Местные выделяют по пять человек от каждого племени. Так что массовость нам обеспечат. Отсутствовать мы будем девять дней. Три туда, три обратно и три там. Местные сдают свои товары оптовикам и сами не торгуют. Только закупят необходимое и в обратный путь. Если Машу не считать, вас здесь всего шесть человек остается, включая раненного Василия. Его, кстати, в караулы бери. Таня не возражает. Он уже на поправку пошел. Надо, чтобы он перестал себя считать больным. Волей, если что, поможет тебе в ситуации сориентироваться и с местными общий язык найти. На рожон не лезь. В дозоры пока не ходите. Про гесаров я тебе уже говорил. Но если почувствуешь, что можешь решить ситуацию, действуй. Если ваш авторитет среди местных вырастет, будет даже неплохо.
Хорошо, кивнул Антон. Но может, все же еще людей с собой возьмете? Мы-то здесь на крайний случай за стенами отсидимся. Да и кому мы нужны? Если разбойники, то они местных грабить будут, а сюда не сунутся. Ставр так говорит. А вот ваш обоз для бандитов куда как интереснее.
Разве ты забыл, что один recap целого отряда стоит? усмехнулся Рыбников.
Антон непроизвольно опустил глаза.
Никита Викторович, а вы поняли, что это за тайна, о которой говорил Йохан? задал он вопрос, который волновал его все последние двадцать дней.
Не уверен, но думаю, что да, Рыбников пристально посмотрел на ученика.
Так что же это? Глаза Антона загорелись.
Теперь он ловил каждое движение учителя. Тот печально усмехнулся.
Если это то, о чем я думаю, то гесары не врут, когда утверждают, что не могут выразить ее словами. Это просто ощущение, вернее, набор ощущений. Иногда это называют мастерством, иногда интуицией. Но все это не то. Неожиданно появляется некое предчувствие. Ты видишь человека и знаешь, что он собой представляет. Нет, все не то. Извини, я действительно не могу это объяснить. Скажу только одно: если бы я послушался своего предчувствия четыре недели назад, мы бы ни за что не оказались на этом фестивале боевых искусств.
А вы чувствовали, что туда не надо идти.
Да. Но, увы, обстоятельства будь они прокляты. Знаешь, Антон, если ты хочешь избегать бед, никогда ни к чему не привязывайся. Ни к чему и никогда. Если ты позволишь себе это, то может наступить момент, когда тебя не спасет ни боевое искусство, ни богатство, ни связи, ни интуиция.
Но вы действительно можете отличить гесара?
Я могу отличить мастера.
Поэтому вы и хотели, чтобы никто не подходил к Йохану?
Рыбников кивнул.
А что, разве Алексеев и Жихарев не были мастерами?
Они были мастерами, но не того уровня. Не требуй от меня объяснить это, Антон. Я просто понял, что только я могу справиться с Йоханом, вот и все. Так и получилось.
Они немного помолчали.
Я занимаюсь у вас уже больше десяти лет, произнес Антон. Но гесаром не стал. Значит, в этом мире меня бы уже прогнали.
То, о чем я говорю, появилось у меня только год назад, усмехнулся Рыбников. Так что, если это действительно тайна гесаров, то у тебя еще есть время в запасе.
А хорошо быть гесаром? неожиданно даже для себя спросил Антон.
Горько, Рыбников поморщился, как будто действительно проглотил горькую таблетку. Ты видишь слишком много людских недостатков и лишаешься иллюзий. Поверь, это временами очень неприятно. Возможно, ты сам это вскоре узнаешь. Да, вот еще что. Старейшина из племени Оти вчера сказал мне, что недалеко отсюда появился новый recap. С ним небольшая дружина, достаточно странно вооруженная, и жрец неизвестной религии. Им удалось прогнать банду, которая грабила местное племя. Местные наняли их для охраны, но recap потребовал, чтобы все племя перешло в его веру. Тебе это никого не напоминает?
Щекин! вскрикнул Антон.
Похоже, кивнул Рыбников. На всякий случай будь начеку. Боюсь, что этим они не ограничатся. Если уж кто-то решил причесывать всех под свою гребенку, это надолго. Они ребята боевитые и упертые. И, самое главное, готовы добиваться всего силой. Так что, возможно, нам еще придется с ними встретиться.
Скажите, а Щекинмастер? спросил Антон.
Он большой мастер боя, подтвердил учитель.
Больше, чем Алексеев и Жихарев?
Да.
Но он не recap?
Если я правильно понимаю, что это такое, то нет.
Вы его боитесь? Его и тех, кто с ним ушел?
Опасаюсь. Понимаешь, в чем дело. Там гремучая смесь: сильный боец и хороший организатор плюс не очень умный идеолог, задвинутый на религиозной исключительности. По отдельности они не так опасны, но вместе У них сверхценная идея. Ради этой идеи они не будут щадить ни себя, ни тем более других. А нас они считают своими естественными союзниками или подданными. Помнишь, как у них: если ты русский, то обязан и православным быть, и историю трактовать, как они, и слушаться их начальников. Если нет, то ты предатель. А к предателям всегда относятся жестче, чем к тем, кто был врагом с самого начала. Так что если они освоятся и почувствуют силу, то обязательно придут сюда«возвращать в истинную веру и карать отступников». То, что они считают, будто несут благо остальным, лишь дает им индульгенцию на любые гадости. Не зря говорят: благими намерениями устлана дорога в ад. Они даже не заметят, когда переступят опасную черту. В своем стремлении облагодетельствовать мир они могут погубить и себя, и тех, кто рядом. Васильев это, кстати, понял.
Так может, было лучше позволить ему выстрелить? вскинулся Антон.
Может, пожал плечами Рыбников. Но тогда на твоем месте я бы сделал то же самое. Пока есть возможность решить дело миром, не надо позволять литься крови.
Но когда другого выхода нет
Тогда нет, Рыбников горько улыбнулся.
Никита Викторович, а как вы вообще ко всему этому относитесь?
К чему «к этому»?
Ну, ко всем этим движениям вроде Щекинского. Вы же знаете, там, откуда мы пришли, этого больше чем достаточно. И на всех уровнях.
Я к этому никак не отношусь, Антон. Я в стороне. Там я был бизнесменом и главой клуба восточных единоборств. Здесь я recap и защитник трех финских племен. На этом все.
Но ведь они не могут не влиять на нас. Вот и сейчас вы сами предупредили меня об угрозе.
Да, угрозу надо осознавать и быть к ней готовым. Но, запомни. То, с чем ты борешься, становится от этого сильнее. Ты можешь даже побороть, но тогда это обязательно вернется к тебе в новом обличии. Но то, что игнорируешь, постепенно исчезает из твоей жизни.
Так как же сражаться?
Без ненависти и желания уничтожить. Мы с тобой много говорили об этом на тренировках. Этим и отличается агрессия от защиты, убийца от человека, осуществляющего необходимую оборону. Если ты просто адекватно реагируешь на угрозу тебе и тому, что тебе дорого, ты защитник. Если нападающий при этом гибнет, это был его выбор. Он напал. Но как только, даже в ответ на агрессию, у тебя возникает желание уничтожить противника из-за его поведения или его качеств, появляется ненавистьвсё, вы на одном уровне. Это просто бой двух агрессоров. Это не то, чему я учу вас.
Но эти люди Скажем фашисты, принялся возражать Антон. Неужели они не вызывают у вас ненависти?
Нет, покачал головой Рыбников. Я верю, что эти люди просто ошибаются. Выбрали для себя неверный жизненный принцип, вот и все.
Значит, надо их исправить?
Когда ты поймешь, как сложно изменить себя, ты поймешь, что другого изменить невозможно. Без его желания, по крайней мере. Оставь каждому человеку право делать собственные ошибки и получать их последствия в полной мере. Возможно, одним из этих последствий станет встреча с твоим кулаком или мечем. Что же, это последствия его, да и твоего выбора. Твоя задача: найти собственный путь.
Это принцип воина?
Нет, это принцип гесара, я полагаю. Впрочем, это уже из области софистики вернее, пустого трепа. Каждую ситуацию не предусмотришь. А когда и как себя вести, подскажет интуиция. Закончим на этом. У нас с тобой еще много дел. Мне к переходу готовиться, тебе здесь в должности командира гарнизона осваиваться. Потом пофилософствуем.
Рыбников повернулся и зашагал к дому. Антон машинально поклонился ему вслед, потом, немного выждав, выхватил меч гесара и метнул в стену. Клинок ударился в дерево, но несколько под углом и вошел не слишком глубоко, потом под собственным весом наклонился и упал на землю.
Этому я тоже научусь, пробормотал Антон.
Глава четырнадцатая, рассказывающая об интригах гарнизонной жизни
Стоя на обзорной площадке, Антон осматривал кромку леса. Платформы находились с четырех сторон частокола, защищавшего замок, и представляли собой удобную позицию для лучников. Уже четыре дня прошло с того момента, как возглавляемый Рыбниковым обоз ушел в город, а Антон все еще не мог успокоиться и каждый день подолгу внимательно осматривал окрестности. «Что я здесь делаю? часто спрашивал он себя. Зачем торчу здесь, будто действительно ожидаю нападения? Вон и Волей посмеивается». И все же, несмотря на это, парень с завидным постоянством лез на деревянную конструкцию и тщательно разглядывал окружающие леса, ловя любое движение. Чувство опасности не покидало его. Что это? Предчувствие или самовнушение? Последствие предупреждения учителя или игра «в войнушку» мальчишки-переростка?
«Играю я в самурая, как сказал учитель, или вживаюсь в новый мир? в очередной раз спросил себя Антон. Мне нравится то, что я делаю? Да. Это мой мир, несмотря на все, что произошло здесь с нами. Но таков ли он, каким я его представляю? Не выдумал ли я его?»
Он услышал, что сзади на площадку кто-то поднимается, и обернулся. Это была Маша. Антон помог девушке забраться на платформу.
Ну, как там, командир? с наигранной веселостью спросила она, указывая на лес. Врага не видно?
Антон покачал головой.
Да я так, больше для порядка. Какие здесь враги?
Говорят, разбойники здесь водятся, поежилась Маша.
Сюда не сунутся, уверенно заявил Антон.
Хорошо бы. Знаешь, Антон, мне здесь страшно, призналась она. Страшно с первого дня, как мы здесь оказались.
Всем страшно, заметил Антон. Но, пока мы вместе, всегда отобьемся.
Нет, не так. Я боюсь даже не тех людей, которые здесь живут. Здесь сам мир какой-то страшный и неуютный. Он всех людей делает жестокими. Ты знаешь, я была в ужасе, когда увидела, как Рыбников сражался с Йоханом. Это было что-то невероятное. Такая ярость, такая жестокость. Я теперь боюсь даже Рыбникова. Он не человек, он зверь, убийца. И вы все такими становитесь.
Но ты же занималась боевыми искусствами, изумился Антон. Рыбниковбольшой мастер. Он очень добрый в душе человек. Просто строгий, потому что взялся отвечать за всех нас. Зачем же его бояться?
Да что там, махнула рукой Маша. Ну, пошла в секцию с настоящими парнями познакомиться. Но все эти кровавые боиэто не мое. Для меня это всегда было что-то вроде гимнастики, танцев. Никогда я не была бойцом. И здесь мне страшно. Я хочу вернуться в наш мир! Ты уверен, что мы не можем этого сделать?
Она вцепилась в рукав Антона и с надеждой посмотрела ему в глаза. Парень смутился.
Мы вроде все опробовали. И храм обыскали, и все окрестности. Ничего. И парень этот, что заклинания произносил, как назло, в первый день погиб.
Мы все здесь погибнем, всхлипнула Маша. Антон, мы точно не сможем вернуться?
Антон снова покачал головой.
Боюсь, что нет. Надо смотреть правде в глаза. Пойми, Маша, мы все хотим вернуться. Но что невозможно, то невозможно. Надо стараться обустроиться здесь.
Девушка тяжело вздохнула.
Боюсь, что ты прав. Нам всем надо обустраиваться здесь. И мне тоже. Ты понимаешь, о чем я? Она пристально посмотрела ему в глаза.
Не понимаю, удивился Антон. Мы все здесь живем. Помогаем друг другу
Дурачок, она вдруг мягко улыбнулась. Я же женщина. Мне нужен мужчина. Мне нужен тот, кто бы меня защитил. Особенно здесь.
Мы все тебя будем защищать, промямлил Антон.
Да ладно тебе, она лукаво усмехнулась. Долго еще благородного рыцаря играть будешь? Мы же здесь уже скоро месяц. Неужели ты ничего не хочешь, кроме как из лука стрелять и мечом махать?
Она прижалась к Антону, и тот непроизвольно отшатнулся.
Ты что, Маша?
А ничего, на губах у нее играла странная улыбка. Если случайно ничего себе мечом не отрубил, можешь сегодня вечером на второй этаж забраться. Я тебя буду ждать.
Антон чуть не задохнулся от переполнивших его чувств. Нельзя сказать, что длительное воздержание прошло для него бесследно. Даже большие нагрузки во время тренировок оказались не в состоянии перекрыть дорогу эротическим видениям, а уж присутствие в замке молодых красивых девушек, особенно Тани, и подавно не давало покоя. И теперь, когда Маша настолько недвусмысленно предложила ему секс, первой его реакцией было броситься на нее немедленно, по-звериному, затащить в баню, сорвать одежду Но тут же ему вспомнились глаза Тани.
Ты очень красивая девушка протянул он.
Но ты любишь Таню, закончила она за него. Только не рассказывай, что ты меня не хочешь. Просто боишься, что Таня узнает. Но ведь ей плевать. Она не тебя любит, а Рыбникова. Неужели для тебя это новость? Не зря она с ним в город пошла.
А ты думаешь, Никита свой шанс не упускает? Как же. Он-то побойчей тебя.
Это она тебе сказала? Антон с силой тряхнул девушку за плечи.
Какая разница?! внезапно ощетинилась она. Мы, женщины, сразу такое видим, чего вы, мужики, ни в жизнь не разглядите. А вы все в свои игры играете. Пока вы тут благородных воинов изображали, к нам с Танькой Чубенков чуть не каждый день подкатывал. Волей вон вчера руки распускал. Вы что думаете, нам ваши вздохи сильно нужны? Нам мужики нормальные нужны. Мужики, во всех смыслах. Понял, чудак?
Ну и трахалась бы со своим Волеем, вспыхнул Антон. Он был настолько зол, что чуть не замахнулся на Машу, но перед ним уже стояла другая женщина: испуганная, со слезами на глазах и надеждой во взгляде.
Антон, ну что ты? Она снова прильнула к нему. Зачем мне эта скотина? Я хочу тебя. Ты понимаешь, глупенький? Я тебя хочу и больше никого.
Сердце у Антона учащенно забилось. Он почувствовал, что не выдержит этой женской атаки, и резко отстранил девушку.
Маша, уйди. Очень тебя прошу.
Она снова усмехнулась.
Как хочешь, дорогой. Где лестница на второй этаж, ты знаешь. До возвращения Рыбникова еще пять дней.
Девушка пошла к лестнице. Антон резко повернулся и ухватился за бревна частокола. Со стороны могло показаться, что он напряженно всматривается в кромку леса, но на самом деле парень ничего не видел перед собой. Его душила ярость. «Неужели Таня действительно любит Рыбникова? Неужели и правда спит с ним? А что, ведь не зря он вход к девчонкам перекрыл. Мы-то все думалииз благородства, а он вот что! Одна Маша знает. А ведь Рыбников давно оказывает Тане знаки внимания. А как она восхищенно смотрит на него! Только ли как на учителя? Может, поэтому и отвергает все мои ухаживания? Ну конечно, она его любовница! И давно. Рыбников женат, у него дети. Но разве это преграда? Почему бы успешному бизнесмену не завести себе пару-тройку любовниц? А я-то, дурак, все в комплиментах рассыпался, подарочки дарил. Да что ей мои подарочки по сравнению с тем, что может дать Рыбников? Кто я для нее, если сам сенсей снизошел?! Проклятье!»
Антон яростно оттолкнулся от частокола, спрыгнул с площадки и зашагал к дому.
Волей! гаркнул он. Волей, где ты, черт тебя раздери!
Дружинник лениво выкатился из дверей.
Чего надо?
Антон налетел на него, с ходу залепил кулаком в нос, сбил с ног, принялся топтать ногами.
Ты что себе позволяешь, скотина?! Кто тебе позволил руки распускать?! Я тебя научу уму-разуму! Подонок! Сволочь! Дерьмо!
Волей извивался под его ударами и закрывался руками.
За что, старшой? кричал он. Ну что я такого сделал? Ты чего? Сам не берешь и другим не даешь?
На крики сбежались ребята. Антон потихоньку начал остывать. Он прекратил избиение и сделал шаг назад.
Еще раз хоть пальцем девушек тронешьпорву, процедил он.
Ладно, я чего, Волей медленно поднялся и ладонью размазал по лицу кровь из разбитого носа. Я ничего. Ну, было. Ну, прости.
Сегодня из замка никуда не пойдешь, распорядился Антон.
Ну, это уж совсем ни туда и ни сюда, заныл Волей. И здесь нельзя, и в деревню нельзя? Как же так, старшой?
Антон матюгнулся про себя.
Черт с тобой, катись. Но с сегодняшнего дня будешь стоять в карауле три ночи подряд.