Оделся, прицепив на портупею саблю (форс, однако, но уж очень хочется!). Накинув ранец, прицепив к нему сверху шинель (все же лето, жарко), я тронулся в путь вниз по течению ручья, прикинув, что он должен впадать все же в реку. По моим стареньким часам время было около обеда, но есть пока не хотелось, только я изредка прикладывался к фляжке, так как солнышко припекало, а фуражку я взять не догадался. Найдя на берегу возле воды листья мать-и-мачехи, связал их пучком и одел на голову. Стало сразу легче, правда с торчащими стеблями над головой я был похож на идиота. Но пока меня никто не видел и ладно.
Часа через три ручей пересекла наезженная дорога, я оказался в затруднении, куда идти, но подойдя ближе я увидел, что с одной стороны дорога забрызгана водой, еще не просохла, значит совсем недавно здесь выезжали из ручья телега или две, тяжело груженые, значит можно попытаться догнать. Вокруг следов от тележных колес остались следы конских копыт. Присмотревшись, я увидел, что следы с подковами, значит русские, татары своих коней не подковывали. Ну что же, значит идем по этим следам, авось и выведут.
Ходить я умел, да и любил, если бы еще не комары, да их сопутствующие родственники, которые не смущаясь, что я гость из будущего, старательно пытались меня съесть. Поэтому я время от времени переходил на легкий бег.
Вдруг впереди меня за поворотом раздались крики, звон оружия и ржанье коней. Что-то случилось и это мне не нравилось. Я сошел с дороги и двинулся в сторону звуков. Вскоре шум достиг своего апогея, и сквозь деревья я увидел батальную сцену: десятка полтора оборванцев с копьями и дубинами, окружив обоз из пяти телег, напали на охрану и возчиков. Из охраны остались трое воинов, в кольчугах и шлемах они яростно отбивались от разбойников. Двое воинов лежали без признаков жизни, утыканные стрелами, но и разбойники время от времени падали под ударами опытных воинов. Доставалось и возчикам, из них осталось двое, да третий, видно сам купец, лихо отбивался бердышем, раскроив не одну буйную головушку.
«Надо помочь несчастным»думал я, прикручивая глушитель на наган. Вот впереди маячит спина лучника, который пытается добить воинов, но их все время закрывают его друзья. От нетерпения он разве что не приплясывает. Я прилег, поймал его на мушку, благо расстояние метров пятнадцать, глухо пшикнул выстрел, и на спине лучника расцвело кровяное отверстие. Лук выпал из его рук, он попытался посмотреть назад, но тут его колени подогнулись, и он упал в траву на обочине. «Так, один готов, надо помочь купцу, воины держатся пока»три выстрела, и двое разбойников упали возле телег. Против двоих купец продержится, надо помочь воинам, один из которых уже ранен и еле-еле отбивается от здоровенного детины с топором. Выстрел, и детина, разбрызгивая мозги, валится под ноги воина, который уже прощался с жизнью и теперь удивленно смотрит себе под ноги на рваную рану на голове разбойника.
Оставшиеся разбойники приостановили нападение, видно детина был главарем, и, защищаясь, начали отступать к лесу, то есть ко мне. К ним присоединился оставшийся один из разбойников, второго купец зарубил. После чего купец отбежал к своим охранникам, то есть получалось стенка на стенку, четыре разбойника и четыре с нашей стороны, меня не считая. Ясекретная часть, язасадный полк, ябольшая пакость для разбойников! Поднявшись, я подошел к ним сзади и стреляя с двух рук тут же уничтожил всех оставшихся бандитов.
Сухие выстрелы Вальтера и глухое хлопанье нагана не испугали воинов и купца. Порох был уже известен в 13 веке на Руси, и «шутихи» из далекого Китая тоже были в ходу. Но вот отчего упали бандиты, они заинтересовались. Трупы повертели, даже пытались пальцем прощупать раны, но ни наконечника от стрелы, ни чего другого не нашли.
Ты кто будешь, мил человек? обратился ко мне бородатый купец, поддерживая левую руку, которая была, по-видимому, сломана, и лицо его время от времени искривляла гримаса боли.
Лекарь, из дальних стран, был проездом, да ладья налетела на бревно и затопла, вот я и выбрался с малыми вещами.
Лекарь, говоришь, взгляни-ка на руку мою, а воины пока соберут твои да наши трофеи! купец скинул с трудом куртку с нашитыми на нее металлическими пластинами.
На руке повыше локтя был огромный кровоподтек, рука опухла и покраснела. Я осторожно прощупал, перелома, казалось, не было, но сильный ушиб, да возможно с трещиной, гарантирован. Эх, зря я не захватил новокаин. Но пара бинтов у меня в карманах завалялась.
Мужики, снимите мне вон с тех березок две вот таких размеров бересты, вместе с корой. Так, а у тебя что? спросил я раненого воина, который полулежал у дерева.
Кровь, если можешь, останови, а такне в первый раз. держась за бок, где была рассечена кольчуга, ответил тот.
Задрав кольчугу и одежу, я осмотрел рану. Рана была глубокая, но, похоже, рассечены только мышцы, до внутренностей удар не дошел.
Так, мне нужен сухой мох, игла с ниткой. Нитку я, пожалуй, найду. вспомнил я о своем шелковом нижнем белье.
Сухой мох дал один из воинов, иголку отыскал купец, ну а я, оторвав рукав от нижней рубахи, надергал нитей.
Слушай, купец, как тебя по имени?
Аника Федорович Строганов, боярин, разглядев мою саблю, промолвил купец.
У тебя есть крепкое вино?
Да как не быть, батюшка! запричитал он, и, придерживая левую руку, побежал к своим телегам.
Порывшись, он вернулся с кувшином, плотно закрытом кочерыжкой. Открыв его, я попробовал это пойло, запах сивухи чувствовался за километр, да и градусов от силы 25, но я все же отлил в черепушку и опустил туда иглу и нитки. Все же антисептик. Иглу я на всякий случай прокалил над огнем и, дав выпить этой бурды воину вместо анестезии, принялся зашивать ему рану. После, засыпав ее сухим мхом, как антисептиком, перевязал его одним бинтом. После принялся за купца, подготовленные лубки я закрепил ему на руке, чтобы она не двигалась, и, повесив петлю из остатков бинта на шею, закрепил руку. После чего присели вместе с купцом у разведенного костра, пока два оставшихся воина собирали погибших и снимали кой-какое вооружение у бандитов. Аника Федорович начал накрывать «поляну», здесь была холодная телятина, печеная репа, вареные яйца, хлеб, копченая рыба и конечно вино заграничное из Греции. Кувшин с крепкой бурдой он оставил воинамзаслужили. Закуску они подходили и отрезали себе по надобности, но к нам не садились, знали свое место.
Ты хоть, батюшка боярин, назовись, что я мог величать тебя по батюшке, выпив и маленько успокоившись от нападения, начал купец.
Ну, Андрей, сын Ивана, проездом в ваши края из Франции. Там, закончил Университет на лекаря. И вот я перед тобой.
То-то я гляжу, одежи у тебя странные, заграничные, да и сабля не русская, но дорогая, может продашь?
Подарок отца! не задумываясь, соврал я.
Отец, это святое, глубокомысленно произнес купец.
Ну, а ты чем занимаешься? спросил я его.
Дак мы все в торговле, в Рязани у меня три лавки. В одной сын, во второй зять с женой торгуют, ну а третью я содержу с приказчиком. А товар приходится тащить на все три лавки. У детей внуки, сами ездить не хотят, а денег батька дай, вот отделил их, пускай учатся зарабатывать, ну а я пока силы есть, буду привозить товар.
Вот, что Аника! То что я успел в ручей приволочь, после потопа, там и спрятал. Теперь с тем и остался. Если поможешь довести до Рязани мои вещи, отплачу сторицей.
Да ты и так меня спас, ну тебя с твоей благодарностью, отмахнулся он.
Я достал из ранца карманные часы, и на глазах Аники завел их. Приоткрыл крышку, и оттуда зазвучала музыка. Аника протянул руку, с интересом разглядывая незнакомую вещь, поднося ее то к глазам, то к уху. Скоро музыка закончилась, и он спросил:
Это какой-то музыкальный инструмент, вон как красиво играет?
Да нет, Аника, это за границей называется часы, и еще полчаса я объяснял, как ими пользуются, а еще через 5 минут он прицепил их к своему кафтану, засунув сами часы за пазуху.
Правда, через каждые пять минут купец часы доставал, слушал музыку и прятал обратно. Вид у него был важный, так как даже князь не имел того, что имеет купец Аника Федорович из Рязани.
Вечером похоронили своих погибших. На следующий день мы верхом, имея у каждого по запасному коню, отправились к моему схрону, оставив раненого присматривать за лагерем. Трупы разбойников оттащили от дороги в чащу, на прокорм зверям, да и хоронить их сил уже не было. Дорога пролетела быстро, все же верхом. Выкопав свои вещи, я по совету Аники Федоровича, запаковал их в дорожные мешки, которые закрепили на лошадях. Перед этим я достал свои медицинские принадлежности и поставил укол новокаина купцу и дал пенициллин воину, предварительно сменив повязку и присыпав рану стрептоцидом.
Прибыв в лагерь, освободили одну из телег, куда и сгрудили мои сокровища, а товар Аники распределили по остальным телегам. Всех нас осталось пять человек, считая раненого и купца. Поэтому первые телеги повели два воина, за ними я, потом раненый воин, и замыкал обоз купец. Лошадей за уздцы пристегнули к впереди идущим телегам, так что править ими не нужно было. Поэтому я, зарядив оружие, или брел возле телеги, или ехал с купцом. Ночью старались останавливаться в трактирах, так как выдержать еще одно нападение мы были не в силах. Одно дело, когда ты настороже и готов обороняться, другое делонеожиданная стрела из кустов.
Вечером в трактире, выпив вина с Аникой, я начал расспрашивать его о политике, да и так, за жизнь. Из всего сказанного я только понял, что живется в основном хорошо дворянам, то есть боярам. Купцов тоже щиплют князья и дворяне, налоги за всеохрана, недвижимость, на ремонт крепостных стен и многое другое. Не датьзавтра отберут все. Выживают только сильнейшие, те, кто успел прикормить князя, наместника или воеводу.
Значит надо пробиваться наверх, то есть стать боярином, но для этого надо укрепиться, чтобы мое имя было на слуху.
Слушай, Аника, а у тебя из знакомых никто дом хороший в центре не продает?
Дак, как не продают, когда я уезжал, знакомый Прокопий продавал, да еще и неплохой дом. Усадьба целая, нижний этаж лавка-магазин, а наверху жилое, ну и двор, там баня, конюшни, и склады.
Ну и сколько он просил? видя, что Аника уже «поплыл», пытался я выведать цену.
Да не знаю я, даже не интересовался, может за 50 рублей серебром, может меньше.
Ладно, пошли спать! Завтра будем в Рязани, там и узнаем.
Рязань встретила нас шумной ярмаркой. Прибыли купцы из Булгарии с разнообразным товаром. С трудом проехав черед громко галдящую толпу возле пристани, мы добрались до дома Аники. Челядь набежала с плачем и радостным смехом. Кто плакал по погибшим, причитая на разные голоса, кто шумно восхищался воинами. Жена с детьми повисла на купце, целуя и ругая его одновременно. Постояв немного, я попросил Анику присмотреть за возами, и направился в сторону ярмарки, благо она была недалеко. На краю ее я раньше заметил ювелирную лавку, куда и направил свои стопы.
Дверь была массивная, с медными заклепками, дабы отбить ворам охоту ее ломать. Толкнув посильнее и открыв ее, я услышал звон колокольчиков (ничто не меняется с годами). Навстречу мне из-за прилавка поднялся старый еврей, а сзади меня привстали два крепких молодца с дубинами. Ну это и следовало ожидать. Что у них естьразбойники, что у нас бандиты. Оружие только меняется, а охрана будет всегда.
Чем может помочь старый Авраам молодому принцу из неведомой страны? спросил еврей меня.
Молодой принц хотел бы обменять некоторые «побрякушки» на солидную денежку, весело ответил я, так как старый еврей мне однозначно нравился.
Ну-с, давайте однако взглянем на ваши «побрякушки».
Я высыпал часть колец, сережек и камней ему на прилавок. Только глянув на них, он сгреб все в кулак и позвал меня за ширму в другую комнату. Попробовав на зуб, накапав жидкость, он спросил, сколько я хочу за это.
А сколько даст мне старый Авраам за это красивое богатство?
Сто двадцать гривен Новгородских, и то от сердца отрываю ради красавца принца.
Сто пятьдесят, и красавец принц завтра тебе принесет еще лучше, а не то пойду к другим ювелирам, решил я «взять его на понт».
Ну, это вряд ли, молодой человек, только старый Авраам может взять у вас такое количество, да и то только потому, что я поставщик нашего князя.
Сто пятьдесят и по рукам! не уступил я.
Вы умеете торговаться, молодой человек, и в общем с вами приятно иметь дело, выдавая мне гривны, произнес старый еврей, буду ждать от вас новых «побрякушек»! улыбаясь, попрощался старый еврей.
Кошель уютно поместился за пазухой, и я продолжил путешествие по ярмарке. Плутая между рядов, я наткнулся на хазар, которые продавали рабов. Человек двадцать сидели в клетках, откуда их выводили, чтобы показать и расхвалить. Как раз выволокли молодую девушку, лет пятнадцатишестнадцати, и двое старых прохиндеев стали прицениваться, стараясь пощупать свой будущий товар.
десять гривен, уважаемые, просил продавец.
Да, она и трех не стоит, вишь какая тощая, взяться не за что, прошамкал один.
Да, поди и делать ничего не умеет, поддержал другой.
Я покупаю! тряхнул я кошелем.
Ты кто такой, чтобы боярам торг перебивать, а? Смерд вонючий! вскричал один из стариков, выпячивая на впалой груди золотую цепь.
Я знаю, кто я, а вот тебя старый пень уже не будет никто знать, и с этими словами я положил руку на эфес сабли, которая в лучах солнца переливалась всеми драгоценными камнями.
Второй старикан зашикал на первого и начал что-то шептать ему на ухо, отчего тот то начинал краснеть, то бледнеть. После чего они резко повернулись и пошли, сопровождаемые охраной.
Молодой боярин будут покупать девушку, али раздумал? подошел ко мне продавец.
Будет, будет! На вот, держи! отчитав ему деньги, я получил взамен рабыню Ладу.
Ну вот, сам еще не устроился, а хозяйством уже обзавелся.
Слушай, Лада! Мне бы хорошего делового мужчину, ну на должность слуги или приказчика,
Дак, господин, купите вон Ермолая, не ошибетесь. И кузнец он замечательный. Он правда вместе с сыном, но Абдулла поди уступит.
Одним словом, через час я стал обладателем трех рабов и лишился еще десяти гривен. Отправив слуг в ближайшую таверну, где я снял номер на неделю отцу с сыном, и одиночный для Лады, оставив деньги на еду хозяину, я пошел к купцу, где мы с ним и зависли на радостях. Тут была и баня с девочками, и пир, только чего и не было.
На утро, я проснулся с больной головой. Рядом на столике стоял кувшин с квасом. Выпил почти половину, когда в комнату заглянул Аника. Лицо у него было припухшее, волосы взлохмачены, в бороде застряли еще вчерашние крошки.
Ну, как самочувствие, боярин? Пойдем хоть пивка холодненького для здоровья выпьем!
Нет, Аника! Надо мне дом покупать, а не то мы с тобой так и сопьемся. Давай-ка руку тебе посмотрим, кстати ты чего без перевязи?
Да ведь боли то утихли, только лубки и таскаю.
Я размотал бинт, сняв лубки из коры. Опухоль спала, гематома пожелтела и уменьшилась.
Ну, заживает твоя рука, Аника, но все же не напрягай ее. А сейчас иди выпей немного пивка, приведи себя в порядок, пойдем дом смотреть.
Дом был хорош. Первый этаж представлял собой шикарную лавку, отделенную глухой стеной от прихожей и кухни, откуда шла лестница на второй этаж, где и были опочивальни купца. Во двореконюшня на десяток коней, кладовая, дровяник, а над ним и над конюшнейсенники. На заднем дворе баня и отхожее место. Конечно, кое-то придется подремонтировать, так как все стареет, и в два раза быстрее, если заброшено. Старик-эконом, оставленный купцом для продажи дома, чтобы показывать покупателю, да и для присмотра, узнав, что я собрался покупать дом, поинтересовался, когда ему со своей старухой съезжать.
А в чем твоя служба была, уважаемый? поинтересовался я.
Дак я присматривал за домом, протапливал, чтобы меньше гнил, а баба моя за чистотой следила, да готовила. Она ведь и прежним хозяевам готовила. Жаловали они ее, то платок подарят, то денежкуза то, что гости довольные от ее ужина, разоткровенничался старик.
А остаться не хотите? спросил я.
Дак отчего бы, барин, и не остаться, идти нам все равно некуда, разве что на паперть, а так глядишь и послужим еще, схватив мою руку и приложившись к ней, запричитал старик.
Ладно, как звать тебя?
Кузьма, барин, а жинкуПелагея!
Мы сейчас поедем оформлять сделку, ну а ты накрой стол. Вот тебе три рубля, купи все, что надо, ну а мы с Аникой после заедем и откушаем то, что приготовит твоя жена. Мы направились к Съезжей избе, в которой сидели дьяки поставленные воеводой, и выполняли функции регистрации сделок по купле и продаже движимого и недвижимого имущества. где двое «послухов» (свидетели при заключении сделок Прим. Автора) подписались под купчей, и дьяк громко припечатал ее своей печатью. Отдав деньги казначею и получив на руки купчую, я стал обладателем усадьбы размером в одну десятину. Главное, что в купчей было записано, что владение свободно от долгов, кабальных подписок (залогов) и от всяких крепостей. После всего мы отправились к дому Аники, чтобы я забрал свои вещи, и на обратном пути, заехав в трактир, я забрал своих слуг.