Тут же я разузнал про книжный магазин. Продавец услужливо объяснил, как туда добраться.
Нужную улицу и сам магазин я нашёл без труда: центр города был довольно компактнымне заблудишься. Вот только книг продавалось мало, да и то, в основном, беллетристика: полки оказались заставлены женскими любовными романами и детективами в мягких обложках. А когда я попросил что-то по истории страны, продавец долго чесал затылок, а потом достал с бокового стеллажа увесистый том и положил на прилавок. «История государства Российского и великих родов»гласило название. Обложка блестела посеребренными вензелями и выглядела весьма внушительно. Стоила книга аж целых пять рублей, тогда как беллетристикакопеек по тридцать-сорок. Но я без сожаления расстался с ещё одной банкнотой: что-то подобное я и искал, где всё и сразу.
Обрадованный столь удачным приобретением, я отправился домой, намереваясь следующие пару дней посвятить изучению истории. Заодно прокатился на местном паровом автобусе, чтобы пешком не идти. Он был медленны и дымил, как паровоз, да и в облике что-то похожее имелось: короткий круглый котёл спереди, трубапаровоз на колёсах, одним словом. Остановку, правда, свою я пропустил, вышел недалеко от металлургического завода. Вблизи он производил ещё более жуткое впечатление, особенно своими огромными доменными печами. Кварталы вокруг были застроены длинными дощатыми домами, напоминающими с виду лагерными бараки.
Когда я подходил к своей улице, снова встретил ребят из тех, с кем утром имел удовольствие пообщаться. Это были трое: рыжий хорошо одетый парень, белобрысый шкет и длинноносый.
О, барчук! воскликнул рыжий, увидев меня. И не узнать теперь. Чего это ты переоделся?
Да так, кулаков не хватает отбиваться, ответил я.
Пацаны рассмеялись. Теперь они больше не пытались меня задирать. Зауважали.
А ты здешний что ли? спросил длинноносый. Чего тебя не видели раньше?
Теперь здешний. Только вчера приехал. К родственнику, я в двух словах поведал свою вымышленную историю.
Сын купца, значит, хмыкнул рыжий. Эк тебя занесло. А ещё оделся, как боярин настоящий. Тяжело тут тебе придётся. Считай, дно самое. Работы нет. Народ выживает, как может. Ты бы в Нижний поехал или в столицу. Там образованные нужны. А тутнет. Тут одни сталевары. Ты ж образованный, поди?
Есть немного. Хотя, как посмотреть. А вы то, пацаны, сами чем занимаетесь? Работаете, учитесь?
С луны свалился? усмехнулся длинноносый. Учатсямалышня, да богачи. Мы на кого похожи?
Работаем. Дело своё имеется, сказал рыжий уклончиво. А ты где поселился-то?
Я объяснил.
А, дядя Коля, бригадир. Знаю. Мой отец с ним знается, сказал рыжий.
Мы ещё немного поболтали о том, о сём, познакомились. Рыжего парня звали Степаном, но друзья его звали простоРыжий. Длинноносого звали Петькой Медяком, а тощего белобрысого пацанаПронырой. Справился я и о Бульдоге, как у того самочувствие.
А что с ним сделается? пожал плечами Рыжий. Оклемается. Как будто первый раз получает. Но удар у тебя хороший. Сможешь на боях заработатьотвечаю.
Напоследок я поинтересовался, что за дело у ребят, но снова получил уклончивый ответ:
Так, торгуем помаленьку, глядя куда-то в сторону ответил Рыжий.
Я не стал досаждать расспросами. Видимо, не доверяли мне пока или чем-то незаконным промышляли. Попрощавшись с пацанами, я поспешил домой, чтобы разузнать, наконец, о мире, в котором волей судьбы очутился.
***
Стоял тёплый летний вечер. Солнце медленно закатывалось за зелёную дубраву, тонущую в густом сумраке. Тени деревьев почти дотянулись до пруда, который в эту безветренную погоду застыл неподвижным зеркалом, отражая беззаботную лазурь неба.
Боярыня Елена Филипповна Барятинская в девичестве Птахина сидела на скамейке у пруда. На её молодом вопреки возрасту лице, на котором едва начали прорезаться первые морщины, затаилась тревога. Боярыня то всматривалась вдаль, то оглядывалась по сторонам, словно ожидая кого-то или опасалась слежки. Но вокругникого. Даже слуг не было. В эту отдалённую часть усадьбы редко кто забредал.
Когда на тропинке, ведущей со стороны дубравы, показалась человеческая фигура, Елена Филипповна напряжённо уставилась на неё. К скамейке шла высокая девушка, одетая в мужском стиле: брюки, короткий, облегающий сюртук бежевого цвета, небольшая шляпка, сдвинутая на бок.
Катрин! Елена Филипповна аж вскочила, когда девушка подошла к скамье. Почему ты задержалась? Не представляешь, как я извелась вся. Нельзя же так заставлять ждать! Как всё прошло? Ты успела?
Голос боярыни звучал властно, но, в то же время, как-то мягко. Елена Филипповна славилась своей добросердечностью, и даже муж её, Фёдор Ярославович, не разрешал ей слишком много времени проводить с сыновьями, дабы не разбаловала парней. Только со средним, Михаилом, она могла видеться, сколько душе угодно. О том, что Михаил будет изгнан из рода, стало известно уже давно, а потому характер и судьба мальчика отца не волновали.
Катрин сняла шляпку и поклонилась в пояс в знак приветствия.
Прошу прощения, госпожа, сказала она. Я только из Арзамаса, дорога неблизкая. Как приехала, так к вам сразу побежала. Новости хорошие: Михаил в безопасности. Доставлен, куда велено.
Садись, рассказывай, велела Елена Филипповна, снова усаживаясь на скамейку.
Катрин устроилась рядом на приличествующем расстоянии и вкратце, не вдаваясь в излишние детали, которые могли обеспокоить боярыню, рассказала о случившемся.
Ну слава Богу, вздохнула Елена Филипповна. Катрин, ты оказала нам неоценимую услугу. Знаю, это было опасно, а потому твоя храбрость достойна награды. Я не останусь в долгу.
Я служу роду, госпожа, склонила голову девушка.
Как ты думаешь, Катрин боярыня слегка замялась. Как думаешь, каково Мише там будет? Ты уверена, что он в безопасности? Арзамас совсем близко. Если старик начнёт искать Почему отец не отправил его на Урал?
Не могу знать, госпожа. Полагаю, Михаил в безопасности. Но придётся ему тяжело в жизни, он совсем не приспособлен к тому миру. Впрочем
Что? Не томи.
При последнем нашем разговоре мне показалось, что он сильно изменился. Повзрослел что ли. Я просто не узнала его. Словно другим человеком стал. Никогда не видела, чтобы люди так менялись за столь короткое время. И ещё. Когда мы отбивались от похитителей Катрин остановилась. В общем, есть подозрения, что онэнергетик.
Боярыня изменилась в лице. В глазах мелькнул страх.
Что? Нет, такое не возможно Его отец Э Ты уверена? тихо проговорила она.
Я не уверена, госпожа, но есть некоторые основания так считать. Кроме того, должна вас уведомить: батюшка ваш полагает, что вам тоже грозит опасность. Вам следует бежать.
Боярыня презрительно фыркнула:
Бежать? Вот ещё чего удумал. Никуда я не побегу. И никакой опасности мне не грозитвздор! Этот старый осёл не посмеет причинить мне вред. Уж я-то его знаю, как облупленного. Так и передай батюшке. Пусть не беспокоится. Лучше бы о внуке побеспокоился, чтоб ему условия нормальные обеспечить, а то загнал в какую-то дыру почти без средств к существованию. Где ему там работать? Вместе с черню всякой на заводе надрываться, чтоб помереть в сорок или калекой стать?
Я передам, Катрин встала, поклонилась. Будут ещё поручения?
Послушай, Катя, боярыня умоляюще поглядела на девушку. Не могла бы ты приглядеть за ним? Мало ли Мальчик же совсем один, в незнакомом городе, среди всех этих невежественных простолюдинов. Неспокойно на сердце у меня. Ох, неспокойно. А о том, что у Миши могут быть способности, никому не говори. Даже батюшке. Чтоб это строго между нами осталось. Ясно?
Не скажу. Но первую вашу просьбу я обязана передать Филиппу Андреевичу. И действовать буду так, как повелит боярин. Сами знаете.
Передай, что я настаиваю. А впрочем, забудь. Сама скажу. Ну всё, иди. А то голова что-то разболелась от всей этой кутерьмы
Глава 5
Следующие два дня я почти не выходил из дома, изучал «Историю государства Российского и великих родов». Книга была очень толстая, а потом подробно читать не стал. Пробежался лишь по ключевым событиям, чтобы иметь хотя бы общее представление о мире. Но даже на это ушла уйма времени.
На историю в моём современном понимании прочитанное походило малобольше напоминало собрание мифов и легенд о богатырях и героях, наделённых сверхъестественными силами. Фактологический материал тоже имелся в наличии, но в таких мизерных количествах, что его чуть ли не с микроскопом приходилось выискивать.
Государство Российской здесь образовалось примерно в то же время и на том же месте, что и в моём мире, и почти сразу вступило в период длительной феодальной раздробленности. Лишь в 1516 веках начался процесс централизации. Начался, да так и зависне туда и не сюда. Во главе государства стояли цари, потом императоры, а на местах рулили боярские роды, державшие вотчины с допотопных времён и имевшие на своей земле неограниченную власть. Эти самые роды и являлись основной военной силой государства: все бояре, как оказалось, имели магические способности, которые давали им огромные преимущества на поле боя перед обычными людьми. Боярская верхушка сложилась ещё во времена родоплеменного строя, когда среди воинов стали появляться люди, «имеющие мощь великую», а всё население страны (да и Земли в целом) разделилось на «сильных»обладающих магическими способностями и «немощных»не обладающих таковыми. Последние были в большинстве, но не смотря на это, мало участвовали в глобальных событиях, и история почти не сохранила упоминаний о безликих народных массах.
Только в последние пару столетий бояре в качестве военной силы начали отходить на второй план. А виной тому оказалось развитие техники и оружия. Теперь всё чаще на полях сражений вместе с могучими героями появлялись хорошо снаряжённые наёмные войска, танки, артиллерия, авиация. Последние сто лет в государстве даже существовала регулярная армия, правда не очень большая. В то же время начала зарождаться и новая аристократиядворяне. Первоначально это были государевы служилые люди (царские наёмники и дружинники), позже они сформировали отдельный класс. Магическими способностями дворяне не обладали, но зато имели поддержку правящей фамилии, а так же земли, заводы и природные месторождения. И не удивительно, что между боярскими родами и новым сословием пролегла тень вражды. Не любили они друг друга, очень не любили.
Но и боярские роды меж собой не жили в мире и согласии. Между некоторыми из них сотни лет тянулась кровная вражда. Все эти роды то ссорились, то мирились, то роднились друг с другом, потом опять ссорилисьи конца-края этому не было. Казалось бы, государь должен подобное пресекать, но оказалосьнет. Как правило, император, который являлся таким же «боярином», просто чуть главнее, совал нос в дела «коллег» только в самом крайнем случае.
Впрочем, разные цари и императоры по-разному строили свою политику.
Сама идея централизованной власти родилась у русских бояр в 15 веке, когда государству угрожало сильное в те времена Литовское царство. Первоначально правителя избирали знатные семьи из своей среды. Но очень скоро один из государейцарь Фёдор с погонялом Святой, решил, что как-то это «не по-христиански»царя выбирать, и застолбил за собой право предавать власть по наследству, объявив собственный род богоизбранным. Остальные бояре, понятное дело, стали возмущаться, но поскольку враг стоял у ворот, данный вопрос пришлось отложить до лучших времён, а все силы отдать борьбе с супостатом. А когда через пятьдесят лет угроза миновала, то все, вроде как, и попривыкли к такому раскладу, а тех немногих, кто не привыкотправили в расход, как и полагается в таких случаях.
Правда, династия та у власти долго не продержалась, и мене, чем через двести лет, её сменил следующий «богоизбранный» род, ибо, по словам летописца, прежний «объяли гордыня, блуд и стяжательство». Но со вторыми через триста лет произошло то же самое, и сейчас престол занимал представитель уже третьей династии. Однако из некоторых фраз мне стало понятно, что смены царских родов, как и многочисленные смерти их членов происходили во времена, когда правители закручивали гайки и слишком глубоко засовывали нос в межродовые отношения своих подчинённых.
Нынешняя династия имела вотчинные земли в районе Владимира, а потому и столицей сейчас был город Владимир. Упоминаний о Москве, равно как о Питере и Екатеринбурге, на страницах истории я не обнаружил.
Императора, что сейчас занимал трон, звали Алексей VI, он был довольно молод для государя (тридцать восемь лет от роду) и был как раз из таких, кто стремился уменьшить влияние боярских родов и усилить собственные позиции. Год же в этом мире шёл по местному летоисчислению (которое оказалось параллельным нашему) две тысячи двадцать седьмой от Рождества Христова.
О том, что делалось за пределами Российской империи, в книге упоминалось лишь вскользь. Однако в целом было понятно, что похожая политическая обстановка складывалась и в остальных частях земного шара. Значительная часть Азии находилась под контролем «Великих Домов», в Европе господствовала Священная Римская Империя, а на востокеОсманская империя и два Халифата. В Америке же до сих были колонии (в том числе и российские), и уже лет пятьдесят с переменным успехом шли войны за независимость. Но между империями крупные стычки случались редко, ибо все эти бояре, герцоги, князья, дома и прочая знать по большей части занималась междоусобной грызнёй и на соседей обращала внимание лишь постольку поскольку.
Правда, в настоящий момент международная ситуация была сложной. Об этом я узнал из газеты, которую попросил у Николая. Уже достаточно давно Российская Империя и Священная Римская спорили за остатки некогда могущественного Литовское царства и отделившуюся от него Польшу, и в последнее время отношения двух империй накалились до предела. Даже военные столкновения случались. Императоры пока не объявляли друг другу войну, но дело, казалось, шло именно к ней. Сложно сказать, почему оба правителя тянули кота за причинное место. Возможно, останавливало наличие множества родственных связей между западными герцогами и русскими боярами, а может, имелась ещё какая причина, но что война скоро разразитсяв этом никто не сомневался.
Самым же значимым отличием этого мира было, разумеется, наличие магии или чар, как их тут называли. В легендах достаточно подробно расписывалось (и наверняка не без преувеличения), как богатыри великих родов бились друг с другом не на жизнь, а на смерть, используя всевозможные техники.
Тут было несколько видов магии. Главными являлись, как я понял, четыре школы, соответствующие четырём стихиям: огненные чары, земляные, воздушные и водные. Каждый боярский род принадлежал к одной из этих школ, и все отпрыски мужского и женского полов с детства обучались технике своего рода. Так нынешний император принадлежал к школе огненных чар, а род Барятинских (он был довольно известный и часто упоминался в летописях) владел воздушными техниками. Как именно магия выглядела в реале, мне представлялось слабо, но определённо, она была весьма убойной вещью, если до недавнего времени умудрялась всецело доминировать над обычным оружием.
Кроме четырёх школ в летописях так же упоминались неких тёмные чары, но подробностей про них я не нашёлтолько то, что они считались богомерзкими и были запрещены под страхом смерти во всех христианских государствах. Ещё имелись целебные чары. Те, кто ими обладал (врачеватели) составляли отдельную касту, были очень уважаемые и богатые, хоть и не относились к боярским родам.
Но самым загадочным видом магии была так называемая «пятая школа». Даже в легендах о ней говорилось, как о легенде. Якобы первые князья, которые основали государство Российское в девятом веке, владели техниками пятой школы, но со смертью последнего из князей, школа эта оказалась забыта. А позже родилось поверье, что однажды придёт великий Царь-воин, мастер пятой школы, и тогда на земле наступят мир и благоденствие. А потомСтрашный Суд. Такое вот весёлое пророчество.
В подробности многочисленных родовых войн я углубляться не стал, иначе пришлось бы месяц корпеть над книгой, а у меня после двух дней голова пухла от такого количества информации, которую ещё и анализировать приходилось.
Разумеется, я хотел найти сведения о той силе, которая во мне так внезапно проявилась во время схватки у болота, но не нашёл даже намёка на что-то подобное. Подумалось, что на тему чар должна быть отдельная литература, и я решил в ближайшие дни снова сбегать в книжный, поспрашивать. Было похоже, что моя способность относилась к какому-то редкому или не очень сильному виду магии, который не упоминался в истории великих родов. В любом случае, штука эта могла оказаться полезной, а потому следовало найти способ ей управлять. Давящее чувство в груди никуда не девалось за эти дни, и я к нему привык, даже внимание обращать перестал.