И то, и другое, ответит Виктор. Если Вы не понимаете, на каком основании принято решение, то магия. Если понялиматематика.
Тех, кто не успевал понять, было большинство. Впоследствии заинтересованные лица поймут, что подконтролен не Вояр, а они, но будет поздно. Выжатую из тюбика зубную пасту еще никому не удавалось засунуть обратно.
Через пару-тройку дней по стране поползли будоражащие воображение слухи. Через неделю седой как лунь лейтенант стал легендой.
Свои обещания я всегда выполняю. Представление на внеочередное воинское звание 'капитан' ушло спецсвязью сегодня. Теперьвторой вопрос. Наградные листы. Заполнил?
Никак нет, товарищ генерал-майор. Такой задачи не ставилось. Лезть самомусчитаю неэтичным.
А вот ротный твой озаботился. Счел правильным. И начальник штаба его поддержал.
Так может, я посоветуюсь с капитаном Кузовлевым?
Твое дело. Но к утру чтобы все было исполнено.
Есть. А теперь, Вояр, бегом в госпиталь.
Я здоров, товарищ генерал-майор!
Напротив, усмехнулся генерал. Ты контужен и находишься на излечении.
Вояр изобразил на лице немое изумление.
Приказать не могу, слегка смутился Рябцов. Но разделяю умеренность как минимум, десятка серьезных руководителей, что ты за последние дни свой потенциал продемонстрировал далеко не полностью.
Закатное небо, на миг отразившееся в глазах Виктора, окрасило их в кровавый цвет пожарищ, в которых уже горели аулы бородатых рабовладельцев.
Генерал сделал долгую паузу. Испытующе глянул на стоящего навытяжку лейтенанта. И вполголоса спросил:
Потянешь организацию Народного Ополчения не только на территории Автономии, но и в примыкающих к ней районах?
В переводе на русский, сей вопрос означал одно: 'Ну, что, поднимаем мятеж?' Соотвественно вопросу был и ответ:
В одиночкунет.
Бунтовать в одиночку Виктор не хотел.
А если тебе помогут? Армиянеофициально, но действенно. Местная властьгласно и открыто.
'Так нам тоже деваться теперь некуда'так следовало понимать генерала.
Гарантировать, опять же, не могу, но все возможное сделаю.
'Да, ребята, с радостью и до конца!'
Глаза заговорщиков встретились.
Мальчишка! неожиданно рассмеялся генерал. Вопрос как раз о том, что сделать надоневозможное!
И невозможное было сделано. Семью днями позже, начальник штаба полковник Петров, срочно прибыл в развернутый на базе бывшего сборного пункта райвоенкомата лагерь ополчения. На языке у товарища Петрова вертелись десятки неприятных вопросов, которые он намеревался задать лейтенанту Вояру. Полковник был раздражен и взвинчен.
Петрова не радовала выучка крепких мужиков средних лет, отдающих честь, в соответствии с Уставом, заранее переходя на строевой шаг. Раздражало разнообразие усов, бород и причесок. Глаз отказывался отдыхать на аккуратно отсыпанных битым кирпичом дорожках и приведенных в идеальный порядок казарм времен царя Николая.
Причина была проста. Петров просто не понимал, как ему следует теперь относиться к лейтенанту, командующему всем этим. Слово 'сборы' уже никак не подходило. Крамольное определение 'народное ополчение' язык выговорить отказывался категорически. Хотя бы потому, что виденное мало походило на ополчение, как его обычно представляют.
Извлеченные Вояром неизвестно откуда, дядечки пенсионного возраста за считанные дни сбили из аморфной массы добровольцев нечто очень напоминающее слаженное, обкатанное подразделение регулярной армии. В других обстоятельствах это было удивительно, но полковник понимал, что секрет успеха прост: все вступившие в это формирование имели крайне высокую мотивацию.
Им было за что драться и мстить. Они твердо знали, кого и за что собираются уничтожить. Лейтенанта, давшего шанс отмщения, опустившие от отчаяния руки, потерявшие все мужчины, чуть не боготворили и готовы были идти за ним хоть до Москвы.
Мятеж, как его ни называй, проглотил первую порцию топлива и начал распространяться во всех направлениях. Полковник уже слышал о том, что Воронов приступает к формированию Интербригадыв век Сети информация распространяется со скоростью лесного пожара.
Недели не прошло, думал полковник, А тут уже и югославы, и немцы, и греки, и кого только нет. И Вояра, с легкой руки английского репортера Берни, потихоньку именуют Команданте.
Петров знал, что обустраиваться ополчению помогал чуть ли не весь райцентр, но действительность превзошла ожидания.
Даже занавески на окна женщины им принесли, с раздражением подумал полковник, мазнув взглядом по пахнущим свежей краской окнам.
Скрипя сапогами по свежей кирпичной крошке, Петров подводил промежуточные итоги развязанной Вояром войны. Как застарелая зубная боль, раздражало то, что все началось с его, Петрова, благословения. Что задний ход дать уже невозможно. Как, впрочем, и контролировать происходящее. Бесила полная индифферентность генерала, который будто бы не желал ничего знать о художествах подчиненного.
Который уже не совсем и подчиненный, ехидно возразил полковнику внутренний голос. Ныне он депутат Молотовского районного совета. Командир ополчения, созданного в соответствии с постановлением того же самого Совета. Теперь официальные полномочия Вояра как бы ни побольше твоих будут.
Во всяком случае, погоны лейтенанта на плечах человека, умудрившемся за неделю организовать более двух тысяч человек, взять под контроль дюжину мелких населенных пунктов, склады мобилизационного и государственного резервов, смотрятся анекдотично. Особенно, если учесть, что начальником штаба у негоотставной генерал Воронов.
Скрип кирпича под ногами доводил полковника до головной боли.
После того, как соберется Верховный Совет Автономии, полномочий у Вояра только прибавится. Понятное дело, вот парень и сорвался думал полковник, подходя к штабу.
Когда хмурая, настороженная охрана, предварительно сверившись со списком, привела его в оперативный зал, Вояр ставил задачу командирам мобильных групп.
Техникой тоже, смотрю, он неплохо разжился, отметил Петров, кинув взгляд на карту.
Это для штатских картапросто разноцветный кусок бумаги. Военный профессионал за мешаниной условных знаков видит местность, противника, своих, возможное развитие событий, размещение средств усиления. Многое видит.
В данном случае карта, прикрытая оргстеклом, свидетельствовала о наличии как минимум двадцати высокомобильных групп с предписанными Боевым Уставом средствами усиления. Откуда у лейтенанта взялся в таком количестве транспорт, горючее, боеприпасы, артиллерия наконец, оставалось только догадываться. Полковник был твердо уверен, что мобсклады вскрывать нельзя ни при каких условиях. Виктор, как вы уже понялив том, что очень даже можно, так как война уже началась.
Заметив внимательно изучающего карту полковника, Вояр произнес:
Остальное вам расскажет товарищ Воронов, и пошел навстречу.
Здравствуйте, Евгений Иванович!
Поняв, что ругаться с лейтенантом по поводу соблюдения правил этикета глупо, Петров ответил на приветствие:
Здравствуй, Виктор.
И, после рукопожатия, сразу перешел к делу:
Ты что творишь, Витя? Решил подменить собой суд, прокуратуру, следствие и все такое?
Это вы о расстрелянных поутру? Так там все ясно и просто. Трое насильников, парочка мародеров, бывший начальник аптекоуправления, решивший спрятать антибиотики, антисептики и перевязочное.
Вспоминая, Вояр смешно сморщил лоб.
Или вы о бывшем начальнике службы РАВ 16 мотострелкового, продавшем оружие? Тоже все по закону. Хоть по старому, советскому, хоть по Уложению о Наказаниях. При штабе такими вопросами парочка мобилизованных юристов занимается.
Тут уже прямо на площади расстреливают, бессильно опустился на стул Петров. Я-то к тебе по поводу Яман Айман или как его там, которое вы позавчера сожгли. Короче, из Москвы звонили, интересовались.
Так обычное дело, пожал плечами Вояр. Блокировали, зашли, обнаружили ямы. В ямахлюди были. Наши люди. Мы таких гнойников уже с десяток раздавили.
При этих словах в глазах лейтенанта появилось смешанное выражение ярости и страдания. Никак не проявляя своих чувств в интонации, он спокойно закончил:
Таким жить ни к чему. Чистить. Как предки заповедали, до четвертого колена.
Внимательно посмотрев в лицо Петрова, Вояр добавил:
Люди, кстати, одобряют.
И все-таки, будь осторожнее! неожиданно для себя сказал полковник. Против тебя дело уголовное завели. В среду приедет группа военных дознавателей. Наш-то особый отдел ты из строя полностью вывел.
В следующую среду? заинтересованно переспросил Вояр. А что, это даже неплохо! Люди мне нужны. Белую книгу вот затеяли составлять. О зверствах индейцев. Пусть ребята поработают.
У них другая задача, попытался возразить Петров, но в итоге тему развивать не стал, справедливо решив, что зря Виктор говорить ничего не станет. Еще один вопрос есть. Идут упорные слухи, что СССР решено восстановить. Вы с ума, часом, не посходили? Тут же послезавтра столпотворение будет!
Зачем что-то говорить? Люди видят, что с врагами народа поступают по советским законам, четко и понятно объясняя, кого и за что, ответил Вояр. Люди уже поняли, что самое лучшее в их жизни: безопасность, покой и благополучиесвязаны именно с СССР. Каким Союз был на самом деле, уже неважно. Мы восстановим тот Союз, которого на самом деле не было. О котором люди лишь мечтали. Как считаете, стоящее дело? Возьмемся?
Ему действительно ничего для себя лично не надо, похолодел от ужаса Петров. Разве что так, мелочь мелкую: Союз восстановить.
Глава 12
УАЗ Фролова остановился перед густо заросшим входом в узкое ущелье.
Пойдемте, Виктор, проскрипел Егор Васильевич, и не оглядываясь, пошел по незаметной тропинке.
Приглядевшись, Виктор заметил, что дорожка ох как непроста. Во-первых, она была очень аккуратно поднята над землей. А камни, которыми была вымощена узкая дорожка, кто-то заботливо, но практически незаметно скрепил крепким, аж сизым от избытка цемента раствором.
Идя впереди, Фролов иногда останавливался, наклонялся и делал странные движения. По скупой точности движений Виктор понял, что перед нимтонкий ценитель смертоносных сюрпризов. Многогранный талант Егора Васильевича раскрылся еще с одной стороны.
Сюда народ не суется, успокоил Виктора председатель. И детей не пускает. Знают люди, в ущельях с той войны много сюрпризов осталось. Саперы тогда разминировали поля, да и ушли. Здесь, в долине, земля плохая, ничего толком не растет. Брошенная стройка никого никогда не привлекала.
Так-таки и никого? скептически поинтересовался Виктор.
Ну, было, конечно. Иногда, неохотно ответил председатель, всем своим видом показывая, что историю о том, как отвадили излишне любопытных, он в деталях рассказывать не хочет.
Слегка задыхаясь от быстрого и долгого подъема Фролов привел Виктора к тому месту, где, по идее, должно было начинаться ущелье. Там оказалась монолитная бетонная стена и огромные, примерно шестиметровые ворота, какие обычно ставят перед цехами.
Минутой позже спутники вошли под крышу. От увиденного у Виктора перехватило дыхание. Единственное, что он смог, это воскликнуть:
Ух ты!
Зрелище действительно потрясало. Между двумя горными склонами кто-то умный перекинул кажущиеся невесомыми фермы, и получился огромный цех с потолком, теряющимся в полутьме где-то очень высоко. Из затянутых пылью фонарей лился скупой серый свет, лишь подчеркивающий грандиозность картины. Увидеть в предгорьях такое, это почти то же, что наблюдать всплытие атомной подлодки на Таймс-сквер.
Вдаль, насколько хватало света, уходили циклопические конструкции, среди которых преобладало нечто, похожее на резервуары. Все это соединялось месивом потускневших от времени труб.
Что это?
Завод, коротко ответил Фролов. После небольшой паузы он продолжил: немецкий еще, для производства синтетического горючего.
Почему он тут?! изумился Виктор. Здесь же рядом куча месторождений!
Они почти пусты, ответил Егор Васильевич. Нефть на переработку уже лет десять как завозят. Своей не хватает. Зато лигнита здесьна пару веков. Прямо рядом, под той долиной, что мы пересекли, когда сюда добирались.
Лигнит явно от lignum То есть дерево, древесина
Не мучайся. Это просто-напросто бурый уголь. В нем иногда встречаются куски, сохраняющие структуру древесины. Так что латынь твоя правильная, тут же пояснил Фролов.
А много его тут? заинтересованно спросил Виктор.
Под долиной пласты идут километра на полтора. Добывать можно открытым способом. Тут грунта всего метра три и есть, да и тотпесок пополам с камнями. Потому и не растет ничего толком. Мне рассказывали как-то, что угля в мире вообще намного больше, чем нефти. Примерно, на 2-3-4 порядка. Точно неизвестно. В общем, еще правнукам достанется.
Что-то я такое припоминаю, сморщил лоб Виктор. Было такое в учебнике по химии. И в журнале Техника-молодежи я схему производства синтетического горючего видел. Кажется, за август 1943 года журнальчик
Не умничай. Я тебе и так расскажу, буркнул Фролов. Чего уж проще. Процесс Бергиуса. Того, самого, лауреата Нобелевки за 1931 год. ОборудованиеИГ Фарбен. Досталось нам по контрибуции. Здесь смонтировали потому, что рядом и уголь, и гидроресурсы. Выше в горахрека Алу. От нее сделаны отводы. Трубами. Перепадбольше километра, так что запускать генераторы можно хоть завтра, лишь бы их механики посмотрели.
Помню, читал в учебнике, что делать бензин из угля дорого и невыгодно.
При этих словах, Фролов расхохотался. Смеялся Васильевич долго и со вкусом. Просмеявшись, пояснил.
Все время своего существования, Рейх был Империей, держащейся именно на синтезах Бергиуса и Фишера-Тропса. Так получалось 85 процентов горючего. И в Первую, и во Вторую мировую, и между ними. Потому клали немцы с прибором на любые морские блокады. Топливо и удобрения у них были в любом варианте.
А качество?
Бензин производился двух видов, синий B4 и зеленый C-2/C-3. Если оценивать их, как принято сейчас, то они соответствуют европейским октановым числам RON 100 и 130. Солярочка тоже получается исключительно высокого качества, с чрезвычайно высоким цетановым числом. Какимточно не помню.
Ни хрена себе, низкокачественные! Как у составителей учебников только язык такое сказать повернулся?! Но наверное, все-таки дорогие?
Как бы тебе сказатьК примеру, Германии почему-то всегда было выгоднее производить синтетику из своего, чем тащить откуда-то чужое. В 38 году она производила от 10 до 14 миллионов баррелей топлива, в 43примерно 3640 миллионов баррелей. Помимо топлива и смазочных масел из того же сырья синтезировались парафин, жирные кислоты и искусственные жиры, в том числе пищевые.
Из одной тонны топлива германские углехимики получали 0,7 тонны аммиака или примерно столько же метанола, или тонну с небольшим более тяжелых спиртов, или почти три центнера жидкого пищевого жира или жирных кислотна мыло и стиральные порошки. Использовался тот же метод Бергиуса, усовершенствованный Фишером и Тропсом.
Немцы с презрением смотрели на Масличный Клуб, перед которым пресмыкается руководство бывших советских республик, включая Россию. Им не было необходимости травить своих граждан молочными продуктами с пальмы, от которых трескаются ногти, выпадают зубы и секутся волосы. Немцы делали правильные жиры. Тот самый пальметиновый радикал, который в кокосовом масле сбоку, у бошей стоял, где ему и положено. Потому немецкие синтетические продукты были лучше нынешних фальсифицированных. Кальций, калий и натрий они из организма не вымывали.
Так все-таки, что насчет цены? переспросил Виктор.
А какова может быть цена бензина из недорогого сырья? удивился Фролов. Работай, и из тонны уголька будет тебе полтонны бензина. Высокая себестоимость немецкого топливадурная сказка. Сколько там ныне на заправке бензин стоит?
Примерно доллар за литр. В тоннепримерно тысяча двести литров.
А тонна мягкого бурого угля, добытая открытым способом? Ради которой надо пару раз ковшом махнуть