Если бы не те видения, которыми меня столь щедро одарила Сила, и знания о грядущемя бы согласился. Катарская моя натура была совсем не против завести гарем, хоть разумом и понимална большее, чем тайные любовницы, с такой самкой как Араела рассчитывать не стоит. Зачем зря губить бедняжек, интрижку разовую она простит, особенно если не злоупотреблять «Стоп!»осадил себя, изгоняя дурь из головы.
Чего рычишь, сонно проворчали под подбородком.
Наглость, но приятно. Однако, валяться просто так не стоит. Если я сейчас вслед за ней уснуэто будет мило, но жутко несвоевременно.
Подъем, красавица, нас ждут великие дела.
Это какие? зевнула Араела, не слишком-то стараясь выпутаться из гривы.
Станцию твою в порядок приводить будем, с делами стаи разбираться, ну и мне неплохо бы извиниться перед одним человечком, как-никак, я ведь у него кораблики одолжил, чтобы тут погром устроить.
Э чего? Ты что, угнал целый флот?!
Ну да, подергал ушами, довольно скалясь во всю пасть. А еще больше глаза сделать можешь?
Ты!
Я-я, даст ис фантастишь, огрел хвостом одну аппетитную попку, тот может и не похож на плетку, но если умеючи, то за суррогат сойдет.
Ай! подскочила Араела.
Упускать момент не стал, помог взлететь чуть повыше и вскочил, попутно перехватив за холку. Понятное дело, что она бы и без меня нос не расквасила, но ей требовалось устроить небольшую встряску. Драка и все за ней последовавшее неплохо продвинуло меня в правильной интерпретации улавливаемых мыслей, чувств и эмоций. Сейчас одна самочка планировала сесть мне на шею и, свесив лапки, весело размахивать хвостиком. За уши дергать, в нужную сторону направляя, тоже планировалось.
Так как в звериной форме, Араела была в каком-то смысле одаренной, и мы оказались связанными в Силе, к чисто физической встряске, в буквальном смысле, добавилась и ментальная. Слова при таком подходе были не нужны, хватило давящего на психику рыка и ощущения хватки на загривке.
Мы расставили все точки-черточки и прочее над глифами? спросил у поджавшей лапки и висящей словно котенок девушки.
Д-да, выдавила она, опустив морду и не смея поднять глаза.
Все же, в вас очень много от стайных, аккуратно поставил ее на пол. Не смог просто лапу разжать и дать ей у ног упасть. Претило такое моей сути.
С-сволочь, прижалась она, спрятав морду в гриве.
Это твой и только твой выбор, Араела Мирр Ра или Араела те Нойса.
Мир-р-ра, прозвучало куда-то в грудь.
Идем, отстранил свою, теперь уже полностью свою женщину от груди, дав той успокоиться и окутывая Силой. У нас есть много дел, а у меня слишком мало времени.
Идем, вздохнула Араела, возвращая себе человеческий облик. И все равно ты сволочь, добавила она, продемонстрировав язык.
«Не судьба мне видимо нормальных разумных на роду встречать», вздохнул про себя, демонстративно глаза к потолку подняв. «Подобное притягивается к подобному», тут же ответил ехидный внутренний голосок. «Уйди, шиза, пришибу». «Самоубийство грех, к тому жея тебя и в Силе доставать буду». И что на такое самому себе ответить? Только плюнуть и жить дальше. Как там в древнем бородатом анекдоте было: «Я манией величия не страдаю, я ею наслаждаюсь».
Глава 34
Мэйс Винду отложил датапад и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Тревожные доклады поступали с разных концов галактики, очень тревожные. Возглавляемое Дуку движение сепаратистов росло и ширилось. Десятки и сотни планет присоединялись к бывшему собрату по ордену. Мало было джедаев для удержания возжелавших свободы миров. Канцлер инициировал обсуждение законопроекта об армии. Просто идея, но ведь и пожар может начаться с маленькой искры.
Остановившись у окна, Мэйс прикоснулся к жалюзи. Чуть разойдясь, они пропустили свет и дали взглянуть на Корусант. Вот только Винду не на город смотрел, а на собственное отражение в стекле. Вопросы мучили магистра, сомнения его поедом ели. Тьма, о которой Йода сокрушался, не так уж и страшила Мэйса, он привык быть с ней рядом, носить в себе и обращать на пользу. Ежедневно, каждую тренировку он побеждал ее, покорял и направлял. Нет, тьмы, закрывшей горизонт будущего, он не страшился. Светлая сторона, темная сторона, важно лишь кто и как использует их возможности.
Рука магистра сама легла на меч. Уникальный фиолетовый клинок был не так прост, как думалось многим. Официально, кристалл для клинка он получил во время миссии от благодарных жителей, что жэто было действительно так. Имелся правда маленький нюанс, сам Мэйс изрядно попотел над полученным, собрал в кристалле всю боль, гнев и обиду за то, что снившийся, а порой и грезившийся наяву клинок, оказался миражом. Джедаи, да и ситхи, всегда очень настороженно и неоднозначно относились к видениям. Для юного Винду меч стал уроком. Вечным напоминанием.
Отвернувшись от так и не увиденной панорамы города-планеты, магистр вернулся к неспешным размышлениям, сопровождая их расхаживанием по кабинету. Несмотря на аскетизм и предельную функциональность обстановки, размеры помещения позволяли не только прогуляться, но и тренировку провести. Не любил Мэйс ограниченных пространств. Спокойно к ним относился, не испытывал дискомфорта, но вот не любил где-то внутри, понимал это, сознательно давил, и все равнопри наличии выбора потакал себе. Маленький грешок. Простительная слабость. Можно сказатьпричуда.
Мысли магистра сейчас занимал доклад Энакина Скайуокера и результат анализа поступившей с периферии информации. С последней все было понятно и тревожно, но в целом ожидаемо. Мимолетно вспомнились доклады Мирра о настроениях и чаяньях жителей Внешнего Кольца. Катар не делал выводов, не обобщал, всего лишь раз за разом констатировал факты, иногда добавлял цифры. «Не доверяет он совету», сжал собранные на спине в замок пальцы Винду. «Но и со своим мнением не лезет, в отличие от некоторых», скривился магистр, переключившись на сообщение Энакина. Этот недоделанный избранный, в отличие от Мирра, предпочитал не утруждать себя набором текста и присылал в основном голозаписи. Мэйс признавал, что предвзят к юноше, ничем таким уж особенным, на фоне остальной орденской молодежи, Энакин не выделялся. Скорей уж тут особняком Мирр стоял, но он у магистра столь резких чувств не вызывал, хотя если объективно разобраться, то должен бы был.
Тревожит тебя сильно, друг мой, что-то, мм? влетел на репульсорном кресле гранд-мастер.
Доклад Скайуокера юного
Мэйс поймал себя на том, что вновь копирует манеру речи Йоды и вздохнул. Гранд-мастер добродушно хихикнул, довольно зажмурив на миг большие глаза. В ответ Винду чуть заметно пожал плечами и вернулся к делу, кратко изложив суть поступившего сообщения, а скорей уж полного жалоб, стенаний и плача одного недооцененного юноши.
Готов не был к самостоятельному делу Скайуокер юный, сокрушенно покивал Йода. Совсем готов не был.
Я отозвал его, все равно он на Почечуе лишь помеха сенатору.
Порой и сила мир нести может, но насилие путь на темную сторону.
Гранд-мастер, укоризненно взглянул на Йоду магистр.
Стар я уже очень. Правильно ты сделал, что Скайуокера отозвал. Оби-Ван с задания возвращается, пусть займется падаваном своим непутевым.
Я тоже с ним побеседую, Мэйс демонстративно коснулся меча. Хорошая трепка собьёт спесь и простимулирует лентяя на тренировки.
Коль через верх не доходит, через низ порой ум вбивать необходимо. Пожалуй, я тоже дам пару уроков медитации, улыбнулся Йода. Хоть высплюсь, пока он будет Силу баламутить, все на пользу пойдет.
Определившись с ближайшим будущим одного особенного падавана, руководители ордена перешли к обсуждению текущей ситуации. Требовалось определить позицию джедаев в вопросе возрождения республиканской армии. Если в касающихся Энакина вопросах, а также мысленной оценке действий давно убывшего в Силу мастера-джедая Квай-Гон Джина, оба были солидарны, то в вопросах армии единства не наблюдалосьнельзя было сказать, что Йода с Мэйсом кардинально расходились во взглядах, они всего лишь по-разному видели роль джедаев в будущих вооруженных силах.
Сомнения в том, что армия будет создана и даже необходима, руководители ордена не испытывали. Само собой, афишировать истинное отношение и открыто выступать, в силу декларируемой роли и занимаемой позиции, никто не собирался. Быть в стороне и находиться над схваткойвыгодно. Нейтралы, способные влиять на ситуацию, но не спешащие это делать, всегда оказываются в выигрыше. Каждая, из уже действующих сторон, ищет их благосклонности. Тратит ресурсы, обещает, торгуется, порой даже открыто унижается и молит.
Когда-то орден лишили военной силы, вырвали ядовитое жало, сделали беззубым, превратили в нейтрала, который никому не нужен. Со временем численность джедаев возросла, они стали нужны и востребованы, постепенно начали набирать вес и силу. «Цепные псы продажного сената» и прочие подобные эпитеты, которые по нарастающей педалировались последние века, для понимающих разумных говорили о многом. Как минимум о том, что джедаи не просто вхожи в сенат, но еще и плотно связаны с высшей властью. Наивные глупцы, которым иногда пытались объяснить, тут же тыкали пальцем в сторону юстициаров и прочих, тоже, по их мнению, вхожих. Обывателей никогда не беспокоило отсутствие прозрачного регламента, определяющего характер и порядок взаимодействия сената и ордена. Простым разумным всегда хватало своих маленьких забот. Не до эмпирей им как-то. Выборыочередное шоу, всего-то и отличий, что можно поучаствовать, а не только со стороны поглядеть.
* * *
Слушая Энакина и делая приличествующее словам мальчишки лицо, Палпатин внутренне улыбался. Кивать и выражать сочувствие было легко. Особенно первое. Он даже начал своеобразную игру в угадывание. Которая, впрочем, довольно быстро наскучила канцлеру. Шив не любил выигрывать настолько легко, а Энакин был предсказуем. Доклад-отчет о порученной миссии очень быстро скатился в привычные жалобы. Магистры не ценят, устроили головомойку, учитель завидует, проел плешь своими нравоучениями, дел реальных не поручают, а ведь он о-го-го и вообще все может, умеет, понимает. В общем, обязательная программа и ничего более.
Палпатин привычно, в сотый, наверно, раз, поддержал и своими словами повторил все сказанное Энакином. Простенький прием, не требующий от матерого политика даже минимальных усилий, прекрасно работал и на куда более прожжённых личностях. Наконец, юноша закончил с перечнем привычных обид и жизненных несправедливостей. Палпатин мысленно выдохнул, в преддверии дебатов о создании армии, у него было не так много свободного времени, но он не мог упустить перспективного ученика. Потенциал Энакина будил в нем собственнические инстинкты владыки ситхов. Огранить алмаз, превратить его в бриллиантэто было действительно достойное Дарта Сидиуса деяние. Пожалуй, если бы ему предложили выбор между империей и возможностью спокойно обучить Энакина, он бы задумался. Возможно, даже, секунд на пять.
Тем временем, Скайуокер перешел к «произвольной программе» и начал жаловаться на сенатора Стулте. «Наградить!»решил про себя Палпатин. Пусть он планировал совсем другое, но так даже лучше вышло. Любовь, а особенно юношеская влюбленностьмощный, но, увы, не слишком надежный крючок. Уязвленное самолюбие и гордость, даже гордыня, намного надежней. Просто потому, что они подобны яду. Жалят, жгут, отравляют разум и чувства, заставляют раз за разом возвращаться к одному и тому же. Любой взгляд или слово, даже простая интонация, показавшаяся не такой, возвращают в прошлое, будят забытое, меняют отношение. «Сенаторше поможем, заодно и голос по закону об армии получим, капитану выдадим премию или грамоту какую с висюлькой», размышлял Палпатин, понимающе и с искренним сочувствием смотря на Энакина.
«Амидала?»хмыкнул канцлер, услышав столь знакомое имя. «Это же великолепно», кивнул он, принявшемуся расхаживать Энакину. Мысленно перебрав с десяток вариантов и прикинув возможные трудности, он решил действовать. Сегодня он не будет давать обычных советов, успешно сводящих на нет усилия молодого наставника, и эпизодически подключающихся к воспитанию избранного магистров. «Пора научить мальчика завоевывать женщин», усмехнулся про себя канцлер. Уж кого-кого, а Амидалу он изучил хорошо. Подтолкнуть и без того успешно идущего к падению Энакина с одной стороны, и занять один из столпов оппозиции с другойидеально.
Пусть лучше вместо пламенных речей и кипучей деятельности, переживаниями занимается, подальше от столицы. В идеале, вообще где-нибудь в Озерном Крае на Набу сидит, себе и ему мозги выворачивая. «Может и детишек перспективных получить удастся», позволил себе чуть помечтать Палпатин, мимолетно представивший себя дедом. Еще раз рассмотрев задумку, канцлер окончательно убедился в ее перспективности и огромном потенциале. Долгоиграющем, что особенно грело душу прожжённого интригана.
Шив всегда любил такие планы, хоть и отдавал себе отчет в том, что это его слабость. «Возьму власть, тогда и буду применять простые решения», утешался, а где-то даже и успокаивал, он себя.
Энакин, ты прекрасный джедай. Лучший, даже величайший из них. В тебе сочетается мощь Йоды и магистра Винду. Твой наставник старается, он мудр и силён, но ты просто слишком хорош для него. Это не вина Оби-Вана, а его беда. Ты ведь понимаешь это и прощаешь Кеноби? печально улыбнулся Палпатин.
Конечно, ваше превосходительство, он же мне почти как отец!
Ну-ну, не горячись. Я рад, что несмотря на молодость, ты не по годам мудр. Мне потребовалось потерять семью и остаться одному, чтобы начать понимать то, что уже сейчас осознаешь ты.
Все же, Палпатин не сдержался от того, чтобы хоть кратко, но не выполнить обязательную «накачку». Ему просто нравилось играть словами на столь податливом инструменте. К тому же, это помогало настроить одного неслуха к правильному восприятию банальных, но вполне действенных советов. Во всяком случае, в отношении одной конкретной сенаторши.
Понимаешь, продолжил канцлер, выдержав приличествующую паузу, это не твоя вина, что ты не умеешь общаться с женщинами. Тебя этому не учили и даже не пытались.
Я же джедай! Нам
Палпатин позволил себе редкое действие, прервал собеседника поднятием руки. Энакин послушно и мгновенно умолк.
Насколько мне известно, джедаям запрещены привязанности, а не эмоции. Любить же вам наоборот положено.
Это как? захлопал глазами парень, шокированный последним и напрочь игнорируя первое.
Скажи мне, разве не обязан джедай проявлять сострадание ко всему живому?
Конечно!
А ведь состраданиеи есть высшая форма проявления любви.
Ну наверно вы правы.
Честно говоря, Энакин был далек от всей этой философской мути, ему просто понравилось, что теперь у него имелось красивое самооправдание. Так что вопрос, принимать или нет такую трактовку, перед ним не стоял. Парень с радостью согласился. Сразу и со всем. Кивнув тому, что увидел на лице мальчишки, Палпатин продолжил.
С женщинами надо быть смелей и настойчивей. Не хами, таких не любят, но прояви твердость, мужество и никогда не отступай. Помни, если тебе сказали «нет», это почти всегда означает «может быть». Отступись, не лезь напролом. Поищи другой путь. Женщины почти всегда сомневаются в том, чего хотят. Они ветрены, подобно воде точат камень, но при этом легко меняют свое мнение со временем. Не перегибай, помни, ветви гнутся, но распрямляются всегда, когда остаются целыми.
Это как в бою на мечах?
Вроде того, вздохнул Палпатин, сетуя на то, что несколько увлекся и излишне растекся мыслью, уподобившись наставникам. Я ведь не джедай, но знаю, что женщины не просто ушами любят, как разные недалекие личности говорят, они искренность ценят, а уж как фальшь чувствуют, слов нет.
А
Просто поверь, что любишь, будь настоящим джедаем, сострадай, жалей, сочувствуй, помогай искренне. Против такого никто не устоит.
Спасибо, ваше превосходительство господин Канцлер, расцвел Энакин.
Эх, молодость-молодость, где мои семнадцать, тридцать, сорок лет, добродушно улыбнулся Палпатин, одобрительно сжав плечо избранного. Помни, привязанность орден запрещает, но если не знает о ней общественность, то и шума не будет.
Повеселевший Энакин усмехнулся, канцлер пародирующий Йодуэто было забавно, тем более что вышло похоже.