Кстати, о мародерах,прервал его Франсуа Бейль,по дороге сюда я заметил солдат, тащивших повозки, набитые разным скарбом. Среди них были и французы, и поляки, и швейцарцы. Но ни одного немца,добавил он, желая смягчить укол, нанесенный полковнику Шмидту.Это недопустимо. Вы должны отдать самые жесткие распоряжения, чтобы предотвратить подобное.
Расстреливать их?спросил полковник Фрежо.
У нас не так много людей, чтобы позволить себе это, но если вы застанете солдат за грабежом, то можете поручить им какую-нибудь неприятную работу, например закопать последние трупы, лежащие на развалинах крепостных стен. И вместе с Конишаром расследуйте, каким образом в руки ваших солдат попали запасы, обнаруженные Конишаром в городских тайниках. А теперь вернемся к расположению наших сил. Кажется очевидным, что русская армия подходит с юго-востока и достаточно быстро продвигается на запад в ожидании предстоящей битвы с Великой армией. Русские пока еще на несколько дней отстают от наших основных сил. Когда они выйдут к Смоленску, то предпримут массированную атаку, чтобы выбить нас из города. Наши средства слишком ограничены, чтобы сопротивляться, но мы можем маневрировать ради выигрыша времени. Надо доказать нашу решимость, так чтобы они не заметили наших недостатков. Два кавалерийских эскадрона будут выведены на юг вместе с артиллерийскими батареями. Они должны показаться готовыми к нападению, но держаться при этом на дистанции, чтобы свести потери к минимуму. Лучшая тактиказамаскировать артиллерию и открывать огонь только в последний момент. Не поддавайтесь искушению перейти в атаку прежде всего вы, поляки. Враг заставит вас слишком дорого за это заплатить. Когда продвинетесь на семь-десять километров, я распоряжусь развернуть за вами еще один батальон пехоты в сопровождении артиллерийской батареи, чтобы уверить их в подготовке больших маневров. Савойяры 141-го линейного полка встанут за спиной у драгун, что облегчит коммуникацию между ними. Баварцы подкрепят польских улан, и я надеюсь, что они смогут понять друг друга. Когда день станет клониться к закату, развернетесь и отправитесь обратно в Смоленск. Не стесняйтесь показываться на улицах и производить тут как можно больше суеты. Начало операции назначается на завтра, вторник, 7 часов утра. По возвращении я соберу вас здесь снова, в 18.30, расскажете мне, что вам удалось увидеть. Доброго вечера, господа!
Франсуа Бейль сел верхом на лошадь и отправился на свою квартиру. Повсюду он ловил те же исполненные ненависти взгляды под густыми бровями, наполовину спрятанные меховыми и шерстяными шапками, натянутыми на уши. Ему чудилась в этих лицах новая решимость. «Наверняка предчувствуют скорое появление русской армии и готовятся, когда она прибудет, наброситься на нас, как стая бродячих собак. Отсюда они могут попробовать бросить в меня камень»,подумал он и решил ехать прямо по середине мостовой, под защитой эскорта из четырех драгун, которые следовали вдоль стен с саблями наготове. Но существовала еще опасность, что какой-нибудь бандит, авантюрист или спрятавшийся беглец выстрелит в него сверху из окна. «От этой угрозы защититься невозможно,рассудил Бейль,но надо отдать распоряжение о передаче всех полномочий полковнику Арриги на случай, если меня убьют».
Подъехав ко дворцу Калиницкого, Франсуа перемахнул ногой через голову лошади и легко спрыгнул на землю. Ему показалось, что сквозь плотную занавеску на окне за ним внимательно наблюдают. Он был рад ощутить прежнюю гибкость: бесконечные переходы никак не повлияли на состояние его мышц.
Бейль сразу поднялся на второй этаж своего дома. Лоррен, выпятив грудь от сознания собственной важности, протянул ему большой голубой конверт:
Письмо от графини Калиницкой, ее горничная принесла для вас.
Франсуа взял конверт и, просунув палец под едва приклеенный
верх, легко открыл его. Внутри оказалась прямоугольная карточка, в верхней части которой красовались сложные гербы, очевидно, принадлежавшие князю Калиницкому, а под ними черным вытиснено по-французски: «Графиня Калиницкая будет счастлива видеть г-на на ужине во дворце Калиницкого »,и от руки вписано в пустых местах изящным округлым почерком: «французского генерала» и «в понедельник, 12 октября, в 7 часов 30 минут пополудни». Той же рукой внизу карточки было добавлено: «Я пришлю за вами человека, чтобы показал вам дорогу».
Когда тебе вручили это письмо?спросил Бейль у ординарца.
Поздним утром, мой генерал.
Ждали ответа?
Мне ничего не сказали!
Уже почти 7 часов, подумал Бейль, придя в хорошее настроение при мысли о том, что это приглашение нарушит мрачную монотонность его пребывания в Смоленске.
Он решил подготовиться к ужину, достал свою парадную форму. Мари-Тереза, ставшая по совместительству его кастеляншей, погладила ему две сорочки и выложила их на кровать. Лоррен, как и каждый вечер, начистил вторую пару сапог. Теперь Франсуа был готов отправиться на ужин к графине, осталось только дождаться посланника. Он открыл дверь своей спальни.
Спустя несколько минут, показавшихся ему очень длинными, он услышал шаги по плиточному полу. Горничная графини открыла ключом дверь из коридора, соединявшего два дворца.
Если ваше превосходительство желает, я провожу вас к графине,произнесла она по-немецки.
Бейль собрал в памяти все остатки знаний немецкого, полученных в коллеже Бийома.
Vielen Dank,ответил он и протиснулся вслед за горничной через полуоткрытую дверь.
Глава IX.ГРАФИНЯ КАЛИНИЦКАЯ
Переступив порог, Франсуа Бейль и горничная Мария очутились в длинном коридоре, обтянутом крапповой тканью. Такая же покрывала стены на третьем этаже в Англаре, и название цвета Франсуа узнал от матери. По правой стороне висели карты русских областей, большие, выполненные в сепии. Должно быть, военные, решил Бейль. Напротивколлекция портретов бояр в удивительных шапкахвероятно, предки семьи Калиницких.
Коридор выходил в прихожую, похожую на ту, что в первом доме, но более просторную и роскошную на вид. «Архитектор наверняка себя не обидел»,подумал Бейль. Прихожую украшала балюстрада белого мрамора, на второй этаж, заворачивая вдоль стены, спускалась лестница из того же камня. С потолка свисали две цилиндрических люстры с зажженными свечами, а в углу, где кончалась балюстрада, на пьедестале красного дерева стоял бюст императора, очевидно, Петра I.
В гостиную вела двустворчатая дверь. Она была открыта, и в проеме стояла графиня Калиницкая, с обнаженными плечами, в платье из шелка, переливающегося зеленым и черным. С мочек ушей двумя водопадами мелких бриллиантов спускались подвески, посередине глубокого выреза была приколота брошь с чьим-то эмалевым портретом, лицо изображенного Бейль издалека разглядеть не мог. Его удивил наряд графини, который, как ему казалось, лучше подходил для придворного бала в Петербурге, чем для провинциального ужина, но, может быть, у русских так принято?
Добро пожаловать, господин французский генерал, чье имя мне, к сожалению, неизвестно. Вы были крайне предупредительны к моей дочери Ольге у выхода из церкви, и я рада принимать вас у себя. Ольга уже легла спать. Ее безумно утомили все эти ужасные события, которые нам довелось вынести. В противном случае она принимала бы вас вместе со мной.
Франсуа Бейль вспомнил серебристый голос, который слышал накануне, и склонился над протянутой графиней рукой без перчатки.
Прошу прощения, мадам. Вероятно, я невнятно представился вчера. Меня зовут Бейль,и он повторил по складам.
Если желаете, можем немедленно сесть за стол, у вас наверняка были трудные дни. Я прислала горничную провести вас через коридор, чтобы вам не пришлось идти по площади к парадной двери. Повсюду шпионы, и ваш визит мог бы меня скомпрометировать. Я боюсь ужасного будущего, страстей, которые вы разбудили, разрушив наш город. Боюсь, как бы они не обернулись против всего, до чего вы имели касательство. Прошу меня простить за качество ужина, но у меня не осталось прислуги. Все разъехались еще в прошлом месяце, с приходом вашей армии. Только старая кухарка осталась, она делает, что может.
Графиня повернулась, приглашая Франсуа в столовую, располагавшуюся в следующей комнате. Увиденное повергло его в оцепенение. Мебель своей утонченностью не уступала парижским особнякам: превосходный черный лакированный французский комод, расписанный японским рисунком; кресла, обитые тканью с сюжетами из басен Лафонтена, на каминечасы позолоченной бронзы с нимфой, опирающейся на циферблат, также не лишенные французского изящества. Стены были украшены полотнами мастеров XVIII века.
Графиня, заметив его удивление, пояснила:
Мы в доме моего свекра, генерала Калиницкого. Он был очень богатым человеком, унаследовал много земель и несколько тысяч крепостных. Но он также обладал хорошим вкусом. Несколько раз ездил в Париж, еще до вашей революции, покупал там мебель и разные предметы для украшения двух своих домовв Петербурге и Смоленске. Когда я поселилась здесь, то оставила все, как было.
Она прошла дальше в столовую. Середину комнаты занимал стол с двумя приборами, поставленными друг напротив друга. Вдоль стен стояли шкафы со стеклянными дверцами, уставленные коллекцией фарфора. Стекло одного из шкафов наискось пересекла трещина, появившаяся, вне всякого сомнения, после недавних артиллерийских обстрелов.
Графиня пригласила Бейля садиться. Прислуживала им Мария, по такому случаю надевшая длинный белый фартук. Она поставила перед каждым глубокую тарелку саксонского фарфора, откуда поднимался парок над супом из красной свеклы. Бейль по запаху определил, что она добавила туда водки.
Могу я спросить о вашей кампании, мсье Бейль?спросила графиня.Она была очень тягостной для вас?
Не только для меня. Нам пришлось совершать длинные переходы. Сначала через Европу, так как мой полк, входящий в императорскую гвардию, располагался в Париже. В России мы обнаружили совсем другую природу. Вначале, когда мы переправлялись через Неман, на нас обрушились ливневые дожди. Затем мы долго шли по равнине, которая ничем не напоминала наши родные провинции. В сражениях я не участвовални во взятии Смоленска, ни в московской битве. Император не хотел бросать в эти битвы свою гвардию, сохраняя ее в резерве.
Значит, вы из тех солдат, что не сражались! Что касается Смоленска, то я очень рада, штурм этого города был отвратительным. Но зачем вы отправились поджигать Москву, как нам рассказали пробегавшие здесь раньше вас дезертиры?
Это ложь, мадам, каждое слововыдумка, пропаганда петербургского двора! Я в числе первых вошел в Москву, вслед за Наполеоном. И там уже пылали пожары, устроенные русскими поджигателями, обычными бандитами, освобожденными из тюрем по приказу губернатора Ростопчина. Он объявил, что предпочтет увидеть Москву в углях, чем в руках французов!
Это ваша версия, генерал! Возможно, вы удивляетесь, почему я задаю вам такие вопросы. Я жила здесь в кругу военных. Мой свекор, генерал, воевал всю жизнь. Он сражался с турками и татарами на юге России, под командованием князя Потемкина. Служил адъютантом у генерала Суворова, которого считал величайшим из русских стратегов, руководствовавшимся девизом «Только вперед». Он рассказывал нам, как Суворов воодушевлял свои войска. Сам был тщедушным, но каждый день утром на снегу, почти раздетым, выполнял свои упражнения и кульбиты. Он, с его бычьим упрямством, никогда бы не позволил русской армии бежать до самой Москвы. И мой муж тоже был военным. Он поступил на службу, едва закончив школу в Царском Селе, в кавалергарды. Совсем юным участвовал в сражении под Аустерлицем, где имел возможность любоваться силой духа и выправкой Наполеона: он видел, как император перемещался на лошади по полю битвы. Мы познакомились в Петербурге, где мой отец работал в министерстве иностранных дел. А поженились мы здесь, в Смоленске, перед чудотворной иконой в той церкви, куда вы приходили на службу в воскресенье. Наша дочь Ольга родилась два года спустя, и моего мужа назначили в штаб генерала Беннигсена. Его убили пять лет назад, в битве при Фридланде. Французская армия шла к Кёнигсбергу при поддержке своей мощной артиллерии. Беннигсен послал моего мужа к генералу, командовавшему правым крылом русской армии, чтобы приказать ему удерживать позиции любой ценой. И едва мой муж добрался до этого генерала, как был убит ядром, вместе с лошадью. Так мне рассказали его товарищи.
Графиня прервала свой рассказ, в глазах у нее стояли слезы, голос задрожал. Глубоко вздохнув, она продолжила:
Видите, генерал, ваша армия виновна в смерти моего мужа! Той армией командовал маршал Ней, как я впоследствии узнала. И только утром в день отъезда военного, который квартировал во втором доме незадолго до вас, я обнаружила, что это был тот самый маршал Ней. Он спал, как и вы давеча, в комнате моего мужа! Если бы мне об этом сообщили раньше, я бы выставила его на улицу!
Вам едва ли удалось бы это сделать, мадам. Мы все-таки на войне.
Вы, может быть, и на войне. А я еще у себя дома, пока он не разрушен,пронзительным голосом возразила графиня.
Затем она прислонилась к спинке стула, схватила двумя руками платок, поднесла к лицу и долго сидела, прижав его к глазам.
Напрасно я так говорила с вами. Вы же мой гость,промолвила она, положив руки по обе стороны от тарелки.
Мария стояла в дверном проеме, озабоченная, не смея вмешаться в разговор, в котором не понимала ни слова. Она тут же вошла в комнату, неся перед грудью блюдо, где лежал омлет с грибами.
Это не свежие грибы, а сушеные,извинилась графиня.Теперь их невозможно собирать. Хотя соседние леса полны грибов. Как раз перед вторжением я водила Ольгу в лес, учила их распознавать.
В течение всего разговора Франсуа Бейль наблюдал за лицом графини, которое до этого видел только издали. Безусловно, она была изумительно красивой женщиной, того типа славянской красоты, которую называют «лучезарной». Немного овальное лицо, золотые волосы, стянутые в пучок, открывают высокий лоб без единой морщины. Пристальный взгляд сине-зеленых глаз, своим оттенком напоминающих цвет воды в Балтийском море, чуть выступающие скулы. Рот изящный, но не тонкий, решил Франсуа, мысленно старательно подбиравший слова для наилучшего описания. Губы положительно достойны восхищения, особенно верхняя, приподнимающаяся в уголках рта.
Он заметил удивительную деталь: на левой щеке хорошо заметна ямочка, а второй справа нет. Эта деталь, вкупе с блеском глаз, придавала лицу графини выражение веселой беззаботности.
Графиня, чувствуя, что за ней наблюдают, разрезала омлет и продолжила беседу:
Мы уже много говорили о военных делах, но я хотела поделиться с вами еще одним-двумя наблюдениями. Вы все там, в Западной Европе, включая самого императора Наполеона, привыкли недооценивать силу нашей армии. Вы забываете, что эта армия есть условие Нашего выживания. Мы почти два века непрерывно воюем на всех наших границах: на западе против шведов и поляков, на югепротив турок и крымского хана, и это не считая безумцев на Кавказе; на востокепротив татар и монголов. Для нашего существования жизненно необходимо улучшать армию. Именно поэтому мы создали военные школы, и мой муж говорил мне, что нам удалось организовать лучшую артиллерию во всем мире, и, несомненно, более эффективную, чем ваша. И еще одно. Вы не понимаете, как неграмотные крепостные могут быть такими хорошими солдатами. Это и правда загадка. Эти крепостные посланы хозяевами нести воинскую службу, которая длится самое малое 15 лет. Большинство из них никогда больше не увидят семьи. Дисциплина в русской армии суровая, гораздо более жестокая, чем у вас, как мне рассказывали. И все-таки они бьются, как львы, и готовы скорее пожертвовать собой на поле боя, чем отступить. Думаю, любой из них в своей примитивной душе видит себя исполняющим важную миссию: защищать до самой смерти землю Святой Руси. У них, если так можно сказать, сознание осажденных мистиков.
Прекрасно сказано, мадам,ответил Франсуа, удивленный такими разглагольствованиями на военные темы, и принялся за уже слегка остывший омлет.Откуда вы так прекрасно знаете наш язык? Наверняка далеко продвинулись в его изучении.
Не совсем. Родители посылали меня в большой институт для девочек из благородных семей в Смольном монастыре на берегу Невы. Дома родители между собой разговаривали по-французски. Моя мать, полька, говорила превосходно, отецчуть хуже, с русским акцентом. И у меня была французская гувернантка Маргарита, которую я обожала и о судьбе которой мне так хотелось бы знать Но меня не интересовала учеба. Я мечтала стать балериной.