Но с территории Великобритании? уточнил я.
Из Англии! подтвердил генерал. А что непонятного в том, что она просит о спасении? Пандемия и все такое.
Пандемия это для нас с вами! возразил я. А эта девочка родилась в Англии, 10 лет прожила там. Даже если там ад, это ЕЕ ад, и она не приемлет иной жизни. Она просто не знает другой жизни. И почему сигнал передает ребенок? Где взрослые? Должна быть покрайней мере мама.
Погибла? сделал предположение Кунец.
Я подумал.
Сильно напоминает ловушку! сделал я вывод. И на той стороне вполне может оказаться совсем не ребенок. И даже не человек.
Генерал кивнул с важным видом.
В генеральном штабе не исключили возможности провокации. Посему будет организована полномасштабная военная экспедиция без скидок на мирное время. К берегам Британии пойдет крейсер военноморского флота «Академик Легасов», и без запинки добавил. Мы хотели бы, чтобы вы, Евгений Палыч, приняли участие в указанной экспедиции.
Вот это поворот!
Я даже не военный, проблеял я. Не знаю, право, чем я могу быть полезен.
Зачем вы так? На «Легасове» пойдет большая группа гражданских лицбиологов, физиков, лингвистов. Экспедиция имеет большую научную ценность. Первая за 80 лет!
Мой кореш Адольф Бекк, суперагент и супермен, по совместительству майор МГБ, довольно непосредственная личность, которому гораздо легче пристрелить оппонента, чем переубедить его, часто выговаривал мне:
Гнилой ты интеллигент, Палыч! Не можешь никого на хер послать! А люди это чувствуют и пользуют тебя.
Вот и сейчас вместо четкого недвусмысленного отказа я стал приводить доводы, почему я не могу ехать в богом проклятую и человеком уничтоженную Англию. Доводы оказались настолько хлипкими, что будь я в школе, не сумел бы убедить учителя географии, почему не выучил, где находится эта треклятая Инглезе.
И тогда Куниц меня добил окончательно, приведя оглушительный аргумент.
Евгений Палыч, я знаю людей, профессионально занимающихся Пантаналом, которые за всю жизнь ни разу не видели боевой модуль Проекта вживую. Не довелось. Вы же только за пару лет навидались таких чудес, что вас самих можно изучать, как прикладную единицу Пантанала.
Я оторопел.
Вы считаете, что пандемия, охватившая Англию, какимто образом связана с Проектом?
Все в этом мире взаимосвязано! философски заметил генерал.
Так эффектно он закончил беседу, а я поехал в Шербур, где было назначено место сбора членов экспедиции в ад.
2. Майор МГБ Адольф Бекк (Вальжан)
19 апреля. 87 год после Конфликта. Тюрьма НорПадеКале. Кале. Франция
Тюрьму без затей обозвали Норой, и располагалась она в бывшем здании аббатства. Место было мрачное. Многоэтажный каземат из серого бетона с минимумом окон. Решетки. Колючка.
Когда я приехал, в Норе второй день шел бунт. Таксист запросил тройной счетчик только чтобы довезти до оцепления. Я согласился. Легко.
Хитрый лягушатник обрадовался, внезапно обнаружив русского лоха, и быстро довез до внешнего оцепления. Он уже мысленно срубил бабки и мысленно даже их потратил. Если бы у него имелись мозги, он непременно бы задумался, какого черта месье поперся в тюрьму, где уже 2 дня беспрестанно бунтуют и режут людей. Если бы я хотел передать пакет кукурузных хлопьев горячо любимому племяннику, то в любом случае передачу бы не приняли.
Во внешнем оцеплении поставили наиболее бесполезныхместную жандармерию в цилиндрических фуражках, напоминающих миски для супа. Жандарм в белых перчатках, сама элегантность, помахал ручным знаком «стоп».
Проезд нет! сносно с ошибками проговорил он.
Я показал ему удостоверение МГБ в раскрытом виде. Рожа там у меня зверская. Специально корчил.
Пардон! козырнул жандарм и торопливо побежал вперед, чтобы скомандовать убрать с дороги передвижной шлагбаум.
Тут таксист чтото заподозрил. Взгляд его в зеркале заднего вида принял обвинительный характер.
Je n'irai pas plus loin! предупредил он.
Куда ты денешься дорогой! воскликнул я. И говори порусски, падаль!
Водитель оказался упертый.
Я не ехать! заявил он.
Для достоверности выключил мотор и вынул ключ.
Вив ля Франс! оценил я шутку.
Войска дяди Васи.
Во втором кольце стояли наши и не на полицейских машинах, а на бронетранспортёрах. Прицел пушек не имел двойных толкований, они смотрели прямо в бампер. Я вылез изза руля. Ко мне подошел могучий прапор, анатомической особенностью которого было полное отсутствие шеи. Кивнул на мое удостоверение. Мы молча закурили.
Кто в багажнике? индифферентно поинтересовался прапор.
Таксист, пожал я плечами. Как обстановка?
- 2 дня назад была нормальная.
До тюрьмы оставалось метров 300. Серое здание, окружённое многометровым забором с колючей проволокой, напоминало неприступный бункер. Окна в здании заменяли узкие бойницы. Из них свешивались грязные тряпки. Из некоторых оконвисельники. На плоской крыше тюрьмы непринужденно гуляли люди в нарядных полосатых робах.
Из здания периодически доносились истошные крики. С крыши временами сбрасывали тела в серых мундирах надзирателей.
Мертвых сбрасывают! сплюнул прапор. Живых только баб оставили. Дерут вторые сутки без остановки.
Он опять сплюнул.
Чего хотят? Требования выдвигали? спросил я.
Насколько я знаю, никаких. Грозятся только, если начнут штурм, устроят массовое самосожжение.
Ну и хер ли? сказал я. Нехай жгут.
Там несколько десятков русских заключенных. Военной тюрьмы нет поблизости, вот их сюда и поместили временно.
В этом месте я напрягся, но профессионально скрыл это.
Они еще живы? говорю. Зэки не любят «зеленых», почти так же, как и «красных».
Кто его знает. Информации никакой. На переговоры не идут. Стукачей всех давно вычислили и с крыши скинули. Да и кто будет нынче стучать?
Я согласился, что в данной ситуации, пожалуй, на самом деле стучать никто не будет. От крыши до земли метров 20это именно тот раздел, после которого стукачи сделались честными заключенными.
Оперативный штаб.
Бывшее аббатство окружили со всех сторон. Были грамотно организованы пулеметные гнезда. Повсюду сновали «вагнеры» на гибких траках. В воздухе барражировали вертолеты. На моей памяти это был первый подобный бунт в тюрьме. Походу его решили показательно подавить, сиречь расстрелять всех к чертовой бабушке, а место дезинфицировать напалмом и сказать, что так и було. Для констатации торжества гуманизма имелись приглашенные гости с ЭРТИ. Журналисты сидели с обреченными рожами в окружении часовых, ожидая дозволения снять дозволенное.
От кордона ВДВ меня сопровождал молодой лейтенант.
Самая спокойная тюрьма была, рассказывал он. Я в Кале второй год в комендатуре. А 2 дня назадбунт. Как с цепи все сорвались.
Сказанное мне не понравилось, именно 2 дня назад меня вызвал к себе генерал Мельник и дал ознакомиться с секретным донесением западнофранцузского сектора.
В донесении сообщалось о некоем Н.П. Кашлине, сержанте Русгвардии из охраны Евротоннеля. Парень 5 лет служил в караульном батальоне близ Кале и соответственно много чего видел.
Сведения об увлечении командования части европейской культурой в форме наркотиков и свального греха МГБ не заинтересовали и были переданы в военную прокуратуру. Но тут на свет вылез иной грех.
Сержант Кашлин сообщал о странных сигналах, слышанным сослуживцами и им лично в Евротоннеле. Кашлин предположил, что некто подплывал к постам и пытался передать информацию посредством азбуки Морзе. Удары наносились по рельсам.
Кашлин специалистом подобного рода сигналов не был и расшифровать их не смог. У сержанта имелся знакомый радист, но записи, сделанные Кашлиным, оказались отвратительного качества, и он смог расшифровать их лишь частично. Неизвестный абонент просил о помощи.
Тогда решили поступить следующим образом. Радист научил Кашлина, как передать номер сотового телефона. Кашлин так и сделал.
После этого история приобретает весьма туманные очертания. То ли сержанту позвонили, после чего у него то ли крыша поехала, то ли он начал действовать по наводке вражьих сил с той стороны Залива.
То ли командование почуяло жаренное, и Кашлин был сослан сначала на гауптвахту, затем на психиатрическое освидетельствование и в тюрьму. Но к этому времени сигнал успел дойти до МГБ, где им заинтересовались.
Что за сигналы, шеф? спросил я.
Вроде как «сос», но подробностей нет. Поедешь в Кале, получишь сержанта Кашлина под расписку и доставишь сюда.
Так я получил задание.
У меня возникло дурацкое сомнение, а не получил ли кто одновременно задание, противоположное моему. Уж очень кстати подвернулся бунт.
Начштаба генералмайор Дышбайло.
Начальник оперативного штаба Дышбайло выглядел так, словно вотвот умрет. Не будучи негром, он был абсолютно темен лицом. Создавалось стойкое убеждение, что голова его чересчур переполнена венозной кровью, и давление в ней намного превышает все допустимые нормы. Длинное лицо, полошадиному вытянутое вниз, украшал мощный чисто помужски шнабак. Такому совсем необязательно орать на подчиненных, достаточно было приблизить колоритное лицо и совместиться взглядами.
Я нашел его в штабной палатке, куда меня довел лейтенант. Обширная палатка была разделена на секциислужебную, караульную и жилую. В караульной у меня проверили документы, доложили, и я был допущен до аудиенции.
В служебной части на столе была расстелена изломанная карта изрядных размеров, вкруг которой расставились аксакалы в чине подполковников и выше.
Меня в силу моего микроскопического значения никто не заметил, пока адъютант не шепнул на ухо генералу. Тот медленно поднял на меня свой фирменный тяжелый взгляд, так что я по колено провалился в грунт.
Что нужно метрополии? невнятно буркнул генерал.
Метрополию интересует заключенный Кашлин! браво доложил я.
Кто это?
Фигурант служебного расследования МГБ. Большего сказать не могу, связан должностными инструкциями.
Генерал ничего не сказал. Более того, я понял, что он сейчас вернется к карте и забудет про меня навсегда.
Прошу оказать содействие и помочь мне проникнуть на территорию тюрьмы, а когда я найду Кашлинапомочь мне с эвакуацией! выпалил я.
Всего то! воскликнул один из полканов.
Если до этого было скучно, то теперь стало весело.
Майор желает в одиночку одолеть бунтовщиков!
Пора разбирать кордон!
Десантников на базу!
Возбужденные вопли оборвал тихий шум разминаемой генералом папиросы. Я не мог ошибиться, это была именно папироса, а не сигарета. До этого я не видел папирос вживую лет 20.
Мы начнем штурм через 2 часа, сказал генерал. До этого бунтовщикам будет передано, что, если с русскими заключенными что случится, мы повесим всех на воротах. Это все, что я могу вам обещать. Проводите майора.
Дед хоть и имел вид при смерти, но дисциплину установил железную. Меня взяли под локотки и свои претензии я мог высказать разве что указателю у палатки.
Суть претензии была одна. Едва бунтовщики узнают о ценности русских заключенных, то естественно всех перебьют. А на воротах их повесят в любом случае.
Командир штурмовой группы лейтенант Ивандюков.
Хотя я был вежливо выпинут из командирской палатки, информации меня никто не лишал. Кишка тонка ограничивать целого майора МГБ в разведданных. В конце концов я мог рапорт исполнить на любого первого попавшегося командира, и тогда того же Дышбайло заставят говно хлебать чайной ложкой.
Так я узнал, что всеобщему штурму будет предшествовать вылазка штурмовой группы, которая должна проникнуть на территорию бывшего аббатства через древнюю канализацию и открыть ворота. Командовал группой некто Ивандюков.
Я нашел его.
Лейтенант перебирал свой походный рюкзак в офицерской палатке на трех человек. Двое других были опытные волки, мужики лет по тридцатьтридцать пять. Лица в застарелых шрамах. Взгляд колючий, привыкший судить о людях по тому, как они выглядят в прицеле.
Ивандюков наоборот молод. Видно, что после учебки. Когда он повернул на обращение свою голову, то я почувствовал себя на выставке барбершопа. Лейтенант имел идеальный пробор, брови геометрически точными прямоугольничками. Кожа бархатная, идеально выбритая.
Что угодно, любезный? спросил лейтенант приятственным баритоном.
Не вдаваясь в детали, я коротко объяснил суть, что пойду вместе с его группой, но задание у меня свое, мешаться не буду.
Вместо ответа Ивандюков достал зеркальце и посмотрелся. В руке появились щипчики, он убрал лишний волосок с губы, поморщился, захлопнул зеркальце.
А зачем мне ваш геморрой? жеманно спросил он.
Двое остальных постояльцев оживились.
Это служебной задание! напирал я. Вы военный, а есть такая штукаприказ называется. Его надо выполнять.
Что вы мне про службу втираете? поморщилось оно.
Двое других прямо закатились. Я взъярился.
Ваши документы! Вы кто? Театр самого юного зрителя?
Перед рейдом все документы сданы начштаба! сказал один.
Тогда попрошу вас выйти вон! Мне надо поговорить с вашим командиром, тета тет.
Они пожали плечами и не стали сопротивляться, удалились.
Я вам все сказал! напыщенно произнес Ивандюков. Я здесь командир. Как скажу, так и будет.
Любого человека можно охарактеризовать, одним словом. Ивандюков был идеальный. Красив как манекен, отвечает заученными фразами.
Я на вас рапорт подам! пообещал я.
Оно фыркнуло.
Через 2 часа я возьму штурмом ворота и стану Новым Героем России!
Куда уж нам до героев! вырвалось у меня.
Вотвот! самодовольно произнес Ивандюков. Посмотрите на себя. Рожа потная, рубаха мятая, сам хромойвы позорите славный вид нашей армии! Кстати, какое ваше звание?
Об этом раньше надо спрашивать, до того, как нотации читать! сказал я и вышел.
Надо бы ему за нарушение субординации навтыкать, да инструкция не позволяет раскрывать данные о себе.
Достал сигаретку, мне протянули зажигалку. Оглянулся, стоят те двое постояльцев, что я из палатки выгнал.
Без обиды! сказал один. Узнал его?
Сын генерала? предположил я.
Еще хуже! Выпускник Казанской академии МГБ!
Выпуск тот самый? понял я.
Была история. 35 выпускников сверхсекретной академии после вручения дипломов прошлись колонной на дорогих машинах по городу. Сделали фотосессию, которая сразу стала бить все рейтинги в досье разведшкол мира и террористических организаций всех мастей типа Фаланга и Центр.
Естественно весь выпуск пошел коту под хвост. Многих направили в строевые части, в Африку, других в штурмовые группы вроде этой. Теперь я понял, что положение еще хуже, чем только прокат по будущей столице на иномарках.
Как бы вам с таким генералиссимусом не попасть в историю! пожалел я.
Сами боимся! честно признал один. А тебе точно надо туда?
Есть вариант?
Там за холмом есть вход в подземные коммуникации. Говорят, ещё монахи рыли. Залаз будет там. Пропустишь нас вперед, и пойдешь за нами.
Спасибо, мужики! с чувством поблагодарил я.
И побежал в особый отдел. Мне надо было раздобыть сведения, где искать русский контингент в тюрьме.
Спецоборудование.
В особом отделе служил подполковник по фамилии Колобоев. Особистов в армии не любят, но они любят МГБ. Возможно, не любят, но лучше других понимают, сколько крови мы можем попортить.
В особом отделе я встретил полное понимание. Я пил кофе со сгущенкой, пока ординарец убежал с бумажкой со списком необходимого оборудования.
В списке числились: обмундирование участника штурмовой группы вплоть до трусов, полосатая роба заключенного, планшет полевой с тактическими данными по Норе и окрестностям, ПНВ, автомат А1, паузер (модель не важна, но не меньше, чем на 3 паузы), бронежилет облегченный скрытого ношения (для вывода Кашлина).
Чтото я упустил, но что, я понял позднее, вернее, не подумал так глубоко.
Колобоев предложил своих людей в помощь, даже сам собирался пойти, тряхнуть стариной.
Мне нельзя светиться! сказал я. Один я в Норе буду как рыба в воде!
И отказался.
Надо было торопиться. Штурмовая группа уже наверняка готовилась войти в тоннель.
С Норы эта часть равнины не просматривается, но часового там я поставил. Тебе спецпропуск выпишу, пообещал Колобоев.