Сакман, преследуя отступающих гузов и восставших канглы, дабы не оставлять в своем тылу еще не захваченный город противника, приказал кыпсакам взять его в осаду.
Кыпсаки не только осадили, но и в течение нескольких дней захватили столицу гузов. Выполняя мой приказ не разрушать города, не стали сжигать его. Но всех мужчин и женщин перебили, а детей продали работорговцам из Согдианы.
Гузы и без того не чувствовавшие особых симпатий к своим соседям, кочевавших к северу от них на территории северо-восточных областей современного мне Казахстана, узнав о зверствах кыпсаков, передумали укрываться в горах Алтая. Вместо этого, повернули коней на север. Затем прошлись по кочевьям кыпсаков, сжигая аулы и истребляя всех их жителей не щадя никого, даже для продажи в рабство.
Кыпсакские воины рассвирепев, потребовали от Сакмана (который чуть ранее из-за поднявшейся снежной бури вынужден был остановить преследование повстанцев, вернулся к захваченной столице гузов), начать немедленное наступление на врага.
Сакман под давлением кыпсаков и некоторых вождей канглы выступил на Токара, но по пути встретил возвращающихся в свои степи сарматов и их предводителя Асфандира. Принц сарматов в личной беседе с вождем аланов Батраздом, в подробностях и как это обычно бывает, сгустив черных красок, рассказал о моей вине в гибели Ларкиан.
Батразд, в порыве праведных чувств или преследуя свои не известные пока мне цели, тут же объявил, что аланы не хотят иметь дело с похотливым каганом, поправшим священные законы гостеприимства, потому они больше не будут союзниками гуннов. И, как это полагается у степняков, без объявления войны, под покровом ночи, аланы, объединившись с сарматами, напали на лагерь Сакмана.
Но Сакман, предупрежденный о встрече Батразда с Асфандиром, насторожился и выставил усиленные караулы, которые сумели вовремя предупредить спящих воинов канглы о нападении. Благодаря чему отрядам Сакмана почти удалось разгромить аланов и сарматов. Но тут появились гузы, которые ударив в спину канглы, остановили преследование разбегающихся в панике аланов и сарматов. Бегущие, увидев, что гузы обратили гнев Сакмана на себя, развернули коней и попытались покончить с ним и его воинами взяв в клещи. Но не согласованность действий его врагов, спасла канглы и кыпсаков от сокрушительного поражения. Сакман с остатками своих войск, забыв о совсем недавно захваченной столице гузов, отступил к Таразу.
Токар начал преследование Сакмана. Но вождя гузов не поддержали ни Батразд ни Асфандир, которые в сражении с канглы понесли большие потери и пытались уговорить Токара остановить преследование, аргументируя это тем, что для защиты Тараза каган Богра оставил много воинов.
Но Токар, окрыленный победой и перспективой отомстить мне, разорив Тараз, заявил, что его гузы легко расправятся с Сакманом и саками, совершенно забыв, что только недавно без оглядки бежал от него. При этом возгордившись от того, что спас Батразда и Асфандира от неминуемого поражения, потерял остатки здравомыслия и в грубой форме рекомендовал аланам и сарматам поскорее укрыться за спинами своих жен, потому как, разгромленные им канглы и саки могут запросто перебить таких трусов как они, а доблестных гузов в этот раз может не оказаться рядом, так как они будут заняты разграблением Тараза.
Оскорбленные вожди сразу же покинули Токара и направились в кочевья аланов к северу от Аральского моря, по пути разоряя встреченные аулы канглы.
В середине зимы, у стен Тараза состоялось генеральное сражение войск Токара с отрядами Сакмана и присоединившимися к ним свежими резервами в лице саков и римских легионов.
В лобовой сшибке, с превосходящими в численности войсками Сакмана погиб Токар. Оставшиеся в живых гузы, преследуемые кыпсаками, снова попытались бежать к динлинам. Но путь на восток им преградили саки, предусмотрительно посланные Сакманом в обход. Гузы обнаружив это, направились всем племенем на северо-запад к оногурам, по пути теряя выставленные заслоны, жилища и скот. Два рода восставших канглыкаспан и шамшады, сразу же после битвы у Тараза сдались на милость победителя, предварительно умертвив своих незадачливых вождей. Сам же Сакман, присоединив к своим поредевшим войскам остатки отрядов этих родов, занялся преследованием аланов с сарматами, что и спасло гузов от полного истребления
* * *
Е-мое! Только и смог сказать я под впечатлением рассказа Ужаса и того, что неверно принятые мною решения и действия вызвали такие кровавые последствия, не говоря уж о том, что я снова повлиял на ход исторических событий.
Гузы, под давлением этих же кыпсаков, или кыпшаков/кипчаковкак они стали называться в известной мне истории, только лет через семьсот должны были покинуть свои кочевья в Центральном Казахстане. Большая часть гузов тогда направились не на запад, а на юг, к берегам Сырдарьи и в современные мне туркменские степи.
«Да-уж, теперь точно не будет турецких сериаловВоскресшего Эртогрула и Сулеймана Великолепного»подумал я вздохнув.
Глава восьмая
Я быстро поправлялся и набирался сил. Здоровые гены молодого и сильного степняка, калорийное питание, целебные свойства парного кобыльего молокасаумал и дыма в юрте от постоянно сжигаемой Айбеке степной травы называемой в медицинских учебниках моего времениPeganum Harmala, а в народе «адраспан»излечили мои легкие.
Быстро расправившись с очередной порцией саумала и мясного бульона, я левой рукой оторвал ножку от прожаренного на вертеле фазана, оперевшись локтем правой руки на подушку стал размышлять над поступающими со всех сторон Степи новостями.
Пару дней назад прибыл, наконец, Ирек с десятью тысячами «рыцарей». Я, надеясь удивить, продемонстрировал тяжелую конницу знатным гуннам. Но в ответ только услышал их недовольное фыркание. Все сошлись во мнении, что такая кавалерия лишит гуннов мобильности. Но, неожиданно для меня их взгляды не разделил Токсаб, который отведя меня в сторону негромко произнес:
Не обращай внимание на них. Они из-за чванливости не видят дальше своего носа. Я видел подобных всадников, когда жил в степях у сарматов, и они хорошо себя показали в сражениях с множеством окружающих их врагов. А доспехи твоих воинов лучше
Еще, прибыл гонец от Мойшы. Мой наместник в княжествах Кашгар, Яркенд и Хотан докладывал, что туда продолжают прибывать торговые караваны. Но их количество не велико, так как весть о начале войны гуннов с империей Хань быстро разлетелась по всем странам и все ждут окончания разборок.
Еще Мойша сообщил, что было перехвачено посольство Хорезма, возвращавшееся с Хань. Хорезмийцы пытаясь пройти незамеченными, выбрали дорогу через пустыню Такла-Макан, в обход городов и поселений. Но были обнаружены пограничными дозорами, которых Мойша, опасаясь наступления Срединной империи, густо расставил вокруг доверенных ему в управление территорий.
При допросе погиб глава посольства, оказавшийся сыном главного советника царя АртавыФарасмана. Он ничего не рассказал. Но некоторые члены посольства оказались менее сильными духом и после соответствующих расспросов, сообщили о заключенном между империей Хань и Хорезмом союзе, и о том, что они договорились об одновременном наступлении на степи к середине этого лета.
Прислал вести и мой ставленник в СогдианеАндромах. Скончался Царь СогдианыПарман. Как я и ожидал, Андромах при поддержке двухтысячного отряда кочевников легко захватил власть в стране и начал править страной, как говорят в таких случаях «железной рукой», то есть, казнив всех своих конкурентов, предусмотрительно упраздняя будущую оппозицию.
Более тревожные новости стали поступать с западных границ кочевий канглы. Приходящие один за другим гонцы от Сакмана сообщали об активности аланов и сарматов. Решение как быть дальше с моими новыми врагами предстояло принять на совете вождей после моей инаугурации, которая состоится завтра.
К моему удивлению я не чувствовал по поводу предстоящего моего избрания никакого волнения. Да и поводов для переживания не было. Как мне докладывали Токсаб, Угэ и близнецы, все вожди и старейшины, не говоря уж о простых воинах, полностью поддерживают и довольны единодушно принятым предварительным решением об избрании меня повелителем Великой степи.
«Мда-а-а, приятно быть столь уважаемым человеком», думал я с наслаждением, обгладывая очередную ножку вкуснейшего фазана.
Тут, двери юрты отворились и в жилище вошли Токсаб, с правой руки которого свисал мешок и воин из числа моей личной охраны, несший большой поднос, накрытый расшитой золотыми узорами и рунами алой шелковой тканью.
Токсаб сел рядом со мной, а воин, поставив перед ним поднос удалился.
Угощайся. Сказал я верховному жрецу гуннов, показывая на половину съеденной мной дичи. Токсаб ухмыльнувшись, оторвал у фазана крыло и почти целиком отправил кусок себе в рот, громко чавкая, стал тщательно его прожевывать.
Дождавшись пока он закончит с крылом спросил:
Что это?
Токсаб, не спеша поднял платок с подноса и вытерев об материю свои руки, ответил:
Это мой подарок тебе.
На подносе я увидел пятнадцать чаш. Первой в глаза бросилась золотая, густо украшенная по кругу рубинами.
Я взял ее в руки. Чаша оказалась не идеально круглой формы и по всему было видно, что ее основа полностью залита расплавленным золотом, которая затем тщательно была обработана до блеска.
Из черепа кого сделана эта чаша? Спросил я уже догадываясь.
Это череп Кокана. Эти пять, показал он рукой на золотые чаши, без вставленных в них драгоценных камней, его сыновей. А эти, провел рукой он по оставшимся, серебряным, его внуков.
Я поставил чашу обратно на поднос:
И, что мне с ними делать? Спросил, забыв, что «дареному коню в зубы не смотрят».
Глаза Токсаба, широко раскрылись, и будь на его лице брови, я бы сказал, что они в удивлении взлетели вверх.
Ты дал клятву Тураки-Хатун. И пока она не выпьет вина из чаши черепа Кокана, ты не сможешь повелевать в Великой степи.
Но она погибла! И даже тело ее мы не нашли.
Но дух ее все еще бродит среди нас и ждет, когда ты исполнишь данное ей обещание.
И как же мне это сделать?
Это предоставь мне. Завтра я помогу тебе призвать дух Тураки-Хатун, дабы она выпила вина из чаши, которую будут держать твои руки. Будь готов к этому с рассветом.
Хорошо. Нервно согласился я, представив как внушившая мне страх еще при своей жизни, мертвая старуха пьет вино из моих рук.
Это еще не все. Продолжил Токсаб.
От его слов я чуть было не подавился куском фазана.
«Что там еще надо мне сделать?»подумал я, с трудом проглотив мясо.
Ты, надеюсь, не забыл, что еще давал клятву хану Баджанаку.
Ее же выполнил уже, ответил я с облегчением, Шимыр и Сейшен мертвы.
Да, но где доказательства?
Так, тысячи воинов видели, как я убил Сейшена в поединке. А Иргек сам отрубил голову Шимыру.
Согласен, но Баджанаку будет приятно, если ты лично преподнесешь этот подарок. Закончив говорить, Токсаб развязал мешок и вытащил одну за другой две сушенные человеческие головы, в которых без труда опознал вышеуказанных вождей усуней
* * *
Коке вставай, стал будить меня Тегын, пора, скоро солнце взойдет. Тебя ждет Токсаб.
Я с трудом проснулся. Затем приведя себя в порядок, облачившись при помощи Тегына в свои начищенные до блеска доспехи, вышел из юрты.
Солнце еще не взошло. Расстояние вокруг юрты освещали горящие костры. Я посмотрел на восток, где за горизонтом начала проявляться тонкая золотая полоска.
Ко мне подошел Токсаб, который крепко взяв меня за руку повел за собой по направлению к возвышающемуся в метрах двухстах от нас кургану. За нами направились четырнадцать моих телохранителей.
Взобравшись на курган, воины встали в ряд по обе мои стороны. Впереди стояли пятнадцать человек в широких кожаных плащах, на головы которых были надеты волчьи головы.
«Шаманы»подумал я.
Они держали в руках подаренные мне Токсабом чаши, которые шаманы, подойдя, передали нам. В моих руках оказалась, как и следовало ожидать, чаша украшенная рубинами и наполненная вином. Затем шаманы, отойдя, взяли в руки бубны и стали бить по ним, при этом издавая гортанные звуки и приплясывая под них вокруг себя. При чем, танец они исполняли так синхронно, что могли бы дать фору лучшим танцевальным группам моего времени.
Лучи быстро восходящего солнца отразились от рубинов, неожиданно яркими, красными цветами. Тут, впереди себя увидел, тоненькое завихрение, которое быстро превращалось в небольшой смерч, поднимая с земли пыль. Смерч, приблизившись ко мне, вырвал из моих рук чашу, а затем, проделав поочередно тоже с другими стоящими по обе стороны воинами исчез. Доказательством, что это была не галлюцинация, являлись только лежащие перед нами на земле пустые чаши.
Дух Тураки-Хатун решил, что ты исполнил свою клятву и она, наконец, присоединилась к своим предкам! Громко объявил стоящий рядом Токсаб. В ответ одобрительно зашумели в тысячи голосов, стоящие у подножья кургана люди, кото1рых я до этого не увидел.
Вдруг все кочевники, встали на колени и заголосили в один голос:
Мы желаем и мы требуем, чтобы ты стал каганом и властителем всех людей сидящих верхом и натягивающих луки от Великого моря на востоке до Большого моря на западе. Затем от толпы отделились Иргек с Иреком и еще несколько десятков гуннов, которые неся большой белый сверток, поднялись ко мне.
Сверток оказался белой кошмой, которую они, расстелив, посадили меня на него.
Токсаб, встав напротив меня у края кошмы громко прокричал:
Посмотри вверх и подумай о ждущем тебя величии! Посмотри вниз и подумай о кошме, на которой сидишь! Если ты будешь хорошо управлять государством, если ты будешь править справедливо, если ты будешь почитать вождей по их достоинству и силе каждого, вся земля будет под твоей властью и Тенгри даст тебе всё, чего ты пожелаешь. Но если ты будешь несправедлив и жаден, то станешь несчастным и жалким и таким бедным, что у тебя не будет даже той кошмы, на которой ты сидишь!
Затем собравшиеся на вершине кургана вожди, подняв кошму на которой я сидел, стали скандировать:
Каган Богра! Каган Богра! Каган Богра!..
За ними стали повторять уже десятки тысяч голосов вокруг кургана.
* * *
Неожиданно для себя я стал правителем громадной территории, от всей современной мне Монголии на востоке, до Аральского моря на западе. От озера Байкал и лесов Сибири на севере, до Велико-Китайской стены и Тибета на юге.
Формально я был объявлен каганом всех кочевых племен от Тихого океана до Черного моря. Но ни сяньби с ухуанями, кочующие на востоке ни тем более сарматы на западе не признали мою власть. И сейчас на военном совете, который проходил в огромном шатре, вместившем в себя тысячу человек из числа вождей, старейшин родов и командиров туменов, предстояло решить, как быть дальше.
На повестку дня вожди вынесли четыре вопроса:
Угроза, исходящая от объединенных сил аланов и сарматов, которых пока удается сдерживать с имеющимися у Сакмана силами.
Угроза, исходящая от Лошана и поддержавших его племен, которые откочевали ближе к Великой стене, где находились триста тысяч ханьских солдат.
Содержание подчиненных лично мне войскдвадцати тысяч «бешенных» и «рыцарей», римских легионеров, тумена женской конницы, которую набрала Айбеке (отказать ей в разрешении увеличить количество воинов под своими знаменами, после того как она выходила меня больного, я не смог) и семи тысяч наемников кянов, которые сейчас охраняют княжества Таримской впадины.
Распределение между вождями поступающих от вассальных княжеств и государств податей и налогов от торговли.
Решения о первых трех вопросах было принято сравнительно быстро и без особых споров и возражений
Гонец, прибывший от Сакмана, сообщил, что наступление сарматов и аланов удается остановить только потому, что основная часть армии Гатала сейчас находится к западу от их кочевий и ведет войну со сколотами. Но оскорбленный повелитель сарматов, намерен заключить перемирие со своим западным врагом и после чего перебросить все войска на восток. Потому, для защиты кочевьев канглы, было принято решение о направлении на запад Баджанака, со всеми его воинами. В помощь им выступят тумен гуннов и пятнадцать тысяч воинов из племени динлин. Все вожди пришли к единому мнению, что этих сил будет достаточно на первых порах сдерживать сарматов.