Комнаты есть? подойдя вплотную, спросил Яков у вышибалы.
Рубь, не прекращая ковырять в зубах, отозвался тот.
За рубь тут можно выкупить все, аж по самую крышу, буркнул Яков.
Свободно опущенная рука шевельнулась в скупом и точном жесте вроде бы перетерла что-то в пальцах. Таким и должен быть тайный знак: коротким, обычным для глаз непосвященного. Вышибала ничего и не заподозрил, зато пацан напрягся. Яков отметил это, отворачиваясь. И зашагал мимо фасада трактира в сторону соседней улицы. Вышибала ругался в спину, называл скрягой, и это было единственное слово, допустимое в разговоре при ребенке. Яков усердно давил злость втаптывал башмаками в грязь. Нет времени воспитывать вышибалу. Нет и смысла. Но было бы так удобно сбросить раздражение. Вот и поворот за угол
Ты эта, дядь, полтинник не пожалеешь? Я хорошее место знаю, доверительно сообщили из подворотни. Значит, пацан успел оббежать забор, перелезть или поднырнуть. А еще он не удивился появлению взрослого, который жестом назначил себя проверяющим от артели. И сейчас мальчик играет по правилам, поддерживает разговор о дешевом жилье. Вдруг рядом посторонние наблюдатели?
Веди. Эй, Яков замер, поморщился, мысленно ругая себя, может, вернешься и нагребешь жратвы впрок? Я голодный.
Пять рублей мелькнули ночным мотыльком, зашуршали в полете и были пришлёпнуты жадной ладошкой пацана.
С выпивкою?
Без. Но с хлебом и непременно с чесноком.
Яков добавил еще один тайный жест артели, провоцируя удивление и неизбежное подозрение. Пацан притих. Яков тяжело вздохнул и выпустил нового пятирублевого мотылька.
Купи поесть и себе тоже. Чтоб от пуза. Понял? Приказ тебе такой, тайный и строгий.
Будут мне тут всякие
Просьба.
Пацан засопел, не двигаясь с места. Наконец, решился, щелчком языка вызвал помощника. Едва тот вынырнул из-под забора, отдал ему деньги, а сам повел гостя в логово. Двигался порой впереди, а порой сбоку и даже сзади. Яков не сомневался: отставая, провожатый показывал кому-то жестами, что ведет чужака, что гость назвался проверщиком, а только пусть-ка докажет, что он проверщик! И, даже если всамделишный, из артели старшему гнезда он не указ.
Тишина казалась Якову затхлой, шаги отдавались не эхом, а болью в сердце. Город выглядел все более древним и мерзким, он дурно пах и чернел, как пропасть. Ничего не меняется. Ничего
Туда.
Пацан указал и отодвинулся вдоль стены, в ночь. Скрипнула калитка, приоткрылась. Яков канул с улицы во двор, черный, как омут по ту сторону порога смерти. В спину сразу уперся нож.
Шагай давай, ну!
Голос прозвучал хрипло, зло. Новый провожатый был постарше, заточку держал сноровисто и крепко. Он тоже боялся взрослого незнакомца: острие царапало кожу и портило куртку. У стены таились еще двое. Яков не видел их, но знал чутьем, он бы и сам разместил там людей. Как раз двоих. Обязательно с пистолетом. Туман густой, обостренному нюху чудится ружейное масло и даже порох Хотя это игра воображения. Пацаны осторожны, лишних запахов в своем логове не устроят. А это именно логово. Дом тот самый, из треугольника на плане.
Уткнувшись лбом в притолоку, Яков зашипел и нагнулся ниже. На ощупь пробрался тесным коридором вперед и вниз, в холод, в запах прошлогодней гнилой картошки и далее сквозь него, трогая осклизлые бревна стен и сплевывая паутину. Опять ушиб лоб и полез вверх, к тонкой нитке света по шву досок.
Люк подпола открылся. Света сразу стало много, Яков заморгал, пока его рассматривали. Замер, подняв руки и не делая попыток забраться по крутой лестнице.
Эй, подделка, кого на хвосте тащишь? спросил ломающийся юношеский голос.
Сядем, поговорим. С тебя вопросы, с меня ответы, предложил Яков.
Заметано. Лезь сюда, трепло, хмыкнул тот же голос. Знаки показываешь странно, второй был вовсе старый. Прирезать бы сразу, но вопросы есть, ты прав.
Яков плавно взобрался по лестнице. Сел, куда толкнули, уложил руки на столешницу, чтобы ладони были на виду. Наконец поднял голову, взглянул на собеседника. Сразу, остро порадовался: наверняка настоящий главарь этого гнезда! И выглядит, как хотелось. Сразу понятно, что он любознателен, а еще умен. Пришел, чтобы выиграть время, получить сведения и не подставлять под удар малышню. Он зол, но не готов совершать ошибки. Он ответственный.
Как и обещал Клим, пацану лет пятнадцать или чуть больше. Тоже показательно, он в гнезде не самый старший, а значит, уважение к нему строится на более прочном основании, нежели грубая сила. Глаза у парнишки ледяные, лицо замотано темной тканью. Хороший признак: еще не решено, стоит ли убивать гостя
Кого привел? Служивых? Я слежку чую. Два или три дня мы дико палимся, сообщил пацан.
Яков. Так меня можно звать. Яков приподнял руку. Хочу достать кое-что из куртки. Справа, из внутреннего кармана. Ладно?
Пацан кивнул. Яков плавно добыл сверток. Подвинул по столу. Пояснил: осень трудное время. В желтом пакете порошок от болей в желудке. В белом от жара. И еще на бумаге под пакетами адрес. Надежная аптека, помогут и ничего не спросят.
А прирежу тебя здесь и сейчас, тоже не спросят? усмехнулся пацан.
При чем тут я, нет никакой связи. Там лечат всех детей. Днем и ночью. Деньги берут только за редкие лекарства, какие трудно достать. Аптеку держит пожилая тетушка, она выросла на улице, вот и спасает таких же. Она и ее сын тоже.
Ты показал знаки. Первый был обычный, вроде как ты с проверкой. А второй сразу ясно, подделка, пацан помолчал, обдумывая свои же слова. Не понимаю. Ты намеренно подставился. Ты уже здесь, но облавы нет. Объяснись, пока цел.
Один вопрос. У меня всего один. На кой тебе и твоему гнезду сдалась артель? Она не дает еды вдоволь. Она не обещает защиту и заботу. Больше того, я точно вызнал: вы сами добываете деньги, и много, и сами кормите детей, даже не входящих в гнездо.
Заткнись.
Я прошу всего один ответ. Твой, настоящий. Я сунулся сюда ради этого ответа. Когда-то давно я был недоросль вроде тебя, и мой ответ был прост: чтобы гнездо выжило и выросло. Чтобы никто не смел пнуть моих младших. Чтобы они были сыты, быстро сказал Яков и добавил: Взрослые в артели охотятся за золотом, чтобы разбогатеть, хапнуть власть. Хотят, чтобы им кланялись. Чтобы сдохли те, кто живет лучше их Очень много ответов у взрослых. За их ответами я не полез бы под нож.
Деньги надо поделить по-честному, строго и серьёзно сказал пацан.
Так даже слова не изменились, прямо мой ответ из прошлого, Яков поморщился, глядя на свои руки. У артели много золота. Но для тебя нормально, что вам не помогают, с вами не делятся?
Мы сильные. Помогают слабым. А сказал, что вопрос один, лживый Яков. Пацан придвинул сверток с порошками. Тебя навели те, кто пасет нас. Они видели Хому. Пожалуй, записали в отчете, что болен: его крепко рвало. И ты принес порошки.
Я взял заранее, самые полезные по сезону. Осенью всегда или жар, или живот прихватывает, или то и другое. Отправь Хому в аптеку. Там хороший врач. Опасно наугад пить порошки, если совсем болен. Он в сознании?
Третий вопрос, пацан даже нагнулся, чтобы увидеть глаза Якова, упрямо изучавшего столешницу. Ты что творишь, наглый дядя? Ты вообще чей? Страх иметь надо, всем надо, даже мне!
Тебе особенно. Младшие камни на твоей шее и хуже, на душе. Каждый, кто умрет твоя гнойная язва. Он не станет взрослым. Не выучится, не женится, не купит дом, не заведет детей. Он будет мертв, а ты выживешь, чтобы корчиться: «Я не помню его лицо. Уже не помню. Я не знаю, каким он стал бы теперь». Яков повозился, устраиваясь на шатком табурете. Улыбнулся. Я с утра был в дурном настроении. Мол, ничего не меняется, мир черный, нет просвета. Но к ночи встретил одного из своих. Он стал почти старым, у него три внука. Знаешь, полегчало. Многие мои умерли старыми, в кругу семьи. У них выросли домашние дети, сытые и непуганые.
Ты вообще о чем? насторожился пацан. Бред же.
Предлагаю сделку. Так будет просто и удобно. До рассвета никто не сунется сюда, слово. Твои успеют уйти. Тем временем мы двое съездим на прогулку. Жизнью клянусь, своей и всех своих гнезд: высажу тебя в городе и позволю затеряться. Управимся часа за три-четыре. Если сам ты не решишь иначе.
Условия?
Только одно. Не убивай никого там, куда отвезу. Если невмоготу, я рядом, меня режь. Других не трогай. Тебя там никто не тронет. Слово.
Ты на голову насквозь больной, дядя?
Мне уже говорили. Но, думаю, я здоров. Кое-кто нашел годное определение для меня. Я дэв-котенок. Знаешь, кто такие дэвы?
Нет. И я не давал согласия.
Ты согласился. Ты любишь новое. Это совсем новое.
В подполе зашуршало. Снизу пискнули: на перекрестке машина. Здоровенная! И никого в ней, пригнали и ушли. Забрать бы да покататься. Последние слова были сказаны громко, с явной надеждой.
Пошли, решил старший пацан. Оглянулся на люк подпола. Всем сгинуть до утра. Новое место знаете. Меня не хвостить, сам управлюсь. Этого вы видели, если что
Пацан не стал договаривать и обернулся к гостю.
На машине покатаешь?
Конечно. И звать тебя буду Стариком, из вредности. Глупо, но хоть как-то. Ты не назвался, а нам еще говориться и говорить.
Клим.
Надо же, и ко мне прилетела птица-неслучайность! Вдруг попались два имени, одинаковые. Одному Климу я помог давным-давно, а другой как раз ты. Что же делать? Яков двумя пальцами оттопырил карман. Деньги. Ты думал, сколько у меня и как умыкнуть. Я сам отдаю. Примета такая, недавно утвердилась в моей жизни: когда совпадают два имени, надо отдавать деньги. Да, я просил твоих купить еду. Пусть сами ее и скушают, ладно?
Клим тяжело вздохнул и покрутил пальцем у виска. Метнулся, изъял деньги точным коротким движением. Бросил в люк подпола и сразу пошел к двери. Первым! Поворотясь спиной к опасному гостю. Яков оценил и, чуть выждав, двинулся следом. Через незнакомый двор, за скрипучую калитку, на темную улицу и к перекрестку. Машина тихо урчала и светила подслеповатыми карбидовыми фарами.
На новых фары электрические, Яков открыл дверь и жестом пригласил Клима на переднее сиденье. Подумал и добавил: пустил бы порулить. Но тут город.
Яков обошел капот, занял место водителя и повел автомобиль небыстро, плавно. Заговорил снова о фарах, обсуждая с самим собой старые и новые. Клим настороженно озирался, щупал кожаное кресло, трогал стекло, прикасался к рычагу передач и сразу отдергивал руку, как от горячего. Закончив с фарами, Яков завел речь о переключении передач и работе педалями. Сам с собой обсудил ранние ременные приводы и нынешние, весьма удобные и прогрессивные с шестернями и сцеплением. Вот на этом автомобиле коробка трехскоростная. Вполне неплохо, но бывает и получше. Числа подобраны так себе. Инженер, видно, был самоучка или ленивый ремесленник
Когда мне было пятнадцать, вздохнул Яков, выруливая из тесноты улочек на широкую дорогу, я отчаянно хотел поделить золото по справедливости. Но я рос и думал все чаще, как именно стану делить. Еще хотел понять, насколько злые и жадные те, кто копит золото. Ведь было бы так просто если б они не упирались. Ну, поделить.
Знамо дело, кто ж отдаст, буркнул Клим. Вдруг рассмеялся сухо, неумело. Ты отдал! Ты отдал мне деньги сам. Или ты дурак, или меня видишь дураком. Ясно же, что меня. Типа купил задешево, а?
Разве это деньги? Это мелочь, разок поесть досыта. Деньги когда много, когда можно делить на всех до самой взрослости В общем, я думал-думал и не нашел ответа. Решил спросить напрямую. У того, кто с золотой кровью. Яков мечтательно улыбнулся. Никому в гнезде не сказал, что затеваю, кроме Кабана. Он был старший. И он не стал удерживать меня. В тот же день я встретил золотого человека.
Врешь. Тебя сразу пришибли б. Видел я охрану у этих, золотых.
Меня пришибли, но гораздо позже. Заказчиком был не он.
Ну-ну, ври дальше.
Когда убивают старшего, гнездо мстит. Нет, не так говорю. Важно другое: гнезда, как и люди, взрослеют. Или научаются ценить деньги и власть, или их старшего убивают, чтобы втравить прочих в слепую месть. А дальше сплошная кровь. Младшие гибнут и губят. Раньше не было бомб и ружей, а теперь дети страшнее взрослых в причинении смерти. Всем нормальным людям жаль их. А им не жаль никого. Особенно если их старший подло убит. Ты их отец и мать, их закон их солнце.
Куда мы едем?
Сейчас деньгами ведает Николо Ин Тарри. Ему и отвечать на твои вопросы.
Микаэле. Я знаю имя. Знаю, что он такой один. Очень ловкий, змеюка.
Микаэле вне игры. Артель вышвырнула его из его собственного тела. Сейчас в этом теле обитает майстер. Вы все еще зовёте его майстером?
По разному глупый вопрос. Ты же врешь.
Он надел золотую шкуру десять дней назад. Старик, которого велено искать, и есть прежнее тело майстера, связанное теперь с личностью Микаэле. Так я думаю.
Врешь.
Мне не веришь, спроси у Николо. Отправь своих к имению Микаэле, пусть потрутся и поспрашивают. Газеты почитай. Ты умный. Сам реши, где заканчивается мое вранье и начинается общее безумие. Десять дней все золото Микаэле, вся его власть в руках артели. Для меня это неоспоримая правда.
Врешь, еще тише выдохнул Клим.
Если вру, убей меня за мою подлость. Могу дать адрес и пообещать, что не съеду оттуда неделю. Тебе хватит недели, чтобы разобраться?
Врешь в каждом слове! пацан закричал, срывая голос и дергаясь, чтобы достать нож, и останавливая себя. Как можно увидеть, что твои младшие из гнезда стали старыми? Кто второй Клим? Откуда бы тебе знать про майстера? Его так не зовут, давно не зовут Артель не может предать меня. Никогда. Я служу делу, живу для дела, я и мое гнездо
Твое. Вот главное слово. Береги их. Ради них ищи правду. Даже если больно. И ты обещал, что никого не убьешь там, на месте.
Никого, окромя тебя, придурошного, пацан взял себя в руки и снова заговорил ровным тоном. Откинулся на сиденье, надолго притих. Наконец, что-то решил и нехотя добавил: Допустим, обещал. И недели мне хватит.
Микаэле дал много золота тем, кто строит самолеты, выруливая на широкую аллею, сообщил Яков. И добавил, ведь похвастаться желал давно, но, увы, не перед кем было: Я недавно летал. Ночью. Кромешно страшно. Облака кисель. Фар нет никаких, и воздушные ямы, скажу я тебе, душу наизнанку выверчивают Бесы-беси, как же я орал. Но мне даже не было стыдно почти.
Врешь, шепнул Клим, отчаянно завидуя.
Сам почти не верю, что остался жив. Ну, мы на месте. Тряпку размотаешь? Или конспирация превыше искренности?
Конспи
Скрытность. Секретность. Клим, у тебя очень чистая городская речь. Ты учился. Или сам по книгам, или в прежней жизни, дома. Тебе бы доучиться на адвоката. Для начала удачный выбор. Твои влипают каждый день. Ни тебя, ни их не узаконить, если не знать закон.
Заткнись, а?
Пацан несколько раз вытер ладони о штаны, посопел, пожал плечами и размотал тряпку. Покосился на Якова и поморщился, заметив наблюдение за собой. Клим был худой, с бледным скуластым лицом полукровки от местного и южанки, так показалось Якову на первый взгляд. Волосы волнистые и черные, с ночью сливаются, а глаза зеленые, аж светятся. Бровные дуги выпирают, прячут глаза в драке это важно.
Быть на виду Климу не нравилось. Он отвернулся. Стал с опаской изучать ворота роскошного особняка. Людей у ворот. Вжал голову в плечи, когда из парка бегом явился рослый южанин.
Мы к Николо, сказал ему Яков, так и не припомнив, видел ли этого юношу раньше. Встреча вне его планов, но было бы кстати устроить поскорее.
Он, смуглый взглядом указал на Клима и не добавил в вопрос ни слова.
Он обещал, что в дурном настроении будет убивать только меня. У него все нормально с самоконтролем. Умеет держать слово, ручаюсь.
Вы странно шутите, господин. Пора привыкнуть, но никто не может привыкнуть, посетовал южанин. Я провожу в сад. Василий там. Он тоже странно шутит. Старается делать, как вы?
Яков выпрыгнул из машины и отметил: Клим сразу метнулся по сиденью и оказался рядом. Южанина он боялся так, что даже не прятал страх. Не иначе слышал о людях пустыни, убивающих на расстоянии словом, взглядом мало ли чуши намешано в сплетнях про чужаков?
В саду было темно и тихо. Лишь один фонарь горел поставленный прямо на траву, маленький Тени тянулись длинные, бархатные. По мере приближения Яков начинал разбирать голоса. Тихий детский всхлипывал и щебетал. Взрослый женский журчал и утешал. И это был голос Юны