Что "Колумбия", что "Миннеаполис", построенные как настоящие рейдеры и даже внешне походившие на пассажирские лайнеры, несмотря на солидные размеры, не могли похвастать достойным вооружением. Даже вдвое уступающий им по водоизмещению старенький "Сан-Франциско" по весу бортового залпа превосходил эти неудачные эксперименты американского кораблестроения. Лишь благодаря высоким ходовым качествам и мореходности оба крейсера класса "Колумбия" оказались у берегов Испании. Но и доставшийся им противник не вызывали ничего кроме брезгливого взгляда. Из пары сохранившихся древних броненосных фрегатов, лишь "Нумансия", на которую переставили все уцелевшие 120-мм орудия с "Пелайо" и пару русских шестидюймовок, смогла вернуться обратно в строй, став флагманом второго испанского отряда. "Витториа" же, изначально имевший более скромные характеристики, за последние годы превратился в полную развалину. Не помог даже недавно проведенный ремонт. Посетивший этот корабль контр-адмирал Сервера даже высказал свое удивление по факту его нахождения на поверхности воды, а не под ней - столь удручающим оказалось его состояние. И что могло бы вызвать искреннее удивление, компанию этому ветерану испанского флота составляли два новейших бронепалубных крейсера - "Альфонсо XIII" и "Лепанто", чья достройка благодаря чудотворному пинку вернувшегося с Кубы контр-адмирала завершилась на пару месяцев раньше, нежели планировалось изначально. Вот только не зря того же "Альфонсо XIII" в свое время побоялись отпускать на Филиппины. Так, о качестве постройки этих кораблей можно было сказать лишь одно - оно оказалось ужасным, совершенно угробившим и так весьма посредственный проект. Потому на их фоне даже древний "Нумансия" смотрелся куда более выгодным флагманом отряда. Хорошо еще, что с вооружением на сей раз не возникло проблем. Во-первых, со вставших на прикол кораблей были сняты все орудия кроме башенных, во-вторых, из Австро-Венгрии был-таки получен размещенный там до начала боевых действий заказ.
Сражение в Гибралтарском проливе началось в половине шестого утра - испанцы все же попытались проскочить в Средиземное море под прикрытием темноты, но уйти от прожекторов следовавших за ними по пятам американских вспомогательных крейсеров так и не смогли. Потому, находясь под неустанным сопровождением, они с первыми лучами солнца оказались под прицелом главной ударной силы эскадры вице-адмирала Сэмпсона. Причем, на сей раз, в отличие от Второй битвы при Сантьяго-де-Куба, американский командующий оказался в роли догоняющего. Но именно таков и был его план.
Тогда, у берегов Кубы, его главной целью было выбить сильнейшие корабли испанского флота, что он весьма неплохо и проделал. Сейчас же перед вице-адмиралом стояла совершенно иная задача - сохранить свои броненосные крейсера для будущего похода на Филиппины и по возможности уничтожить испанские крейсерские силы. Проведя десятки часов за изучением полученных кораблями его эскадры повреждений, Сэмпсон пришел к выводу, что огонь орудий главного калибра броненосных крейсеров Армада Эспаньола не сможет нанести фатальных повреждений его флагманскому броненосцу, а потому даже пройдя по очереди через огонь каждого из этих кораблей, "Айова" не утратит возможностей бороться на равных с "Санта-Анна". Зато следующие в кильватере крейсера смогут обрушить мощь своих орудий на уже изрядно побитого противника, так что замыкающий строй корабль в конечном итоге и вовсе может обойтись без мешающих продолжить путь к Филиппинам повреждений. А уж там, при поддержке пары мониторов и как минимум тройки бронепалубников, можно будет говорить о полном уничтожении испанского флота.
Именно с такими мыслями он отдал приказ на открытие огня по концевому "Бискайе". Не прошло и минуты, как с дистанции в 20 кабельтов начали пристрелку 203-мм орудия бортовых башен. Опасался ли он в этот момент получить тот самый кроссинг "Т" от испанцев? Нет. Ведь идущий на 9 узлах броненосный отряд прикрывал собой плетущийся ближе к берегу отряд крейсеров, что по задумкам испанского командования должны были положить конец бесчинствам американских вооруженных пароходов, в то время как броненосные силы будут заняты маневрированием и перестрелками. О чем удалось узнать благодаря шпионам, поскольку кичливые испанские офицеры и государственная тайна являлись понятиями несовместимыми. По какой такой причине испанцы полагали, что он не ринется в очередное полноценное эскадренное сражение, а примет навязываемую ему игру - Сэмпсон не понимал. Потому, пару раз продемонстрировав свое намерение прорваться именно к крейсерскому отряду, он наглухо привязал к тому свою основную цель, не позволяя отклоняться от удобного именно ему курса.
В отличие от броненосцев типа "Индиана", на "Айове" установили главные орудия меньшего калибра - в 12 дюймов. Но именно эти пушки оказались наиболее удачные из всей плеяды морских крупнокалиберных орудий производимых в САСШ. Более того, на этом корабле были учтены прежние ошибки и все шесть башен выполнили уравновешенными, что полностью исключало получение крена при повороте орудий на борт. Естественно, это как нельзя лучше сказалось на точности ведения огня.
Имея скорость в четырнадцать узлов "Айова" уже спустя четверть часа с начала сражения вдвое сократила отставание от концевого крейсера противника, добившись к этому времени пары попаданий в корму вражеского корабля. Да и открывший следом огонь из двух башен "Бруклин", судя по всему, вскоре должен был поразить противника - во всяком случае, снаряды с него начали ложиться весьма кучно вокруг "Бискайи".
Под таким напором броненосный крейсер испанцев продержался четверть часа, но к тому моменту как Сэмпсон приказал перенести огонь броненосца на следующий испанский корабль, его крейсера уже дожевывали первого противника. Благодаря вдвое большей скорострельности 305-мм орудий по сравнению с 330-мм, они успели выпустить тридцать крупнокалиберных снарядов, десятая часть которых угодила точно в цель. И еще не менее двух десятков попаданий обеспечили орудия среднего калибра - но это уже с кораблей всей его линии. Впрочем, испанцу хватило. По всей видимости, один из снарядов перебил паропровод, по странной логике корабельных инженеров идущий на крейсерах этого типа над броневым панцирем, и вывалившийся из линии броненосный крейсер, щеголяя пожарами и бьющими наружу облаками обжигающего пара, отвернул к берегу. Только после этого испанский флагман попытался обрушить мощь своего полного бортового залпа на "Айову", но "Адмирала Окендо" это спасти уже не смогло. Спустя еще полчаса два броненосца остались один на один - получивший несколько незначительных повреждений "Бруклин", приняв в кильватер до поры до времени державшийся в стороне отряд бронепалубников, ринулся догонять второй испанский отряд, а на "Фридом" был передан приказ выйти из боя, чтобы сохранить корабль в целости и сохранности. Потому он вместе с парой подоспевших вспомогательных крейсеров принялся за спасательные работы на месте гибели "Адмирала Окендо", взорвавшегося после того как один из двенадцатидюймовых снарядов, пробив 200-мм бортовой брони, угодил точно в бомбовый погреб орудий среднего калибра. В мгновение ока у крейсера вырвало часть корпуса, и он начал быстро заваливаться на правый борт.
В противостоянии же броненосцев свое веское слово сказала более современная, мощная и скорострельная артиллерия "Айовы". Отвечая на каждый шестидюймовый снаряд куда более мощным восьмидюймовым, а на один двенадцатидюймовый двумя, не считая 102-мм и 57-мм скорострелок, буквально засыпавших "Санта-Анну", американский броненосец выключал из противостояния одно вражеское орудие за другим, пока в разбитой, черпающей воду подводными пробоинами и горящей во множестве мест, но продолжающей держаться на воде развалине не осталось чему вести ответный огонь. Но надежно защищенные броней котлы и машины продолжали работать как часы, а сохранившиеся водоотливные средства позволяли продлить агонию разбитого корабля, давая тому возможность приткнуться к спасительному для уцелевших моряков берегу, благо до него было относительно недалеко - чуть более 10 миль.
Сэмпсон вполне разумно не стал подставлять под орудия уцелевшего левого борта вражеского броненосца свой не столь сильно, но все же тоже побитый "Айова", потому проводил противника до его последнего пристанища на прибрежных скалах, всадив тому в корму еще не менее полудюжины только крупнокалиберных снарядов. Но, несмотря на все старания визави, постепенно садящийся в воду "Санта-Анна" за час доковылял-таки до испанского берега, где в конечном итоге и сгорел, благо подрывов бомбовых погребов не произошло в силу их затопления. Но сей факт позволил разве что спастись экипажу, поскольку кораблю отныне путь был исключительно в переплавку.
Не смогли убежать от своей судьбы и "Нумансия" с мателотами. Будучи играючи настигнутыми американскими крейсерами, все три корабля повторили судьбу эскадры контр-адмирала Серверы из другой истории. И как бы в насмешку судьбе, здесь опять же на первых ролях выступал "Бруклин". В точности повторив тактику командующего, капитан Кук на полную использовал свое превосходство в скорости, артиллерии и броневой защите. Один за другим получающие повреждения испанские корабли отворачивали к берегу, так что еще до того как полностью смолк рев главного калибра спаррингующих броненосцев, все было кончено. Выбросившиеся на мелководье и спустившие флаги "Лепанто" с "Альфонсо XIII" уже вовсю обследовались призовыми партиями с "Сан-Франциско" и "Миннеаполиса", а старенькая "Нумансия" получившая бронебойный 203-мм снаряд прямо в машину, потихоньку тонула на ровном киле, дрейфуя по воле волн. И за всем этим разгромом с нескрываемым интересом наблюдали сотни глаз военно-морских офицеров Англии, Франции, Италии, Германии, Австро-Венгрии и естественно России.
Начиная же с 18 февраля 1899 года, Манильский залив оказался в полной блокаде. Соединившись недалеко от Гонконга с двумя мониторами и тремя бронепалубными крейсерами, подошедших с западного побережья САСШ, "Фридом" и "Сан-Франциско", не говоря уже о двух десятках вспомогательных крейсеров, выступавших заодно в качестве транспортов снабжения, оказались той силой, с которой оставшимся практически без боеприпасов защитникам Манилы было уже не совладать. Вообще, метрополия успела перебросить в колонию солидное количество орудий и боеприпасов. Но все они являлись невероятно устаревшими системами и не предназначались для установки на сохранившиеся корабли. Купить же снаряды для орудий Армстронга, коими были вооружены сильнейшие корабли филиппинской эскадры, оказалось попросту невозможно. Даже итальянцы, видимо под серьезным давлением англичан, не согласились продать свои скромные запасы по десятикратной цене. А воевать без снарядов можно было лишь недолго.
Некогда внесшие изрядный вклад в уничтожение эскадры коммодора Дьюи новейшие русские якорные мины были давно вытралены и убыли на хранение во Владивосток. Что сами мины, что система их постановки, являлись секретным оружием, и потому требовалось свести к нулю возможность их попадания в руки моряков прочих государств. Занявшие же их место не единожды проверенные временем мины Герца хоть и приостановили американцев, повредив сунувшийся в залив первым пароход, не обладали достаточной разрушительной силой для уничтожения современных судов и кораблей. К тому же, после всех боев оставалось их куда меньше, чем того требовал имеющийся участок боевых действий.
Точно так же, как мины, не радовали вице-адмирала Монтехо имеющиеся на батареях береговой обороны прикрывавших вход в залив орудия. На них установили два десятка старых не скорострельных 152-мм и 153-мм орудий Круппа, которые, как он знал, русские откопали в закромах своих арсеналов и продали через посредничество "добровольцев" Испании чуть ли не по цене новеньких Армстронгов. Но в сложившихся обстоятельствах следовало радоваться даже такому, ведь прочие доставленные в колонию орудия пришлось отдать на укрепление береговой обороны Манилы, Кавите и Маривелс.
Впрочем, дальнейшие события показали, что без должной корабельной поддержки никакие минно-артиллерийские позиции не способны сдержать подготовленного противника. Сперва мониторы менее чем за неделю не прекращающегося обстрела подчистую вынесли всю оборону с небольшого островка Кабальо, куда вскоре высадился десант американских морских пехотинцев. А после, в одну из ночей, уже с него организовали десант на Коррехидор, ставший следующей целью мониторов, что вскоре позволило начать траление фарватеров силами многочисленных паровых катеров. Естественно, испанцы каждый день предпринимали попытки срыва, сперва, обстрелов, а после - работы тральных сил, для чего активно применялись небольшие канонерки вооруженные одним, реже парой, противоминных орудий, ранее боровшиеся с пиратами и малые бронепалубные крейсера, покуда более крупные дяди вели перестрелку друг с другом. Но по мере насыщения занятых американцами островов орудиями повернутыми уже в сторону защитников залива, последние все чаще были вынуждены отступать для исправления полученных повреждений, если они вообще подлежали этому самому исправлению.
В отличие от многочисленных "наблюдателей", что присутствовали от России на испанских броненосцах во время боевых действий на Кубе и покинувших корабли после возвращения эскадры Серверы обратно в Европу, русские "добровольцы", находящиеся под командованием получившего за победу над эскадрой Дьюи звание вице-адмирала Монтехо, никуда не делись, и едва ли не из первых рядов наблюдали за началом конца. Слишком тяжелым на подъем оказался господин вице-адмирал, уцепившийся в свое новое знание и не пожелавший рискнуть своими немногочисленными кораблями для закрепления одержанной в начале войны победы. Скорее всего, старик ждал окончания войны, стараясь не наломать дров и сохранить за собой амплуа героя, но дождался лишь прихода еще более сильной эскадры противника и вот-вот готовился остаться у разбитого корыта.
Один раз споткнувшиеся на героическом рывке, американцы на сей раз, сперва, закрепились, захватив десантами не только находящиеся на входе в залив острова, но и недостроенную военно-морскую базу в Заливе Маривелс, тем самым подготовив для себя великолепный плацдарм, и только после приступили к планомерной осаде. Естественно, защитники Манилы все это время не сидели, сложа руки, и каждую ночь выводили свои миноносные корабли на охоту в надежде пустить на дно сильнейшие вымпелы вражеской эскадры. Но за семь дней активного противостояния удача им улыбнулась лишь трижды, да и то жертвами самоходных мин становились вспомогательные крейсера. А вот силы защитников при этом очень серьезно подтачивались. Так уже во время второго выхода получил серьезные повреждения и потерял ход миноносец "Хэлкон", обнаруженный утром крейсером "Филадельфия" и спустивший флаг. Еще спустя два дня попал под обстрел с "Рейли" и, имея три подводные пробоины, приполз в Кавите на одной машине "Арктический лис". То и дело срывавший траление "Рейна Регента II" при очередном выходе получил два десятидюймовых подарка с приползших для прикрытия тральщиков мониторов и захлестываемый в образовавшиеся пробоины волнами был вынужден выброситься на берег близ острова Сан Николас. А на следующее утро в расчищенный фарватер вошли американские корабли.
Пустив вперед полдюжины вспомогательных крейсеров на случай пропуска какой-нибудь якорной мины в Манильский залив на восьми узлах вполз "Фридом", следом за которым шли оба монитора и четверка бронепалубных крейсеров. Сдерживаемые тихоходными мониторами они смогли доползти до Манилы лишь три часа спустя, где и застали выходящую им навстречу испанскую эскадру.
Несмотря на меры принятые для укрепления обороны колониальной столицы, а также военно-морской базы в Кавите, пустых надежд никто не питал. И если недальновидным, в некоторой мере, вице-адмирала Монтехо еще можно было назвать, то, ни трусом, ни откровенным глупцом, он не являлся. Он прекрасно помнил, каким напряжением всех сил и возможностей удалось одержать верх в первой битве за залив. Причем, тогда у противника наблюдалось куда меньше кораблей, а в бомбовых погребах его - куда больше снарядов. Нынче же пришла пора смириться с мыслью, что флоту удержать Манилу не под силу. А с учетом полученной из метрополии информации, максимум, что он мог сделать в сложившейся ситуации - тянуть время, пока дипломаты обеих сторон плетут словесные кружева. Но все возможное время вышло, а столь желанного мира так и не наступило. Потому своим последним долгом он видел в спасении остатков эскадры для будущего страны, поскольку, судя по всему, из всего состава Армада Эспаньол лишь его корабли остались в строю, не считая всякую прибрежную мелочь.
Оставив защиту Манилы на сухопутные части, вице-адмирал повел свою эскадру на прорыв. Имея за кормой все уцелевшие крупные крейсера, флагманский "Кристобаль Колон" развил скорость в 10 узлов, которая являлась максимально возможной для идущих следом "Рейны Мерседес" и "Рейны Кристины". К этому моменту все мелкие канонерки и поврежденный "Арктический лис" уже успели втянуться в реку Рио-Гранде-де-Пампанга делящую Манилу на две части, а пара сохранившихся минных крейсеров, лидируя два малых крейсера и последний миноносец, шли на траверзе правого борта броненосного крейсера, прикрываясь бортами крупных кораблей от огня американцев.