В лавке Варяжко купил шерстяную поневу и платок, положенные замужней женщине, взял еще жене ожерелье и перстень из серебра. Родителям и младшим также набрали подарковот одежды до тряпичных кукол, набрали на целый куль, с тем и вернулись домой. Вечер прошел в радостном возбуждении всей семьиценные дары пришлись по душе, примеряли на себе и детях, разбирали каждую вещь. После ужина не сразу улеглись спать, угомонились уже затемно. В эту ночь Милава расстаралась угодить мужу, чутко слушалась каждому ему желанию. Еще призналась на ушко, что привязалась к нему еще в первый день, когда его в беспамятстве принесли в их избу.
А ночью по велению матери, но с охоткой, легла к нему под бок и согревала всю ночь своим телом, пока он не изошел потом. Созналась смущенно, что грешным делом трогала юношу за сокровенное место, о котором юной девице даже говорить стыдно, и желала его втайне даже для себя. Не мечтала, что он станет ее суженным, но когда отрок сам проявил к ней внимание, не чуяла ног от радости, сердце рвалось к нему. Только боялась сглаза и молча сдерживала порыв девичьей души, пока родители решали ее судьбу с любимым. Теперь же счастью нет предела, готова отдать всю себя без остатка ради него. Варяжко в ответ на признание обнял крепче жену и они вновь слились в близости, уже потеряли ей счет.
Следующим днем опять пошли на лед, только с младшимиони напросились идти с ними. Катал на санках по очередито Милаву, а дети бежали рядом, то Милослава с Ладой, убегая от девушки, а она догоняла их, заливаясь смехом. Затеяли игру в снежкивсе против него одного и он, конечно, сдавался таким превосходящим силам. Слепили в пару к снежной бабе снеговика, а потом водили хоровод вокруг них обоих. Варяжко придумывал еще игры, дети и увлекшаяся с ними Милава охотно принимали их. Так провели незаметно для себя несколько часов, пока их не позвала на обед тетка Мирина, теперь уже теща отрока. А уже дома, когда вся семья сидела за столом, пришел гонец из управыюношу вызвали на суд к волостелю.
Варяжко, а с ним и Милава, увязавшаяся под предлогом, что она будет видоком, отправились с гонцом в волостную управу. Здесь ждала вся четверка побитых юнцов, а сам местный правитель встретил отрока грозным взглядом, обещавшим немалые неприятности обидчику отпрыска и его подельников. Не предложив вошедшим присесть на лавку, не проводя даже формальный допрос, вынес приговор: виновному в причинении телесных страданий надлежит выплатить виру в гривну за каждого. Не дал и слова сказать Варяжко, когда тот попытался возразить, пригрозил, что посадит в холодную, пока тот не внесет всю сумму. Понимая, что никакие оправдания не помогут защититься от произвола волостеля, отрок решил пойти на блеф.
Громко, на всю приемную палату, выговаривая каждое слово, произнес:
Именем Великого князя Ярополка Святославича называю сего волостеля противным его воле за чинение препятствий в государевом деле. О том будет доложено наместнику в Пскове и самому Великому князю. Если же затворит княжеского посланника, то будет караться за измену, уже смертной казнью. Мне дано право применить ее к злодеям по своему ведению сей грамотой.
Вынул из сумки княжескую грамоту с его печатью, показал волостелю, не выпуская из своей руки, тут же убрал обратно. А после продолжил, обращаясь к побледневшему правителю:Так какое указание ты даешь мне, княжескому посланнику?
В этой речи Варяжко рассчитывал на неведение местных ставленников о последних предписаниях из Киева. В крайний год, после гибели брата князяОлега, и бегства Владимира, вся Русь перешла под прямое правление Ярополка. Он менял старых наместников на своих, вводил новые порядки, так что в такой неразберихе выданный экспромтом вариант с особым поручением князя мог обернуться успехом. А то, что посланник юн годами, тоже не удивительносамому князю едва исполнилось двадцать, мог послать любого, кому доверял.
Добавил для острастки:Сии же парубки, учинившие нападение, по княжескому уложению отдаются в холопы. За них родичи могут выплатить урок в казнупо две гривны за каждого. Без такого выкупа будут проданы уже на торгах.
Авантюра висела на волоске, Варяжко видел недоверчивые глаза волостеля, других служилых людейписаря и вирника. Ничем, кроме пресловутой грамоты, его слова не подтверждались. Да и потребуй управитель показать ее поближе, на этом все и закончилось быкняжеский свиток адресовался новгородскому наместнику, к здешней власти никакого отношения не имевшего. В палате застыло молчаниеволостель, похоже, не знал, что ему ответить. Возможно, битый жизнью государев слуга не повелся на угрозы юнца, объявившемся в их селении с попутным обозом неизвестно откуда. Но какие-то сомнения оставалисьа вдруг сказанное им правда, после беды не оберешься!
Уже сам вид отрока явственно говорил, что он не из простых. Форменная одежда княжеского дружинника, сидящая на нем как влитая, воинская выправка, уверенный взглядвсе, даже в мелочах, выдавало знающего себе цену служилого человека из ближнего к князю круга. Да и вряд ли властитель русских земель отправил бы с грамотой чужого, не пользующимся его доверием. Дернул же Чернобог связаться его Драгану с этим молодцомсам получил хороших, а теперь отца подставляет под княжескую немилость! После этих размышлений волоститель принял решениене будить лихо, пока оно тихо, ответил требовательно смотрящему ему в глаза отроку:
Не гневись, воин князев. Не было у меня злого умыслане ведал я о твоей службе. Чинить препятствия не смею, можешь ехать когда угодно. Только милостиво прошу простить сына моего и его дружковпо дурости своей обидели тебя, не нароком. Уж я разберусь с ними, будет им неповадно. Согласен хоть сейчас выплатить вирнику малую вирупо десять кун за каждого.
К общему удовлетворению на этом замяли дело. Волоститель после выплаты неустойки принялся чихвостить зачинщиков, а Варяжко с женой отправился домой. По дороге молчавшая вначале Милава спросила мужа, глядя на него полным любопытства взглядом:
Варяжко, а ты в самом деле мог наказать волостителя? У нас все его боятсяможет посадить в холодную ни за что или наложить урок за любую провинность.
Дело государево, Милава, тебе лучше о том не знать, не стал откровенничать отрок.
Язык у женщин длинныйпроговорится матери, а та дальше соседкам, так и пойдет не нужный ему слух. Отвлек ее более важной для них заботой:Скоро нам надо выезжать в Новгород, так что собирай вещи. Через полседмицы будет туда обоз, поедем с ним. Я найму сани, туда сложишь все свое добро. Или тебе нечего?
Как нечего! Милава даже возмутилась. Мои родители не голь перекатная, снарядили мне приданное не хуже других. Вот придем домой, покажу, оно в лари под лавкой.
Не надо показывать, засмеялся Варяжко, конечно, я верю тебе. Что не хватит, то закупим уже в Новгороде.
А где мы будем там жить? тут же переспросила жена.
Сейчас не скажу, приедемвидно будет. Может быть, в хоромах наместника, или снимем угол. Думаю, в ближайший год обзаведемся своим домом. Только не избой курнойне хватало тебе и нашим детям чадом дышать!
Да, хорошо бы так, мечтательно проговорила Милава, в нашем селении только две избы белые.
Сани Варяжко не стал наниматькупил вполне приличный возок и ездового коня у лавочника за приемлемую ценувсего за гривну и десять ногат. Торгаш решил избавиться от дорогой забавы, больше простаивавшей во дворе, предложил ее отроку, как только услышал от того о намерении выехать в Новгород нанятым транспортом. Варяжко согласилсякрытые сани подходили ему и в будущем, не только в предстоящую дорогу. После недолгих торговлавочник на удивление скоро согласился с названной им ценой, приехал к избе родичей Милавы уже на собственном экипаже, ярко расписанном всякими узорами. На радость жене и восторг детей прокатил их по озеру, после, когда поставил возок во дворе, они еще долго ходили вокруг, любуясь им.
Места в санях хватило как ему с Милавой, так и для лари с поклажей и кули с овсом, притороченным сзади. Выехали из Каспли ранним утром после недолгих проводов с родичами женыбез слез не обошлось, прощалась со своими как будто навеки. Новгородский обоз, к которому пристали молодожены, шел споро, несмотря на немалый груз в санях, за день остановились только раз на обеденном привале. Костры не разжигали, отведали взятыми с собой припасами и, не медля, отправились дальше. За два дня дошли до волока от притока ДвиныТоропы к Ловати. Здесь отдохнули день в поселкечастью путники расселились по избам, как Варяжко с женой, другие остались при обозе. На Ловати их ждала напастьв первый же день напали тати.
Варяжко ехал в конце обоза, едва ли не последним. Время уже подходило к обеду, когда в голове колоны раздались крики, а передние сани остановились. Отрок подался вперед из закрытого с трех сторон кузова и, встав во весь рост, выглядывал, что же там случилось. Увидел, как воины охраны соскочили с саней и стали спешно выстраиваться. И почти сразу со стороны правого, более высокого, берега полетели стрелыпо охране, возницам, лошадям, поражая их. Одна из них пролетела совсем рядом с юношейон еще услышал свист оперения, и вонзилась в боковую стенку возка. Дернул за вожжи, останавливая коня, сунул их в руки Милаве, скомандовав ей:Держи крепче, но из возка не выглядывай! сам же скинул кожух и прыгнул перекатом из саней на припорошенный снегом лед.
Выхватил на ходу из ножен меч, а потом стремительным бегом, резкими движениями в стороны меняя путь, бросился к стрелкам. Трижды в него летели стрелы, но он каким-то чутьем предугадывал их полет и умудрялся уклониться. С разбега поднялся на возвышающийся кручей берег, чуть не поскользнувшись на откосе, и ворвался в группу разбойников, собравшихся перед проемом атаковать обоз. Похоже, что они не ожидали такой прыти от отрока, не успели среагировать, как он, не останавливаясь, полоснул мечом одного из них и проскочил за их спину. Целью себе он выбрал лучников, продолжавших обстреливать охрану, намерился выбить их как можно больше.
Подскочил сзади к ближнему стрелку, только разворачивающемуся в его сторону, коротким прямым ударом пробил горло и тут же помчался к следующему, стоящему в шагах в тридцати на самом краю обрыва. Не стал терять ни секунды, на всем ходу столкнул того вниз и побежал дальше. Его уже заметили, несколько татей бросились наперехват. Резко поменял направление, обошел их по огибающей дуге и взял курс к очередному лучнику. Тот уже развернулся к нему и выстрелил почти в упор. Варяжко рыбкой, в падении, пропустил стрелу над собой, ударил мечом в ближнюю ногу. За считанные мгновения соскочил с заснеженной земли и полоснул застывшего от боли врага по руке, удерживавшей лук и перехватил его..
Бежать к следующим стрелкам не сталтати перекрыли ему проход, сам открыл огонь из трофейного лука. Расстрелял все стрелы, воткнутые вражеским лучником в снег, бросил уже ненужный лук и помчался обратно, обходя неприятеля. Раз даже пришлось прорываться напрямуюложным выпадом запутал вставших перед ним татей, заставил их дернуться в сторону, сам же проскочил в образовавшийся разрыв. Похоже, его дерзкий рейд нарушил в какой-то мере планы разбойников. Они потеряли добрую треть стрелков и драгоценное время, пока охотились за ним. Когда все же пошли в атаку на обоз, охрана встретила их плотным строем, не давая возможности прорваться к саням.
После безуспешной атаки, потеряв в ближнем бою почти десяток своих, тати дрогнули и, преследуемые до самого берега воинами, бросились наутек. Охрана не стала отрываться от обоза, только оставила наблюдателей наверху. Оставшиеся на ногах стражники вместе с купцами и их помощниками занялись ранеными и убитыми, возницы выпрягали пострадавших лошадей. Урон понесли немалыйвышла из строя треть охраны, среди других путников также оказались жертвы. Пришлось еще оставить несколько саней, оставшихся без ездовых лошадей. Груз с них перегрузили на другие сани, после, убрав сваленные на пути деревья, продолжили путь до ближайшей деревушки на берегу.
Варяжко тоже досталось от татей. В пылу схватки он не заметил раны, только после, отбив вместе с другими воинами атаку разбойников, почувствовал боль в спине. Вернулся к своему возку, скинул кафтан с окровавленной прорехой и попросил Милаву, все еще бледную от перенесенного страха, смазать пострадавшее место и перевязать. Дрожащими руками, с грехом пополам, та справилась с поручением, а потом, когда обоз пошел дальше, сама принялась управлять конем. Отрок же полулежал на бокунеглубокая, к счастью, рана все же беспокоила болью, особенно на неровностях, да и слабость во всем теле чувствовалась. За два дня, что обоз провел в прибрежном поселке, пришел в себя, почувствовал достаточно окрепшим, чтобы продолжить путь.
Геройство бывшего отрока в минувшей схватке с разбойниками не осталось незамеченным. После боя начальник стражи выразил ему признательность за помощь, пусть и на словах, старший обоза не поскупился на более материальное поощрениепередал мешочек с гривнами. Да и уважения к юноше прибавилосьдаже степенные купцы раскланивались с ним, как с равным, справлялись о здоровье. А Милава ухаживала за ним, как за дитем роднымпредугадывала любое его желание, кормила чуть ли не с ложечки, накрывала теплым мехом. В глазах же жены Варяжко видел фанатичную преданность, не в пример большую, чем к почитаемым ею богам.
В начале февраляили в лютень, как называли здесь этот месяц, Варяжко наконец-то прибыл в Новгород, после почти двухмесячного пути. Он еще не стал Великим городом, как двумя веками позже, но уже сейчас поражал изощренными деревянными сооружениями и размерами, уступающими разве что Киеву. Уже издали, когда обоз выехал с озера Ильмень на Волхов, отрок заметил возвышающийся по обе стороны реки город, окруженный мощной стеной. Основная его часть располагалась на правой, словенской, стороне. Хоромы князя, где сейчас обитал наместник, купеческие кварталы находились именно здесь. К ним направился обоз, Варяжко также.
От самых ворот в крепостной стене до княжеских хором дорогу вымостили деревом, что не могли позволить даже в Киеве. С лесом, в отличие от южного стольного града, здесь не испытывали затруднений, так что пустили его на мостовые по главным улицам. Варяжко, а особенно Милава, смотрели в оба глаза, любуясь встречающимися на пути хоромами, изукрашенными искусной резьбой и обналичкой. Дома выглядели богатоодна краше другой, молодые взирали на них с завистью, мечтая когда-нибудь обзавестись таким. Так и доехали до самого центра, расставшись с попутчиками, остановились у ворот княжеского двора. Отрок привязал коня к столбу, велел жене не отходить от возка, сам направился в резиденцию наместника.
Гридню, стоящему на страже у ворот, проронил:К боярину Истиславу с грамотой от князя Ярополка Святославича, тот только махнул в сторону хором, стоящих в глубине двора.
В сенях, кроме охраны, застал тиунастаршего слугу, повторил тому о своем поручении. Прождал здесь полчаса, пока его не позвали в палату к наместнику. Войдя в просторное помещение, с порога поклонился, сняв шапку, дородному боярину. Тот чуть кивнул, а потом строгим голосом промолвил:Что там за грамота, передай!
Прочитав свиток, недоуменно уставился на отрока:Не разумею, какой еще советчик, да еще не при службе? Скажи, на что ты мне нужен, когда и без того челяди хватает?
Варяжко отчасти растерялсяне ожидал такого холодного приема. Похоже, что боярин не впечатлен распоряжением князя, не принимает за обязательный указ.
Ответил неопределенно:О том я не ведаю, боярин. Мне князь велел доставить тебе эту грамоту, а потом служить, как ты посчитаешь нужным.
И почему тогда не в прямой княжеской службе, коль ты в дружине? с ответом на этот вопрос боярина бывший отрок не стал юлить, сказал, как есть:Князь изгнал меня из дружины за провинность, но совсем отлучать от службы не стал, направил к тебе.
За какую провинность?
Бросил оземь воеводу, когда он набросился на меня с кнутом.
Что, бросил оземь? Воеводу?
Да боярин.
Ну, ты удалец! Самого Блудаоземь! боярин расхохотался на всю палату. Против ожидания отрока, тот вовсе не осердился за такой проступок, а, напротив, развеселился.
После, отойдя от смеха, наместник уже более пристально вгляделся в юношу, а после, заметно смягчившимся голосом, проговорил:Что же, такой молодец, может быть, и сгодится мне. Да и хвалит князь тебя за какие-то заслуги. Чем ты ему услужил?
Раз с розыском татей, в другой раз с переправой через реку. Еще по разным вопросам.
Ладно, не буду дальше тебя мурыжить, обдумаюкуда пристроить. Жить будешь пока в людской, с другими отроками.
Боярин, я не одинвместе со мной жена.
Какая еще жена? Ведь отрокам не дозволяется жениться, пока их не примут в гридни!
Боярин, но я ведь уже не отрок и мне больше шестнадцати, как и моей жене. Та что жениться вправе.