- А я-то тут каким боком?
-Ты уже успел заработать себе репутацию хорошего сыщика, тебя наверняка позовут. Если бы они были умными, то создали бы такую организацию задолго до того, как пришли к власти. Тогда ещё можно было бы подумать, стоит ли иметь с ними дело. А поскольку ума у них нет, то не надо садиться в лодку, которая неизбежно утонет. С работы тебя ни кто не погонит - полицейские нужны при любой власти. А неучастие в происходящем сейчас в Германии шабаше тебе зачтется, когда... когда все вернется к естественному положению вещей. Ты же понимаешь, что люди, сейчас находящиеся в изгнании, в курсе всего, что здесь происходит.
ГЛАВА 14
1938г. 2 июня. 12-00
Москва.
- Подданные Российской Империи! Солдаты Русской Армии! Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои!
Бесконечное людское море на Площади Трех Вокзалов, всегда бурлящее и шумное замерло, вслушиваясь в слова доносящиеся из рупора громкоговорителя. Негромкий женский голос, многократно усиленный вылетал из черных раструбов и, отразившись эхом от стен, метался над площадью.
- Многие годы, благодаря мудрым правителям, Российская Империя жила в мире. Упорный труд нашего народа привел Россию к процветанию. Мы давно уже не знаем голода, выросли новые города, поднялись школы и заводы. Русский народ своими руками строит лучшую жизнь для себя и своих детей.
Но мирная и счастливая жизнь, богатство нашей страны, не давали спокойно спать врагам России. Злоба и жадность одурманила их разум.
Сегодня, в четыре часа утра, германские войска напали на наши пограничные части. Германская авиация бомбила Брест-Литовск, Ковно, Вильно. Безбожники, убившие своего Императора, теперь, как бешеные псы, бросились на соседей. В отличие от войн, происходивших ранее, эта война ведется не за владение провинцией или городом. Они идут на нас, чтобы забрать себе все. Они хотят отнять у нас нашу землю, разграбить её богатства, а народ России истребить или обратить в рабов. Это война за наше право жить.
На русскую землю не раз приходили иноземные завоеватели. Все они нашли здесь свой бесславный конец. И сейчас с нами в одном строю будут Суворов и Кутузов, Александр Невский и Дмитрий Донской. Русская Армия уже дает достойный отпор захватчикам.
Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!
Императрица замолчала. Над площадью повисла жуткая тишина. Всем было ясно, что прежняя жизнь закончилась. Все её радости и горести стали мелочью по сравнению с бедой, которая навалилась на всех. Торговка пирожками, здоровенная бабища, громогласная и наглая, прикрыла рот ладошкой и плакала. Работяга в железнодорожной фуражке с молотками, который собирался купить у неё пирожки, замер, сжимая черные от угольной пыли кулаки. А над площадью загремела из репродукторов незнакомая песня со словами торжественными и страшными.
Вставай страна огромная! Вставай на смертный бой!
1938г. Июнь.
Окрестности г. Кобрин.
Оберлейтенант Гельмут Заксен был вполне доволен жизнью. Солнышко весело светило с небес, отличная асфальтированная дорога ложилась под колеса его мотоцикла, и вообще все шло просто замечательно. Война, о которой так много говорили все последние годы, оказалась вовсе не страшной. Польшу они проехали за две недели, при этом в его сторону пару раз пальнули из придорожных кустов и на этом боевые действия закончились. А ведь он служил не в тыловых частях, а был самым настоящим разведчиком-мотоциклистом. Теперь впереди лежала Россия. Доедем до Москвы, а там и войне конец. Но сегодня надо всего лишь доехать до небольшого населенного пункта, название которого Гельмут не смог бы выговорить и под угрозой расстрела. Прямое как стрела шоссе шло по невысокой насыпи, а справа и слева от дороги простирались поросшие кривыми деревцами унылые заболоченные пустоши. Когда до точки назначения осталось проехать километров пять, дорога неожиданно закончилась. Разведчики смотрели на карту и ничего не понимали. На карте шоссе шло до городка со странным названием Пружаны, никуда не сворачивая. И по пути проходило мимо этой чертовой деревни с непроизносимым названием. На деле же дорога обрывалась у него перед носом, а дальше росли кусты и была какая то речка.
- Руди, может мы свернули куда то не туда? - обратился он к заместителю.
Вахмистр снял пилотку, почесал рыжий затылок, посмотрел на карту.
-Никак нет, господин Оберлейтенант, правильно мы ехали. Вот только куда дорога делась - не пойму.
Посланные вперед солдаты вернулись мокрые и грязные. Они доложили, что и за речкой-переплюйкой никакой дороги нет, а есть только негустой лес и болото. Заксен связался по рации со штабом полка и попытался объяснить ситуацию, но был жестоко осмеян. Если доблестные разведчики не могут преодолеть ручей, который даже на картах не обозначен, то пусть ждут полевую кухню. Кашевары наверняка эту страшную водную преграду форсируют, и заодно научат мотоциклистов, как это надо делать.
Разозленный Оберлейтенант пометался по берегу и совсем было решил продвигаться дальше пешком, как подошла головная рота из их полка. После короткого совещания решили, что хоть какую переправу делать все равно придется. Ближайшие деревья, подходящие для этого находились в сотне метров от дороги, на небольшом островке посреди болота. Солдаты, проваливаясь в грязь и громко ругаясь, потащили первые бревна к речке, когда где-то в стороне негромко бухнуло. Потом прямо над головой раздался свист и на берегу с грохотом разорвался снаряд. Гельмут рухнул на землю и замер в ожидании дальнейшего обстрела, но ничего не происходило. Жужжали мошки и негромко стонал раненый. Спустя некоторое время все зашевелились, раненных перевязали и вроде все стало как прежде. Вот только убитый солдат, лежащий в стороне, наводил на невеселые мысли. Стоило солдатам продолжить устройство переправы, как снова раздался орудийный выстрел, и убитых стало трое. Зато установили, что вражеское орудие ведет огонь откуда-то слева, из-за небольшого лесочка. Посланный вперед взвод пройти туда не смог. Сначала болото было по колено, потом по грудь, а потом один из солдат провалился с головой, и больше его не видели.
Спустя пару часов подошла вторая рота и застала их в той же позиции, только убитых было уже семеро. Пока они просто ходили по берегу речки, противник никак себя не проявлял. Тишина и спокойствие, никакой войны. Но стоило заняться наведением переправы, как проклятая пушка открывала огонь. И не достать её никак - болото! Вслед за пехотой подъехала полубатарея легких полковых пушек. Обрадованные пехотинцы быстро объяснили пушкарям, откуда ведут огонь русские. Орудия развернулись и вскоре позади леса, за которым прятались русские, встали частые фонтаны разрывов. Пехотинцы сначала с опаской, а потом уже спокойно занялись прерванной работой. Поначалу казалось, что все трудности позади. Но где-то через полчаса земля под ногами ощутимо вздрогнула, и в полукилометре сзади встал черный столб взрыва.
-Что это там взорвалось? - Гельмут не мог понять происходящего - ведь там ничего нет, просто дорога.
- Там такая же речка проходила под дорогой в трубе - объяснил один из артиллеристов - похоже, нас отрезали.
- Не говори ерунды! - с раздражением сказал Заксен - взорвали только полотно дороги и можно спокойно пройти рядом!
- Ага, так же как здесь - оскалил зубы наглый канонир.
Оберлейтенант собрался приструнить не в меру разговорчивого солдата, когда их накрыло. В этот раз все было намного хуже. Разбитые пушки валялись на дороге, громко ржали лошади, чадил один из мотоциклов, а каждые десять секунд раздавался новый взрыв. Русские методично избивали несколько сотен человек, сгрудившихся на маленьком пятачке сухой земли. Гельмут понял, что их тут просто всех перебьют.
-Отходим назад - заорал он - перебежками!
Перебежками не получилось, частый огонь не давал поднять голову. И Гельмут пополз, зарываясь лицом в грязь и отплевываясь от мерзкой болотной жижи. Он никогда не думал, что человек может ползти с такой скоростью, ему казалось, что перед его носом поднимается бурун, как перед кораблем.
***
Оберлейтенант Гельмут Заксен, мокрый и грязный, сидел на бревнышке. Он пил из кружки обжигающе горячий кофе и был полностью доволен жизнью. Она, эта самая жизнь, у него осталась, и не оборвалась там, в проклятом болоте. Осторожно, чтобы не потревожить забинтованную руку, он поставил кружку на землю.
- Руди, камрад - окликнул он своего заместителя, который сидел рядом - ты понял, что все это было?
- Понял, господин Оберлейтенант - Рудольф, такой же грязный и оборванный с наслаждением отхлебнул из своей кружки - нас сначала вежливо предупредили "Не ходи сюда!", а когда мы не послушались, то просто отшлепали, как нашкодивших мальчишек!
Гельмут прошел всю войну, побывал даже в знаменитом Курляндском котле, но вот ненависти к русским так и не почувствовал. Откуда ненависть, когда он их почти и не видел, а та смерть, что прилетала с неба, была для него обезличенным и бездушным Роком. Он навсегда, до судорог, возненавидел болота. Он ненавидел их совершенно иррационально и люто. После войны, несмотря на предложение остаться в кадрах, он уволился из армии и устроился в фирму, которая занималась мелиорацией. До конца дней своих он осушал ненавистные болота, и каждый раз, проходя по свежеотсыпанному грунту, испытывал злорадное удовлетворение.
1938 г. Август.
Окрестности г. Столбцы.
Генерал-лейтенант Теодор фон Бок шел по изрытому воронками полю и пытался разобраться, что же тут, черт возьми, происходит! Когда его войска продрались сквозь русское предполье и, наконец, уперлись в линию обороны, он обрадовался. Закончилась неопределенность, которая давила на него с самого начала компании. Продвижение германских войск, несмотря на отсутствие неприятеля, было настолько медленным, что вызывало у опытного генштабиста оторопь. Все предвоенные расчеты полетели к черту. Нет дорог, нет мостов, нет даже местного населения. Карты бессовестно врут. Это уму не постижимо, чтобы карты Германского Генштаба оказались неверными! Противника тоже нет, не считая постоянных обстрелов из кустов. А вот потери при этом есть и немалые. Немногочисленные дороги, стиснутые между лесами и болотами, были плотно забиты наступающими войсками. Любимая тактика русских - выпустить несколько снарядов из пушки и раствориться в непроходимых дебрях. Или взорвать мост. Или выпустить в колонну пулеметную ленту и исчезнуть. Зато теперь наступила определенность. Вот он враг, которого надо разбить, вот наши войска, вот вражеские укрепления, вот наша артиллерия. Оборона русских была сметена мощным артиллерийским ударом, германская армия устремилась вперед, но через несколько километров опять уперлась в оборонительную линию.
Генерал огляделся. Воронки, на дне которых плавал сизый дым, наползали одна на другую, из разрыхленной земли торчали огрызки бревен и непонятные грязные ошметки. Сильно воняло сгоревшей взрывчаткой, так, что першило в горле и слезились глаза.
-Сколько взяли пленных? - спросил он начальника штаба.
- Два десятка. В основном раненные и контуженные.
- А куда же делась русская армия? Ведь она же здесь точно была. Когда мы попытались прорваться с ходу, нас существенно потрепали.
- Она там - полковник махнул рукой на Восток, откуда доносилась вялая перестрелка - За те две недели, что мы стягивали артиллерию и срывали эти окопы, они отошли и закрепились. Тут оставались небольшие заслоны.
- Чтобы сотворить вот это - генерал обвел рукой лунный пейзаж вокруг - мы потратили несколько эшелонов снарядов. В результате продвинулись на пять километров. И что нам делать дальше? - задал он риторический вопрос. Полковник благоразумно промолчал.
От штабных машин, остановившихся на холме, к ним подбежал один из адъютантов.
- Господин генерал! Только что сообщили - убит начальник связи корпуса.
- Черт знает что! - взорвался генерал - я миллион раз говорил этому великовозрастному мальчишке, чтобы не лез вперед! Место начальника связи - в штабе! А ему все славы хотелось, на броневичке впереди всех, как герой. И вот результат!
- Все произошло в тылу - осторожно уточнил адъютант - застряла колонна с имуществом связи, и полковник Гудериан поехал разбираться с проблемой. Их обстреляли. Колонна уничтожена, Гудериан погиб.
В этот момент с неба донесся странный хруст, как будто рвали бумагу. Начштаба сориентировался первым.
- Ложись! - заорал он, и, схватив генерала, грубо повалил его в полузасыпанную траншею. Земля толкнула генерала в грудь, а потом, как будто великан припечатал их сверху огромной ладонью. Фон Бок захотел приподняться, чтобы посмотреть, что случилось, но полковник прижал его к земле и с каким-то сумасшедшим весельем в глазах прокричал прямо в лицо.
-Крупный калибр! Пятнадцать сантиметров, а может и все двадцать!
По спине барабанили комья земли, рыхлая почва под ним тряслась, как желе, и генералу уже не хотелось высовываться. Ему хотелось зарыться в эту землю поглубже, и он инстинктивно шевелил руками, пытаясь как крот пробуриться вниз.
***
Штабс-капитан Зимин казался самому себе воплощением многорукого индийского божества, изображение которого он когда-то видел. Сидя в полутемном каземате поста управления огнем он плечом прижимал к уху одну телефонную трубку, в руке держал вторую и при этом еще умудрялся черкать карандашом по карте и считать на логарифмической линейке. Как и положено божеству, силами он повелевал немалыми. Повинуясь его командам, наводчик выставил на лимбе новые цифры и аккуратно подвел прицельную марку к ориентиру, обозначенному на карточке огня как "одинокая сосна". Орудие на железнодорожной платформе, напоминавшее из-за длинных упоров гигантскую водомерку, выплюнуло стокилограммовый снаряд. Потянулись томительные секунды ожидания, а потом в телефонной трубке у Зимина, вместо уставного доклада, раздался дикий вопль, к счастью приглушенный километрами проводов." А-а-а! Попал! В самую мякотку! Аж колеса брызнули! "Потом корректировщик видимо сообразил, что хотя начальство находится далеко и его дикарских плясок не видит, оно все прекрасно слышит и доложил, как положено: "Накрытие".
Интерлюдия
Военные очень любят большие пушки. Оно и понятно, чем больше орудие, тем сильнее его снаряд и тем больнее он ударит по супостату. На море эти аппетиты худо-бедно удовлетворяются и корабли несут орудия все большего и большего калибра, а вот на суше - увы не получается. Все мечты генералов о больших пушках разбиваются в дребезги по одной простой причине. Эта причина называется лошадь. Именно лошадиная сила таскает на марше и по полю боя орудие, и если его сделать неподъемным, то и смысла в нем нет. Да и сама артиллерийская лошадь животина не простая. Это не крестьянская безропотная скотинка, дешевая и неприхотливая. Першероны дороги, а уж сколько они жрут...Лишняя пара лошадей в каждой упряжке добавит забот снабженцам. Правда конструкторы обещают в ближайшем будущем создать тягачи, способные увезти значительный вес, но пока таких тягачей нет, приходится ограничивать свои пожелания. Конечно, можно сделать орудие разборным и возить его по частям, но это годится лишь для орудий осадных. Вражеская крепость, для обстрела которой привезут большую пушку, никуда не убежит. А если цель может сменить свою дислокацию? Батарея противника, досаждающая нашим войскам , не будет дожидаться, когда при помощи подъемного крана и какой-то матери соберут огромное орудие для её подавления и спокойно переедет в другое место.
Проблему транспортировки мощных артиллерийских систем на суше помогла решить... другая проблема. Она возникла у артиллеристов уже морских, в связи с разработкой ими новой пушки. Восьмидюймовое орудие было сконструировано и испытано на полигоне, промышленность подготовила все, что надо для его производства, когда выяснилось, что нужды в нем нет. Корабли, для которых оно предназначалось, были монаршей рукой вычеркнуты из списков на постройку. Производители, которые уже подсчитали будущую прибыль, забегали, как ошпаренные, пытаясь пристроить свое изделие хоть куда-нибудь. От них не отставали и конструкторы. Одно дело, когда ты просто создал хорошее орудие, и совсем другое, когда его приняли на вооружение. Тут размер получаемых плюшек несколько иной. Решить обе проблемы помогла чья-то умная голова, которая предложила поставить мощные орудия на железнодорожный ход. Этому решению способствовала новая военная доктрина, принятая в 1917 году. Она предусматривала оборонительные действия, с опорой на полосу укреплений. А что из себя представляют современные укрепления? В первую очередь это не бетонные лбы фортов, а развитая сеть складов с припасами и рокадных дорог. Железнодорожники заверили, что так называемый "тяжелый" путь сможет выдержать отдачу восьмидюймового орудия без особых повреждений, что и дало зеленый свет созданию артиллерийских дивизионов "особой мощности". В их задачу входило уничтожение важных целей, таких как штабы и склады, а так же контрбатарейная борьба. И вот теперь один из таких дивизионов "дорвался до сладенького", когда в окуляры наблюдателей попало скопление автомашин и блеск генеральских погон.