Я бродил по пустому городу. Мне снова казалось, что все жители вымерли. Атмосфера была такой, словно по городу ударили ядерной бомбой. Было тихо и пусто, это угнетало меня. Но отсутствие людей было мне на руку не хотелось привлекать лишнего внимания.
Вскоре я увидел то, что заставило меня ускорить шаг вдали стал виднеться огромный рекламный щит, на котором я без сомнений узнал лицо Майкла. Даже моя близорукость не могла помешать это определённо был Майкл, только моложе себя нынешнего. Я шёл в сторону этого щита, постепенно различая и другие надписи на нём. Бар «Ин-Джойс» был уже совсем рядом, если верить этому щиту.
Прошагав ещё несколько метров, я увидел его невзрачное здание из красного кирпича, старое и скромное. Я много слышал о любви Джойса к роскоши, так что этот бар слегка противоречил моим представлениям. Да что там говорить один из баров сети, где и проходил фестиваль «В Эфире», был настолько вычурным, что напоминал настоящий дворец. А этот выглядел, как обычная забегаловка среднего класса, в которой рабочие пьют дешёвое пиво по вечерам.
Вывеска на входе гласила, что бар открыт. Я постоял пару секунд, собираясь с мыслями. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я вошёл.
Я ожидал увидеть грязный и прокуренный бар, но заведение оказалось на удивление чистым и приятным. Не вычурным, а по-домашнему уютным. Не было даже намёка на запах сигарет, полы были чистыми и ничем не залиты, как это обычно бывает в подобных заведениях. В баре было практически пусто, только в самом дальнем углу один посетитель сидел спиной ко входу, а бармен протирал бокалы за стойкой.
Увидев меня, бармен просиял и тепло поприветствовал:
Мистер Фуз, какая встреча! у него были идеально ровные и белые зубы, которые казались ещё белее из-за его тёмной кожи. Одет он был с иголочки. На нём была идеально выглаженная форма бара и производил он впечатление очень приятного человека.
Здр Здравствуйте. промямлил я. В последнее время количество людей, которые узнавали меня, начинало пугать. Тем более, что я не узнавал этих людей.
Рич. ответил бармен, увидев вопрос на моём лице. Меня зовут Рич. Вы заглядывали к нам позавчера вместе с
Вместе со мной. раздался голос за спиной. Посетитель, сидевший спиной ко входу, оказался Майклом. Только в этот раз у меня язык не поворачивался назвать его Майклом. Он был одет в прекрасный костюм, а его тёмное лицо было гладко выбрито. Передо мной стоял уже не тот Майкл, который напоминал мне доброго дедушку. Сейчас это был мистер Майкл Джойс, владелец сети «Ин-Джойс», миллионер и человек, которому я должен кругленькую сумму. Здравствуй, Джонни, я ждал тебя.
Вы Ждали меня? с недоумением спросил я.
Конечно. со знакомой тёплой улыбкой ответил Майкл. Во-первых, ресторанные критики не появляются в моих ресторанах хотя бы потому, что единственный ресторанный критик, который живёт в этих краях это я. Во-вторых, ты обещал заглянуть ещё разок. на этих словах Майкл подмигнул.
Если я и готовил какую-то оправдательную речь, то сейчас в моей голове абсолютный вакуум.
Что, блядь, происходит?!
У тебя наверняка много вопросов, Джонни. с ухмылкой сказал Майкл, словно прочитав мои мысли. Давай присядем, я отвечу на все.
Я молча последовал за Майклом. На столе, из-за которого он только что встал, стоял ноутбук с какими-то документами и практически пустая бутылка отличного виски.
Угостишься? спросил Майкл, перехватив мой взгляд.
Я, пожалуй, откажусь. в свете последних событий я решил, что больше никогда не прикоснусь к алкоголю.
Да ладно тебе, Джонни! Когда тебе ещё предложат такой охренительный виски? Это бесплатно. шёпотом добавил Майкл.
Я улыбнулся. В первый раз за последние несколько дней. Майкл обладал удивительной особенностью располагать к себе людей. С ним я не чувствовал себя законченным мудаком, которым являлся.
Никогда не прикоснусь к алкоголю?
Да хрен вам.
Майкл плеснул мне пятьдесят грамм, затем посмотрел на меня, на бокал и плеснул ещё пятьдесят. Снова посмотрел на меня и отлил половину содержимого в свой бокал, приговаривая что-то вроде «хорошего понемногу». Я попросил у бармена кока-колу. Едва Майкл услышал об этом, он усмехнулся и назвал меня «маменькиным сынком» и «сраным ублюдком» за то, что я разбавляю такие дорогие напитки какой-то дешёвой дрянью.
Я был о вас гораздо лучшего мнения, сэр! сказал Майкл тоном настоящего джентльмена. Всё происходящее изрядно забавляло меня.
Мы заговорили. Снова говорили обо всём подряд, как в тот раз, когда он подвозил меня домой. Странно, но у меня было такое ощущение, что мы знакомы с ним всю жизнь. Он напоминал старого друга, с которым мы давно не виделись, но теперь нам предстояло много чего рассказать друг другу за долгие годы. Я рассказывал Майклу о беспорядках, которые происходили после того, как мы попрощались. А он говорил, что я ужасный мудак. И вообще, не стоило отпускать меня одного, если моя задница так и жаждет приключений.
Джонни, возможно, что ты многого не помнишь. Майкл внезапно стал очень серьёзным. Я бы хотел освежить твою память.
Я напрягся. Ну вот, сейчас начнётся! Но я давно уже был готов согласиться на все условия, которые он предложит. Майкл продолжал:
В тот вечер, на фестивале, ты напился. Точнее, сказать, что ты напился, это всё равно что назвать меня лепреконом! Джонни, ты нажрался, как настоящий ирландец, лепрекона тебе в задницу! Я наблюдал за каждым твоим шагом, каждой попыткой заблевать мне весь бар. К счастью, ты вовремя решил подышать свежим воздухом. Хотя назвать это «вовремя» у меня тоже язык не поворачивается. Ты разносишь мне бар, на середине песни снимаешь гитару и, вместо того, чтобы прыгнуть в толпу этих малолеток с мокрыми трусами, ты бежишь к выходу. Я последовал за тобой. Ты едва не заблевал мне новый костюм! Я предложил отвезти тебя в больницу, но мои бармены уже вызвали полицию. Мне стало жаль тебя, я решил отвезти тебя сюда. Всю дорогу ты что-то бормотал про какую-то сучку Кэтрин. Я привёз тебя, ты лежал прямо на этом столе, за которым мы сейчас сидим. Рич что-то смешал для тебя, ты даже немного взбодрился. Я думал, что ты немного пришёл в себя. Ты вышел подышать воздухом на улицу, но едва я выглянул на улицу, тебя уже не было. Вот такой вы гондон, мистер Фуз. подытожил Майкл голосом настоящего джентльмена.
Я не знал, что сказать. Я припоминал какие-то фрагменты из его рассказа, но не в таких подробностях.
Что?!
Я всё время был с ним и даже не вспомнил его лица на следующее утро!
А куда я пошёл потом? спросил я.
А чёрт тебя знает, куда тебя понесло. Ты не доложил. посмеялся Майкл.
Да уж. Но теперь я хотя бы знаю, каким образом я оказался в Бордертауне. Я очень сильно надеялся на то, что меня никто не насиловал в задницу и та боль, которую я испытывал утром, была лишь последствием мексиканской кухни.
Рич, мне кажется, что посетителей сегодня будет не очень много. Закрывай эту дыру изнутри, и тащи свою черную задницу к нам. Можешь прихватить бутылочку виски и что-нибудь сладенькое для себя, мой дорогой Энди Уорхол. командовал Майкл.
Он не переставал удивлять меня. Он легко переходил от образа галантного джентльмена к образу эдакого старого подонка, который бормотал что-то нецензурное себе под нос и отпускал расистские шуточки. Но он определённо мне нравился.
Рич закрыл входную дверь, взял бутылку виски и принёс за стол. Майкл разлил нам по бокалу и начал говорить:
Знаешь, Джонни, если бы на твоём месте был кто-то другой, я бы не сказал того, что собираюсь сказать сейчас. Я бы выбил тебе пару зубов, продал в рабство или заставил отсасывать мой член до тех пор, пока не отработаешь все убытки, которые я понёс.
Но ты мне понравился. В тебе есть что-то такое, чего я никогда не видел в своём сыне. Мой сын ублюдок, каких поискать. Но он всё ещё мой сын и я люблю его. Надеюсь, когда-нибудь он тоже скажет мне это. на этих словах Майкл замолчал и уставился куда-то в район своих колен. Было видно, что ему тяжело рассказывать о сыне.
Тот бар, который ты разнёс продолжал Майкл. Он принадлежит моему сыну. Как и практически все бары и рестораны в этой сети. Я уже слишком стар, чтобы вести дела, поэтому поручил всё ему. Но как только он почувствовал власть, ему сразу же сорвало крышу. Грэм сделал из моих баров настоящие гадюшники и подпольные наркопритоны. Я сам несколько раз видел, как пара малолеток, убитые коксом, делали ему минет.
Я пытался поговорить с ним, как-то повлиять на него, но этот ублюдок не хочет слышать ни слова. Он уверен, что делает всё правильно. Должен признать, дела у него идут хорошо за пару лет он увеличил сеть почти в два раза и ни разу не попадался полиции.
Мы с Ричем слушали молча. Майкл залпом выпил свой бокал и налил новый. Чем больше он пил и рассказывал свою историю, тем больше походил на старика. Ни дорогой костюм, ни миллионы на счетах не могли скрыть одного Майкл всего лишь грустный старик, который не может наладить отношения с сыном.
Когда ты начал громить его бар, у меня появилась одна идея. сказал Майкл, пытаясь сфокусировать взгляд на мне. Я сразу же забрал тебя из бара и привёз сюда, чтобы тебя не схватила полиция. Они уже подъезжали, когда мы выехали сюда. Грэм тогда очень разозлился. Он знал, что тебя увёз я.
Но я скажу тебе больше, Джонни! Майкл практически кричал. Я, как основатель сети «Ин-Джойс», официально заявляю, что освобождаю тебя от всей материальной ответственности за причинённый ущерб. Завтра же утром я сообщу полиции, что не имею к тебе никаких претензий, а мой сынок пускай разбирается как хочет.
Майкл замолчал. Он схватил бутылку с виски, налил себе практически полный бокал и залпом осушил его. Вытирая рот рукавом он встал, сказал что-то про свежий воздух и удалился. Рич отправился за ним. Я остался наедине с самим собой.
Невероятно! Вот так просто? Майкл буквально щёлкнул пальцем и сделал из того отброса, которым я себя чувствовал, нормально человека.
Человека без проблем с законом.
Человека без долгов.
Я просто не мог в это поверить.
С улицы было слышно, что Майклу не очень хорошо, а Рич бормотал что-то одобрительное. Они вернулись минут через десять, Майкл выглядел лучше. Больше он не сказал ни слова о своём сыне, моей ситуации и проблемах. Мы просто сидели, как старые приятели и обсуждали всё на свете.
Мне показалось, что Рич как-то странно смотрит на Майкла. Он слушал его с таким воодушевлением, с которым пьяная дева, видевшая последнего мужчину был ещё на заре хиппи, слушала бы молодого и подтянутого мулата. То есть так, как будто ему абсолютно всё насрать на то, что говорит Майкл, ему скорее хотелось его трахнуть.
Да, Рич оказался геем, об этом свидетельствовали его серьги и радужный браслет.
Не заметил сразу.
Стараясь не представлять этот акт любви, я стал меньше смотреть на Рича и полностью перевёл своё внимание на Майкла.
Мы просидели несколько часов, на улице смеркалось. Я периодически поглядывал на часы, гадая, успею ли на последний поезд. Майкл заметил это и сказал:
Джонни, сынок, ты можешь идти, если торопишься. Мы уже всё обсудили, ты ничего мне не должен. сказал Майкл и похлопал меня по плечу.
При этих словах я молча встал и хотел было пожать ему руку, но Майкл заключил меня в крепкие отцовские объятия.
Главное, чтобы Рич не начал ревновать.
Мы попрощались, я вышел из бара. Последнее, что я услышал, были слова Майкла:
Рич, а где носит нашу официантку? Анна уже несколько дней не выходит на работу. Надо быть с ней строже.
Я понятия не имел, кто такая Анна, да и мне было уже всё равно.
Свобода!
Невероятное чувство свободы заставляло меня бегать и прыгать, как старшеклассник, у которого первый раз в жизни был секс. Но никакой оргазм не сравнился бы с тем, что я чувствовал сейчас. Я возвращался домой.
Назад, в Саммердейл.
Со своим добрым именем и чистой совестью.
Назад в Саммердейл, где меня ждут мои друзья.
Назад в Саммердейл, где мне теперь точно будут рады.
Назад в Саммердейл.
Назад.
Мои мысли начали рифмоваться, а рифма превращалась в красивую и запоминающуюся мелодию. Я шёл быстрым шагом и пел:
Назад в Саммердейл! Назад в Саммердейл!
ГЛАВА 4
Назад в Саммердейл
Я едва успел на последний поезд. Двери вагона уже закрывались, когда я запрыгнул внутрь. Было уже довольно поздно, но в поезде сидело много людей. Я больше не прятал своё лицо мне было абсолютно плевать, пускай полиция прямо сейчас хватает меня и везёт в участок. Я снова я, спасибо за это Майклу Джойсу! Тем не менее люди переглядывались, глядя на меня. Одна мамаша даже схватила своих детей и пересела в другую часть вагона. Но меня это не беспокоило. Пускай пялятся и показывают пальцем, завтра их ждут новости!
Когда я приехал в Саммердейл, было уже девять часов вечера. Подумать только, меня не было в городе практически двенадцать часов! Я решил, что возле дома всё ещё могут бродить фанаты или, что ещё хуже полиция. Поэтому я надел наушники и отправился гулять по вечернему городу. В голове уже была практически готова новая песня. Я был уверен, что песня станет лучшей из всех, что я когда-либо писал!
Я думал, что гулял около часа, но часы показали полночь. Это означало, что бродил по городу практически три часа. Удивительно, как быстро летит время, когда у тебя такое приподнятое настроение. Я отправился домой очень воодушевлённым, предвкушая то, как буду рассказывать новости своим друзьям.
Подходя к дому, я решил, что будет лучше снова воспользоваться задней дверью. В доме не горел свет, я решил, что Кэтрин уже спит. Решив не беспокоить её, я направился в студию. Воодушевление не покидало меня. Казалось, что я могу всё. Закрыв дверь в студию, я взял гитару и начал наигрывать что-то.
Назад в Саммердейл!
В голове крутились тысячи мелодий. Пальцы скользили по струнам, опережая мысли. Я представлял себе лица сотен людей, которые поют эту песню вместе со мной и слышал хор сотни голосов. Я не мог понять, виноват ли был алкоголь в моей крови, или это мощное чувство было настоящим вдохновением, но я продолжал играть, напевал какие-то отрывки, пытаясь сложить это всё в целостную композицию. Я достал блокнот и принялся записывать удачные рифмы. Состояние невероятного подъёма не отпускало меня ни на секунду. Сейчас я действительно творил, а не просто писал песню. Я продумывал каждую строчку, которую записывал. Каждую ноту, которую играл.
Не знаю точно, сколько времени прошло, но с улицы уже слышалось пение птиц и было светло. Я оглядел комнату вокруг меня лежало огромное количество исписанных и скомканных листков бумаги, а итог моих трудов лежал у меня на коленях полностью готовый текст новой песни. Я решил сыграть её от начала до конца. От длительного молчания мой голос стал низким и хриплым, но по мере того, как я играл и пел новую песню, он становился сильнее и громче. И вот я уже кричал в полную силу, испытывая невероятное наслаждение от того, что делаю.
Кажется, я начал слишком сильно шуметь послышались шаги и в комнату влетела Кэтрин. Её волосы были слегка растрёпаны, в глазах читалось явное недоумение. Она уже было открыла рот, чтобы начать кричать на меня, но я жестом остановил её и предложил войти. Мне не терпелось поделиться новой песней с кем-то ещё.
Кэтрин всегда была первой, кому я показывал новые песни. Она всегда честно говорила, что песня ей нравится. Или наоборот, что я написал полное дерьмо. Сейчас она села рядом со мной, и я начал играть. Сама мелодия пробирала до мурашек даже меня, когда я играл её, а в слова я старался вложить все чувства, которые испытывал. Пока я играл, я ни разу не посмотрел на Кэтрин, сосредоточившись на исполнении. Но когда закончил, сразу же перевёл взгляд с текста на лицо девушки. Она смотрела на лист с песней так, словно это была панацея. Глаза у неё были на мокром месте, она посмотрела на меня и сказала:
Джонни! Это, блядь, прекрасно!
Надевая очки и садясь за печатную машинку, ты не становишься писателем. Написав навязчивую мелодию и запоминающийся текст, ты не становишься музыкантом. Ты должен на своей шкуре прочувствовать всё то дерьмо, о котором пишешь, только тогда это что-то настоящее.