Ты чего? недоумевал я.
Сергей адекватным не выглядел. Начал пятиться назад, запнулся о ящики с сушёной рыбой. «С рыбой?!» не понял я, забыв, о чём только что подумал. Серёга тем временем осветил то, что находилось в подвале, взвизгнул и помчался на выход, оставив меня в темноте.
«Сейчас Маруську напугает, идиот», снова посетила меня «неродная» мысль.
Спотыкаясь о бочонки с квашеными огурцами и ящики с рыбой, я тоже двинулся в сторону люка, пытаясь сообразить, что вообще происходит, откуда это добро в подвале и почему я знаю (!), что здесь хранится? К тому же ориентиром служило скудное освещение из подвального выхода в дом. Добирался до ступеней я не в пример медленнее Серёги. Хорошо, он ещё крышку люка не захлопнул. Чего он так напугался?
Преодолев ступени, я вышел в коридор и оттуда сразу в залу. После подвала яркий свет неприятно ослепил. Даже рукой пришлось прикрыться. Попутно я отметил, что на мне вместо футболки рубаха. «Матушкой ещё вышитая. На вырост шилась», в очередной раз «вспомнил» я нечто странное. И почти сразу наткнулся взглядом на сапоги на своих ногах. Бл Когда это я кроссовки на эту обувку променял? Глаза слезиться уже перестали, и я осмотрелся. Не меньше минуты я стоял с открытым ртом, не находя никакого объяснения тому, что видел. Похоже, пока мы с Серёгой бродили в подвале, нас посетило какое-то новомодное ТВ-шоу. Мебели натащили. Ха! Даже фикус у окна в кадке поставили.
О! заприметил я ещё один интересный предмет. Знакомый сервантик и почти целый.
Порадоваться тому, что я нашёл объяснение всем непоняткам, не успел. Задняя зеркальная стенка буфета отразила меня самого. Вот тут мне стало совсем нехорошо. Рукавом рубахи я отёр со лба пот и продолжил разглядывать отражение. Тот, кого демонстрировало зеркало, выглядел лет на восемнадцать. Вернее, я откуда-то знал, что «мне» восемнадцать. И это был точно не Я!!!
Тем временем дверь, ведущая из залы в гостиную, распахнулась. Пахнуло жареной рыбой, а в комнату ввалился Серёга с очумелым выражением лица.
Сергей, ты как вообще? не мог не поинтересоваться я.
Херово, пробормотал парень.
Я оглядел его с ног до головы.
Но всё получше, чем мне. Ты хотя бы в своём теле. А моё неизвестно где потерялось.
Чего? уставился на меня Сергей.
Говорю, что это яВиталий Валентинович, но в новом хм образе.
Сергей меня слушал, но насколько воспринимал мои слова, оставалось только гадать.
У тебя в руке мой мобильный телефон. В рюкзачке блокнот, где ты записывал размеры. Потом мы пошли в подвал, и там случился большой бабах.
Неожиданно моя речь была прервана. Снова дверь в зал распахнулась, и на пороге возникла дородная деваха. По какой-то причине у меня в сознании она ассоциировалась с именем Маруська.
Микола Иванович, у вас гiсть? А я чую, що хтось прийшов, та не бачу.
Маруська, пшла вон, на кухню! рявкнул я на девку. Гость из Питербурга прибыл, а ты тут припёрлась.
Служанку после моего окрика словно ветром сдуло.
Откуда это эта ошеломлённо оглянулся Сергей.
Ты на улицу успел выскочить? прервал я его.
Да. Там всё совсем не так, не то.
Вот и у меня в голове не так и не то, вздохнул я. Знаю, что я Виталий Белов, но почему-то оказался в теле Николая Ситникова, между прочим, 1869 года рождения.
Виталий Валентинович? переспросил Серёга и протянул на ладони свой телефон.
Если это проверка на вшивость, то это не мой мобильник, хмыкнул я.
Теперь верю, начал успокаиваться Сергей, обменяв телефоны. Только непонятно, как мы здесь оказались.
Какая разница, нам, главное, нужно вернуться обратно, ответил я.
В люк мы буквально влетели, да и потом между бочками довольно шустро пробирались. И затормозили только возле распашных дверей на лестничной площадке противоположного входа в подвал.
Серёга, давай снова свети, вернул я свой телефон и занялся исследованиями.
Открыть дверь получилось без вопросов. Запиралась она на засов изнутри, но дальше всё застопорилось. Нет, конечно, во двор мы вышли, покрутились и вернулись обратно в подвал, потому что наверху был двор купца второй гильдии Ивана Григорьевича Ситникова.
Вы как-то за раму сверху держались, напомнил мне Серёга.
Держался, не стал я возражать. Только сейчас этой рамы нет. Плюс, если помнишь, в неё как раз молния долбанула. Вероятно, открылся временной портал и нас переместило.
Серьёзно?! воскликнул Сергей.
Есть другие идеи или версии или тебе доказательств мало?
Ну так у вас другое тело, напомнил мне парень.
Знаешь, если бы в тебя стукнула молния, то не факт, что ты выжил бы, огрызнулся я. Моё же сознание переместилось во времени, нашло подходящее тело и обосновалось в нём.
А я тут при чём? жалобно поинтересовался Сергей.
Не знаю, вздохнул я и присел на ступеньку. Давай позже вернёмся и проверим ещё раз. Маруська скоро на обед позовёт, не нужно ей видеть, что мы по подвалу шаримся.
Откуда вы знаете, что позовёт? спросил Сергей.
Память прошлого владельца всплывает. Так-то я ничего об этом Николае не помню, но информация появляется какими-то фрагментами.
И только мы расположились на диване в гостиной, как заглянула Маруська.
Микола Иванович, подавати общ або батька почекаете?
Батьку ждать не буду, подавай, скомандовал я, попутно размышляя, как лучше легализовать Сергея.
Прислуга вопросы если и задаст, то я на них отвечать не обязан. А как быть с отцом Николая?
Обедали мы в столовой вдвоём. Маруська подала на стол и удалилась. Из памяти Николая я выцепил, что в доме есть ещё «економка», как называл купец родственницу со стороны покойной жены. Кстати, да, матери у Коленьки лет десять как нет. Присматривают за парнем дед Лукашка и та самая «економка» Павлина Конкордиевна. Интересно, где она сейчас?
Только что-то начал припоминать, как Серёга меня отвлёк:
Виталий м-м-м Николай Иванович, а мне каким именем называться?
Вариантов немного. Документов у тебя всё равно никаких нет, значит, и с именем не стоит заморачиваться. Как был Сергей Павлович Тынянов, так и останешься. Ко мне, кстати, можно по имени обращаться и на ты. Я сейчас биологически младше тебя на три года.
Серёга криво усмехнулся и продолжил наворачивать рыбу.
Вкусная какая, заметил он, когда покончил со своей порцией. Жаль, пироги не осилю.
Удобство в виде прислуги мы с Серёгой оценили. Расторопная Маруська вскоре чай принесла, а грязную посуду забрала на кухню.
Пойдём, мы тебя немного переоденем, решил я, когда с обедом было покончено. Подберу тебе что-нибудь из одежды Николая.
А вы в курсе, где его комната? усомнился Сергей.
Когда я думаю о чём-то конкретном, то всплывают воспоминания, поделился я своими ощущениями.
Вторая дверь из залы выходила на кухню. Сейчас ею не пользовались, поскольку ещё было тепло и печь в доме не топили. Рыбу Маруська жарила под навесом летней кухни и только потом занесла в дом. Такое странное расположение кухни в доме обуславливалось печным отоплением. Между родительской спальней и спальней Николая тоже имелась печь, но размером поменьше.
Спальней Коленьки была самая последняя комната. Уже в ней я «вспомнил», что у Коленьки две комнаты. Вторая зимой не отапливалась, да и размером была с кладовку. Из неё можно было выйти в коридор. Прислуга пользовалась этим выходом, чтобы принести тёплой воды для умывания или, наоборот, убрать ведро с помоями.
Раньше это была спальня родителей, просвещал я Сергея. Но после смерти супруги Иван Григорьевич перебрался в ту комнату, что рядом с кухней.
Чтобы была возможность Маруську ущипнуть за толстый зад? пошутил Серёга, высматривая в окно эту Маруську.
Вполне возможно, не стал отрицать я.
Николая раньше такая мысль не посещала. Или он просто не задумывался о сексуальных потребностях родителя? Самого Коленьку волновала какая-то Машенька Уварова. Но, кажется, у купца какие-то проблемы по мужской части. Даже наследник всего один, что немного неординарно для этого времени.
Однако стоило поторопиться с подбором гардероба для Сергея, пока домой не заявился родитель Николя. Критически осмотрев Серёгу, я решил, что рубашка у него вполне достойная. Добавим к ней жилет и сверху больше ничего менять не будем.
Штаны тебе, может, чуть коротки будут, протянул я найденную в сундуке вещь, но в сапогах никто не заметит. Достал я и обувку.
Предложенный предмет гардероба Серёге явно не понравился.
Может, я свои джинсы оставлю? Они новые, цвет чёрный.
Переодевайся, категорично заявил я.
А сапоги зачем? Вонючие какие, продолжал скулить парень. Поищи какие-нибудь туфли или ботинки. Тепло же на улице.
Сапогиэто вынужденная мера, просветил я. Ты же от дома не отходил? Наверное, на крыльцо выскочил, осмотрелся и назад? По местным дорогам в кроссовках не пройдёшь, утонешь в грязи.
Сергей с сомнением посмотрел в окно, но выходило оно во внутренний двор, который не отображал всех прелестей конца XIX века.
Между прочим, сегодня 16 сентября 1887 года, сообщил я Серёге, наблюдая за тем, как он меняет привычные вещи на то, что я выдал.
Ты меня обрадовать или огорчить хотел? поинтересовался Сергей. Не пойму, почему штаны сползают с задницы, если они застёгнуты. Это точно одежда Николая?
Ремень от своих джинсов возьми, посоветовал я.
У тебя ремень поверх рубашки, заметил Сергей, почему штаны не падают?
На подвязках они, продемонстрировал я верёвочки по бокам штанов. У меня под ними ещё кальсоны, потому штаны свободные.
Повезло, что сапоги Серёге оказались по размеру. Вернее, они ему подошли потому, что натянул их на носки, а не на портянки.
Ну как? топнул Сергей ногой и повернулся.
Никак, буркнул я и вернулся к сундуку. Ты не понимаешь, что без сюртука или кафтана неприлично? У тебя даже головного убора нет! Для местных это конкретное палево. И не забывай креститься. Мы сегодня пообедали без отца Николая. А то бы
Скажем, что на меня напали лихие люди, отобрали одежду и документы, предложил Сергей свой вариант отсутствия гардероба.
Тебя Маруська во вполне приличном виде видела.
Так это я убежал, в чём был, покосился на своё отражение в оконном стекле Сергей.
Па-ле-во застонал я. У Кольки сюртук долгополый, как для купцов. А ты мордой на купца не похож. Пока тепло, можно и так, в жилете, но нужно что-то решать с одеждой, и срочно.
Для этого деньги требуются, мрачно напомнил Сергей. У тебя они есть?
На эту тему я задумался и почти сразу вспомнил нужную информацию.
О! Я, оказывается, в гимназии учусь. Нет не учусь. Выгнали Коленьку, отец сильно ругался, припомнилось мне. Бл я греческий язык знаю, закон Божий и ещё много разной фигни.
По деньгам-то что? напомнил Сергей и начал выкладывать содержимое своего куцего рюкзачка на кровать.
Ничего. Я же с родителем живу. Бывший гимназист с выбором профессии не определился. Хотя какой тут выбор? Коленька в лавке с отцом должен был торговать.
Попробуем что-то продать, продолжил исследовать содержимое рюкзака Серёга.
Мобильники сразу ныкаем, подключился я к просмотру вещей XXI века. Лазерная рулетка тоже не в тему.
Могу продать шариковую ручку, выудил Серёга хоть что-то полезное. Даже две, нет, три. Блокнот с замерами, карандаш, обычная рулетка, продолжал перечислять он. Мелкие деньги и бумажные в кармане джинсов, платок. Всё.
Негусто, заметил я.
Ещё сам рюкзак, покрутил его Серёга.
Не подготовился ты к путешествию во времени. Николай в моём лице тоже порадовать не может. Отец на парня осерчал, денег не даёт. Велел в лавке отрабатывать.
А где купец сейчас? заинтересовался долгим отсутствием хозяина Серёга.
Что-то смутное у меня в голове крутится, задумался я. Парень на отца злился. За каким-то товаром не поехал.
Сидеть дальше в комнате Коленьки мы не стали, а осторожно прошлись по дому. Дружно пришли к выводу, что купец не шикует. Сундуков стояло много, один даже в коридоре, но в целом мебели, кроме как в зале, считай, и нет.
Иконы в «красном углу», снова напомнил я Сергею об обычаях этого времени. Павлина Конкордиевна, сестра матери, скоро придёт. Она у кого-то из соседей на поминках была, сообщил я то, что вспомнил по пути. Или уже вернулась. Павлина Конкордиевна во флигеле живёт, выполняет роль экономки и старшей над прислугой.
Слуг много? уточнил Сергей.
Раньше было пятеро. Сейчас даже конюха нет. Маруська по дому и на кухне, дед Лукашка в конюшне, есть помощник в лавке, Ничипор, но его отец обещал уволить, а Коленьку на его место хотел поставить торговать.
Имена-то какие архаичные, пробормотал Серёга. Ничипор
Это местный вариант Никифора, сообщил я. И, кстати, вон он бежит, кивнул я в окно.
Ничипор уже успел добраться до дверей дома и заколотил в них.
Глава 3
(Автор помнит, шо на Кубани того времени балакали на смеси украинского и русского языков, но для удобства дальше будет писать диалоги по-русски.)
Не пущу! Куда грязищу несёшь?! встала в дверях Маруська, грудью закрывая проход Ничипору.
Мне пришлось выйти вперёд, чтобы разобраться.
Микола Иванович, батька ваш меня послал. Застряли мы на Екатерининской. Велено грузчиков нанимать и переносить поклажу. И Ничипор попытался обойти грудастую деваху.
Пока у меня в голове стыковалась информация из собственной памяти и памяти Николая Ситникова, со двора в дом вошла Павлина Конкордиевна. Она сразу вникла, что случилось, и запричитала:
Ай, паразит такой! Небось, специально правил так, чтобы пустить нас по миру!
Не я! взвыл Ничипор. Мы только начали выворачивать, а там господа верхом, и тут ещё казаки. Вот и встряли, пока пропускали всех.
Павлина Конкордиевна, извольте выдать по пять копеек для найма шести грузчиков. Наконец и я сообразил, почему помощник прибежал домой, а не нанял рабочую силу на вокзале.
Скорее всего, всю имеющуюся наличность купец потратил, когда перегружал товар на станции.
По пять много, начала торговаться экономка.
Батька сам решит, сколько платить, и лишку не даст, сурово посмотрел я на женщину. Я тоже пойду. И дружка своего возьму ещё в помощь.
Одёжку смените, проявила смекалку Маруська.
Оценив внешний вид Ничипора, я согласился с Маруськой. Телега-то застряла где-то в грязи, её там по колено точно будет.
Пока Ничипор получал деньги, мы с Серёгой переоделись в старые латаные шаровары и рубахи навыпуск. Плюс надели поношенные картузы. Теперь уж точно никто не заподозрит в нас попаданцев из будущего. Рюкзак с мобильниками я унёс в подвал и спрятал между ящиками. Сундук в спальне Коленьки не запирался, а Павлина Конкордиевнаженщина явно без комплексов, может залезть куда не нужно.
В памяти Николая экономка представлялась женщиной старой и уродливой. Я же с высоты своего прежнего возраста оценивал Павлину Конкордиевну немного иначе. Ей лет сороксорок пять. И не такая уж и уродина. А старухой её делали тёмная одежда и платки, в которые она постоянно куталась. Вдовой она стала, когда ей было около двадцати. Был один ребёнок, но помер. Вот и осталась Павлина Конкордиевна приживалкой в чужой семье, выполняя обязанности домоправительницы. Коленька тётку не любил и даже побаивался. Мне предстояло самому разобраться, что и как. Пока же стоило поспешить на помощь родителю Николая.
Екатеринодар второй половины XIX века впечатлял. От дома купца Ситникова мы отошли метров на сто, когда Серёга остановился оглянуться.
Что не так? поинтересовался я.
Хочу убедиться, что это тот самый дом, в котором ты затеял ремонт.
Не похож?
Дом-то похож, зато всё остальноепросто мрак.
Это, считай, центр города. Здесь до улицы Красной несколько кварталов. А на окраине точно будет как в станицах: мазанки, камышовые крыши, отсутствие тротуаров и удобств.
Это ты месиво из непонятно чего под ногами называешь тротуаром? усмехнулся Сергей.
Вполне ничего. Грязь даже до щиколотки не доходит.
Меня и самого не покидало ощущение, что я оказался на грандиозной костюмированной вечеринке с декорациями «под старину». Серёга хоть и выглядел «туристом» на экскурсии, но уже воспринимал ситуацию нормально. Мне же приходилось ещё приспосабливаться к чужому телу и чужой памяти. Конечно, мне повезло в этом плане. Да и оказался я сыном не какого-нибудь крестьянина, а вполне обеспеченного человека.