Николай присел рядом.
Насть, я дурак.
Он осторожно тронул девушку за рукав. Та торопливо отдернулась и подняла воротник. Ветер в апреле холодный. Если долго сидеть без движения, застудишься обязательно.
Стрельников с огромным трудом подавил желание придвинуться ближе, чтобы обнять, обогреть. Вместо этого он почесал в затылке и, добавив в голос немного смущения, тихо проговорил:
Знаешь, Насть. Я тут подумал Наверное, ты права. Поступать в медэто правильно.
Настя поёжилась. На кавалера она по-прежнему не смотрела, но голову слегка повернула. Совсем на чуть-чуть.
Ну да, правильно. Врачом станешь. Педиатром, к примеру. Будешь детишек лечить. Или хирургом, тоже неплохо, воодушевленно продолжил Стрельников. Знаешь, а я ведь тоже решил. Чего мне всю жизнь ходить в слесарях? Надо дальше учиться. Мне и Михалыч о том говорил. Давай, мол, Колян, в политех. Отучишься, вернешься на завод инженером. А там, глядишь, и до начальника цеха со временем дорастешь или вообщедо директора
Девушка с интересом глянула на Николая.
Ну а что? Почему бы и нет? В область вместе поедем. Поженимся, как решили. Снимем комнату, я работать пойду. Могу ведь и на вечерний перевестись, мне нетрудно.
Настя прищурилась.
А как же Ирэн?
Какая Ирэн? удивился Стрельников. Да ты что, Насть? На кой она мне сдалась? Я же это парень пристыженно сгорбился. Ну, в общем, это я как бы назло тебе Дурак, короче. Сам не хотел, но глупо всё получилось.
Назло, говоришь?
Ну да. Мы же, типа, поссорились, Николай виновато повел плечами. Насть, пойми. Кроме тебя мне никто не нужен. Я как тебя увидел сегодня, так словно мешком по башке. Подумал, какой же я идиот. Ну, хочешь, я на колени перед тобой встану? Хочешь?
Девушка не отвечала. Просто смотрела на парня, будто пыталась понять, правду он говорит или только прикидывается.
Знаешь, Насть, а давай мы сейчас вот что сделаем, Стрельников вдруг взял Настю за руку и аккуратно прикрыл ее своей заскорузлой ладонью. Давай мы прямо сейчас пойдем в ЗАГС и подадим заявление.
С ума сошёл?! «ужаснулась» подруга.
Почему сошел? В июне как раз распишемся, а потом и в область поедем. Уже как муж и жена. А? По-моему, самое то.
Ну-у, не знаю. Как-то оно неожиданно что ли, Настя снова поёжилась, но руку так и не отняла.
Глупышка. Мы же давно собирались. Зачем тянуть? Николай самым решительным образом обнял подругу, притянул к себе и осторожно погладил по волосам.
Настя не сопротивлялась. Наоборот, уже через пару мгновений она тоже прижалась к парню, обхватила его руками и судорожно прошептала:
Ох, Колька! За что я тебя только люблю, дурака такого
Сам удивляюсь, пробормотал тот, прикрыв глаза и тупо шалея от свалившегося на него счастья.
Они сидели, обнявшись, почти минуту. Потом девушка неожиданно отстранилась. Поправилавыпавший из-под беретки локон. Вздохнула.
Знаешь, Коль, всё это хорошо, но Боюсь, в область я с тобой не поеду. Ничего у меня с институтом не выйдет.
Это ещё почему? нахмурился Николай.
Настя молчала секунды три.
Понимаешь, Коль. Не хотела тебе говорить. Думала, может, и так пройдет
Да что пройдет-то? не выдержал парень.
Ну три недели уже. Вчера к гинекологу ходила. В общем кажется, я беременна. Вот.
Девушка жалобно посмотрела на Николая.
«Допрыгался, дурень!»злорадно заметил Туманов.
«Отвянь!»отмахнулся Стрельников.
Так это же это же здОрово! Насть! Ты даже не представляешь, как это здОрово!
Правда? в глазах Насти одновременно таились и страх, и надежда. Похоже, она просто не ожидала от парня ТАКОЙ реакции.
Да Николай и сам не ожидал. В детдомовском детстве он мечтал о родителях. Настоящих родителях. Долгие годы надеялся, что они как-то найдутся. Что они потеряли его, а вовсе не бросили и не умерли. Что когда-нибудь они вернутся за ним. И это будет самый радостный день в его жизни. В их жизни. Увы, надежды оказались напрасными. Родители за ним не пришли. Но сейчас Он понял только сейчас. Ничего ещё не закончилось. Пусть у него никогда не будет ни матери, ни отца, но без семьи он всё равно не останется. Теперь у него есть Настя и их будущий сын. Или дочь, без разницы
Ну, конечно, правда, кивнул Стрельников и, немного подумав, добавил. Тем более это ещё один повод, чтобы поторопиться.
Он резко поднялся на ноги и протянул девушке руку.
Пойдем, а то опоздаем. В ЗАГСе обед с часу до двух.
А может, не надо? Может, еще подождём? неожиданно засомневалась невеста.
Надо, Насть, надо. У тебя паспорт с собой?
Ой! Настя всплеснула руками. Дома забыла.
А, чёрт! Николай похлопал себя по карманам. И я не взял. Ну да и ладно. Сбегаем быстро ко мне, потом к тебе и
Коль, давай не будем спешить, девушка тоже встала. Мне сейчас бегать нельзя. А заявление после обеда подадим. Хорошо?
Хорошо, нехотя согласился Стрельников. По набережной часок погуляем, но потом всё равно в ЗАГС. Ага?
Настя улыбнулась и взяла жениха под руку.
Как скажешь, Коль
Молодые люди шли молча по набережной. Довольные, усталые, счастливые. Девушка доверчиво прижималась к парню. Он бережно поддерживал её, словно хрупкую вазу, будто боялся разбить. Она ведь теперь была не одна. В ней теплилась новая жизнь. Пусть крохотная, никому ещё толком не видимая и не знакомая, но настоящая. Пролетят девять нет, уже восемь месяцев, и на свет народится маленький человечек. «Сын дочь», на душе у Стрельникова было спокойно и радостно. Безумно хотелось петь
На меня надвигается по реке битый лёд. На реке навигация, на реке ледоход, безбожно фальшивя, затянул Николай, искоса поглядывая на спутницу.
Пароход белый-беленький, чёрный дым над трубой. Мы по палубе бегали, целовались с тобой, тоненько подхватила Настя.
Они рассмеялись. И вновь замолчали. Зачем говорить, когда всё ясно без слов?
«Странно. Почему я про ледоход пропел? Там же про пароход должно быть, внезапно подумал Стрельников. А, понятно. Это опять Тумановское. Чего он разволновался-то так? Вроде нормально всё»
Вспомнив о «подселенце», Николай невольно нахмурился.
«Вот ведь настырный, всё-то ему не так и не эдак. Ну, ничего. Возьму в мае отпуск на пару недель и сгоняю в Москву, к Пашке Аксёнову. А там уж и разберемся, что делать»
С Пашкой Коля служил на одной заставе, на Дальнем Востоке. Друг родом был из столицы (с ним Николай несколько раз списывался после армии) и теперь продолжал карьеру военного. Точнее, «чекиста». Отец у него из «конторских», в немалых чинах, и отпрыск, понятное дело, пошёл по стопам бати. Поступил в какую-то закрытую «школу» от КГБ и сейчас вовсю постигал премудрости новой службы.
«Расскажу ему всё, решил Николай. Всё, что узнал о будущем, о том, что ещё не случилось и не должно, никак не должно случиться. Вместе эту фигню обмозгуем, со старшим Аксёновым посоветуемся, а потом Потом видно будет»
А? Что? Стрельников отвлёкся от мыслей и повернулся к невесте.
Я говорю, на майские всю набережную зальёт, повторила та с немного сердитым видом. Ты что, не слышишь совсем?
Да слышу, конечно. Просто задумался.
О чём?
О чём, о чём. О том, что всё у нас будет теперь за-ме-ча-тель-но!
Да ну тебя, отмахнулась Настя, высвобождаясь из крепких объятий и кивая на реку. Вон, посмотри, как льдины плывут. Красиво, да?
Николай посмотрел.
На сердце внезапно кольнуло.
Где-то он уже видел эту картинку. Только не своими глазами, а Похоже, это опять Туманов. Что ж с ним такое произошло, что даже припомнить боится?..
На берегу играли мальчик и девочка. Обоим лет восемь-девять. Девочка, вероятно, младше. Она крутилась около ещё не растаявшей снежной кучи и что-то рисовала на ней тонким прутиком. Парень стоял у самой воды и бросал в речку плоские камушки. Блинчики получались у него через раз, и после очередной неудачи он опускался на корточки и пытался ловить проплывающие мимо мелкие льдинки. На прибрежном склоне, в высохшей старой траве валялись два школьных ранца. Они лежали метрах в пяти друг от друга. По всей видимости, мальчик и девочка знакомы не были и «вместе» оказались совершенно случайно. Просто спуск к берегу здесь удобный. А если учишься во вторую смену и времени до начала уроков полно, то почему бы не задержаться и поиграть? Ведь возле реки так интересно! Особенно, когда ледоход
Николай пошатнулся. Тряхнул головой.
Странное ощущение. Он словно бы одним махом постарел лет на двадцать, и тут же, без передышки, снова помолодел, став пацаном-третьеклассником. Сознание будто переместилось в глубины чужой памяти. Той, от которой четыре десятилетия пытался сбежать Виктор Туманов
«Один, два пять семь Классно!»Витя восхищенно присвистнул. Это камешек оказался лучше других.
«Эх! Если бы не эта девчонка, десять бы вышло»
Парень покосился на увлеченно ковыряющую снег девочку. И чего она приперлась сюда? Других что ли мест не нашлось? Берег, вон какой длинный. И ладно бы, если просто рисовала себе и под руку не совалась. Так нет же, будто специально фыркает, когда промахиваешься
Мальчишка подобрал с земли ещё один камень. Повертел в руках. Крупноват, конечно, нопопробуем.
Камень булькнул, не сделав ни единой попытки «подпрыгнуть».
Сзади раздался тихий смешок. Витя сердито оглянулся.
Девочка как ни в чём не бывало выводила прутиком линии на снегу и не обращала на Виктора никакого внимания. «Ага. Знаем, знаем. Сейчас отвернусь, а ты опять хихикать начнёшь. Вот хитрая»
Витя присел на корточки.
Эта льдинка вроде бы ничего, только мелкая. А вот та Ух! Какая здоровая! Да ещё и прозрачная. Вот бы достать её. Надо лишь руку вытянуть и
Чёрные резиновые сапоги, предмет Витиной гордостина пару размеров больше, чем надо, мгновенно соскальзывают с ног и исчезают, подхватываемые течением. Холода мальчик не чувствует. Зато хорошо ощущает, как его затягивает в тёмную глубину, где даже дна не видать. Подбитая мехом куртка становится непомерно тяжёлой, будто её набили свинцовыми шариками. Парнишка отчаянно машет руками, пробуя зацепиться за воду, оттолкнуться от обманчиво-твёрдой поверхностиведь камешки от неё как-то отскакивали Нет, не выходит А берег-то совсем близко. Надо только доплыть, дотерпеть, выдержать, ухватиться
«Дура! Это же просто веточка!»
Руки сами собой хватаются за протянутую «соломинку» и срываются. Река гораздо сильнее. Тонкая ветка обламывается. Вместе с ней обламывается и ледовая корка, на которую неосторожно прыгает та, кто всё еще хочет спасти незадачливого соседа по играм. Слышится всплеск. Девочка с головой уходит под воду. Потом выныривает и судорожно молотит руками по плещущимся вокруг волнам. А парень уже не может бороться. Ему просто страшно. Течение сносит обоих на середину реки, льдины там плывут косяком, но за них не схватиться. Они бьются одна о другую, сталкиваются, расходятся, снова соударяются. Что им какие-то люди?.. Сил больше нет. Только усталость и страх. Желание выжить внезапно сменяется на тупую апатию. Пусть всё закончится побыстрее. Пусть навсегда уйдет этот ужас. Лишь бы забыть его. Лишь бы забыться
Витя очухивается на берегу. Память отказывается объяснять, как он здесь очутился. Он не знает, кто его спас. Помнит только сильный рывок и хлынувшую в рот воду. Теперь она выплескивается обратно, толчками, раздирая и горло, и нос, заставляя хрипеть, сипеть, кашлять. Рядом кто-то кричит, бегают люди. Большие, взрослые, сильные. А девочка?.. Девочки нет. Витя закрывает глаза. Ему становится жутко. Он мог сейчас умереть. Умереть навсегда. Но он выжил. Его спасли. А девочка утонула. Вместо него. Глупо. Нелепо Парня сотрясает мелкая дрожь. Нет, не от холода. Он просто боится. Боится всего. Даже того, чего не было и что ещё не случилось, но может произойти в любую секунду. Сегодня, завтра, через неделю. Жизнь, она ведь такая хрупкая. От небытия отделяет всего один шаг. Так пусть его делает кто-то другой. А он, Виктор Туманов, теперь точно знает, что не способен. Что он трус и слабак. Поэтому всегда будет идти сзади. Там, где опасности нет. Туда, где уже побывали другие
Стрельников снова шатнулся. Избавляясь от наваждения, провел рукой по лицу. Ещё раз глянул на берег.
«Один, два пять семь», машинально пересчитал он блинчики.
Мальчишка наклонился за новым камешком.
Насть! Подожди. Я сейчас.
Николай ринулся вниз по откосу, на бегу срывая с себя пальто, не обращая внимания на выдранные «с мясом» пуговицы.
Первого всплеска он не услышал. Запутался в собственном свитере, свернувшемсякомом на левом плече и у подбородка.
Спустя мгновение разорванная под мышкой «поддёвка» полетела на землю.
Треснул лёд. Коротко вскрикнула девочка.
Оставшиеся пару десятков метров Стрельников преодолел за считанные секунды и сразу, не останавливаясь, со всего размаха бросился в реку.
Холодная вода обжигала.
Плевать!
Мальчишка ещё барахтался, и до него было ближе, но Николай, сделав несколько мощных гребков, проскользнул к стремнине, туда, где должна была находиться девочка. Над водой мелькнула тонкая ручка. В водовороте, словно дразня, крутилась беленькая беретка.
«Такая же, как у Насти», неожиданно прозвучало в мозгу.
Парень нырнул не раздумывая.
Выхватить девочку из-под воды получилось лишь с третьего раза.
«Господи! Что ж ты такая тяжёлая!»
Перевернувшись на спину и удерживая спасенную за воротник, Стрельников судорожно вскинул голову, выглядывая второго тонущего. Тот уже пускал пузыри. Николай неожиданно понял, что сразу двоих он не утащит, да и далековато было до мальчика. Если рванёшься к нему, до берега можешь и не добраться, и к льдинам тогда снесёт всех троих.
В глазах у парнишки плескался ужас. Безотчётный, панический.
Борись, сволочь! Греби! Убью! Борись, гад! срывая связки, заорал Стрельников.
Как ни странно, это подействовало.
Взгляд мальчика неожиданно стал осмысленным, и он отчаянно заработал руками. Только поплыл почему-то не к берегу, а наискосок. Туда, где болталась в воде похожая на льдинку беретка.
Им повезло. Чуть ниже по течению в реку вдавалась небольшая песчаная отмель. На неё-то их всех и вынесло. Сперва Николая и девочку, а спустя секунду-другую и мальчика. Самостоятельно встать парнишка не мог. Напитавшаяся водой куртка была для него слишком тяжелой. Поэтому он просто лежал, негромко покашливая, уткнувшись щекой в песок, сжимая в кулаке белый девичий берет.
Девочка тоже кашляла.
«Жива, облегченно выдохнул Николай. Все живы»
Грудь внезапно сдавила острая боль. Стало сначала жарко, потом холодно, потом опять жарко. Ноги и руки отказывались подчиняться. Боль перетекла в голову. Затем раскатилась по всему телу. Терпеть эту пытку не было никаких сил. Безумно хотелось спрятаться от нее, уйти далеко-далеко, лишь бы не чувствовать, лишь бы не знать, лишь бы не видеть
Коля-я-я! надрывный крик Насти на мгновение выдернул Стрельникова из спасительного забытья, но, увы, это было последнее, что он услышал, перед тем как глаза окончательно закатились, а сознание милосердно погасло
* * *
Участковый Бочкин в накинутом на плечи халате шел по больничному коридору. Дойдя до двери с табличкой «Заведующий кардиологическим отделением», он приостановился и мельком глянул на стоящий рядом диванчик. На нём рыдала какая-то девушка. Две медсестры пытались ее успокоить. Бочкин покачал головой и взялся за ручку двери.
Доброго дня, Пётр Андреевич, поприветствовал он сидящего за столом заведующего.
И вам, Аркадий Семёнович, не хворать, откликнулся тот, отрываясь от писанины. Ну-с, с чем пожаловали? Что привело родную милицию в наши пенаты? Ловим опять кого-то?
Участковый пожал плечами и уселся на предложенный ему стул.
Да кого тут у вас ловить? У вас же здесь одни бабушки.
Ага. Выходит, у самого сердечко пошаливает? попробовал угадать заведующий. А я ведь вам говорил, обследоваться надо чаще
Да нет, отмахнулся Бочкин. У меня-то с ним всё в порядке. Я по другому делу. Слышал, что Стрельникова к вам привезли. Вот, побеседовать с ним хотел. Если, конечно, получится.
Врач неожиданно помрачнел. Отложил в сторону авторучку.
Нет, Аркадий Семёнович. Со Стрельниковым поговорить не удастся.
А когда удастся? Завтра? Послезавтра?
Доктор вздохнул.
Вы не поняли. Умер он. Двадцать минут назад. Обширный инфаркт, ничего не поделаешь. Как раз вот отчёт пишу.
Как инфаркт? опешил милиционер. Он же совсем молодой был.
Увы, у молодых это тоже бывает, развёл руками заведующий. Утром сдавал кровь. Потом переохлаждение, физические нагрузки, стресс. Вот сердечко-то и не выдержало.