Осталось три.
Они никогда не встречались в бою с магией, они испуганы и не понимают, как сражаться против того, кто разрубает мечи. Никто из них не имеет опыта Набуны, отработавшей приемы против моих глаз.
Поэтому они умрут.
Теперь уже моя очередь атаковатьхватит и ножа. Естественная реакция бойца на ударпарировать, если не получается уклонится.
Парировать деревянными ножнами в левой руке, специально для этого изготовленными.
Парировать удар, который не возможно отбить.
Осталось двоеу третьего только что умерла нервная система.
Они уже не столько думают о бое, сколько о выживании. Они прошли сквозь многие войны, но непривычное пугает.
Использовать заминку, поднять меч убитого.
Не говорить ни слова, не издавать ни звука. Это пугает даже больше неизвестности.
Я весь покрыт кровью, своей и чужой. Варварское, непривычное лицо, сияющие радугой глаза. Глаза, вышедшие на пик возможной силы. Самоцветные по классификации ассоциации магов. Затрагивающие сферу богов.
Глаза Реги Шики.
Рывок вперед, на предельной скорости, рвя мышцы и перенапрягая связки.
Они дрогнули. Ударили на опережение, но внутренне уже сломались.
Разрубленные лезвия еще не успели упасть на пол, как их бывшие хозяева уже разлетелись на кровавые ошметки.
Кровь хлюпает под ногами. Глаза заливает кровью.
Во всем шатре остался только два живых человека.
Пока что живых.
У дальней стены стоит парень примерно моего возраста. Волосыживое золото. В постеликакая-то молодая девчонка, испуганно смотрящая на нас.
Скажи, гайцзин, что тебе пообещала сестра? Золото? Я дам в пять раз больше. как ни странно, испуганным он не выглядел.
А ведь он серьезно. Несмотря на убитую охрану, на магию и залившую шатер кровь, он все еще считает что это можно решить деньгами.
Он не боитсяуверен, что его армия побеждает. Он настолько убежден в собственной исключительности, что даже сейчас полностью уверен в своей защите. Неприкосновенность высшего сословия окружает его невидимым плащем.
Так мог бы вести себя я.
Молчишь? Хотя раз уж ты решился на одиночную вылазку в мой лагерь повод должен быть поважнее кучки метала. Тогда земли? Так Набуна все равно не отдаст их тебе, даже она не настолько наплевала на традиции. Ты зря рисковал, варвар. парень улыбается.
Для него это веселая игра, в которой можно перебрать чужие мотивы и подобрать нужный, тот, который позволит перекупить или подчинить. Или хотя бы заставить сомневаться.
Так часто поступаю я.
Молчишь? Ну молчи. Это ведь не земли, верно? И не власть, тут её тебе не получить. Тогда что-то личное. эта самодовольная усмешка, которую я не раз замечал в отражении. Чуть сжатые зубы, зажмуренные глаза, отражающие мыслительный процесс. Он крутит интересную задачку в голове, анализирует данные, ищет решение.
Его глаза вспыхнули почти внезапной вспышкой понимания.
Погоди, варвар. Только не говори мне что это из-за этой шлюшки Кацуи. Ты что, влюбился в неё? он взорвался истеричным смехом, больше похожем на всхлип. Да ладно. В эту еблистую сучку? Так сказал бы прямо, что мне, жалко!?
Я подхожу все ближе. Мне интересно, как низко он может пасть. Как низко я могу пасть. Никаких сил уже не осталосьвыжженная багровыми небесами пустыня.
Да как у тебя вообще на неё встал? Да ты девку грязнее не найдёшь даже в киотском борделе.
Нас разделяет метр. Ему некуда отступать, и он это понимает. И так же хорошо понимает, что ему не выжить. Он не глуп, и никогда не были сейчас это играет за него.
Я не отдам его Набунеэто ясно нам обоим. Я могу сделать с ним все, что угоднои это тоже ясно. Он хочет разозлить меня настолько, чтобы я сорвался и подарил ему быструю смерть.
Как жаль, что я не сейчас не способен на такие эмоции.
Он доверительно наклонился, дружелюбно улыбаясь.
А знаешь, она так забавно рыдала, когда я отдал её своим асигару. Ну, ты понимаешь, днями в дозоре, ни отдыха, ни развлечений Нужно же было дать ребятам сбросить пар. Даже звала мертвого папочку. он не успел договорить. Зрение сжалось до одной фигуры.
Через плечо вверх, по диагонали. Еще раз. Пах. Одним движением отрубить ноги.
Захлебывающийся крик, перерастающий в вой.
Множественные раны, сильнейшее кровотечение, болевой шок.
И последний штрих.
Грунт уже разрубленостался после закончившегося минуту назад боя. Захлебывающееся криком тело, от которого остался только бьющийся в агонии торс и голова, падает на дно, залитое чужой кровью.
Движение ножаи груда земли засыпает получившуюся выемку, забиваясь в раны и в глотку.
Ты не заслужил даже отдельной могилы.
Силы схлынули. Зрение постепенно гасло. Тело наливалось болью.
Сил вернутся в лагерь нет.
Что ж, видимо, Набуне придется самой тащить меня для казни.
С этой мыслью я рухнул на землю. Сил подняться уже не было.
* * *
Пришёл в себя я гораздо позже. По внутреннему ощущениюпрошли годы.
Адреналин спал, и остались только смутные воспоминания и багровая пленка перед глазами.
А ещё болели глаза. Нет, не болели. Они горели, жгли, будто в них насыпали перца.
Инстинктивно дёрнувшись, я понял, что не могу шевельнутся. Руки были прикованы к изголовью скамьи, на которой я лежал. Более того, даже пальцы были связаны так, чтобы ими нельзя было даже пошевелить.
Нужно ли говорить, что на глазах лежала плотно примыкающая к ним деревяшка?
Набуна, изучив мои способности, явно подстраховалась.
Не знаю, что меня ждёт. Скорее всего казньза нарушение приказа, убийство дайме и просто за национальность. Не то чтобы этого пугало, я знал, на что шёл, но от осмысления произошедшего хотелось взывать.
От осознания всей глупости и пафосной бессмысленности того, на что я потратил состояние аффекта. Такое и бывает то один раз в жизни.
В моем случаеуже второй раз за две.
Обрушить холм? Слишком просто.
Как последний рембо, с пафосом и самопожертвованием идти напролом.
Господи, какой стыд.
И ведь глаза, пусть и на миг, стали гораздо сильнее. Они, черт возьми, пробили планку и вышли на уровень Реги.
Цель всех войн за Грааль на расстоянии удара ножа. Любой сколь-нибудь толковый маг бы пробился в исток всего сущего, став истинным магом.
А все, что смог яуравнять органику и не органику.
Позор.
Вот после такого мне действительно было бы впору совершить сэппуку, если бы я был самураем.
Впрочем, долго заниматься самоедством мне не дали, и спустя пару часов дверь, судя по звуку, открылась.
И как ты мне объяснишь произошедшее? вот черт. И правда, как?
В мои принципы она не поверит, слишком шизофренично они звучат для Средневековья.
Нужно посмотреть с её стороны. Как это выглядит?
Я долго расспрашиваю о её брате, рассказываю о его предательстве, а перед битвой срываюсь и убиваю его вместе со всей охраной. По сути идя на самоубийство, даже если она считает что я не понимаю последствия.
Ну и что могло меня на такое побудить?
История Если я боялся, что она его пощадит, а он поднимет восстание. И поэтому сам полез убивать, используя глаза.
Нет. После такого она убьет меня прямо на месте, просто из инстинкта самосохранения. "Сегодня он по своей истории лезет убивать моего брата. А завтра что, меня? Историю знает только он, и вполне может соврать для своих целей."
Что ещё могло меня мотивировать Черт. А больше ничего. Только гуманистические принципы, до появления которых ещё триста лет. Ладно. Попробую объяснить понятно.
Ода-сама, ваш брат как минимум два года насиловал Кацуи. Я не мог поступить иначе. от яркого воспоминания даже руки дернулись. Похоже, это ещё долго будет доводить меня до бешенства. Кстати. А какая у неё вообще фамилия?
Вот как? Только не рассказывай мне о высокой любви. стоп. Что?
Да нет конечно, Ода-сама. Просто ну вот как описать мои принципы? "Все равны"? Так нет. Не сейчас.
Ты в одиночку вырезал двадцать трех самураев, не будучи способным толком держаться против меня и десяти секунд. двадцать три? Я думал, больше.
Я сорвался. причём так, что сам удивляюсь, что не умер. В прошлый раз это закончилось вертолетными лопастями в груди.
Это понятно. Вот только просто так так не срываются. господи. Ну как это объяснить то?
Я должен был отомстить за Кацуи. Это непростительно если я скажу "по законам моего времени" меня пришьют тут же, так как законов моего мира она не знает.
Может я так же из-за какой то по её мнению мелочи за ней самой приду в берсерк моде.
Понятно. Можешь не договаривать, если так уж стесняешься. её голос потерял настороженные нотки. Не совсем, но похоже она нашла понятное ей решение и я больше не рискую лишится головы прямо сейчас.
Погодите. Стесняюсь?
Послушай, Гайдзин. Первая любовьбезусловно прекрасное чувство. Но за то, что ты наворотил, я должна тебя казнитьну, я этого ожидал. Не самая плохая смерть. Тем не менее, так как ты достаточно ценен, я не буду этого делать сейчас. Но если подобное повторитсяя сама тебя убью. Уяснил?
С глаз убрали деревяшку, а цепи отстегнули.
Армии и совету объявлено, что ты действовал по моему личному приказу. Тебя, конечно, никто допрашивать не будет, но держи в голове.
Меня пощадили? Стоп. Погодите. О какой любви она говорит? Что вообще
Нет. Я ведь ошибаюсь, и она не приняла мой маленький крестовый поход за месть за Кацуи?
Черт. Это ведь Логично.
Для Набуны внезапно потерявший голову от любви и попершийся на подвиги парень куда привычнее, понятнее и безопаснее и чем руководствующийся "своими", неизвестными ей законами или историей.
Я ей нужен, и она чисто инстинктивно ищет наиболее устраивающее её оправдание.
Фух. Не все так страшно.
Все равно с этой "любовью" мне, как варвару, ничего не светит. Так что максимумНабуна посмеётся над неудачником-варваром.
Наконец убрал с глаз надоевшую деревяшку.
Ничего не изменилось.
Глаза открыты, но перед ними ничего нет.
Взмахнул рукой перед лицомничего.
Подергал кожу у глаз, чтобы натянули линзы, обычно за счёт сдвижение по радужке это ещё сильнее улучшало зрение.
Ничего. Ни малейшего проблеска.
Похоже, все.
Глаза своё отработали.
МГВС вспыхнули болью, и привнесло в мир линии и точки, теперь сияющие багровым.
Все имеет свою цену. Я шёл на суицид, но поплатился только зрением.
Один практически не обученный четырнадцатилетний против двадцати трёх опытных бойцов.
Обычно для победы в таких обстоятельствах требуется чудо. Ради неё продают душу.
Отомщенная Кацуи и неизвестное количество крестьян, которым не сломает судьбы Ода Нобуюки против двух минут использования божественных глаз.
Отличная сделка.
Я знал на что шёл, и заплатил за победу куда меньше, чем рассчитывал.
А значит, мне ещё есть, что предложить судьбе в следующий раз.
Интерлюдия 3
Битва прошла практически по плану. "Практически" потому что часть конницы все-таки успешно форсировала реку, и зашла с фланга. Не то, чтобы это повлияло на итог боявсех прорвавшихся встретили стеной пик, но все-таки было неприятно, что гаденыш сумел использовать свое главное преимущество.
На самом деле она была даже благодарна гайдзину, избавившему ее от этой головной боли. Теперь в провинции не осталось людей, способных претендовать на власть, а показательная казнь всех взбунтовавшихся старейшин и их наследников погрузит виновные рода в междоусобицу, и они больше не смогут объединится. Угроза горизонтального сговора хоть и не была устранена окончательно, но сильно поблекла.
Конечно, лучше было бы просто вырезать их полностью, и перераспределить земли между наиболее лояльными сторонниками, но для этого нужно время, которого практически не осталось.
Даже без "истории", рассказанной варваром, было понятно, что ослабленную гражданской войной провинцию попытаются захватить. Армия теперь с трудом дотягивала до трех тысяч, даже если поднять раненых, не наскребется и четырех. В его истории это были Имагава, и она тоже склонялась к этому.
Для них сложилась слишком удобная обстановка, чтобы ей не воспользоваться. Крупная, практически не потрепанная армия, ослабленный сосед, даже приемлемый повод в виде защиты Мацудайра Они могли даже не волноваться о границахТакэда и Го-Ходзё заняты своими войнами, и нарушать мир им не выгодно.
А значит, скоро ждать вторжения. Если верить варвару, ее альтер-эго победил в битве три тысячи против двадцати пяти, и она, изучив описание сражения, была склонна ему поверитьтакие маневры действительно в ее характере.
Но теперь можно попробовать провести бой иначе. А для этого нужен гайцзин, внезапно и очень к месту отрастивший яйца. Нужен сытым, довольным и лояльным, готовым за ради моих интересов пойти на все, что я прикажу. Пока что он работает за еду и от безысходности, но с таким же успехом он может работать на любого другого даймеслухи о произошедшем уже пошли, а от варваров никто не ждет верности.
Сложись ситуация хоть немного иначея бы его, пожалуй, убила. Но эта неожиданная влюбленность пришлась очень к месту. Конечно, отдавать самурая варвару это слишком, но в таких обстоятельствах
Падать ниже Кацуи уже некуда, предательница-подстилка это клеймо, даже моя протекция тут уже ничего не изменит. Генерала из нее уже не выйдетни один самурай не будет подчинятся, а боец она хоть и очень хороший, но пользы от нее в этой роли не больше, чем от простого воина.
В ее верности сомнений нетона проживет ровно до тех пор, пока живу я сама, после этого ее удавят. Сбежать не сможет, ни один дайме ее не примет с такой репутацией.
По хорошему, ее надо использовать прямо сейчас и с максимальной пользой, потому что иначе может вскоре сломаться. Брат постарался достаточно, чтобы после своей смерти лишить ее смысла жизни.
Можно было бы просто приказать ей лечь под варвара, но ни к чему хорошему это не приведетот отчаяния сама полезет на меч. А от мертвой пользы нет, только если как удобрение использовать.
Да и не стоит так просто и легко отдавать ему желаемое. Раз уж так влюблен, пусть отрабатывает. Будь он японцем, за добытую голову Нобуюки однозначно получил бы самурайский титул, но сейчас, пожалуй, рано.
Хотя нет. Самое время.
Вряд ли ему был так уж важен статус, пока оставался архивным сидельцем. Но после такого в нем взыграют амбициикак минимум молодой жене он должен соответствовать.
Значит, в награду получит минимальный титул и благосклонность Кацуи. Ноги она, наверное, все-таки не раздвинет, но не думаю что он рассчитывает на все и сразу. Парень поумнее Нобуюки.
А когда сделает, что от него требуетсяполучит и разрешение на женитьбу. На тот момент он будет самураем достаточно, чтобы пресечь большую часть недовольства, а способность уничтожить двадцать бойцов в открытом бою послужит хорошей защитой от нежелательных инцидентов.
И самое главноеон будет понимать, кому обязан всем, что имеет. И чего лишится, если вдруг решит сменить сторону за земли или золото.
Осталась мелочьубедить Кацуи быть поблагосклоннее.
Еситору, позови Кацуи. слуга, скрытый за перегородкой, поклонился и вышел.
Она сейчас должна быть в своих комнатахпрямо рядом с моими, на случай, если мне понадобится боец сверх охраны. Все-таки не так уж много людей настолько от меня зависит, чтобы я позволила им носить рядом со мной оружие.
Спустя пару минут девушка, откровенно громыхая доспехами, вошла в комнату.
Садись. кивок на пол перед собой.
Кацуи не показала удивления внезапным вызовом. Милое личико, голубые глаза, длинные коричневые волосывсе остальное было скрыто броней, даже выдающуюся грудь полностью закрывала железная пластина.
И чем она так привлекла варвара, что он пошел на самоубийство?
Кацуи мне нужно, чтобы ты оказала свои услуги гайцзину. Ты знаешь, что произошло?
Мне нужен не сошедший с ума от отчаяния самурай, а почувствовавшая надежду девчонка.
Полагаю, вы говорите о вашем брате? надо же. Прошел всего день, а уже "ваш брат", а не "Нобуюки-сама". Хотя все равно дергается при его упоминании.
Да. Скажи, ты знаешь, что с ним произошло? разумеется знает. Иначе бы не было этого отблеска улыбки.
Он погиб. а сколько злорадства в голосе. Конечно, меньше, чем хотелось бы, девочке не дали отомстить своими руками, но уже что-то похоже.