В ответизумленная пауза длиною в несколько секунд, и наконец господин Кутлер, растерянно моргая, пробормотал:
Ваше Высокопревосходительство, к чему вы это говорите, я вас не понимаю
Да вы расслабьтесь, Николай Николаевич, и садитесь вон на тот стул, сказал Одинцов. Дело в том, что Российской Империи необходим новый министр финансов вместо господина Коковцова, который оказался замешан во многих нехороших делах. И даже если ему удастся выпутаться из предъявленных обвинений, мы все равно не сможем доверять этому человеку, так как расходимся с ним по фундаментальному вопросу: Россия должна служить капиталу или капитал России. Мы придерживаемся мнения, что именно капитал должен служить развитию нашей страны, а господин Коковцов исповедует противоположную точку зренияи этот факт делает его кандидатуру неприемлемой для занятия одной из важнейших правительственных должностей.
Ваше Высокопревосходительство тихо произнес Кутлер, неловко садясь на указанное место; от волнения он даже вспотел. Так вы, значит если я правильно понял хотите назначить министром финансов именно меня?
Да, именно Вас, Николай Николаевич, ответил канцлер, и перестаньте называть меня Высокопревосходительством. У меня, в конце концов, есть имя-отчество, и не притворяйтесь, что вы их запамятовали.
Хорошо, Павел Павлович, сказал Кутлер утирая лоб большим клетчатым платком, извлеченным из кармана, я вас понял. И все равно это для меня слишком уж неожиданно. Ведь я всего лишь директор департамента в означенном Министерстве Финансов, и даже еще ни разу не занимал должность министра
Сейчас, Николай Николаевич, сказал Одинцов, когда Российская Империя ждет от вас самоотверженной и тщательной работы, совсем не время отсиживаться на тихой и спокойной должности. Справитесь с поставленной задачейи ваше будущее на многие годы вперед, а может быть, и до самой смерти, станет ясным и безоблачным. Не справитесьничего страшного, не все сразу; мы понимаем, что у вас нет опыта для работы на министерском посту. И только одного мы можем не проститьпредательства Отечества или прямого обмана. Ну что, Николай Николаевич, надеюсь, вы согласны?
Да, Павел Павлович, произнес Кутлер, решительно кивая и выпрямляя спину, я почти согласен. Но сперва расскажите подробнеев чем именно вы не сошлись с господином Коковцовым и что я должен исправить? А то ведь вы можете не сойтись мнениями уже со мной, ведь вместе с означенным господином я работаю в министерстве финансов уже десть лет
В первую очередь, сказал Одинцов, мы не сошлись с господином Коковцовым и его предшественником и начальником Витте в оценке роли золотого стандарта в развитии экономики России. Мы считаем, что обязательное стопроцентное покрытие рубля золотом тормозит развитие российской промышленности и торговли, а господин Коковцов считает, что, наоборот, ускоряет.
Ну, как бы вам сказать, Павел Павлович задумчиво ответил Кутлер. Я, как и господин Коковцов, тоже считаю, что возможность разменивать российские рубли на золото в неограниченном количестве ускоряет промышленное развитие России, ибо позволяет зарубежным промышленникам и предпринимателям вкладываться в наши предприятия, а также облегчает международную торговлю
Это только с одной стороны, возразил Одинцов, а с другой стороны, требование стопроцентного золотого покрытия валюты сжимает денежную массу, из-за нехватки денег затрудняет расчеты внутри страны и ограничивает рост части экономики, рассчитанной на внутреннее потребление. Золотой рубль выгоден тем предпринимателям, которые вывозят из России хлеб и необработанное сырье, ввозят готовые товары, а также иностранным инвесторам, устроившим тут заводы с целью воспользоваться дешевой рабочей силой и желающим по мере получения прибыли репатриировать ее по месту своего постоянного проживания. Зато промышленникам, нацеленным на внутренний рынок, и государству золотой рубль невыгоден. Дело в том, что совокупная сумма производимых для внутреннего потребления товаров и оказываемых услуг, разделенная на среднегодовую оборачиваемость рубля, тоже является средством для обеспечения денежной массы, из чего следует, что каждый золотой рубль, оборачивающийся внутри страны, имеет двойное, а быть может, даже и тройное обеспечение. Один раз он обеспечен золотом, и еще один или два разатоварами и услугами. Цель нашего правительствабыстрый промышленный и сельскохозяйственный рост, но количество золота в обороте просто невозможно увеличивать теми же темпами, какими может расти количество выпускаемых товаров. Простейшая же задачка. Если количество денег в экономической системе остается неизменным, а количество товаров быстро растет, то без резкого увеличения скорости денежного оборота мы будем наблюдать дефляцию, то есть падение цен на выпускаемые товары, что вызовет убытки производителей, приводящие к их разорению. Обойти это условие можно только в том случае, если годовое положительное сальдо внешней торговли будет превосходить годовой же прирост внутреннего потребления. Одинцов сделал паузу и, внимательно глядя на глубоко задумавшегося собеседника, спросил: Ну как, Николай Николаевич, возможна такая ситуация в нашей экономике в обозримом будущем или нет?
Кутлер встрепенулся и отрицательно покачал головой.
Пожалуй, нет, Павел Павлович, сказал он, разводя руками. Сальдо внешней торговли, насколько я понимаю, у нас пока отрицательное Вывозятся дешевые хлеб, необработанный лес и немного пушнина, не имеющая решающего значения, а ввозятся дорогие товары машинной выделки и станки, в которых имеется большая потребность. Откуда же при таких условиях взяться положительному сальдо? И так уже некоторые кричат, имея в виду хлеб: «недоедим, но вывезем». Как будто это им придется недоедатьпри том, что то тут, то там мужики и так уже голодают
Одинцов кивнул.
Вот именно, Николай Николаевич, сказал он, из-за отрицательного сальдо внешней торговли, которое невозможно исправить по указанной мною выше причине, министерство финансов вынуждено либо сокращать денежную массу на объем утекшего за рубеж золота, либо брать в том же золоте стабилизационные кредиты. В одном случае это грозит кризисом неплатежей, в другомкабалой у международных банковских домов, в частности Ротшильдов, ибо эти кредиты невозвратные. Сначала господине Витте, а потом господин Коковцов набрали во Франции кредитов, и собирались брать еще, если бы за эти свои деяния не очутились в Петропавловке. Теперь перед новым министром финансовто есть перед вамистоит задача так отладить эмиссию рублевой массы, чтобы импортно-экспортные операции покрывались золотом, а внутренняя торговляоборачиваемыми товарами отечественного производства. Над тем, чтобы эти товары в обороте имелись, будет работать наверняка уже известный вам Савва Морозов, недавно назначенный руководить новосозданным Министерством Экономического Развития. Необходимо так сбалансировать эмиссионную политику, акцизы, транспортные и таможенные тарифы, чтобы производить товары внутри России было выгодно, и чтобы наши местные промышленники были защищены от неоправданной конкуренции своих европейских коллег. Необходимо добиться максимальной скорости роста русской экономики, при этом сумев выпутать государство из тех долгов, в которые его втравили Витте и Коковцов. Задача понятна?
Кутлер кивнул.
Не скажу, что это будет просто, ответил он, но я приложу для того все усилия. Сказать честно, к такому взгляду на золотой стандарт из нас никто еще не приходил
А то как же, Николай Николаевич, сказал Одинцов, при переходе от феодализма к капитализму во всем мире происходил переход от звонкой монеты к частично обеспеченным или совсем не обеспеченным золотом и серебром бумажным деньгам. Тут главноене перегнуть палку и не вызвать перепроизводства бумажных денег, сиречь гиперинфляции Ну вы меня поняли. Сейчас идите в свой департамент, сдавайте дела своему вице-директору, а завтра с утра отправляйтесь в министерство и приступайте к работе. Время не ждет.
[9 августа 1904 года, 12:15. Санкт-Петербург, Петропавловская крепость
Подполковник СИБ Евгений Петрович Мартынов и товарищ Коба.]
Увидев Кобу, неловко вылезающего из тюремной кареты, подполковник Мартынов подумал, что в неделю времени, взятого для предварительного разбирательства с революционерами, как он сгоряча обещал императрице Ольге, ему уложиться не удалось. Нет, предварительный доклад в письменном виде он составил уже на следующий день и, согласовав его с канцлером Одинцовым, подал на высочайшее рассмотрение. Доклад вернулся уже на следующий день с императорским вердиктом: «Быть посему, Ольга». И тогда Мартынов, не имея возможности кинуться в этот вояж самолично, снарядил на Кавказ особый литерный поезд с охотничьей командой. У старшего команды имелся приказ без особого шума изъять Кобу, где бы он ни находился, после чего со всей возможной вежливостью доставить в Петербургскую штаб-квартиру СИБ.
Но в Батуме, где Коба должен был под чужим именем чалиться в тюрьме за организацию стачки на нефтеперегонном заводе Ротшильда, его не оказалось. Успели выпустить за малозначительностью деяния. Тогда команда посетила Тифлис, где людям Мартынова все же улыбнулась удача. Иосиф Джугашвили был стопроцентно идентифицирован, после чего поздно вечером захвачен прямо на улице, усажен в закрытый экипаж и доставлен к поезду на вокзал. При этом спецкоманда СИБ не выдала местным жандармам тайную Авлабарскую типографию большевиков, знание местоположения которой и помогло госбезопасникам выйти на будущего Отца Народов. Да и не до этого им было. Едва господин Джугашвили оказался в предназначенном для него вагоне, к литерному поезду подали паровози короткий эшелон из пяти вагонов отбыл на Баку.
В дороге с Кобой, когда он пришел в себя, никто не разговаривал. Оперативники охотничьей команды, все как один в масках, только кормили своего подопечного и водили его в сортир, соблюдая при этом правила вежливости. Все объясненияуже в пункте назначения. Любой нормальный человек в таких условиях озвереет от неизвестности, но у Кобы нервы были как стальные канаты. На Николаевском вокзале северной столицы литерный поезд загнали на запасные пути, где крайне важного пассажира со всей предосторожностью пересадили в черную тюремную карету с маленькими зарешеченными окошечками. Коба принял эту операцию без единого стона, и вскорости уже был доставлен в Петропавловскую крепость. Выгрузившись из экипажа, он огляделся; и первое, что бросилось ему в глазаэто вздымающийся к небесам шпиль Петропавловского Собора Только потом он увидел встречающих его офицеров в черных мундирах новой Тайной Канцелярии. Все, приехали. Из этого места скорби с безжалостными палачами выход возможен только ногами вперед. В этот момент Коба почувствовал себя трагическим героем, эдаким прикованным к скале Прометеем, которого сейчас должны схватить злые силы, чтобы подвергнуть ужасным пыткам.
Но никто никого не схватил и ничему не подверг. Один из офицеров, совсем еще молодой, но уже в подполковничьих погонах, подошел к Кобе и отрекомендовался:
Подполковник службы имперской безопасности Евгений Петрович Мартынов, заместитель начальника сего богоугодного заведения. Приветствую вас, товарищ Коба, на земле нашей центральной штаб-квартиры.
Наверное, Коба счел это заявление особо утонченным издевательствоми потому ничего не ответил кровавому царскому сатрапу, имя которого на тот момент знала уже вся страна. Но кровавый сатрап на Кобу не обиделся. Он, собственно, заранее знал, что его будущий клиент с характером.
Товарищ Коба, сказал он, у нас к вам есть очень важный разговор
Я об этом догадываюсь, господин Мартынов, с сильным кавказским акцентом ответил Коба, иначе зачем ваши держиморды меня сюда везли. Ну что же, ведите меня в свои пыточные, но сразу говорю, что я вам все равно ничего не скажу.
Выслушав это заявление, Мартынов разразился чистым, ничем не замутненным смехом.
Ну и чего вы так смеетесь, господин Мартынов? недоуменно спросил Коба, неужели я сказал что-то смешное?
Как вам сказать, товарищ Коба ответил Мартынов, комики в варьете тут бывают гораздо смешнее. Пристрастился, знаете ли, посещать их выступления в свободное от душения свободы время, прошу прощения за каламбур. Дело в том, что никто не собирается вас не только пытать, но и даже просто допрашивать. Нам это неинтересно, ибо знаем мы о партии большевиков даже немного побольше вашего. Так уж, простите, сложились обстоятельства.
А чего тогда вы хотите, господин Мартынов? недоуменно спросил Коба и добавил: и перестаньте называть меня товарищем Кобой, ибо жандарм, как вы, настоящему большевику не товарищ
Ладно, Иосиф, погасив улыбку, ответил Мартынов, поговорим серьезно. Вы не поверите, но мы хотим именно этогото есть просто поговорить с вами, после чего возможны самые благоприятные вариантыкак для вас лично, так и для вашей партии.
Господин Мартынов, ответил хмурый Коба, я вас не понимаю. Если вы хотите сделать из меня провокатора, то напрасно стараетесь. Я никогда не пойду на сотрудничество с душителями свободы.
И опять вы не угадали, ответил Мартынов, провокатора мы из вас делать не собираемся. Если вы об этом не забыли, нам и так ведомы все тайны вашей партии. Впрочем, что мы тут стоим и разговариваем на ногах, как два коня, которые все делают стоя. Думаю, что у меня в кабинете за брусничным чаем с баранками и без посторонних ушей беседовать будет не в пример удобнее.
В ответ Коба только равнодушно пожал плечами, как бы показывая, что он в этом месте не хозяин и не ему решать, где и как будет проходить дальнейшая беседа.
[Четверть часа спустя. Санкт-Петербург, Петропавловская крепость, кабинет замначальника СИБПодполковник СИБ Евгений Петрович Мартынов и товарищ Коба.]
И все-таки, господин Мартынов, спросил Коба, войдя в кабинет, если вы не собираетесь делать из меня провокатора, то зачем я здесь? Зачем был нужен весь этот спектакль с моим похищением и срочной доставкой в Петербург?
Вы не поверите, Иосиф, немного насмешливо улыбаясь, ответил Мартынов, но мы хотим заключить союзс партией большевиков вообще и с вами лично в частности.
Господин Мартынов, воскликнул Коба, а вы часом не сошли с ума? Как это мы, большевики, будем заключать союз с жандармами и душителями свободы? Нет, это совершенно неприемлемо. Мы не будем предавать своих товарищей, изо всех сил борющихся с проклятым самодержавием!
Иосиф Виссарионович, покачал головой Мартынов, быть может, вы перестанете говорить лозунгами, ведь мы с вами не на митинге. И прекратите обзывать меня господином и жандармом, ведь я никогда не был ни тем, ни другим. Если вы не хотите называть меня товарищем, то обращайтесь ко мне, пожалуйста, по имени. Если вы запамятовали, то я напомню, что зовут меня Евгений.
Хорошо, Евгений, сказал немного успокоившийся Коба, возможно, я немного погорячился. Мы действительно не на митинге, а вы не мой товарищ. Вот только объясните, почему я не должен считать вас господином и жандармом?
Это достаточно долгий разговор и вести его на ногах неприлично, ответил Мартынов, поэтому, Иосиф, садитесь на вон тот стул, а я сяду на свое рабочее место. Сейчас, как я и обещал, нам принесут чаю с баранками, после чего мы с вами и поговорим
Не нужен мне ваш чай, Евгений! резко ответил Коба, присев на указанный стул. Вы что, думаете подкупить меня таким дешевым приемом? Жандарм вы там или нет, я не знаю, но категорически отказываюсь идти у вас на поводу. Вы слышали? Категорически!
Вы, Иосиф, хмыкнул Мартынов, опять поспешили со своими выводами. Никто и не собирается вас подкупать. Очень нам это надо. Мы всего лишь хотели предложить вам сотрудничество в тех областях российской жизни, где наши интересы совпадают. Мы тоже считаем, что права рабочего класса должны быть защищены, в трудовом законодательстве должен быть наведен порядок, а продажные инспектора фабричных инспекций должны быть заменены честными и мотивированными людьми.
По мере того как подполковник Мартынов говорил, лицо у Кобы складывалось в маску недоверчивого изумления.
Мне удивительно слышать такие речи от человека, поставленного охранять существующий порядок, с недоверием произнес он. И вообще, Евгений, кто это такие «мы», и с какой целью вы стараетесь притвориться друзьями народа?