно!
На каждое четверостишие цельный разворот с иллюстрациями. Наброски пока, но явно полноценный лубок получается.
Я в затылке почесал, да и сел рядышкомспереть мал-мала идеи. Мне ж не лубок, а таккарикатура! Просто штоб в одном ключе получилось. Ну и заработался, пока тётя Песя сама за нами не пришла, на завтрак звать.
К этому времени проснулся уже весь двор, а не одни только домохозяйки на рынок. Гомон начался, мужчины на работу собираются, детвора с котами под ноги лезет. Всё как обычно, всё как всегда.
Минуточку, выступил я с веранды громогласно, вашего драгоценного внимания!
Головы вверх задрались, остановились.
Раз уж все да, продолжаю, то пользуюсь моментом. Есть возможность договориться за водопровод от Старопортофранковской. Инженеры вполне за, нужно только оплатить материалы и труд рабочих, и будет здесь маленький такой раёк, с много воды и вашим настроением.