Да, я поняла.
Женя с улыбкой кивнула Рыкову.
Было очень приятно познакомиться, Олег Игоревич.
Взаимно, Евгения Дмитриевна, склонил тот голову в столь же вежливом поклоне, но со стола не встал.
Женя покинула кабинет, мягко прикрыв за собой дверь, и счастливо улыбнулась. Она выдержала испытание, да нет, экзамен! Ну ну нет слов Она вошла в их комнату с таким счастливым лицом, что её стали наперебой поздравлять и предвкушать в ближайшую зарплату чай с тортом.
Или сама что спечёшь, сказала Вера.
Да чего там возиться, а потом через весь город сюда тащить, возразила Галина.
И на проходной из-за проноса объясняться, поддержала её Алевтина. Накануне в столовой закажешь, а уж они и спекут, и украсят.
Женя со всем и всеми согласилась, уселась за свой стол и развязала тесёмки. Ой, ну тут одной разборки на полный рабочий день как минимум. Таблицы, диаграммы, расчёты, тест исчёркан, переправлен по нескольку раз Нет, сегодня хотя бы по номерам страниц
Женя, очнись, звонок!
Она вздрогнула и подняла голову. Все уже вставали, убирали столы, закрывая машинки чехлами. Женя стала торопливо собирать листы в папку.
На столе не оставляй, сказала ей Вера, придирчиво оглядывая свой пустой стол.
Ага, ага, кивнула Женя.
Она достала из нижнего ящика свою сумочку и положила на её место папку, убрала в ящик разложенные на столе мелочи и накрыла машинку чехлом. Ну вот, завтра она придёт сюда и начнёт работать уже всерьёз.
Женя оделась, поставила свои туфли в шкаф и вместе со всеми пошла к выходу. Весь корпус гудел весёлыми, как всегда в конце рабочего дня, голосами. Женя получила свой табельный номер, показала на наружной проходной пропуск и вышла в синий вечерний город. Ну вот, теперь домой. По дороге купить чего-нибудь. Картошка дома есть, сало, всякие солёности, но надо ещё что-то. И обязательно вешалку. Деревянные плечики, как у остальных, и надписать её.
Привычные хозяйственные хлопоты. Надо будет сесть и подсчитать. Она как-то слишком легко стала тратить деньги. Это не годится. Эркин беспокоится, что они по мелочам ссуду растратят, и он прав. Да, вешалка. Она забежала в хозяйственный магазин. Купила вешалку, посмотрела обои, пожалуй вот эти, бело-розовые подойдут для спальни, или или вон те, в красных тонах? Надо будет поговорить с Эркином, решить. И закупать. Сколько можно жить как после налёта?
Женя шла теперь быстрым уверенным шагом. Сумочка на плече, сумка с покупками в руке. Она идёт домой. А дома её ждёт Алиса. И Эркин.
И вот уже встаёт громада дома. Как метко его назвали. Действительнокорабль. Эркин сказал, что от магазина видны их окна. Женя обшарила взглядом окна на втором этаже, но найти свои не смогла. Хотя хотя вроде вон Алискины игрушки, да и лампочка голая, у них же ни штор, ни абажуров нет. Тогда вот то окно, за лоджией, это кухня, а с другой стороны спальня, дальше вторая лоджия большой комнаты и дальняя маленькая. Там темно. Свет горит только у Алисы и в кухне. Ей показалось, что вроде в кухонном окне силуэт Эркина, и она помахала свободной рукой. Но увидели её или нетне поняла.
Женя вошла в подъезд и стала подниматься на второй этаж, уже слыша детский гомон и смех. А в коридоре её сразу встретило радостное:
Мама! Мама пришла!
К ней подбежала румяная, в сбившейся набок шапочке Алиса. Ну, значит, Эркин точно дома.
Мам, а ты чего принесла?
Вешалку, улыбнулась Женя.
Они уже подошли к своей двери.
Я позвоню, предложила Алиса.
Но до звонка она не доставала, так что Женя позвонила сама. И сразуона ещё руку от звонка оторвать не успелаЭркин распахнул перед ней дверь.
Женя! выдохнул он.
Ага, я, улыбнулась Женя, входя в прихожую. Ну, как ты?
У меня всё в порядке, быстро ответил Эркин.
И у меня! заявила Алиса. Мам, я ещё погуляю?
Нет, хватит, решила Женя, разматывая платок.
Эркин стоял рядом, тревожно глядя на неё. И Женя, потянувшись, поцеловала его в щёку.
У меня всё очень хорошо.
И Эркин сразу улыбнулся своей «настоящей» улыбкой.
Чайник горячий. И И я картошки сварил. В кожуре. В «мундире», правильно?
Ну, какой же ты молодец! восхитилась Женя.
Они ужинали горячей картошкой с салом, чёрным хлебом и солёными огурцами. И Женя рассказывала о своём первом рабочем дне. Как у неё всё удачно получилось. Не нарушив при этом ни одного правила из тех, за которые она расписалась во второй тетради Лыткарина. Просто потому, что содержание и смысл печатаемых текстов её никогда не интересовали и потому не запоминались. А цвет волос, причёски и фасоны платьев сослуживцев, как и перспектива совместного чаепития с тортом в получку не входили в перечень запретных тем.
Ну вот. А у тебя как?
Всё хорошо, Женя, Эркин несколько смущённо улыбнулся. Мне сегодня про беженское новоселье рассказали.
И что это? Алиса, вилка есть.
Это все, кто хочет, приходят, помогают. С ремонтом. Подарки всякие приносят. Что в хозяйстве нужно, и тихо закончил:обустраивают.
Женя задумчиво кивнула.
Понятно. Я тоже слышала об этом. Девочки рассказывали, как было, когда с квартир в своё жильё переезжали. И что, к нам тоже придут?
Эркин опустил глаза.
Сказали, что в среду зайдут посмотреть, что нужно делать. Я я не один с работы приду. Наверное.
Хорошо, кивнула Женя. Ты тебя что-то беспокоит? Что, Эркин?
Я я думаю. Это ведь не обидно, Женя?
Конечно, нет. Разве вот эти табуретки нам подарили, Виктор помогал тебе дверь вешать, разве он обижал тебя?
Эркин покачал головой.
Ну вот, видишь. А то, Женя улыбнулась, ты вроде этого Тима становишься. Ну, помнишь его?
Помню.
Эркин поднялся и стал помогать ей собирать посуду.
Женя, я клей купил. Три больших банки.
Ага, хорошо.
ОнЖеня это ясно чувствовалачто-то не договорил. Но она так же ясно знала, что, когда они сядут за вторую, «разговорную» чашку, он расскажет уже всё.
Сели пить чай. Алиса, как всегда, хитро косила взглядом на конфету Эркина, и Женя погрозила ей пальцем. Алиса скорчила такую невинную мордашку, что Женя рассмеялась. Рассмеялся и Эркин. После ужина Алиса принесла на кухню мозаику, и, пока Женя мыла посуду и готовила всё на завтра, чтобы утром только разогреть, они с Эркином немного поиграли и уже почти закончили венок, когда Женя решила, что Алисе пора спать. А то опять утром не встанет. Алиса для вида немного покапризничала и понесла мозаику к себе. Женя, проследив, как она умоется и ляжет, поцеловала её в щёку.
Ага-а-а, Алиса открыла уже сонные глаза. А Эрик?
Женя тихо рассмеялась и встала, потому что Эркин уже стоял на пороге.
Здесь он.
Эркин, как и Женя, нагнулся и поцеловал Алису в щёку.
Спокойной ночи, Эрик, засыпая, сказала Алиса.
И тебе спокойной ночи, тихо ответил Эркин.
Женя выключила в комнате свет и, когда они вышли, прикрыла дверь. Не плотно, а на щёлочку.
Странно как, Женя налила себе и Эркину чаю. И ведь вроде не поздно ещё, по часам, а кажется, что уже ночь, Эркин кивнул. Тебе не тяжело так рано вставать?
Нет, всё нормально, Женя, он осторожно отхлебнул горячего чая. Женя, я я краску сегодня смотрел. Нитроэмаль для ванной. Ну, трубы все покрасить. Чтобы, он вздохнул, чтобы красиво было. Женя молча ждала. Не понимая причины его смущения, она не знала, что сказать и как помочь ему. Женя, Эркин говорил, уткнувшись глазами в свою чашку, давай давай их цветными сделаем, а? Когда всё белое, это он перешёл на английский. Это как обработочная камера, в Паласе, ну, где нас током били, наказывали. И в имении пузырчатка, ну, это где я до Свободы, камера для наказаний, вся белая была. Я подумал он замолчал.
Ну, конечно, Эркин, улыбнулась Женя и продолжила специально по-русски, чтобы он не думал о прошлом. Ты очень хорошо придумал. Конечно, сделаем ванную весёлой. А ты как хочешь, с красным или синим? Ну, кафель мы менять не будем, он там хороший.
Да, кивнул Эркин. Спасибо, Женя.
За что? удивилась она.
Что поняла меня, Эркин виновато посмотрел на неё и снова опустил глаза в чашку.
Ну, конечно же, Эркин. Это же наш дом, он должен быть Ну, чтобы нам было хорошо и приятно. Мы же сюда на всю жизнь приехали.
На всю жизнь, тихо повторил Эркин.
Женя встала и, собирая чашки, погладила его по плечу, а он, как когда-то, повернув голову, прижал на мгновение её руку к своей щеке.
Знаешь, заговорил он, когда Женя вымыла чашки и расставляла их на сушку, я видел там, мне сказали, что это для ванной, шкафчик, зеркало, полочки разные, крючки И я подумал Ну, если купить всё это одним набором, то трубы того же цвета делать. А?
Женя на мгновение остановилась, пытаясь представить, как тогда будет выглядеть ванная, и кивнула.
Да, так будет хорошо. Я тоже их видела. А какой набор тебе понравился?
Он не зелёный и не синий, Эркин неопределённо повёл рукой. И там зеркало самое большое.
Ага, помню, кивнула Женя. Это цвет морской волны называется. Мне он тоже понравился. А краска такая есть?
Там много цветов, бодро ответил Эркин. Подберу.
И набор, и шкафчик, и краска Донесёшь?
Нет проблем! улыбнулся Эркин и встал. А обои
За обоями мы вместе пойдём, решительно сказала Женя. Надо только решить, когда. И договориться. И чтобы, когда к нам придут на беженское новоселье, мы были готовы. Согласен?
Да, кивнул Эркин. Да, конечно.
Ну вот, улыбнулась Женя. Давай ложиться спать. А то завтра рано вставать, и с удовольствием выговорила:на работу.
И, как уже у них получалось не раз, Эркин успел лечь, пока Женя ещё возилась на кухне и в ванной. А когда она легла, Эркин уже спал, без притворства. Он всё-таки сильно уставал, отвыкнув за месяц лагеря от работы.
* * *
Дорога до Загорья оказалась сложнее, чем ожидал Тим. Нет, всё было сделано, как надо. Билеты, талоны, пайки, обеды на этот счёт он был спокоен. Волновался только за отрезок до границы. Мало ли что. Просто чувствовал, что если заденут детей или Зину, то сорвётся. Но обошлось. Они заняли отдельное купе. Дим и Катя увлечённо глазели в окно, Зина поила их соком, кормила шоколадом и бутербродами из пайка, и сама ела. Он тоже время от времени присоединялся к трапезе, но сидел так, чтобы, если приоткроют дверь, оказаться лицом к лицу с вошедшим. Но их ни разу не побеспокоили. Проблема была только с туалетом. Идти в белый Зина боялась, а вести их в цветной уже он не хотел, зная, какая там неминуемая грязища. Но, на их счастье, в одном из соседних купе ехали две монашки, которые, увидев растерянную Зину, взялись её опекать и проводили с детьми в дамскую комнату. Зина сообразила сказать им только, что она с детьми едет на родину. Они даже посочувствовали, что ей приходится ехать в одном купе с негром, и предложили, если что, звать их. К счастью, Дим с Катей молчали и не выдали правды. Так что до Стоп-Сити доехали благополучно.
И на таможне обошлось. Им обменяли их деньги. Анкеты заполняла Зина: русского же Тим не знает. Она писала медленно и очень старательно. Тим стоял рядом и смотрел, как она даже не выписывает, а вырисовывает непривычные, но и чем-то похожие буквы.
Ну вот, вздохнула Зина. Теперь деньги. У меня двадцать кредиток и ещё мелочь, и аккуратно выложила рядом с анкетами замусоленные купюры и тусклые монетки. А у тебя?
Тим вытащил из внутреннего кармана куртки пачку кредиток.
Семь тысяч сто восемьдесят три, высыпал рядом звенящую горсть. И тоже мелочь.
Зина округлившимися глазами ошеломлённо смотрела на пачку. Она знала, что у Тима есть деньги. Он же столько всякого накупил, но но не такие же! И Тим сам пересчитал все деньги. Офицер показал ему строчку, и он вписал цифры. Семь тысяч двести пять. Подвинул анкету Зине, и она выписала это словами.
Что ещё? спокойно спросил Тим.
И, подчиняясь его спокойствию, Зина прочитала:
Изделия из драгоценных металлов и камней. Это про золото? и, не ожидая ответа, потянулась к серёжкам.
Тим остановил её руку.
Это не золото.
Офицер, мельком глянув на Зину, молча кивнул. Зина поставила прочерк и прочитала следующую фразу:
Оружие
Она хотела тоже поставить прочерк, и опять Тим остановил её. Перебрал их бумаги и протянул офицеру разрешение на оружие. Тот быстро и удивлённо посмотрел на Тима.
А где оружие?
Тим достал из-под куртки и протянул ему небольшой, но толстый пакет. Офицер проверил печати, вскрыл пакет и выложил на стойку пистолет, обойму и нож=кинжал. Быстро, чётко сверил номера и кивнул Тиму.
Можете забирать.
Тим вложил пистолет, обойму и нож обратно в пакет и спрятал его под куртку. Внутри всё дрожало. Неужели он проскочил? Невозможно поверить.
Вещи им проверили быстро, и они прошли за барьер. В Россию. Империя, Алабама, Старый Хозяин, всё это осталось позади, за чертой. В вокзальном буфете, где получали паёк на дорогу, выпили русского, да, уже совсем русского чаю. Он купил большую плитку русского шоколада и ещё бутербродов с дорогой рыбой. Да, конечно, он понимает: потом будут траты. Нужна тёплая одежда всем, бельё, посуда, и какое бы ни было жильё, но его надо будет обставлять и оплачивать, а ещё неизвестно, что и как у него будет с работой, и конечно же, глупо вот так тратить сбережённые деньги, но Но они переступили черту, свершилось то, о чём даже не мечтал, так так надо же это отпраздновать, чёрт возьми! Он же не дурак и понимает: осетрину и сёмгу автомеханики не едят, и так шиковать им очень долго, а то и никогда не придётся. Так что так что почти пять рублей за лёгкий, как назвал это Дим, и он согласилсяперекус он может выложить. Может, в жизни им больше не доведётся такого попробовать.
Зина бережно жевала тонкий ломтик белого хлеба с розовой пластинкой рыбной мякоти, глядя на него всё ещё испуганными глазами.
Обалдеть, как вкусно! сказал Дим, доев бутерброд.
Ага, кивнула Катя.
И в поезде от РубежинаСтоп-Сити в прошломдо Иваньково всё было нормально.
Им, правда, дали две полки: детям до семи лет отдельная полка не положена. Но зато повезло с попутчикамисупружеской парой демобилизованных офицеров. В вагоне было тепло, одеяла не вытертые, тёплые. Пили чай, угощая друг друга бутербродами. Выпили и водки. За победу и за возвращение домой. За окном плыла снежная равнина. Вид снега и закутанных, толстых от множества одежд людей беспокоил Тима. Он думал отложить покупку тёплой одежды до Загорья, но начал уже в Новозыбкове. Всем носки, всем варежки, Кате и Диму тёплые шапочки и шарфики, Зине хороший большой платок, Диму свитер, Кате и Зине кофточки, себе свитерв одной рубашке под курткой было холодно, так что он даже на мгновение пожалел, что не обзавёлся обычной рабской, та намного теплеесебе вязаную шапочку, но уже ясно, что придётся покупать русскую меховую, да, правильно, ушанку, Зине и Кате рейтузы, Диму тоже. Зине даже снова стало страшно от уверенности, с которой Тим доставал, расплачиваясь, деньги. Но но ведь нужное всё, холодно уже. Детей ли застудить, самим ли застудитьсявсё плохо. А дальше будет ещё холоднее И сама не удержалась. Увидев на перроне развал горячей картошки, сала, пирожков, солений. И только выдохнула:
Тима!
А он сразу понял, пошёл и набрал всего. И какой же пир у них был в поезде. Зина чуть не заплакала, жуя горячую картошку с солёным огурцом. И на внимательный взгляд Тима виновато улыбнулась сквозь слёзы.
Как дома.
Тим понимающе кивнул и сказал:
Очень вкусно.
С ума сойти, веско поддержал его Дим.
Катя не могла высказать своё согласие вслухрот у неё был набити только часто закивала, едва не поперхнувшись.
Зина не решалась даже в мыслях прикинуть, сколько Тим, нет, всё же сколько они потратили в Новозыбкове. Но довольные смеющиеся рожицы детей, улыбка Тима всё затмевали.
После обеда детей уложили спать на верхней полке. Тим очень ловкоЗина не ожидаласоорудил из второго одеяла бортик, чтобы малыши не свалились во сне, и они сели вдвоём на нижней. Она у окна, а Тим рядом. Их попутчики сошли на первой станции после Новозыбкова, новых к ним не подсадили, и они были вдвоём. Вокруг шумели, пели, плакали, ругалисьгде ж и погулять, как не в дороге.
Тима, ты поешь ещё, решилась нарушить молчание Зина.
Тим покачал головой.
Я сыт. Спасибо.
Ну ну тогда чаю ещё?
Тим улыбнулся.
Ничего не надо, и медленно, словно пробуя слова на вкус:посиди со мной.