Там, примерно в центре Гвинейского залива, тоже острова есть. Названий их, хоть Серёга и просвещал нас, я не запомнил ни одного окромя Фернандо-По, потому как нескоро еещё станет актуально, а это название мне с детства ещё запомнилось из какой-то детской книжки. В качестве оптимального для базы наш геолог, правда, не его называл, а какой-то другой, их там несколько, но вот чего не запомнил, того не запомнил. Да и хрен с ним, с названием, главное ведьсуть. А суть там в том, что удалены острова от материка примерно так же, как и Бразил от южноамериканского, так что черномазые на них весьма маловероятнына всех, по крайней мере. Климат же влажнее здешнегосухой сезон там существует лишь как условное понятие, когда дождей меньше, так что практически все ручьи тампостоянные. А рельеф на островахгористый, и в верховьях течение всех тамошних ручьёв и речушеквесьма бурное и порожистое, что решает не одну, а сразу две проблемыи снабжения колонии чистой питьевой водой, и её электрификации за счёт нормальных и простых речных мини-ГЭС. Экваториальный пояс! Млять, да будь такой же остров в экваториальном поясе напротив устья Амазонки и на таком же удалении от него, чтоб никаких чингачгуков на нём не былонеужто мы бы его не колонизовали? Да мы бы первым делом тогда им занялись, а этой Фернанду-ди-Нороньейуже во вторую очередь и с него. Ноувы, не побаловала нас природа такой халявой, так что радуемся тому, что есть, и за неимением гербовой пишем на простой. Населения на тех африканских островах по словам Серёги на наш двадцать первый вексотни тысяч, и учитывая их в основном сельскохозяйственную специализацию, условно можно считать, что они там хотя бы уж самих себя прокормить в состоянии. Ну, если свои плантации экспортных коммерческих культур на собственные нужды перепрофилируют, то тогда точно прокормятся. Вот что значит тропический климат со стабильным увлажнением! У нас в метрополииво много раз более обширнойстолько народу пока ещё нет. Точной цифири последней переписи населения не помню, но двухсот тысяч оно у нас на Турдетанщине ещё не превысило, а тутжалкие клочки посреди океана. Это, конечно, было без учёта последнего наплыва из голодной Бетики, но порядок-то цифири при этом не меняется.
На современной Фернанду-ди-Норонье, Серёга говорил, постоянного населения не было и трёх тысяч, хотя две с половиной были точно. Конечно, это обусловлено ещё и тем, что две трети острованациональный парк, но округляем до трёх тысяч и утраиваем, раз они на одной трети только живут и хозяйствуютдевять тысяч получается, и не факт ещё, что и те три тысячи кормят себя сами, а не зависят от материкового подвоза. Вот она, сезонность увлажнения! Нам, впрочем, и такого-то населения здесь не нужно. Полутора тысяч Бразилу хватит за глаза, а достаточно для обслуживания транзитных экспедиций и одной тысячи, то бишь семей двести крестьян с рыбаками и докерами, десяток семей на прочих портовых сервисах, не считая бордельных шлюх, которым семейная жизнь в силу их профессии противопоказана да пара-тройка десятков семей служащих. Куда ж больше? Это в нашем реале наводнённая размножившимися сверх меры черномазыми Бразилия стала эдаким заокеанским филиалом Африки, как и Вест-Индия по той же самой причине, но тут-то у нас совсеи другой реал выстраивается, а принцип "меньше народубольше кислороду" нам разжёвывать не нужно. Мы и по прежней жизни его прекрасно знаем, а здесьнаблюдаем означенный кислород собственными глазами и понимаем, что и нашим потомкам приятнее будет наблюдать его, а не толпы вытоптавших всё человекообразных.
У нас рядом с Кубой буквально через проливГаити, напротивЯмайка, а за ГаитиПуэрто-Рико, и одних только этих Больших Антил хватит надолго, на очереди за нимиостальная Антилия, то бишь Малые Антилыи с Бразила Вест-Индия излишек населения примет, и из метрополии добавки ещё попросит, а как встанет на повестку дня вопрос об экспансии на материк, так это уже не десятки людей нужны будут, и не мирные крестьянские семьи высадятся там первыми, а вояки, вооружённые до зубов и стоящие в бою трёх ополченцев-крестьян каждый, и понадобятся их сразу сотни, дабы чингачгуки сходу просекли, что ребята, давайте лучше жить дружно. Дикариони ведь только силу всерьёз воспринимают. Несколько мест для такой экспансии напрашиваютсяольмекские земли в Мексике, то бишь современные Веракрус и Табаско, Панама в районе будущего канала, где мы уже побывали в прошлый раз, устье Амазонки, ну и вот этот бразильский выступ неподалёку. С какого из них начинать, то уже ближе к делу виднее будет, и даже если последний, то один хрен разве накопишь нужное для этого войско на Бразиле? От силы половину, присланную из метрополии, а вторая с Антилии прибыть должна будет, и её Бразил в лучшем случае лишь на несколько дней только принять сможетпередохнуть воякам, да поразвлечься перед десантной операцией, в которой долго потом будет не до расслабонас гойкомитичами под боком, пока крепкий форт не выстроишь и не засядешь в нём, разве расслабишься? Если бы не вот этот остров, удаленный от материка и дикарей, долго бы мы ещё собирались с силами для обзаведения хоть какой-то южноамериканской базой в этом весьма интересующем нас районе
7. Пресное море
Обычно пресными морями называют большие озёратакие, где стоя на берегу, противоположного берега не видишь, а видишь на горизонте только водную гладь, как и на настоящем море. Такими пресными морями являются, например, Ладожское озеро и африканское озеро Виктория, в меньшей степенисевероамериканские Великие озёра. На них и шторма бывают вполне сравнимые с морскими, так что и затонуть в них судну так же реально, как и посреди открытого моря. Это ли не конфуз для просоленного морскими волнами мореманаутопнуть в какой-то ПРЕСНОВОДНОЙ луже?
Нам такой конфуз не грозит по двум причинам. Во-первых, мы вообще тонуть не собираемсяни в пресном море, ни в солёном, так что глазами тут не хлопаем и при любом подозрении на приближение шторма сразу же готовимся экстренно спускать реи с парусами. А во-вторых, мы не в озере, даже не в море, а в самом как есть натуральном океане, то бишь Атлантическом, вполне себе солёном в основной своей части, а пресном только в одном конкретном местевот здесь, вблизи впадения в него Амазонки. Все наши мореманы прикалывались, когда попробовали вслед за нами забортную воду и убедились в её полной пригодности для питья. Ну, строго говоря, она не совсем уж пресная, лёгкий солоноватый привкус в ней таки ощущается, но питьуже можно. Естественно, сдобрив примерно на четверть виномне столько даже для вкуса, сколько для обеззараживания, потому как низовья этой величайшей из тропических рекни разу не её бурные горные истоки, в которых зараза просто не успевает завестись. Мысля обозвать эти уже почти что пресноводные окрестности амазонского эстуария Пресным морем была у нас загодя, но озвучить её перед людьми мы так и не успелиидея прозвучала от самих мореманов по их собственной инициативе, так что нам только и осталось, что пойти навстречу чаяниям трудящихся масс. В результате же к нескольким внутренним пресным морям прибавилось одно внешнее, от океана никакой сушей не отделённое. Ну, мы ж разве против?
Серёга говорит, что его протяжённостьну, если считать до самых границ, где уже заметно влияние амазонского стока на солёность водысвыше трёхсот километров, а вода пригодна для питья примерно до двухсот километров от устья. Шутка липроцентов пятнадцать от всего суммарного мирового речного стока! Куда там до неё тому хвалёному африканскому Нилу, который хоть и длиннее, но по стоку даже не в первой десятке!
Амазонкаопять же, по словам нашего геологадаже по современным меркам судоходна до самых предгорий Анд, то бишь уже на территории современного Перу, а уж для наших судовбольших баркасов по сути делатем более препятствием окажутся не глубина и не ширина, а только сильно возросшая скорость течения, с которым будет уже не совладать. В низовьях же ширина её главного русла в сезон разлива до восьмидесяти километров, а в самый сухой не бывает меньше десяти. Это до впадения в неё последнего крупного притока, а ниже его и до дельтывсе пятнадцать, и противоположного берега уже не видать, так что и она на этом участке вполне тянет на пресное море. Ну а остров Маражокрупнейший в её дельтеявляется крупнейшим речным островом и во всём мире и по площади способен потягаться с иными европейскими государствами наподобие Нидерландов или там Швейцарии. Ну, точнее, станет таковым к двадцать первому веку, сейчас-то там, конечно, столько ещё не намыто, но и уже намыто, надо думать, один хрен немало. Может быть, даже и поболе половины уже от нашей лузитанской Турдетанщины.
Так как, ты говоришь, эта вторая река дразнится? переспрашиваю Серёгу.
Пара. У них с Амазонкой общая дельта, и вот этот Маражокак раз их общее творение. Северная часть Амазонкой намыта, а южнаявот этой Парой. И когда говорят, что ширина Амазонки в самом её устье составляет двести километров, так это не совсем точноэто наибольшая ширина их уже общего эстуария с Парой восточнее Маражо.
Обсуждаем мы этот наносный речной остров не просто так, а по поводу. Поводв том, что нарисовался онхрен сотрёшь. Производить разведку устья Амазонки мы в этот раз не собиралиськак уже говорил, колонизация его дело очень нескорое, потому как не с нашими нынешними смехотворными силёнками на неё замахиваться, а разведкаэто ж не просто закоординатиться в зоне прямой видимости с палубы на какой-нибудь характерный ориентир, тут детально надо побережье исследовать, да глубины промерять в прилив и в отлив, а до того ли нам сейчас? Большое оно, это устье Амазонки, и на много дней тут работы, а у нас нет сейчас этих лишних дней. Планы наши поэтому были гораздо скромнеедойти до пресной воды, закоординатиться и идти примерно по её границе в нужном нам северо-западном направлении, пару-тройку раз повторив закоординачивание, дабы будущие исследователи и просто торгаши между Кубой и Бразилом знали, где тут на всякий пожарный водой пополниться можно, чингачгукам тутошним без необходимости на глаза не показываясь. Но я ведь сказал уже, что серьёзные шторма и на внутренних-то больших озёрах случаются? А тут не озеро, тут открытая Атлантика, которой положено штормить, когда она не в духе, так что какие к ней претензии? Спасибо хоть, не учинила нам настоящего урагана, а так, лёгкимну, для неё, конечноштормом нас на вшивость проверила. Проверку наши мореманы выдержали, как и наши корабли, но вот отнесло нас при этом чуток дальше к западу, чем входило в наши первоначальные планы. Не помню, кто из великих стратегов изрёк, что первой жертвой любой военной кампании становятся планы командования по её проведению, но мужик это был определённо неглупый и жизнь знающий. Мы тут, правда, ни с кем пока-что не воюем, а только со стихией боремся, но и с этим делом сплошь и рядом такая же хрень выходит. В данном случае, впрочем, шторм косвенную роль сыгралмы бы и не подумали к берегу направляться, если бы не герой один красножопый, выловленный нами прямо посреди этого Пресного моря вне прямой видимости ближайшей земли
Как шторм утих, мы закоординатились и разобрались, куда нас занесло. Ну и плывём мы, значится, на север, дабы на прежний параллельный бразильскому берегу курс примерно выйти, никого не трогаем и никаким первооткрывательским зудом не страдаем. Так бы и проплыли мимо, если бы глазастый наблюдатель с мачты человека за бортом не увидал. Сворачиваем, подплываемага, так и есть, сидит чудо потрёпанноебез перьев, но вполне красножопоеверхом на перевёрнутой кверху днищем долблёнке, явно не в силах обратно её перевернуть и воду вычерпать, а отливом его несёт совсем не туда, куда бы ему хотелось, так что повезло незадачливому чингачгуку-мореману, что нам по пути попался. Тот, хоть и не маячили ещё вокруг него плавники не очень-то любящих пресную воду акул, свою незавидную ситуёвину осознать успел уже в цвете и в лицах, так что наше появление в бразильских территориальных водах без соответствующей санкции местного красножопого правительства данного конкретного гойкомитича скорее обрадовало, чем огорчило. Мы приближаемся, а онвсё ещё на своей долблёнке верхомладонями грести пытается, разворачивая свой транспорт нам навстречу, да только хреновенько у него это дело выходитвесла-то нормального нет, явно посеял, когда его перевернуло, а ладонями не особо-то потягаешься с океанской волной. В конце концов он и сам въехал, что ну его на хрен, этот сизифов труд, бросил долблёнку и ломанулся к нам вплавь. Протянули ему верёвку, втащили на палубу, а он же ни на одном из нормальных человеческих языков ни бельмеса не понимает, и его тарабарщину никто из наших тоже понять не в состоянии. Ну, есть у нас вообще-то в качестве переводчика уступленный нам Акобалом матрос, метис с Кубы, хорошо владеющий языком кубинских сибонеев и на уровне "моя твоя понимай"дикарей Малых Антил, но с этим и он объясниться словесно так и не смог, и пришлось нам с ним объясняться знаками. Первым делом, конечноага, по инерции мышленияводы ему попить предложили, так он смеялся вместе с нашими мореманамивода-то ведь за бортом практически пресная. Ну, зато хоть смехом разрядили обстановку и наладили первоначальный контакт.
Кое-как знаками выяснили у этого чуда без перьев, что оно с берега материка, что строго к западу от нас живётну, или жило до сих порэта тонкость зависела от его дальнейшей судьбы, которая была всецело в наших руках и которой мы на тот момент ещё не решили. Красножопый, как мы поняли, был с напарником, которого перевернувшей их утлую посудину волной смыло за борт, и с тех пор этот выловленный нами везунчик его не видел. Самого его той волной тоже смыло, но не столь фатальнодоплыть до своего опрокинутого плавсредства и взобраться на его днище ему таки удалось. По своей ли воле эти двое бедолаг вышли в море под самый шторм или волей долбодятла-вождя, мы по его знакам не въехали, да и хрен его знает, понял ли он ещё правильно наш вопрос, знаками же и выраженный, но вроде бы, на вынужденное отплытие в порядке бегства или изгнания жестовая исповедь горе-мореплавателя не указывала и на поиск политического убежища как-то не смахивала.
Заинтересовали же нас эти обстоятельства их выхода в море как раз на предмет решения его дальнейшей судьбы. Решения, собственно, тут напрашивалось два. Либо мы его, говоря современным языком, интернируем и везём с собой на Кубу, либо доставляем на родной берег и вручаем там в целости и сохранности соплеменникам. Этот вариант мы и выбрали и теперь разглядываем в трубы берег острова Маражо.
Свои резоны имелись у обоих вариантов. Увезя гойкомитича в Тарквинею, где он научился бы говорить по-турдетански, мы обеспечили бы колонию переводчиком для будущих контактов с его соплеменниками, но переводчиком сомнительной лояльности, если он будет увезён против своего желания. Доставив же его к своим, мы теряли время и рисковали ввести дикарей в нехороший соблазн, чреватый кровавой стычкой, но в случае установления контакта спасённый и возвращённый им соплеменник здорово повышал нам шансы наладить с ними сразу же нормальные отношения. Что же до переводчиков, так с этим же сумели как-то знаками объясниться? Ну и с остальными так же для первого-то раза, а на светлое будущее проблема решаемая. На Доминике ведь девок для Тарквинеи на стекляшки меняли? Ну так и тут сменяем пару-тройку, да посмазливее, а замуж отдадим тем, кто переводчиком стать согласен и язык свежеприобретённой супружницы освоить для этого обязуется, и тогда, если повезёт, так сразу двух или трёх переводчиков колония заимеет. Если нетну, должно очень уж сильно не повезти, чтобы прямо все до единой оказались дохлячками и окочурились, так и не успев своих мужиков языку научить, и где гарантия, что этотне из таких дохляков? Так что вероятность получить в выбранном нами варианте хотя бы одного переводчика, да ещё и своего, лояльноговыше во столько раз, сколько смазливых девок у тутошних дикарей сменяем.
Расстояние пока-что великовато и для трубы, и что там на берегу творится, с уверенностью не скажешь, но спасённый показывает правее, мы сворачиваем туда, а там виднеется песчаный пляж, на котором, вроде, что-то вытянутое просматривается и что-то совсем уж мелкое мельтешит. Подплываем ближеправильно, несколько долблёнок типа той выловленной нами, что мы тащим на буксире, а мельтешатлюди. Метров на двести подходим к берегу, спускаем паруса, выдвигаем вёсла и начинаем мерять глубинукак-то не хочется сесть сдуру на мель. Чудо наше без перьев своих уже тем временем опознало, кричит им чего-то, подпрыгивает, руками размахивает, те в ответ чего-то кричат, тоже руками машут, один куда-то вглубь суши побежалявно в селение своих созывать, а этот уже колеблется, не сигануть ли за борт и пуститься к берегу вплавь. Мы подали ему знак, чтоб успокоилсяодин хрен не просто ж так к берегу плывём, а будем высаживаться, так что, сами высадимся, а его на палубе забудем, что ли? Ясный хрен, сойдёт вместе с нами как белый человек. На всякий пожарный, естественно, мы облачаемся в поданные слугами бронзовые кольчуги и шлемы, набрасываем перевязи мечей, пристёгиваем к поясам цетры и кобуры револьверов. Это его успокаиваетесли бы не собирались высаживаться, так не выряжались бы в парадные на его взгляд цацки. Из-за постоянных промеров глубины мы движемся медленно, на берег уже куча народу высыпала, наш спасённый нас нетерпеливо поторапливает. Показываю ему сложенные лодочкой ладони, затем горизонталь и пальцем за борт указываютипа, поверхность воды, потом снова одну ладонь лодочкой, а другой рукой осадку ему типа замеряю и пальцем в палубу тычу, после чего показываю рукой чуть выше своего роста и опять пальцем в палубу. Тот задумывается и киваеттипа, не дурак, дошло, затем показывает мне ещё немного правее и описывает рукой дугутипа, вот так тогда надо. Осторожно движемся указанным фарватером, и меряющий глубину матрос докладывает, что не соврал дикарьтам в самом деле глубже. На сотне примерно метров останавливаемся и встаём на якорьесли и добьёт с берега длинный лук, то уже неприцельно, а вот ближеопаснее. Два других наших корабля заякориваются рядом, а мы спускаем на воду лодку и перецепляем теперь уже к ней буксируемую долблёнку. С других кораблей тоже спускают лодкипричаливать они не будут, а просто подстрахуют нас вблизи. Винтовки тутошним чингачгукам, конечно, неизвестны, но и несколько луков вполне наглядно демонстрируют нежелательность опрометчивых решений