Вот такое золотое время. Гораздо менее алкогольное, чем станет оно после антиалкогольной кампании, устроенной меченым реформатором в восемьдесят пятом.
Парадокс.
Было бы странно, если бы мама мне бухать разрешала, равнодушно отмахнулся я от неудавшегося собутыльника. Не хочу просто продукт переводить. Гляжу, пузырь-то у вас один. На такую банду.
Кто-то одобрительно хохотнул. Попал, значит, в точку.
Как тебе наш музон? подкатил ко мне жутко лохматый сутулый парень в черной застиранной футболке и с шальным глазом. По кайфу?
А то! Это же «Ко́нквест»? Переводится как «Покорение». Надо же, и здесь «покорение поколения»! Как знак
Чего?
Да не бери в голову. Это я о своем. А вообще ума́тно, классный альбом! Люблю «Юрай-Хи́пов».
Надо говорить «Юрай-йЯ».
Те же яйца
Те, да не те.
Как скажешь. А где такую запись отрыли?
Там уже нет! Хочешь, переписать дадим?
Хочу. Я рассеянно рассматривал белый значок анархии, намалеванный на футболке нового знакомца, корявая буква «А» в круге. Ты что, анархист?
Что? А это. В журнале видел. Сам набивал, поролоном. Классно?
Прикольно. Может быть, у тебя и майка шерстяная есть?
Какая майка?
Забей! Это я снова о своем. Думал, братана встретил по фэшн-загибам. Короче, что там с перезаписью?
Ты это, давай приходи сюда завтра. С утра нет, лучше к обеду.
Завтра не могу. В технаре сбор.
Ну послезавтра тогда. У тебя кассетник?
Не-а, бобинник старый.
Ну, ничего, тащи. Шнур у меня есть «европа». Распайка на твоем маге правая?
Ага.
Тогда прокатит Ой! Ты чего?
Ленка-именинница бесшумно подкралась сбоку и с деланым возмущением ткнула маленьким кулачком моего музыколюбивого собеседника в бок.
Ничего, пожала плечами как ни в чем не бывало. Утомил ты уже своей музыкой! И вообще объявляется белый танец. Дамы приглашают браконьеров.
Это же Это «энергичный» танец, попытался съехать я через «Афоню». Музон же быстрый!
И че? Пригласили танцуй!
Дурашливо хлопнув меня по плечам, она водрузила сверху руки, и мне ничего не оставалось делать, как приобнять ее за талию. Музыка, если честно, долбила в среднем темпе. Модерато. Что достаточно комфортно для «медляка». И, к слову, в танце именинница двигалась на удивление уверенно и точно ровненько по тактам, несмотря на то что до этого старательно изображала из себя подвыпившую «шальную императрицу».
Играешь на чем-нибудь? шепнул я ей прямо в ухо.
Она заметно вздрогнула от неожиданности и слегка отстранилась, сбив темп:
А ты откуда знаешь?
Я даже знаю, как твои духи называются.
Ну и как?
«Шанель». Номер пять. Капля на ночь. Правильно?
Беспроигрышный вариант.
Назвать рижский «Дзинтарс» «Шанелью», да еще «номер пять» значит убедить партнершу в собственной забавной некомпетенции в парфюмерных вопросах. А заодно и признаться в скрытой симпатии. Это комплимент высшей пробы. Для этого времени, разумеется. Ведь про «Шанель» все только слышали спасибо милиционеру из «Бриллиантовой руки». А вот нюхали только разве что тот самый милиционер, и то если верить сценарию.
Не угадал, кокетливо повела плечами именинница. Это не «Шанель».
«Шанель»! Вас обманули, гражданка. Вам дали гораздо лучшие духи.
Вот дурак! А ты знаешь, что должен меня поцеловать?
Чегой-то вдруг?
Так надо!
Ну ладно тогда. Раз надо Давай, что ли, свои губы сюда, детка!
Подожди, уткнулась она мордашкой мне в плечо. Я хотела попросить давай скажем, что уже поцеловались. Вот сейчас танцевали и поцеловались уже. Темно ведь, все равно никто не видит!
В действительно сгущающемся сумраке просяще блеснули ее глаза.
Детский сад!
Я укоризненно вздохнул, скептически качнул головой и неожиданно коротким движением чмокнул ее в уголок рта.
Все! И врать не надо, попытался я минимизировать уже готовое вспыхнуть возмущение. Ни «засосов», ни «французов»
Дурак беспомощно пискнула Ленка и вновь уткнулась мне в плечо. Браконьер.
Кажется, на куртке останутся следы от помады.
Мать заметит стопудово. Не к тому, что типа заругает как за такое можно ругать? Просто начнутся выразительные полувзгляды, полувздохи, кружения вокруг моего бренного тельца, а потом как бы невзначай равнодушные вопросики с подвохом. Короче, шаманские пляски, одним словом
Так ты на «фо-но» рубишь? чуть заметной грубостью попытался я разбавить казус. «Сонату», «К Элизе». Да?
Опять блеск глаз в полумраке. Теперь изумленный.
Ты откуда все это знаешь?
Тоже мне, бином Ньютона.
В музыкальных школах и студиях сейчас учится каждая третья девчонка. Отбирают по слуху и чувству ритма, который у этой подруги явно есть. На скрипки, виолончели, вообще на струнные инструменты идут мало, на баян и гитару родители в большинстве своем отдают мальчишек. Чтоб «веселили компании». Девчонкам остается фортепиано. Даже если специализация другая, факультативно к черно-белым клавишам прикасаются все. Учат по обязаловке тошнотворные этюды, менуэты разные, полифонические навороты Баха сдали и забыли. Зато «Лунная соната» и багатель «К Элизе» Бетховена общепризнанный и всеми горячо любимый минимум.
Как ни гадай не промахнешься.
Я все про тебя знаю, вновь шепнул я в доверчивое ухо, придав голосу зловещий оттенок. Потому что я пришелец из будущего. Тада-а-ам! И знаю, что с тобой будет дальше.
Браконьер ты из будущего, а не пришелец, было мне ответом. Нехорошо, между прочим, кадрить чужих девчонок, да еще и на вражеской территории. Гляди, как Артем на тебя зыркает, сейчас мимо кружки прольет!
Ты же сказала, что он фантазер. «Фан-тазер ты меня называла»
А может быть, я пошутила? Или просто хотела заставить поревновать мальчика? Наивные вы пацаны, как дети малые!
Девочка-вамп!
Которая минуту назад банально трусила поцеловаться.
Я только головой покачал.
С тобой и не поспоришь. А давай действительно устроим твоему жениху представление с переживаниями. К примеру
Дальше я ничего не смог произнести.
Потому что леденящий ужас в один миг парализовал мне горло словно микровзрыв моментальной заморозки. До уровня абсолютного нуля. А по спине, хранившей еще пока остатки человеческого тепла, колючей поземкой побежала знакомая дрожь. Как тогда в лагере, когда вино в бокале Дианы начало сходить с ума. Вместе со всем миром
И так же внезапно, как этот непрошеный паралич, у меня появилось
Знание.
Не глобальное, нет.
Не абсолютное к сожалению. До божественных категорий мне как было далеко, так и осталось. У меня появилось малюсенькое, никчемное знание, локализованное во времени и пространстве до смешных величин, оно ограничивалось размерами комнаты в студенческом общежитии и шестнадцатью минутами моей предстоящей жизни.
Так вышло, что в каком-то смысле я не соврал имениннице я действительно знал, что с ней будет. Потому что через пятнадцать минут она
умрет.
Глава 3«Лучше бы тебе этого не знать»
Это было не предположение.
И предвидением это тоже назвать было трудно.
Не расчетом, не прогнозом, не слепым угадыванием. И даже не твердой уверенностью, какой бы безапелляционной она ни была. Это было самое что ни на есть настоящее Знание!
В чистом виде.
Только так и не иначе.
Без вариантов ЗНАНИЕ.
Потому что предстоящие минуты общей численностью шестнадцать оборотов секундной стрелки по циферблату ни больше ни меньше, я уже прожил. Лично и непосредственно. Только что. Секунду назад. Ту самую чертову секунду, которая вновь застыла, как муха в янтаре, хоть жужжи, хоть не жужжи. И все эти как в кошмарном сне прошедшие минуты я был именно в этой самой общаге, среди развеселых студентов-строителей, на глазах у которых и умирала эта девочка.
Точнее умерла.
Окончательно и бесповоротно. По всем признакам от асфиксии. От анафилактического шока, надо думать, приключившегося у нее скорей всего из-за аллергии на алкоголь. Да-да, на алкоголь! Именно в нашей стране и именно такая вот редкая аллергия!
Бывает же
И самое страшное, что весь этот дикий кошмар уже произошел! Это чудовищное, нелепое происшествие уже случилось, уже осталось у меня в памяти за спиной, позади в прошлом. И одновременно впереди в будущем. В очень недалеком будущем.
Каких-то
Ничего не понимаю.
Вновь чудовищно кружится голова. Опять «вертолет», мать его вертушечью прицепился, гад. И не пил ведь вообще ничего. Или пил? Да нет же отказался.
Это все точно было в реальности не во сне и не в бреду, я уверен.
Мы танцевали «медляк» с этой именинницей, болтали ни о чем, подкалывали друг друга и смеялись. Потом к нам откуда-то сбоку подгреб Артем с кружками и занудным предложением «остаканиться». Пока я бездарно отнекивался, Ленка, видимо, под впечатлением назревающего любовного треугольника, сулящего головокружительные перспективы в жизни, схватила жестянку, отхлебнула и тут же, закашлявшись с надрывом, осела на пол, стала задыхаться и царапать себе шею. Кто-то даже заржал, не врубившись, кто-то кому-то стал дурашливо объяснять, что телке, мол, в вино подлили спирт! Типа он сам видел ха-ха пить девочка не умеет мама не разрешает
Никто сразу и не понял, что она умирает.
Никто, кроме меня.
Потому что я видел, как она безнадежно и неотвратимо уходила, как ни старался я ее реанимировать в силу своих дилетантских медицинских навыков. И вновь кто-то хохотнул нервически, когда я стал вдувать воздух ей в легкие, рот в рот и когда в панике давил ей на грудную клетку, раз за разом, обливаясь потом и холодея от заливающего мозг осознания безнадежности.
Никто даже не сообразил метнуться позвонить в «Скорую» думали, шутки все это. А может, и не думали вообще ничего. Просто цепенели, как я сейчас, от ужаса кто из этой быстро взрослеющей детворы видел до этого смерть так близко? Особенно здесь, особенно сейчас, особенно того, с кем только что так весело проводил время!
Но как же так?
Что происходит?
Вот же вот же она живая передо мной!
Прижимается ко мне в «медляке», и руки ее по-прежнему на моих плечах. Теплые руки! Не скрюченные в предсмертных конвульсиях! А я а я обнимаю ее за талию, пальцами чувствуя твердую ложбинку на девичьей пояснице под тонкой тканью
Голову опять крутануло так, что потемнело в глазах.
И паралич отпустил.
Ну что «к примеру»? Эй! Ты чего застыл?