У бедных такое положение вещей порождало злобу и ненависть, у иныхстимул к необычному воплощению своих фантазий. И у всех насмерзкое чувство фальши на похоронах любимых.
И закрадывается в душу пакостное: лучше бы уж навсегда! Лучше бы конечно!
Как бы не так! Кому, как не мне, знать, что где-то сейчас в этом долбаном Париже, как водитсяв офисе, что возле Эйфелевой башни (столько раз мы его видели в новостях!) тому, что ещё вчера на самом деле было моей девушкой, добросовестные служащие придают персональный код. И шлется запрос на реинкарнацию, и проверяются банковские счета. Да откуда им взяться у русской студентки? Или у её родственников? Впрочем, если бы у них и быливолчье правило: каждый за себя. Вот пролить слезы над гробомдругое дело!
Дальше процедура проста. То, что древние называли «душой», будет законсервировано. Ровно на три года. Потомили отпускают «на небеса» или продают частным лицам.
Лера, господи! Можно ли законсервировать разлёт твоих чёрных волос? А твои губы? Твои сны? Твой доклад по Шопенгауэру? Старик Мэйсон бы в гробу перевернулся, если бы знал, что его могут подвергнуть такой консервации.
Что у тебя сейчас есть, Лера? И можно ли это «что-то» назвать жизнью?
Впрочем, у тебя есть я, в прошломвечный студент, а ныне неудачник.
Впрочем, об этом говорить не принято. Как закон: накопил нужную суммуполучи новую жизнь. Не накопилзначит, не повезло. О трёхгодовой консервации все молчат.
Говорят даже, что это лишь рекламный трюк. Ещё говорятэто для науки. На самом деледеньги и тут всё решают. Мало ли какие случаи бывают: есть люди, вся ценность которых познаётся лишь после ухода из жизни. Мало ли благотворительных фондов?
А объявления типа «верните мне сына (брата, мужа)»? Может, кто и насобирал по нитке
А нашумевший скандал о воскрешённых и проданных в рабство, о котором до сих пор спорят в судах? А преднамеренные убийства? А скидка на ошибку в реинкарнации, в конце-то концов!
Для нас всё этогде-то там. Кому мы нужныи при жизни и после неё?
Кому ты нужна, Лерочка?
Кому?
Как кому? А МНЕ?
Чувствовать себя беднымплохо. А подлецомсовсем никуда. Как жить?
* * *
Ты идиот!
Мой друг Юрка всегда прагматичен и прямолинеен. Думаю, эти качества сделают его со временем большим учёным, как он и мечтает. Наверное, и реинкарнацию заслужит. Лет через пятьдесят. К его словесной порке я готов, даже получаю удовольствиеи он и я знаем, что поступлю я всё равно по-своему.
Это фикция, понимаешь? Ты в свои двадцать с хвостиком не то что на квартиру, на приличные ботинки не смог заработать. Забудь и живи дальше. Много ты знаешь реинкарнированных?
Он прав. Прав настолько, что даже спорить не о чём. В среде наших знакомых реинкарнированных не больше, чем высаживавшихся на Марсе.
Принимаю. Но должен же я попробовать хоть что-то сделать?
Забудь. Нереально. Ты хоть знаешь, сколько это стоит?
Знаю, конечно. Миллион евро. Это все знают.
Вот именно. Один! Миллион! Евро!!!
Юр, это всего лишь деньги.
Ну да, а у тебя есть всего лишь жизнь. Ты что решилбанк ограбить?
Да нет. Но ты не одобришь.
Про меня говорят, что в критические минуты я умею собраться. Сам я, правда, в этом не уверен, но всё же пустым слезам предпочитаю действия. Хоть какие-нибудь.
Умение подчинить все свои действия единой цели часто позволяло мне выкручиваться из самых плохих ситуаций. Даже тогда, когда у всех прочих опускались руки.
Ты лентяй! обычно говорила Лера, прекрасно зная об этом моём качестве. Ты начинаешь что-то делать только тогда, когда тебя припёрли к стенке! И думать ты тоже начинаешь только
Неправда, думаю я всегда! отвечал я.
Ну да! О том, в каком бы ещё месте заняться со мной сексом! Или о том, у какой из твоих однокурсниц красивее задница!
Не только об этом!
В такие моменты я обычно сгребал её в охапку и пытался поцеловать, а она очень активно уворачивалась.
И нам было хорошо вместе: моего упорства, несмотря на склонность к лени, вполне хватало на то, чтобы оплачивать сначала отдельную комнату студенческого общежития, а потом и квартиру. А заработкана еду, сигареты и нехитрые развлечения типа кинотеатров.
Конечно жезалез в Интернет. Первым делом меня заинтересовала формальная процедура. Она оказалась предельно проста: для реинкарнации нужно перечислить на счёт сумму-стандарт в любой свободно конвертируемой валюте плюс стандарт-анкета личности, которую требуется «оживить». Идентификацияза счёт фирмы. Как они её проводятих личный секрет.
На всякий случай просмотрел бланк стандарт-анкеты. Ничего особенногодаже время смерти можно указывать приблизительно. Как они со всем этим разбираются? Будь у меня личный счёт с нужной суммой, я мог бы отправить такую анкету прямо сейчас.
Так что вопрос действительно упирался в деньги.
Потратив ещё несколько часов, я убедился, что возможностей не так уж и много.
Можно подать международную заявку о том, что данная личность является «значимой для человечества». Можно просить денег у всех и вся, по типу «люди добрые». Можно ну действительно попытаться банк ограбитьчистой воды самоубийство, если делать это без должной проработки.
Что ещё?
В поисках лазейки я бродил по «поисковикам» бесконечными лабиринтами час за часом. Когда из банки кофе были вытрясены последние граммы, а пепельница укоризненно ощерилась на меня окурками, мелькнул слабый отблеск надежды.
Франциядержава, у которой эксклюзивные права на реинкарнациюпредоставляла всем своим солдатам право на вторую жизнь, если было признано, что смерть наступала при несении военной службы. И тут же рядомдушещипательная история рядового Джонни Уэйна (солдата иностранного легиона, англичанина по рождению), который отказался от этого права в пользу безвременно ушедшей супруги.
Вот оно! Живут же люди! Помимо Франции армии всех стран мира делали «бессмертными» только лучшие, самые элитные отряды. А тутрядовой. Вот что значит страна-монополист! Кажется, я нащупал шанс.
Ещё через несколько минут я уже читал русскую версию сайта французского Иностранного легиона. Прогребаясь сквозь века истории и девизов, я нашёл то, что нужно: легионер имеет право на «оживление», если погибает, находясь на службе, а через три года службы получает гражданство Франции и право на «однократное оживление», которое можно передать другому лицу. Такое право будет действовать, даже если легионер покинет службу.