Дочка, дочка, очнись! Кто-то тряс ее за плечи.
Маша открыла глаза. Перед ней на коленях стоял тот самый старик с седой бородой и пытался привести ее в чувство.
Ну что ты, что ты, убитую увидела и испужалась. Так-то с первого раза, с непривычки бывает. Я вот тоже, когда в 14-м годе своего первого немца на штык взял, так он мне почитай месяц по ночам снился, а потом ничего, привык. И ты привыкнешь, только совсем привыкать не надо, плохо это. Вот, на, возьми. Старик подал Маше открытую флягу. Маша глотнула и закашлялась. Квас не квас, вино не вино. Что-то непонятное с запахом трав. Но от нескольких глотков стало легче, голова прояснилась. Маша встала на ноги.
Ну что, дочка, легче тебе стало, вижу легче. Старик улыбнулся. Настой тот силы придает. Травник я. А теперь пойдем. Да ты документ свой обронила, без документов сейчас нельзя. Старик протянул Маше комсомольский билет убитой девушки. Она машинально положила его в карман платья и пошли вслед за стариком догонять беженцев.
Идти пришлось долго, но в этом был и плюс. Много времени на раздумье, что делать в сложившейся ситуации и как поступить. Очевидно, как потом уже много позже поняла Маша, во фляге у травника был какой-то настой, обладающий стимулирующим и одновременно успокаивающим действием. И это позволило ей без вполне понятных эмоций трезво оценить сложившуюся ситуацию, которая была следующей. Из июля 2007 года она попала в июль 1941 года место то же район Смоленска. Как это случилось? Ответ очевиден. На том берегу озера была дыра во времени. Не зря туда местные ходить боялись, а она пошла, и вот результат. Что теперь делать? Придется остаться здесь. Во всяком случае пока, вернуться назад к озеру и попытаться уйти в свое время возможно или нет? Это пока неизвестно. Но сейчас уж точно невыполнимо. Скоро здесь будут немцы. Значит надо ждать как минимум два с лишним года. Да немало, но придется. Другого выхода нет. Тогда, что делать сейчас? Она в колонне беженцев с ними уйдет в тыл. Документы по счастливой случайности заполучила. Почти на саму себя. Только отчество другое. А в остальном полное совпадение. Повезло. Правда, не паспорт комсомольский билет. Но для начала и этого хватит. Та погибшая из Минска, стало быть, проверить не смогут, да и не будут, незачем. Они ведь не мужчина не военнообязанная, будет работать. Стоп, а что я делать то умею? Задала себе вопрос Маша. Ну, шить умею, причем хорошо. Когда еще на дельтапланах летала, этому научилась и еще летать. На Сесне, на Як-52, на У, он же ПО-2, И-16 освоила. Кроме этого ничего. Немного же от меня пользы в тылу будет. Разве, что шинели шить. С неба послышался отдаленный гул. Маша мгновенно задрала голову, и вся напряглась, ожидая новой атаки Мессершмидтов. Но опасность оказалась ложной. Над ними на большой высоте прошло пол десятка двухмоторных немецких бомбардировщиков. Вроде бы Хенкель HE-111. Бомбардировщики летели строем как на параде. Никого и ничего не боясь. Ну, еще бы они же хозяева неба. Перед глазами у Маши вновь встала утренняя атака Мессершмидтов. Треск пулеметов крики и стоны раненых. Её затрясло от бешенства. Эх, мне бы сейчас мой И-16, подумала она. Я бы их всех одна сделала. И тут вдруг Маша поняла, чего ей действительно хочется. Воевать да, именно воевать с ними. С теми, кто убивал и убивает сейчас с теми, кто, когда-то убил и её. Из-за них были ее детские страхи и из-за них, в том числе она попала сюда. Ведь поднятый из озера ПО-2 был сбит на той этой войне. Больно уже большой счет получался. А по счетам надо платить. К тому же она профессиональный пилот, а не выпускник взлет-посадка, которые гибнут на первом вылете. И что же ей при всем этом в тылу шинели шить. Это будет просто нечестно по отношению к себе самой и подло по отношению к ним. Ну, хотя бы к тому человеку, который ей только что помог. А как же назад домой? Спросил вдруг внутренний голос. А шанс есть? Вопросом на вопрос ответила. Маша. Я ведь не на машине времени сюда прибыла, а через дыру провалилась. Так что и в любом случае не могу я, неправильно это будет сидеть и ничего не делать. Все равно на фронт пойду. Только бы случай подходящий подвернулся. Летать буду, а там там посмотрим. Случай не заставил себя долго ждать. К вечеру колонна беженцев подошла к окраине какого то городка, какого Маша не знала, указателя у дороги не было. Да это было не так уж важно, важно было другое в городке было полно солдат и по всем признакам было видно, что расположенная здесь воинская часть готовится к обороне. Солдаты и местные жители рыли окопы. Молодых мужчин, которые были среди беженцев, останавливали на придорожном КПП, проверяли документы и отводили в сторону. Женщин, детей и стариков пропускали. Так ну куда мужчин, понятно, мобилизуют, догадалась Маша, а мне как быть? Попроситься тоже в пехоту? С моей летной квалификацией глупо. Да и, наверняка, откажут. Хотя стрелять я получше многих из них умею. В тир ходила, когда хотела в летное училище поступать. Ладно, что-нибудь придумаю. Возможно, недалеко в тылу есть авиационная часть. Найду ближайший аэродром и попрошусь к ним. Потери сейчас большие, должны взять. Через КПП её пропустили беспрепятственно, но тут к их группе подошел офицер и попросил всех кто может помочь в строительстве линии обороны. Маша вызвалась сразу. На то у нее были три причины. Во-первых, желание помочь своим. Ну, для начала, хотя бы так. Во-вторых, во время работы можно было поближе сойтись с военными, сообщить им кто она. Возможно, ее помогут попасть в авиацию. И в-третьих самое главное, очень хотелось есть. А тех, кто работает, наверняка, покормят. Офицер, вернее как принято в этом времени, командир, ответ ее и еще восьмерых таких же, как она согласившихся рыть окопы, метров за триста от дороги, и показал участок работы. Маша взялась за лопату. Земля была мягкая, чернозем, копать было легко. Но не прошло и четверти часа, как с востока послышался шум авиационного мотора. Маша подняла голову, ища в небе Мессершмидты, но увидела ПО-2.
Он летел в их сторону, но летел как-то странно, переваливаясь с крыла на крыло, как в сильную болтанку. Ну, кто же тебя так летать учил. Маша аж сморщилась. Да у меня курсанты летают лучше. Я бы тебя и близко к самолету при таких навыках не подпустила. Но, как оказалось, в отношении квалификации летчика она была неправа. Как только ПО-2 приземлился, причем недалеко от них, к нему тут же побежала девушка санинструктор и из кабины вытащили раненого пилота. Да, повезло тебе сегодня подумала Маша видать на Мессеров нарвался, но сумел уйти и посадить машину. В авиации это редкость. Летчики, как правило, ранеными не бывают. Раненого унесли в санчасть, а Маша снова взялась за работу. Но вдруг услышала: «Ну где же я Вам другого летчика возьму, товарищ лейтенант. У меня ведь здесь пехота, а не авиаполк».
Да, хоть из-под земли достань, капитан, но пакет мне доставить надо, понимаешь, надо. Это приказ.
Ах, вот оно что сразу поняла Маша им летчик нужен вместо раненого. Так это то, что мне надо. Правда, соответствующих документов у меня нет. Но ведь я не в отдел кадров пришла, не дураки, поймут.
Вам нужен пилот. Спросила Маша, подойдя к выясняющим отношения офицерам.
Оба капитан и лейтенант, судя по синему верху фуражки, представитель особого отдела, враз замолчали и уставились на нее.
Я из аэроклуба, пояснила Маша, воспользовавшись возникшей паузой, летаю на ПО-2, а так же имею практику полетов на И-16. Могу заменить раненого летчика и доставить пакет куда нужно.
Ну да, нам нужен летчик, промычал капитан, но только, он посмотрел на особиста, тот хлопал глазами, переводя взгляд то на капитана, то на Машу. Наконец выдавил из себя:
Документы есть?
Маша протянула комсомольский билет. Особист повертел его в руках.
И это все?
Все. Вздохнула Маша.
Паспорт сгорел при бомбежке вместе с вещами.
Особист был явно озадачен. Из документов один комсомольский билет. Для мужчины это конечно маловато. И с таким следовало бы по всей форме разобраться. Но для женщины и таких документов хватит, если бы она с ними в тыл шла. А эта ведь, нет, заявила, что из аэроклуба и может доставить, куда надо пакет с секретными документами. И что делать? Лететь-то позарез надо. Но отпустить ее одну с секретными, секретными документами это ведь Как не пытался особист скрыть свои сомнения, все эти мысли были написаны у него на лице и Маша решила ему помочь.
Товарищ лейтенант, я вас понимаю, сказала она мягким вкрадчивым голосом. Вы меня не знаете, а пакет секретный, так пошлите со мной кого-нибудь в сопровождение, самолет все равно двухместный. А заодно мои сопровождающие за задней полусферой последит, что бы Мессера в хвост не зашли.
Да, да, товарищ лейтенант, вмешался в разговор капитан.
Я ей в сопровождение кого-нибудь из моих бойцов дам. Он был явно рад тому, что казавшаяся для него безвыходной ситуация вдруг таким волшебным образом разрешилась.
Нет, нет замотал головой особист за предложение спасибо, капитан, но я уж лучше сам полечу. Так мне спокойней будет.
Менее чем через полчаса Маша, облачившись в комбинезон раненого летчика, который пришелся ей впору, надев его шлем, уже сидела в самолете. Проведенная ей предполетная проверка показала, что, несмотря на несколько пробоин в обшивке фюзеляжа и крыльев, серьезных повреждений ПО-2 не имеет и может лететь. Двигатель запустился сразу и заработал ровно, без рывков.
Стойте, стойте! Почту возьмите! Маша обернулась, к самолету бежал боец, держа в руках мешок. И вдруг он исчез. И не только он один. Исчезло поле, изрытое окопами, по которому бегали люди в форме и в штатском. Исчезла вдали дорога и этот неизвестный ей городок. Ее ПО-2 стоял на взлетной полосе их аэроклубовского аэродрома. А к нему по летному полю шел Виктор, ведя за ручки двоих маленьких, лет трех-четырех, похожих друг на друга, как две капли воды девчушек их дочек.
Маша протянула к ним руки.
Я возьму к себе, услышала она из задней кабины голос особиста.
Видение растаяло, как дым. Что, что это было, Маша посмотрела вокруг. Все по-прежнему. Поле, изрытое окопами, дорога с КПП вдали городок. И тут она вспомнила, такое у нее уже было прежде, перед самым выездом с поисковой группой. Да, да было, Тогда она увидела картинку из своих регрессивных воспоминаний, и вот попала сюда, в 1941 год, а раз так, то значит, что-то видение было ничем иным, как предупреждением о том, что с ней теперь случилось. И вот снова то же самое предупреждение о чем? Да о том, что она вернется, вернется в свое время, причем очень и очень скоро. Ведь Виктор там не постарел нисколько, а еще, еще у них будут близняшки.
Ну что, взлетаем? Услышала она сквозь шум мотора крик особиста и это вернуло ее к реальности.
Да, да, подумала Маша, пора взлетать. Теперь все будет хорошо, даже очень. Лететь можно хоть до Берлина. Четыре года не так уж много.
Мотор взревел на взлетном режиме и ПО-2, пробежав по полю, ушел в небо.
Набрав высоту в две тысячи метров, Маша выровняла машину и легла на курс. Конечно, без Джи Пи Эс навигатора лететь было сложновато, но, как говориться, за неимением гербовой, пишут на простой. А поэтому приходилось довольствоваться картой и иными навигационными приборами первой половины Двадцатого века. Но это не так уж и важно. Лететь-то было всего ничего, менее ста километров. Ее беспокоило другое как бы с Мессерами не встретиться, а то ведь. Да, конечно, теперь она знала о том, что вернется в свое время и, вроде, здоровая, раз снова летать будет. Но это еще не гарантия от ранений или переломов при парашютном прыжке. Парашют-то у них один на двоих. А стало быть прыгать придется вместе. Не зря же она к себе особиста веревкой привязала. Так что теоретически оба в безопасности. Маша посмотрела назад, особист сидел бледный, сжимая в руках ППШ, который он прихватил, чтобы отстреливаться от Мессершмидов. Да, серьезное оружие, только и годиться Ворон стрелять, чтобы под винт не лезли. Против Мессера ШКАС нужен, а лучше УБТ. Вдали, со стороны Солнца, появилась черная точка. На них заходил Мессершмидт. Ну все, влипли. Маша покрутила головой. Мессер был один, и это радовало. Отбиться от двух было бы просто не реально. А от одного вполне можно, если замотать на виражах. Топлива у него не много, покрутится и отстанет. Мессершмидт рос на глазах, приближаясь с огромной скоростью. Но Маша была готова и, как только он вышел на дистанцию открытия огня, произвела маневр уклонения. Как раз во время. Пулеметные трассы прошли рядом. Вражеский летчик промахнулся. Так, где он. Маша снова крутила головой, обшаривая взглядом небо. Ага, вот, снова атакует. Ну что же повторим. Опять залп Мессера и опять промах. Снова и снова заходил в атаку Мессершмидт. Снова и снова в последний момент, делая вираж, Маша уходила из-под обстрела. Но и немец оказался не глупым. Поняв, что с такой тихоходной, но верткой целью на вертикали ему не справиться, он уменьшил скорость до предела и стал прижимать Машу к земле, чтобы лишить ее возможности для маневра. Эта тактика оказалась для него роковой. Во время очередной атаки Маша бросила ПО-2 вертикально вниз. Мессер ринулся за ней и врезался в землю, не сумев выйти из пикирования.
Уф, Маша перевела дыхание, вновь набирая высоту. Один: ноль в мою пользу. Будет теперь знать, что такое Рус Фанер в руках профессионала, и, вдруг вспомнила, а как там с бензином? Бензина оказалось в обрез. Только-только хватит дотянуть до аэродрома. Не хватило, двигатель заглох на подлете.
Что, что с мотором, услышала Маша из задней кабины срывающийся голос особиста.
Теперь ей окончательно стало ясно он боится летать.
Ничего, товарищ лейтенант, бензин кончился, не оборачиваясь, ответила Маша. Сядем, как планер, только не мешайте.
Колеса шасси коснулись земли, ПО-2 запрыгал на неровностях почвы и остановился.
Ну, все, прилетели. С успешным окончанием первого боевого вылета поздравила себя Маша.
И действительно, вроде все неплохо получилось. Пакет с секретным донесением доставила, Мессер сбила, сама живая и здоровая, самолет цел. Одним словом повезло. Всегда бы так.
К самолету сбежалось человек двадцать летчики, солдаты аэродромной обслуги БАО, врач. Еще бы не каждый день на честном слове садится их самолет, да еще с другим пилотом женщиной. Пауза длилась не долго. Сопровождающий Машу особист несмотря на недавно пережитую в воздухе карусель, проворно вылез из кабины и взял дело в свои руки.
Я, лейтенант государственной безопасности Трофимов, заявил он, доставая удостоверение. Кто старший?
Из толпы вышел офицер с орденом Красной Звезды на груди.
Я старший, комполка майор Зябликов. А что с Григорьевым товарищ лейтенант и это кто? Он указал глазами на Машу.
В порядке ваш Григорьев, в ногу ранен. А это, особист улыбнулся, Воронина Мария Сергеевна. Она до войны в аэроклубе летать выучилась и помогла мне доставить спецпакет. Да, кстати, товарищ Зябликов, нас километрах в тридцати отсюда Мессер атаковал, так она его на вираже об землю размазала. Прошу этот Мессер на ее боевой счет записать. А теперь, продолжил особист, нам с Марией Сергеевной срочно на КП полка нужно.
Мария Сергеевна, заходите, позвал Машу майор Зябликов.
Откинув кусок маскировочной сетки, Маша вошла во внутрь наскоро отрытой землянки. Внутри было четверо. Командир полка майор Зябликов, комиссар, его Маша сразу узнала по нашитой на рукаве гимнастерки красной звезде, особист лейтенант Трофимов и еще один особист, по-видимому ихний, поняла Маша.
Воронина Мария Сергеевна, торжественным тоном произнес майор Зябликов, за мужество, героизм и инициативность, проявленную при борьбе с врагами нашей родины, объявляю вам благодарность.
А, ну да, конечно, ведь так и должно было быть мне благодарность объявляют, подумала Маша. Что, что там в этом случае надо отвечать, вспомнила именно так говорили в то время. В одно мгновение, надев летний шлем к пустой голове руку не прикладывают, Маша отдала честь и отчеканила: «Служу Родине и трудовому народу!»
Не смотря на всю официальность происходящих событий, все четверо расплылись в улыбке.
Со своей стороны я как представитель ВКПб тоже объявляю вам благодарность. Вы поступили, как настоящая комсомолка! Вставил свое слово комиссар.
Ну а теперь, Машенька, комполка еще раз улыбнулся, отдыхайте. Завтра мы вас в тыл отправим.
В тыл? Это меня-то в тыл, после того, как я Мессера завалила?! Маша почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Да, не бывать этому. Товарищ майор, четко по-военному произнесла Маша. Я прошу мобилизовать меня в ряды РККА, как летчика истребителя, имею практику полетов на И-153 Чайка и И-16 УТ. В землянке повисла тишина. Все четверо переглянулись. Никто из присутствующих явно не ожидал такого поворота событий.