«Что ты здесь делаешь, оборванец?» жестко спрашивает полицейский.
«Прошу подаяние. Я хочу есть. Моей семье нужна еда. Среди «подписавшихся за одного» еще есть добрые люди». Человек вытирает рукавом струйку крови, катящуюся из уголка рта, и косится в сторону очереди.
«Почему не принимаешь улитку?» жестко спрашивает полицейский.
«По идейным убеждениям», отвечает человек.
Полицейский отдает документ и замахивается дубинкой, но рука его останавливается.
«Моя бы воля, я бы всех вас крыс-изгоев выловил и по ресторанам отправил! Еще раз высунешься днемты труп. Твое времяночь. Хотя я бы давно закрыл эти бесплатные ночные забегаловки для вас Корми еще отщепенцев! В общем, так. Ты нарушил общественный порядок, появившись в таком виде на улице города. Твои данные в картотеке теперь в первых местах на уничтожение без объявления причин. Понял, ходячий ресторанный деликатес?»
«Да». Человек побрел, сгорбившись, к наполовину открытому канализационному люку и быстро скрылся в нем, задвинув за собой тяжелую крышку.
Костя посмотрел на старика.
Это что, фильм ужасов?
Ха, фильм! Это то, что грядет.
Этого не может быть!
Это уже началось в твоем мире, и началось давно, Костя! Только в плотном мире не придают этому значения. Прикрываются словами: свобода веры, свобода слова, свобода мысли, свобода секса, толерантность и так далее. Люди в плотном мире уже сейчас забыли простое словонельзя.
Да, Костя кивнул головой, иногда такое по телевизору покажут, что смотреть противно и страшно, а хочется почему-то досмотреть до конца. Да и Костя махнул рукой. А кто такие изгои?
Так, отбросы извращенного общества, как это общество будет считать. Ты взгляни еще раз, чуть дальше по времени.
Костя прильнул к окуляру.
Ночь. Яркие всполохи рекламы на стенах домов и рекламных щитах, освещающие голубыми, зелеными и красными бликами многоярусные улицы города. Нависающие над дорогами нижнего уровня мосты, перекидывающиеся от дома к дому и упирающиеся в арки порталов, подвесные магистрали дорог и монорельсов, беспорядочно обвивающие высотные дома, словно длинные щупальца осьминогов. Чуть вышеканаты фуникулеров с многоместными вагончиками, отчаливающими от площадок-порталов верхних этажей высоток, словно паутина, покрывающие всё пространство между домами. Монотонный голос вещающего над улицами диктора, неизвестно откуда исходящий: «Свободные граждане свободного города Вида, напоминаем вам, что ровно в полночь начинается комендантский час. Электричество будет частично отключено. Во избежание несчастных случаев просьба не выходить на улицы нижнего уровня без надобности». Единичные фигурки идущих по улицам нижнего уровня людей начинают ускорять шаг, исчезая в лазерных порталах жилых домов, ресторанов, баров и борделей. На верхних уровнях напротивоживленно. С каждой минутой народ все прибывает, рассчитывая расслабиться и отдохнуть по-полной, проведя надвигающуюся ночь в увеселительных заведениях для самодостаточных людей. Вдруг освещение и реклама нижнего уровня гаснет, и кажется, что дома выходят прямо из преисподней. Вслед за этим гаснет свет в окнах домов и реклама верхних уровней, остается лишь свет редких уличных фонарей. Через секунды, в хаотичном порядке, окна домов начинают освещаться изнутри тусклым светом зажженных свечей и переносных электроламп. Верхние уровни города погружаются в полумрак. На мостах видно большое скопление людей. Они включили фонарики и светят ими вниз, пытаясь найти что-то на пустых улицах нижнего уровня, погруженных во тьму. Сотни и сотни белых лучей, перекрещиваясь, сливаясь и снова расходясь, скользят по дорогам, витринам и стенам домов большими бледными кругами.
Костя оторвался от окуляра, протер глаз и снова примкнул к телескопу.
Мужчина и женщина сидят на широком диване. Мужчина курит, женщина жуёт какие-то шарики из цветного пакета. На столике перед диваном стоят несколько зажженных свечей. Мужчина берет пульт. «Зачем? спрашивает женщина. Придется платить за электричество по утроенному тарифу». «Да ладно тебе. Сегодня будет шоу!» возражает мужчина. Он нажимает кнопку. За их спинами, над головами яркая вспышка, луч света пронизывает помещение и через секунду исчезает. Прямо перед ними во всю стену развернут экран объемного галопроектора. Мужчина в тюрбане, наряде буддистского священника с большим золотым распятием на груди, медленно перебирает четки. Кажется, что он находится прямо здесь в помещении и его можно потрогать рукой. Он возносит руки к небу. «Славься! произносит он. Дамы и господа! Я магистр всемирной церкви от имени Всевышнего и его наместника на землепрезидента всемирного правительства, возвещаю вам о благословении свыше обряда самопожертвования во имя жизни вечной. Присоединившийся к всемирной церкви и уверовавший может приблизить себя к Всевышнему через благословенный обряд. Как когда-то Сын Божий принес себя в жертву за всех живущих на земле, так и ты можешь сделать это, уйдя из жизни и даруя остальным лишние: кусок хлеба, кувшин вина и крышу над головой. Уподобившись ему, да пребудешь ты с ним. В скорбный час выпавших на нас испытаний: недостатка пищи и жилья, постоянной угрозы варваров севера и изгоев нашего мира, надвигающихся льдов, церковь благословляет обряд сей. Присоединяйтесь к всемирной церкви. Подарите себе жизнь вечную в Раю ценой своей смерти. Да пребудет с вами Всевышний!»
Картина меняется.
Длинная дорога, вдоль которой стоит множество крестов. На них люди. Руки и ноги привязаны, а у кого и прибиты к перекладинам. Кто живой, кто полуживой, а ктодавно уже не живой.
«Бред какой-то! говорит мужчина, переключая кнопку на пульте. Давай смотреть охоту на изгоя».
«Почему же бред? противится женщина. Чем больше будет народа, тем меньше будет еды. Понимаешь»
«Да брось ты, Эрая! Чтобы я за какого-то дебила, что не может себя прокормить, на крест полез! Ха! Вот пусть он сам и лезет, все толку будет больше. Уверен, что на крестах этих болтались, как раз такиенедоделанные. Фанатики. Но придумано умно. Нет работы, жрать нечего, мозгов не хватает, чтобы это былолезь на крест, попадешь в Рай, где все это есть.
«Ты никогда не верил в бога, Малдрон!»
«Я верю в президента. Он знает, что делает. Смотри, началось!»
В свете лучей сотен фонариков сверху и брошенных вниз петард четко видны контуры зияющих чернотой открытых канализационных колодцев. Из некоторых поднимаются и, пригибаясь к земле, разбегаются в стороны люди в рваной одежде, небритые, грязные. Стоящие сверху с диким гиканьем бросают в них тухлые яйца, испорченное мясо и плесневелый хлеб, мусор, а кто и камни. Голос в помещении вещает: «Вот ониподземные призраки нашего города, это быдло и падшие, вонючие крысы, грязные изгои, не желающие жить по законам нашего города и мира. Они, не принявшие дара высоких технологий, печати цивилизованного человека, позволяющей быть свободным и жить в достатке. Вот они, рыщут по улицам, собирая подачки. Но мы милосердны. Мы будем кормить их, но и они должны кормить нас своей плотью. Где же охотники? Где они?» Внезапно включаются прожекторы, выхватывая из темноты подбирающих съестное оборванцев. Те шарахаются в стороны, пытаясь увернуться от лучей. Но тщетно. Вот луч словно прикрепился к одному из них. Тот заметался и рванул в сторону колодца. Но на его пути, словно из ниоткуда, появляются несколько одетых в камуфляж «ночной хамелеон» охотников. Каждый держит в руке бейсбольную биту. Человек останавливается и медленно опускается на колени. Из его рук вываливаются куски подобранного прелого хлеба. Он смиренно наклоняет голову и ждет. Трое подходят к нему и начинают избивать. Человек падает, инстинктивно пытаясь защититься руками и поджимая колени к животу. Двое охотников рывком поднимают его на ноги, третий резким движением перерезает ему горло. Кровь фонтаном разбрызгивается в стороны Народ на верхних уровнях ликует.
Костя в ужасе отпрянул назад.
Да, вздохнул старик, сначала к изгоям будут относиться терпимо, но вскоре люди придумают себе такое развлечение. Ине только такое. Это лишь малая доля из того, что видел я за все то время, которое мне пришлось провести здесь. Поверь мне. Будут еще резервации для альтернатов, где будет царить полная анархия и беспредел, будут пандемии невиданных доселе инфекций, от которых будут умирать миллионы людей, животных будет и многое другое, от чего человечество будет не в восторге. Север Евразии скует льдами. А потомпотоп. Лед начнет таять. Океанические течения изменятся. Восток Северной и Южной Америки, Англия, часть Испании, Италии, Греции, часть Турции, Израиль, Индия, Часть Китая, Австралия, Япония уйдут под воду. Паника, голод, военные диктатурывот что ждет человечество впереди.
Зачем я увидел все это?
Хм Старик сделал паузу. Ты бы хотел изменить судьбу? Сделать так, чтобы среди этого хаоса был какой-либо порядок? Чтобы помочь людям бороться и выжить, сохранить цивилизацию?
Ну-у Костя замялся.
Иногда жизнь или душа не выполняет предопределенного свыше в плотном мире. Когда это происходит, жизнь не задерживается долго в Высших Сферах, куда попадает после смерти физического тела. Она возвращается обратно в плотный мир, чтобы выполнить свое предназначение. Если это происходит, жизнь после смерти возвращается на более высокий уровень Высших Сфер, где уже задерживается дольше. Это как лестница, по которой идешь вверх, все ближе и ближе к цели. И чем дольше идешь, тем медленнее передвигаются ноги. Иногда приходится останавливаться, чтобы отдохнуть. Но согласись, иногда можно оступиться и скатиться вниз. После этого опять приходится начинать все сначала. Каждой жизни при новом возвращении задается положительный потенциал, стремление к совершенствованию, к познанию сути своего «я», а через эток познанию Вселенной. Это основная нить судьбы. Но она не одна. Человек способен совершать поступки, независимо от основной нити судьбы, иногда сходя с нее. Каждый поступок человека переводит его на другую нить, но тем не менее, большинство из них в итоге все равно ведут к основной. Но есть и предопределяющие поступки, совершив которые, человек уже никогда не придет к основной нити. Он будет идти по параллельной нити, или, что самое плохое, по уходящей в сторону или в обратном направлении. Это как паутина, молодой человек. Есть основная нить и вспомогательные. Поступки же человека определяет его воспитание, окружение, стойкость или податливость к соблазнам. Противостоять соблазнам можно. Все зависит от того, насколько крепка воля. А воля у современных людей слаба. Согласен?
Да, кивнул Костя.
Судьба человечества определяется его волей. К людям применен принцип изоляции от Всевышнего. Вот каждый из вас и строит себе свою тюрьму. Каждый человек, раз оступившись и сойдя в сторону от линии судьбы, поддавшись соблазну и делая это регулярно, полагает, что в этом нет ничего страшного икладет еще один камень в стену своей темницы. И так регулярно: соблазнкамень. Все то, что вы называете грехомрезультат соблазна. Потом, когда тело умирает, жизнь попадает на соответствующий уровень Высших Сфер. У большинства людейв мир тонкий, где ждет его собственная тюрьма, пока несчастного не вернут обратно в плотный мир. До тех пор он будет жить в мире своих соблазнов и прихотей, но ему не суждено будет испытать их, не имея тела. Это тяжело. Это и есть муки. Представь, какие тюрьмы выстроят себе те, кого ты видел сейчас в телескоп?
Постой, постой Костя задумался. А все это, Костя повел рукой, это
Ты догадлив, молодой человек. Это моя личная тюрьма. А это мое наказание, он кивнул в сторону телескопа. Когда-то, в плотном мире, я очень хотел завладеть камнем судьбы, оракулом Сынов боговпосланником Ориона, не считаясь ни с чем, даже с человеческими жизнями. Но оракул был отправлен туда, откуда пришел на Землюв бескрайний космос. Теперь я вынужден постоянно смотреть в эту чертову трубу в надежде увидеть его снова, увидеть его возвращение, сожалея о том, что так и не смог завладеть им и мучиться от этого Старик глубоко вздохнул.
Я сожалею Костя посмотрел в глаза старика, думая, что тот плачет. Но зачем я здесь? Ты не договорил.
Я пригласил тебя, потому что увидел, что ты способен предотвратить хаос в плотном мире. Сплотить людей в борьбе за выживание, принеся им веру на спасение. Веру, которой сейчас уже не стало. Этотвоя судьба. Я помогу тебе сделать это, тем самым я помогу себе, заслужу прощение. Выполнив предначертанное в плотном мире, ты освободишь отсюда меня. Это невыносимокаждый день видеть, как жизни умерших входят сюда так, как вошел ты, и уходят в эти три двери, на положенные им уровни Высших Сфер я же не могу уйти вслед за ними. Я выстроил свою тюрьму на перекрестке трех миров Высших Сфер: Тонкого, Огненного и Великого блаженства.
А почему я не вижу их, эти жизни?
Ты ни жив, ни мертв сейчас, молодой человек. Ты не можешь их видеть.
Допустим. Так что мне надо сделать?
Ты прошел энергетический портал, получив сильное потрясение. В результате жизнь и дух разделились, но вскоре жизнь вернется в тело. Ты уйдешь отсюда, а я буду наблюдать за тобой и подсказывать, оставаясь здесь до времени. Как ты понимаешь, ты можешь слышать меня даже в плотном мире. Там я укажу тебе на одну прекрасную девушку. Ее жизнь чиста и невинна, несмотря не весь этот разврат вокруг нее. У вас должен родиться ребенок. Он и будет тот, кто спасет мир от хаоса. Тогда меня простят.
И как вы нашли эту девушку, которую я должен встретить?
Телескоп.
А-а, ну да, ну да, согласился Костя. И когда это будет?
Поймешь сам, а сейчас мне пора. Уже светает.
Как вас хоть зовут, дедушка?
Когда-то я звался Фиором но для тебя я простозвездочет.
Глава четвертая
Время. А есть ли оно вообще? Костя уже и не пытался считать. Звездочет говорил, что появляется тогда, когда плотный мир накрывает ночь, но появлялся ли он каждую ночь? Костя слонялся в темноте от стены к стене, спал, снова ходил, а когда появлялся старик, смотрел в телескоп, все больше убеждаясь в том, что мир, откуда пришел он, надо менять. Будущее казалось ему просто безобразным. Старик часто молчал или просто спалэто было непонятно. Косте было все равно. И вот в одно из таких появлений звездочет попросил Костю подойти поближе и взять его руку.
Пришло время, молодой человек.
Я ухожу? обрадовался Костя.
Мы уходим. Старик откинул плед с колен и протянул Косте костлявую, трясущуюся руку. Ты не забыл о нашем уговоре? Ты уйдешь в плотный мир, выполнишь то, о чем я просил, тогда уйду и я, через одну из этих проклятых дверей. Ты спасешь мир, а я найду успокоение.
Нет, я не забыл.
Рука Кости протянулась навстречу.
Холод. Жуткий холод сковал Костю. Он попытался вырвать руку обратно, но не тут-то было. Старик вцепился в нее так, словно утопающий за спасателя. Костю затрясло, перед глазами все завертелось. Жуткий хохот донесся откуда-то издали, и Костю потащило, словно под лед, в прорубь, а затем
Свет больно ударил в глаза, и, казалось, пронзил все тело насквозь.
Выключить свет, срочно! донеслось до Кости издали. Так слышат люди, отходящие от наркоза.
Он приходит в себя, раздался ближе женский голос. Фантастика!
Свет стал тусклым, но разобрать что-либо вокруг Костя не мог. Голова кружилась, сильно тошнило и бил сильный озноб.
Х-х-о-л-л-о-д-д-но прошептал Костя.
Что он говорит? Над Костей склонилось лицо мужчины.
Он сказал, что ему холодно, ответил женский голос, и через секунду на Костю положили еще одно одеяло.
Костя, вы слышите меня? Я ваш врач.
Да, прошептал Костя. Я слышу и вижу.
Все физиологические показатели в норме. Только температура тела упала до 34 в момент, когда он пришел в себя, а теперь резко поднялась до 38,6 градусов, констатировал женский голос.
С возвращением с того света, улыбнулся врач. Можете пошевелить пальцами?
Костя попробовал. В суставах кисти появилась резкая боль.
Молодец, получилось! обрадовался врач. Капельницу ему и обезболивающее.
Да, отозвался женский голос.
Через несколько секунд Костя увидел молодую медицинскую сестру. Она установила систему внутривенных вливаний, затем повернулась и улыбнулась приятной улыбкой.
Все будет хорошо, Костя, произнесла она. Улыбка не сходила с ее губ.
А где звездочет? хриплым голосом спросил Костя.
Какой звездочет? заинтересовался врач. А-а, вы, наверное, видели сон?
Да, наверное, согласился Костя.
Сон, это был всего лишь сон Может, и так.
Какой сейчас год? спросил Костя.
Две тысячи девяностый.
Значит, мне двадцать два года, после недолгой паузы заключил Костя.
Совершенно верно, подтвердил врач. Сегодня, кстати, ваш день рождения. Удивительно! Врач погладил Костю по волосам. Вы впали в кому и вышли из нее в свой день рождения с разницей в шесть лет. Лежите. Теперь дело пойдет на поправку.