Подполковник слушал внимательно и не перебивал, что было хорошо. Но и вопросов по завершении доклада не задал. А вот это уже было не просто скверно, а очень скверно.
- Ну так что, - осторожно спросил Пашкин, выдержав надлежащую паузу. - Мне распечатывать запрос в СВР?
- Лучше сразу на имя Президента, - чуть помолчав двинул челюстью непосредственный начальник. - Результат будет тот же, только поувольняют скорее. Ну меня-то, может, и нет, а вот тебя - точно нахуй из рядов попрут ... На гражданке тоже люди нужны. Вон товарищ рассказывал, что у них в охранной фирме острый дефицит кадров. Автостоянки ночью некому сторожить.
- Но совпадение очень уж подозрительное, - еще раз попытал судьбу Пашкин. - Четыре летчика практически за неделю. В каждом случае обстоятельства более чем сомнительны. Да и дело с катастрофой слишком резко свернули... - майор осторожно выговаривал слово за словом, будто кидал в воду крошки, желая привлечь и, в то же время, не спугнуть крупную рыбину.
- Слушай, Роман Александрыч! - рассудительно сказал шеф. - Ну ты сам-то хоть каплю веришь, что стратегический бомбардировщик могли взорвать ради того, чтобы избавиться от члена экипажа, который вместе летал двадцать лет назад? Да его бы опиздюлили бы трубой по башке, как того же Семенова ... Таких совпадений и в книжках не бывает.
- В жизни случаются вещи, которые писателям с их фантазией и не снились, - ответил Пашкин уже порезче. - Могло быть какое-то совмещение интересов. Да что угодно. С этим экипажем что-то не так. Может быть, сделаем запрос без связи с катастрофой, а так, в порядке плановых проверок?
- А вот хер тебе, - беззлобно ответил шеф. Рыба плеснула хвостом и ушла в глубину. - Мне из области довели мнение, что в это дело лучше не лезть. Даже с железными уликами. Так что сам не буду и тебе не советую. А полезешь через голову, уж прости, первый и закопаю... Даже если это и был теракт, то игра пошла не на нашем уровне. Скрыли - значит имеются и на то причины. Тут может дело оказаться даже не в погонах ... - Шеф сложил пальцы "пистолетом" и молчаливо изобразил выстрел. - Сечешь, товарищ майор?
- Секу, - хмуро под нос буркнул Пашкин. - Разрешите идти?
- Ох, не играйся с огнем, Роман! - тихо, но с отчетливой угрозой произнес ему в спину шеф.
Поработав с полчаса над текучкой, точнее, изобразив напряженную работу, майор отвалился от стола. Откинулся на спинку кресла, оттолкнулся легонько ногой, докатившись до шкафа. Вот где скрыта прелесть личного кабинета! Хочешь - на стуле катайся, хочешь - после пьянки отсыпайся, хочешь - дро... самоудовлетворяйся вприсядку. Пашкин вернулся к рабочему месту, уставившись в монитор, где на заставке отрывался от взлетно-посадочной полосы лобастый И-16... Сердце и так подколачивало, будто на девятый этаж с мешком цемента забежал. Нащупанный краешек мрачной тайны не давал покоя, засел в голове, как заноза.
Майор залил старую заварку кипятком. Выждал несколько минут, плеснул в кружку чуть подкрашенной водички. Он прихлебывал "чай", обжигая губы. Что-то случилось в этой самой Русе. В этом самом одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. Что-то случилось, но осталось между летчиками, ни полусловом не уйдя на сторону. А вот теперь ушло. И тот, кому это "что-то" проникло в уши, взвился на дыбы. Да так взвился, что покойники пошли косяком. Причем достаточно грамотно исполненные покойники. Шумно, но в целом грамотно. При этом искать концы, по крайней мере, в Энгельсе, запрещено каким-то очень высоким повелением.
Не исключено, конечно, что тему закрыли наглухо, потому что вопрос решают на самом верху. Не исключено, но и не сто процентов. Реалии нынешних коридоров власти умеют много гитик. Достаточно "одной таблэтки" - человечка в региональном управлении ФСБ, предателя, который сформирует у власть держащих "политически целесообразное мнение", и последствия могут оказаться непредсказуемыми. Точнее - такими, какие запланировал невидимый, но вполне вероятный кукловод.
Можно, конечно, и язык в жопу засунуть, сохранив невысокий, но тепленький насест, мол "кому положено, те пусть и разбираются". Можно вылезти наверх через головы отцов-командиров и оказаться перестраховщиком - дураком. Однако, это все оправдания, ибо если есть хотя бы один единственный процент того, что Пашкин первым докопался до истины, какой бы мутной и непонятной она сейчас ни была, то нужно стучать во все возможные двери. Оправдания ищет тот, кто не хочет делать. Кто хочет - ищет возможности...
Вот хрен вам на всю рожу, господа карьеристы! Уже ощущая себя в лучшем случае капитаном, майор Пашкин потянул к себе служебный телефонный справочник, и раскрыл его на странице, озаглавленной "Саратовская обладминистрация".
23. Джек Райан и агент Кларк
Встречу с прикомандированным оперативником Беркович, по настоянию шефа, назначил в подземном торгово-развлекательном центре. Почему Аткинс настаивал, чтобы их не видели вместе в уютной безопасной резидентуре, Алан так и не понял. Да, впрочем, это было неважно. В суете огромной галереи, тянущейся под одной из центральных главных городских улиц чуть ли не на целую милю, можно было устроить совместное заседание Аль-Каиды и Организации освобождения Палестины, и никто бы этого не заметил.
Бродя вдоль витрин в ожидании условленного времени, Алан думал о том, что вот теперь он, уже точно совсем как Джек Райан. У того для исполнения невыполнимых миссий всегда под рукой был супероперативник Джон Кларк со своей международной антитеррористической группой "Радуга Шесть". Конечно, один подчиненный агент - это не целая контора, но все начинается с малого!
Весь вчерашний вечер и сегодняшний день Беркович провел в разъездах, решая разнообразные вопросы - пытался выяснить, куда делась дочь украинского летчика, не проговорился ли ликвидированный людьми Котельникова сосед, оказавшийся, по словам агента, тем самым вандалом, который изуродовал ночью крыло "Тойоты", не оставил ли Сербин каких-нибудь компрометирующих документов. Вся деятельность, собственно, сводилась к ежедневным встречам с Котельниковым и посещением его ресторана, но это, по крайней мере, позволяло держать руку на пульсе, в ожидании, когда прибудет основная ударная сила.
Руки и ноги Алана ныли от многочасового сидения за рулем но, ожидая встречи с легендарным Опоссумом, он не обращал внимания на усталость. Точнее, это Берковичу казалось, что он не обращает...
- Какая жалость, во всей Украине нет ни одного магазина "Маркс энд Спенсер", - раздался сзади ровный приглушенный голос. - Во всяком случае, я не нашел.
Алан вздрогнул, выброшенный из подкравшейся полудремы, и повернулся. Перед ним стоял коренастый широкоплечий мужчина с плотно сбитой фигурой боксера и невыразительным лицом. Несомненно, это и был тот самый человек, фотографию которого показала ему с монитора Люси.
- Зато говорят, здесь неподалеку есть салон по продаже "Майбах" и "Крайслеров", - от неожиданности Беркович едва смог припомнить дурацкий отзыв.
Они пожали друг другу руки, ладонь у пришельца оказалась широкая, сухая и в меру крепкая.
Алан не знал, как начать разговор. На языке у него вертелось: "Как долетели?", "Где устроились?", но пока Беркович напрягал мозги, пытаясь придумать вопрос, более соответствующий ситуации, Опоссум взял инициативу на себя.
- Может быть, пройдем туда, где можно спокойно поговорить?
- Не желаете ли чего-нибудь выпить? - схватившись за предложение, как утопающий за спасательный круг, тоном доброго босса предложил Алан.
Опоссум все так же невозмутимо кивнул.
Они покинули лабиринт торговых кварталов и спустились по эскалатору в большой круглый зал, расположенный метрах в двадцати от поверхности земли. Там находилась сеть фаст-фудов с общими столиками, а за винтовой лестницей был устроен большой полутемный бар. Они заказали напитки, Алан - апельсиновый фреш, а Опоссум водку со льдом.
Уединились в дальнем углу на низком диванчике. Беркович, как того и требовала инструкция, занял место спиной к стене, напротив входа. Опоссум же неожиданно поступил как полнейший дилетант. Недовольно скривившись на табличку "No smoking", он окинул цепким взглядом зал, эскалатор и винтовую лестницу, и сел к выходу боком. Алан хотел было сделать ему замечание, но решил на первых порах не злоупотреблять своей властью.
Опоссум поднял высокий стакан в символическом тосте. Чокаться, похоже, он и не собирался. Алан, потянувшийся было за фрешем, кивнул и отдернул руку.
- Зовите меня Айвен.
- Тогда для вас я Алан. Алан Джи Беркович.
- Не удивляйтесь, Алан, - Опоссум говорил негромко, довольно быстро, но очень четко выговаривая слова, почти без всяких эмоций. - Я не нарушил местную традицию. Просто у русских не принято чокаться безалкогольными напитками, не чокаются они и ... на поминках. Теперь, пожалуйста, введите меня в курс дела.
Алан, всеми силами стараясь выглядеть солидно - то есть не размахивать руками и не склоняться конспирации ради через стол, шепча на ухо собеседнику - начал рассказывать обо всем, что произошло, начиная с того самого злополучного дня, когда умер Сербин.
Вечер вступал в права, и бар начал понемногу заполняться. Но все прибывающие посетители старались занять места подальше - постоянные нервические наклоны Берковича со стороны очень походили на поцелуи, и собеседников принимали за геев. Несмотря на то, что сомнительные ценности западной демократии все глубже проникали во все слои украинского общества, в Киеве до сих пор брезгливо относились к представителям сексуальных меньшинств, совершенно нетолерантно называя их пидорасами и уебками. Соседний столик заняли было парень и девушка, но Опоссум, продолжая слушать Берковича, слащаво улыбнулся и, незаметно для Алана, провел по его рукаву кончиками пальцев. Со стороны это выглядело как нежное поглаживание, и парочку как ветром сдуло.
Внимательно выслушав Берковича, Айвен чуть заметно поморщился и покачал головой.
- Вы поторопились, - вымолвил он все так же ровно и спокойно, с тенью легкой, почти отеческой укоризны. По крайней мере, так показалось Берковичу. - Прежде чем организовывать устранение, следовало провести в домах квалифицированный обыск и форсированный допрос.
- Время работало против нас, и я принял решение не рисковать.
На самом деле, Алан был в ужасе от произошедшего. Убийство свидетеля организовали без его санкции по распоряжению Котельникова местные бандиты, у которых в этом деле были какие-то свои интересы, связанные с махинациями с недвижимостью и страховками. Ничего не оставалось, как ссылаться на непреодолимые обстоятельства, надеясь, что это выглядит не слишком беспомощно.
- Как бы то ни было, вы сильно усложнили задачу. Вот что, Алан, у меня есть дела здесь, в Киеве, поэтому сейчас мы расстанемся и встретимся в этом же баре, время я уточню. Отправимся ... на местность, вы введете меня в курс дела и покажете район вероятного нахождения объекта, чтобы я мог спланировать следующие шаги.
Беркович важно кивнул, намекая этим жестом, что он в курсе всех дел и ничуть не удивлен новыми для него планами.
- Где вы остановились? - все же решился он задать начальнический вопрос
- Это не имеет значения, - вежливо, но вполне однозначно отрезал Опоссум.
Алан обиженно засопел. Ничего, подумал он, в Русе мы эту вольницу быстро ликвидируем. Там-то я дам понять, кто к кому прикомандирован.
Перед тем как попрощаться, вопреки предыдущей мысли и намерениям показать, кто здесь начальник, Беркович решил немного польстить собеседнику.
- Вы говорите по-русски совсем без акцента и выглядите как настоящий русский...
- Вообще-то я и есть русский, - ответил Опоссум, сведя на нет тщательно продуманный Аланом комплимент.
Приезжий агент не стал уточнять, что его отец, выходец из питтсбургской русской диаспоры, где с начала двадцатого века хранили традиции исторической родины, воевал во Вьетнаме. В числе прочего - распылял над джунглями печально знаменитый "Оранж". Дефолиант, от которого четырнадцать процентов территории страны превратились в выжженную пустыню, а три миллиона местных жителей, в основном женщин, стариков и детей, погибли или стали генетическими уродами.
Самолет отца был сбит зенитной ракетой комплекса С-75, которую направил расчет, состоящий из русских "советников". Катапультировавшимся летчикам не рекомендовалось сдаваться в плен живьем, в случае, когда их "принимали" пострадавшие от "Оранжа", летчиков ждала воистину ужасная смерть - разъяренные вьетнамцы были особо изощрены в пытках. Будь прокляты косоглазые, хотя, глядя на фотографии пораженных детей, их можно было понять. Но, конечно, нельзя простить.
Позже, уже работая на ЦРУ, Айвен Рудин - сын бесследно сгинувшего отца - получил доступ к секретным архивам, которые в 1989 году были переданы американцам по приказу Горбачева. К одному из отчетов советских наблюдателей были приложены фотографии казни пленных пилотов, среди которых оказался и числившийся пропавшим без вести лейтенант Алексис Рудин. Казни очень долгой и страшной. Именно после этого Айвен превратился в безжалостного Опоссума, которого командование ценило, прежде всего, за полное пренебрежение к человеческим жизням.
Опоссум получил точные и недвусмысленные инструкции относительно этого нелепого мальчишки, по недоразумению именующегося "оперативником". А потому смотрел на Берковича, как на говорящую куклу - нельзя позволять возникнуть эмоциональной связи с приговоренным объектом, это мешает работе.
- Меня беспокоят оставшиеся члены экипажа, - перед тем, как попрощаться, настойчиво, почти требовательно произнес Беркович.
На сей раз Рудин чуть заметно усмехнулся.
- Не беспокойтесь, Алан! О них уже позаботились ...
24. Звонок другу
Мила встает раньше меня, о чем сообщает густой кофейный аромат, который во мгновение ока поднимает из постели и влечет на кухню. Окончательно просыпаюсь, лишь приложившись со всей дури к дверному косяку. Девчонка смеется. Оказывается, пока я беззастенчиво давил на массу, она успела выскочить к близлежащему магазинчику и приготовить завтрак. Хозяйственная девка. Ей бы повзрослеть годков на пять... И внушить, что прежде, чем куда-то нос высунуть, надо спросить разрешения.
Девчонка в своем вчерашнем наряде, и меня снова начинает глодать воспоминания о той ночи. Вернее, даже не воспоминания, а мысли. Было или не было?..
Покончив с мойкой посуды и ее вытиранием, Мила садится напротив. Явно ждет от трезвого и отдохнувшего меня умных мыслей, ценных указаний и прочих откровений. Впрочем, разочаровывать девчонку я не собираюсь.
- Значит так! - изрекаю тоном, не допускающим возражений. - Сейчас строимся на подоконнике...
Мила непонимающе смотрит.
- Шучу! - очень серьезным тоном произношу я. - А если серьезно, то слушай меня сюда...
Даю ценные указания в стиле профессионального выживальщика.
Для начала - закупка, затарка, она же - новомодный "шоппинг". Нам сидеть здесь не один день, поэтому запастись нужно основательно.
Здоровенный сарай-гипермаркет в пятнадцати минутах ходьбы. Это если туда. Обратно бредем не меньше получаса. Мила вошла во вкус... Пачка денег, взятая с собой, изрядно худеет, но если верить девчонке, у нас теперь есть все необходимое. В принципе, готов согласиться - минимум пару недель в осаде мы протянем. Назначения половины покупок вообще не понимаю, похоже, пока я ставил рекорды по литрболу, в индустрии питания и вообще потребления произошла очередная революция.
Ставлю многочисленные пакеты в коридоре.
- Разгребайся, а я до вечера исчезну. Звони если что. Если не что, тоже звони. Цвета телефонов помнишь?
- Ага! - отвечает из недр закупленного "нефорша". - Пока приготовлю чего-нибудь...
На всякий случай быстро экзаменую насчет сотовых и их цветового распределения, выхожу на дорогу, ловлю таксиста-частника и еду на авторынок. С двумя целями. Убить время, естественно, и обзавестись колесами. Транспорт такая штука, что всегда пригодится.
Долго брожу, задалбывая продавцов. Но все же нахожу, что мне надо, и через два часа становлюсь счастливым обладателем темно-красного "Опеля-Астра". У этой машины два огромных преимущества. Во-первых, Опель совершенно не бросается в глаза, и уж тем более не вызывает завистливых взглядов. Не зря же по гаишной статистике - одна из самых неугоняемых машин. Второе преимущество - сугубо техническое. Астра, если верить ребятам из отдела боевой подготовки моей бывшей конторы, это единственная машина с механикой, у которой при "полицейском развороте" не выбивает рычаг переключения передач. Хрен его знает, что нас ждет в будущем. И возможность гонок исключать никак нельзя.