Вышел из магазина и заметил на другой стороне ювелирный, зашел туда и оставил почти все «деревянные» за комплект: серьги, колье, кольцо и браслет из уральских изумрудов. Попросил упаковать в бархатные коробочки, будет подарок и для царицы. В знаменитой «Березке» прикупил себе новые джинсы, кожаную куртку и кроссовки. Для подарков взял десять флаконов французских духов «Шанель» и пять комбинаций для женщин разных цветов со всякими там рюшечками и кружевами. Плюс десяток зеркал для макияжа с ручкой, ну а для мужиков коробку французского коньяка «Хенеси».
Дальше меня ждал комиссионный магазин, где я приобрел еще один кинопроектор «Украина» в комплекте с генератором на 1 кВт, и долго выбирал фильмы. Остановился на семи индейских сериях про Чингачгука с Бойко Митичем, «Андрее Рублеве», «Илье Муромце», «Маугли» и «Морозко». Рассчитался по грабительскому курсу валютой, но зато продавец пообещал подготовить побольше фильмов моей направленности. Уже выходя, остановился у прилавка, где под стеклом лежал набор из сверл, метчиков и лерок, начиная от 1 мм до 12 мм. Купил их, заодно и дрель. Ну слаб я перед инструментом, слаб!
На обратном пути остановился у небольшого книжного магазина. В течение часа я ходил между стеллажами и стал обладателем «Истории древней Руси», где хорошо было освещено правление Ивана Грозного с датами и фактами, карты полезных ископаемых России, а также учебников по органической и неорганической химии и физике. На выходе у кассы взял пяток калейдоскопов. И вот я опять в гараже. Переодевшись, сижу на куче приобретенного барахла: «Встречай, Рязань!».
Поворот кольца, и я у себя в кабинете. Разложив приобретенное имущество вдоль стен, дабы не бросалось в глаза, я спустился вниз и прошел в бывший магазин, где теперь располагалась школа. Лада вела урок. Собрались человек около двадцати, и мальчики, и девочки возрастом от 10 до 15 лет. Тут же сидел и Степан, что-то выписывая и вырисовывая в своей тетради. Лада ходила между столов, проверяя, как пишут буквы. Да, надо бы им придумать классную доску, только где же взять фанеру? Я пришел к Ермолаю и посоветовался с ним, он предложил обратиться к столяру, который сделает щит из плотно подогнанных досок, а покрасить и покрыть лаком уже пустяки. Сказав ему, что бы занялся, все же и его Степан учится, а за работу я заплачу.
Вечером подъехал воевода Иван Михайлович, сказал, что пришел ответ от государя:
Просит привезти тебя в Москву вместе с твоими чудо-вещами для показа царю. Так что подготовь все сегодня, а завтра утром выезжаем.
С вечера начали упаковывать телегу, куда сложили двадцатилитровую канистру разведенного с маслом бензина. Такую же канистру керосина. Аппаратуру для показа фильмов, взял «Александра Невского», «Илью Муромца» и «Маугли». Положил в телегу патефон, в деревянный ящикпластинки, чтобы не раздавить ненароком, генератор и, конечно, подарки царю и будущей царице. С собой взял пирогов, котелок, десяток банок с тушенкой, флягу со спиртом, другую с водой, пару плиток шоколада, саблю и заряженный браунинг. Сверху на все это имущество положил мою медицинскую сумку, мало ли чего случится в дороге. Закрыв все полотном от лишних взоров, я сунул под него снайперку с запасом патронов, «Шмайсер» с пятью запасными рожками, десяток гранам и пару шашек динамита с бикфордовым шнуром, и пошел спать.
С рассветом слуги меня подняли, прибыл дружинник от Ивана Михайловича. Быстро оделся, умылся, поел каши с пирогом и, запрыгнув на коня, тронулся вслед за телегой, которой управлял Ермолай.
Возле дома воеводы уже стоял наготове обоз в Москву. Два десятка дружинников, вооруженные рогатинами, в доспехах и шеломах со щитами на спине стояли возле лошадей, дожидаясь команды на сопровождение. Свою телегу мы поставили в конец обоза, и я подъехал к дружинникам. Узнав меня, они с почтением поприветствовали, так как все они меня хорошо знали и бывали на просмотре фильмов. Один из них тут же побежал за воеводой, сказать, что боярин подъехал.
Вскоре воевода выехал из ворот, и за ним пристроились десяток дружинников, далее пошел обоз, и замыкал все это второй десяток. Я подъехал к воеводе, и мы резво с ним тронулись по дороге к Москве. Останавливались мы на ночь в основном в трактирах. Дружинники спали во дворе и охраняли телеги. Четвертая ночь застала нас в пути, воевода круто свернул на лесную дорожку, которая вскоре вывела нас на большую поляну у озерка. Видно тут останавливались многие обозы, так как видны были следы от старых кострищ, сделан мосток для набирания воды из озерка, да и сушняка было мало, весь вырублен.
Ну вот, тут мы, Андрей Иванович, и заночуем, а завтра, дай Бог, и в Москве будем! тяжело спрыгивая с коня, произнес Иван Михайлович.
Десятники уже распоряжались, привычно отдавая команды, выстраивая телеги полукругом рядом с озером, разводя костер в этом полукруге. Коням надели путы и пустили пастись на лугу, сами стали варить кулеш (каша с мясом) и готовить ночлег. После ужина, выставив дозорных, все устроились спать, кто на телеге, кто под телегой. Я тоже забрался на свою телегу, на которую заботливый Ермолай навалил кучу свежескошенной травы, сам же он на такой же перине устроился под телегой.
Где-то за полночь в голове у меня раздался громкий голос «Хранителя»: «Просыпайся! Готовься к бою!». Я тут же подскочил на телеге, дозорных нигде не было видно, то ли спят, то ли их уже нет! Сунул под полог руку и нащупал автомат, передернул затвор и спустился под телегу, тревожно оглядываясь вокруг. Проснулся Ермолай, хотел что-то спросить, но тут из леса поперла темная масса людей. Автомат сухо начал работать, выкашивая вырвавшихся вперед нападающих. Воспользовавшись заминкой, я запрыгнул обратно в телегу, чтобы достать запасные рожки, но нащупал гранаты и метнул одну за другой в темную массу надвигающихся людей. Взрывы разметали тела разбойников, а я перезарядил в это время автомат. Вокруг уже проснулись дружинники и ездовые, но тут из леса начали лететь стрелы. Прицелившись, я стал очередями прочесывать опушку, откуда до этого выбежала толпа. Крики раненых убедили, что я не ошибся, да и стрелы перестали со стуком втыкаться вокруг. Когда все утихло, дружинники зажгли факелы и пошли смотреть, кто на нас нападал, заодно собирая трофеи и добивая раненых татей. По «Правде» их надо было вешать, да только хлопотно все это, а завтра в Москве нам надо быть. Насчитали семнадцать трупов, один из которых, здоровый малый, был лучше всех одет и вооружен, по-видимому, главарь. Убит он был ближе всего к телегам, значит, шел в первых рядах, увлекая всех за собой, ну и первый же получил пулю. Ко мне подошел воевода:
Андрей Иванович, Вы опять меня удивили! Что это за скорострел такой у Вас, что Вы положили всех татей раньше, чем они подошли для сечи?
Я, поставив автомат на предохранитель, подал воеводе. Тот с интересом повертел его и не поняв принципа, спросил, как заряжать, как стрелять. Отсоединив магазин, я передернул затвор и показал выпавший патрон из ствола воеводе:
Вот, здесь и порох, и пуля в одном заряде, называется патрон. Чтобы в бою не передергивать постоянно, их заряжают в магазин. В него входит 32 патрона.
Я зарядил этот патрон в магазин, вставил последний в автомат и, передернув затвор, сделал короткую очередь в воздух, вокруг наши ходят, могу попасть в темноте. Воевода от неожиданности отпрянул, но потом осторожно взял и, подняв автомат также вверх, дал очередь. Лицо его озарила сияющая улыбка:
Андрей, голубчик, да мы с такими скорострелами всех врагов уничтожим! Обязательно государю батюшке показать надо!
А вот тут надо поосторожнее! Дабы не прознали соглядатаи вражеские, и своим накажи, что бы ни одним словом не обмолвились!
Дружинники стояли на расстоянии, боясь подходить к нам, хотя многие уже знали «огневой» бой, но сами стрелять не пробовали.
У нас потери есть? спросил я у воеводы, убирая автомат обратно на место. Тот подозвал десятников и поинтересовался тем же, те ответили, что стрелу получил лишь ездовой в бедро, но его уже перевязали.
Хорошо, давайте я его посмотрю! я достал мой медицинский ранец, попросил Ермолая полить водой на руки, после чего обтер их спиртом.
Подошел к телеге, где лежал раненый, попросил посветить. Я заново обработал рану, присыпал ее стрептоцидом, вкатил ему укол пенициллина от заражения и туго перебинтовал. Воевода, видя, что я закончил, позвал меня к себе:
Андрей Иванович, меня все волнует твое секретное оружие, можем ли мы разбить крымского хана Ямгурчея и Казанского хана Ядыгея?
Запросто, Иван Михайлович! Только мне надо подготовить отборную сотню, которая обучится работать с этим оружием. И чтобы были немы яки рыбы! Главное, чтобы все оставалось в тайне. Да и по секрету скажу, есть у меня за пазухой еще и не такие козыри!
Достав листок бумаги, я набросал ему татарский план нападения:
Будем бить их же приемом! Небольшой отряд на свежих лошадях нападает на татар. Те начинают их преследовать большими силами. Наши отступают, отстреливаясь, и заманивают их в ловушку, которую мы заранее подготовили: тут и пороховые заряды, и разбросанный чеснок, и земляные ловушки, и в центре мои скорострелы. С боков же их поражают стрелами и бомбами, все, татар нет.
Государю расскажешь, а я пройдусь и предупрежу своихоб этом сражении молчок. Да, Андрей, ребята там трофеи собрали, так они все твои! уходя в темноту, произнес воевода.
Подожди, Иван Михайлович! Куда мне этот хлам?
Тебе по закону надо будет выставить десять воинов при оружии, доспехах и конях, вот и бери, что-то и подойдет, ну а остальное продашь или перекуешь! Вон у тебя и кузнец рядом, посмотрит, что оставить, а что на переделку.
Из-под телеги вылез бледный Ермолай, который первый раз присутствовал при стрельбе, но держался, как мужчина, не выказывая страха. Уже рассвело, и стали видны трупы татей, разбросанные по поляне, некоторые с перерезанным горлом, когда их, раненых, добивали дружинники, чтобы не портить кольчуги.
Сходи, Ермолай, взгляни на трофеи, выбери себе что-нибудь! отправил я слугу, а сам взял пироги, котелок и пару банок с тушенкой, и отправился к воеводе.
Тот сидел на пне возле костра, и что-то уже ел из глиняной миски. Увидев меня, жестом пригласил сесть рядом с собой. Я, налив в котелок воды, поставил его над костром. Затем подал одну банку с тушенкой воеводе и стал ножом открывать свою:
Это что за штука у тебя опять, Андрей Иванович? воевода даже перестал есть, с интересом рассматривая банку.
Мясо готовое, которое долго хранится и не портится! Хорошо в походы брать. открыв свою банку, я протянул ее воеводе. Тот черпанул ложкой, попробовал и оценил.
Ты смотри, и вправду будто недавно сварено! он поставил банку на угли костра, и через минуту с удовольствием ел разогретую тушенку, закусывая моим пирогом.
Вот сколько тебя знаю, Андрей Иванович, столько нового и вижу! Вот такие бы обеды для наших воинов, сможешь сделать?
Ну, сделать само мясо можно, но банки железные Нет, это заграница! Но если глиняные горшочки, да залить все это кипящим салом, то с месяц-два можно будет сохранить. Да и крышки надо на них глиняные, в общем, попытаться можем. Но это все ж большой объем и большие деньги! Давай покажем государю, и если даст добро, начнем готовиться к походам.
Так как полночи не спали, я после завтрака взобрался на телегу, привязав коня сзади, и дремал до самой Москвы. К вечеру мы добрались до окраины и, проехав почти до самого центра, въехали в открытый дружинниками большой двор. Тут же набежала челядь и стала разгружать телеги. От своей я их отогнал и, поставив Ермолая, уже одетого как воин, сторожить, пошел следом за воеводой. На крыльце нас встречал боярин в соболиной шубе и такой же шапке с кувшином и ковшом. Рядом стояла дородная женщина, украшенная золотом как новогодняя елка. Воевода взаимно с уважением поклонился:
Здравствуй, батюшка Алексей Федоровичи Вы, уважаемая боярыня.
Выпив ковш сбитня, он расцеловался с Адышевым, затем ковш перешел ко мне.
А это, Алексей, наш загадочный гость, о котором я тебе отписывал. пояснил воевода дьяку.
Это который движущиеся картинки показывает? поинтересовался Адышев.
Да не только! Пойдем к тебе в кабинет, там все и расскажем!
«Одень ладанку, которую купил у ювелира»произнес мне в голове «Хранитель». Ну, если надо, значит надо Я достал из кошеля ладанку и одел ее, пока подымался вслед за государственными мужами.
Кабинет был заставлен шкафами, завален свитками бумаг. В углу, несмотря на лето, тлел камин. Посередине стоял большой стол, на котором также находились свитки бумаг, гусиные перья и большой подсвечник с пятью свечами. Хозяин освободил половину стола, сдвинув все на одну сторону. Он позвал слугу и приказал принести вина и закуски, после чего посадил за освободившееся на столе место.
Уж извините, но служба есть служба! Государь наш в любой момент может вызвать, а я должен быть осведомлен, что в государстве нашем, да и за границей делается! Ну, а теперь слушаю Вас, Иван Михайлович! сказал он, когда слуга принес еду и кувшин вина.
Когда воевода рассказал, как я положил за пару минут столько татей, то Адышев даже вскочил от изумления и дрожащим голосом поинтересовался, где сейчас этот скорострел.
У меня в телеге лежит!
Да ты что, такую ценность и без присмотра?
У меня слуга телегу охраняет.
Неси сюда, и я посмотрю, и в доме надежней.
Я сходил, принес автомат, запасной магазин и лампу «летучая мышь», которую захватил на всякий случай, вот он и наступил. Войдя в кабинет, я поставил ее на стол и зажег ее зажигалкой, комната сразу же осветилась ярче, чем от пяти свечей. Адышев смотрел с удивлением, то на зажигалку, то на лампу, то на автомат, висевший у меня на плече.
Лампа и зажигалка Вам в подарок, прошу принять от чистого сердца! и я положил зажигалку возле лампы.
Спасибо, Андрей Иванович! Кстати, а Федоров Иван Петрович не родственник Вам?
Отец мой! предупрежденный «Хранителем» заранее, ответил я. Меня захватили в плен татары, напав из засады на нас, всех убили, а меня, десятилетнего, повезли к себе на продажу. Через день на них наткнулись купцы иностранные, долго их охрана билась с татарами, но все же всех перебили, а меня освободили. Но так как я от всего этого заболел и у меня была лихорадка, меня взял к себе их сотник, у которого вся семья вымерла от чумы. Вот он меня и воспитал как своего сына. Недавно он умер, а я поехал на родину. Я получил образование лекаря, так что сам себя могу обеспечить. Ну, от родного отца у меня осталась лишь ладанка. я снял ее с шеи. А от того, кто воспитал, его сабля. хлопнул я ладонью по боку, где висела сабля. Так что, я сын Ивана Петровича Федорова!
Адышев взял в руки ладанку, посмотрел и положил себе в кошель, сказав что скоро вернет ее:
Давайте, выпьем и спать, завтра с утра нас ждет государь, нам много стоит обсудить и решить! Спокойной ночи, господа, в покои вас проводят. А этот скорострел, Андрей Иванович, с Вашего позволения я пока уберу! Завтра Вы его увидите у государя.
Нас проводили на мансарду, где были две небольшие комнаты. Молчаливый слуга расправил постель и лишь потом спросил, что еще боярин соизволит. Махнув ему рукой, что ничего не надо, я вытянулся на мягкой перине. Я обдумывал весь разговор с этим «серым кардиналом» Ивана Васильевича. Сейчас, как никогда, они нуждались во мне, яих секретное оружие, когда Россия находится в окружении враждебных стран. С одной стороны, казанское ханство, рядом из Сибири и Урала всегда может подойти им помощь ногайцев, башкир и прочих малых народов, с юга крымский хан с его 150-тысячным войском, имея за спиной турецко-османскую поддержку, с юго-запада Литовское и Польское государство только что не давятся слюной на русские земли. Остается только попытаться перебить их поодиночке, а для этого мне надо перевооружить армию, перевести их на кремниевые ружья. То есть переделать фитильные ружья на кремниевые, требующие меньшего времени заряжения и прицеливания. Изготовить чугунные пустотелые ядра для заполнения их порохом. При стрельбе они будут взрываться не хуже шрапнели. Привезти штук сто толстостенных полутора метровых труб диаметром 100 мм, чтобы изготовить примитивные пушки. Кузнецы заварят один конец у трубы, сделают запальное отверстие, насадят трубу на тележные колеса, пушка готова. Подготовить к ним пушкарей, порох и шрапнель, это надо человек триста. Еще надо мне сотню стрельцов из винтовок, здесь лучше, конечно, охотников. Десяток пулеметчиков и десяток минометчиков. Итого, мое войско 500 человек. Сколько у Берии «максимов»? Видел явно три, но склад очень большой, кругом ящики. Будем исходить, что три, значит делаем тачанки, как у Батьки Махно и учить, учить бойцов. Так размышлял я и уснул.