Вообще-то это как-то нехорошо, подумал про себя Антон, этот опустившийся тип торчит в центре города, прямо под рекламной вывеской его компании. Вроде бы и ничего страшного, и все же как-то неприятно.
Антон уже хотел уезжать, когда неожиданно бомж подошел ближе к основанию билборда, достал из штанов свой прибор и стал мочиться на постамент.
Вот скотина, произнес вслух Антон. Он ссыт на мой рекламный щит! Надо его прогнать. Где полиция? В центре города стоит человек и ссыт на рекламный щит!
Бомж спокойно делал свое дело, не обращая ни на кого внимания. Несколько проходящих мимо людей отвернули лица.
Антон вылез из машины и подошел к бомжу в тот самый момент, когда тот заправлял штаны. Пока Антон боролся с возмущением и подыскивал слова, бомж повернулся и внимательно посмотрел на Антона.
Что надо, дядя?
Здесь нельзя мочиться.
Ссать, что ли?
Да, ссать. Тут центр города. Люди ходят, висит реклама, Антон показал рукой на щит.
Ну и что?
А то, что ссать здесь нельзя. Вот что, заявил Антон закипая.
Мне можно.
Почему?
Потому что я тут живу.
Где «тут»?
На этих улицах.
Значит, эти улицы типа твои комнаты?
Типада.
А этот рекламный щиттипа туалет?
Ну да.
Может, ты тут еще и кучу навалишь?
Не-а посрать я хожу в другое место.
В другое?
Да. А поссать я люблю тут.
О господи! Антон задыхался от возмущения.
А тебе-то что?
Мне это просто не нравится.
Бомж что-то прочел в лице Антона. Смутная догадка мелькнула у него в голове. Он спросил:
Это твой, что ли, щит?
Антон помялся немного. Разговор получался идиотский.
В некотором смысле.
Бомж нагнулся и поднял с земли сумку с грязным барахлом.
Я могу не ссать здесь больше. Если тебе не нравится
Да. Спасибо. Буду тебе благодарен.
Бомж помолчал, а потом спросил тихо:
Скажи, а на что я нассал?
Антон развел руками:
«Инвест Ренессанс». Это компания, вернее, инвестиционный фонд. Мы вкладываем деньги в различные активы. В основном на фондовом рынке.
Бомж немного помолчал.
Прости, я ничего не понял.
Короче, мы делаем деньги.
А-а-а
Если у тебя есть деньги, то я помогу купить на них акции.
У меня нет денег.
Нет денегнет проблем.
Да Он помолчал немного. Ну, я пошел? спросил бомж тихо и поднял свою сумку с грязным барахлом. Дел много
Давай, друг! Удачи.
Антон хлопнул его по плечу, и бомж куда-то поплелся, а Антон вернулся в свой «Мерседес», завел двигатель и поехал в свой офис.
Там он первым делом налил себе на два пальца виски. Сел в кресло и откинулся на спинку. Бомж не выходил у него из головы. Человек не имел ни акций, ни денег, ни дома, ни жены, ни работы и все-таки как-то умудрялся жить в этом мире. Как ему это удавалось, для Антона оставалось загадкой. Впрочем, Антон вспомнил слова Иисуса о птицах небесных, которые не сеют и не жнут, но всегда имеют пищу. Правда, эта птица небесная, так же, впрочем, как и Антон, любила выпить. Но хорошая выпивка на дороге не валялась, а Антон в последнее время к ней пристрастился.
В кабинет вошла секретарь, остановилась у стола и положила папку с документами перед Антоном.
Доброе утро.
Доброе утро, Маша.
Он почувствовал легкий аромат новых французских духов. Пачули, сандаловое дерево и нотка бергамота, впрочем, едва различимая.
Он допил виски и поставил бокал на стол. Ему пришла в голову неожиданная мысль.
У нас есть минеральная вода? Соки?
Конечно
Антон поднялся, подошел к бару, распахнул дверцы и уставился на груду бутылок. После недолгого раздумья он сказал:
Я хочу, чтобы ты убрала все бутылки отсюда.
Все?
Да. И поставь минеральную воду. Можно соки.
Хорошо.
Это надо сделать прямо сейчас.
Он взял в руки несколько бутылок, передал девушке и стал докладывать другие, вынимая одну за другой из бара. Получилась целая стеклянная гора. Девушка с трудом пыталась ее удержать, ничего не разбив.
Ты не справишься. Давай помогу.
Он набрал полные руки бутылок и вместе с секретаршей в несколько заходов вынес их из кабинета и отдал на разграбление сотрудникам. Ему стали аплодировать. Вернувшись, он плотно закрыл за собой дверь, сел за стол и попытался работать. Но без еще одной порции виски работа не шла.
Черт бы все побрал сказал он громко. Черт бы все побрал! И во веки веков! Аминь!
Потом набрал номер материного телефона и поехал к ней обедать за город, в коттеджный поселок «Павлово» на Новорижском шоссе.
Мать запекла утку с яблоками, приготовила разных салатов и красиво сервировала стол.
Мы что-то празднуем? спросил Антон, садясь за стол.
Тридцатилетие нашей совместной жизни, ответил отчим и разлил по стаканам шампанское.
Вы уже тридцать лет вместе? удивился Антон.
Да, ответила мать, держа в руке бокал с шампанским, и тут Антон с грустью заметил, какой тонкой и сухой стала ее рука.
Он выпил свой бокал и стал есть.
Как твои дела? спросил отчим.
Прекрасно. Сейчас 2008 год. Рынки растут, нефть стоит уже сто сорок долларов за барель. Мы на подъеме.
Так не будет продолжаться вечно.
А что говорят в правительстве?
Мнения разные. Нефть может пойти вниз, как и другие сырьевые товары. Наши компании сильно закредитованы. Все может кончиться печально.
А я ставлю на дальнейший рост. Вкладываю любой свободный рубль и доллар. Немного рискую, конечно
Мать подняла глаза от еды:
Налейте мне еще шампанского.
Антон снова наполнил всем бокалы.
Почему все время говорите о работе? Даже в такой момент. Неужели нет других тем?
Мам, мы мужчины, мы говорим либо о женщинах, либо о работе.
Мать поставила бокал, пристально посмотрела на Антона и сказала:
Я заметила, когда ты наливал шампанское, у тебя рука дрожала.
Правда?
Антон усмехнулся, вытянул вперед руки и, заметив, что пальцы его действительно подрагивают, тут же убрал их под стол.
Так руки дрожат у алкоголиков, заявила мать.
Мам, ты же знаешь, что я не алкоголик!
Но у тебя руки дрожат!
Дело в работе. Пойми, я каждый день сильно рискую большими деньгами. Как своими, так и тех, кто мне их доверил. Поэтому у меня дрожат руки. Это нервное.
Так брось эту работу. Найди другую.
Разве все так просто?
Но и ничего сложного в этом нет.
И что мне делать? Начать развозить цветы, что ли?
Любая работа хороша, если не связана с риском.
Мать права, сказал отчим, то, чем ты занимаешься, слишком опасно, и платишь ты слишком большую цену. Сами по себе деньги безобидны, но когда их становится много, они превращаются в чудовище, которое начинает пожирать тебя.
Антон поднял глаза:
Деньги меня пожирают?
Они пожирают всякого, кто преодолевает разумный предел. Посмотри на менямне деньги больше не нужны. Вернее, нам хватает того, что у нас есть. Я достиг разумного предела, и больше мне не нужно.
Антон снова вспомнил притчу о птицах небесных и подумал: «Ах, если б я был птицей, мне бы не пришлось искать кредиты под залог акций, чтобы на них купить еще акций, которые потом продать и расплатиться по кредиту. А на оставшиеся деньги снова купить акций, а под них взять очередной кредит и так по кругудо бесконечности».
Он закончил есть, отодвинул тарелку и вытер салфеткой рот.
Все, что вы мне тут сказали, очень трогательно, но я уже очень крупно увяз. И ещея ни о чем не жалею. Я живу правильной жизнью. Каждый день я смотрю за горизонт!
У тебя руки дрожат! сказала мать упрямо и с болью в голосе.
Антон вздохнул и покачал головой.
Хорошо, с руками я что-нибудь сделаю. Схожу к врачу. Уверен, что это пустяк.
Дай-то бог, сказала мать.
Потом мужчины встали из-за стола и вышли в прихожую. Там отчим надел на черного лабрадора ошейник и шлейку, и они пошли гулять.
На улице Воланда отпустили, и он помчался вперед, радостно махая хвостом и обнюхивая знакомые ему места. Мужчины шли молча. Потом Антон обернулся и сказал:
Ты плохо выглядишь.
Что, так заметно?
Ты похудел, и у тебя лицо серое.
Отчим остановился и, глядя в сторону, сказал:
У меня рак!
ЧТО?
Рак легкого, четвертая стадия, произнес он, не поворачивая лица.
О господи! Мать знает?
Нет. Только врачи. И теперьты.
А в правительстве?
Нет.
Антон долго стоял и не знал, что сказать. Он пробормотал:
Господи, это же ужасно.
Отчим положил ему руку на плечо. Он попытался улыбнуться:
Такова жизнь, мой мальчик
Подожди подожди быстро заговорил Антон. У меня есть деньги! Я оплачу любых врачей! Давай поедем в Израиль или Германию! Там самые современные технологии. Тебя вылечат.
Отчим помолчал и покачал головой.
Уже поздно. Мне осталось немного.
Сколько?
Три-четыре месяца.
Антон молчал и смотрел на отчима. Сказанное его оглушило.
Три-четыре месяца тихо повторил он.
Да.
И ты не хочешь лечиться?
Лечение может на пару месяцев продлить мне жизнь. И за это я заплачу тем, что с завтрашнего дня превращусь в овощ. Лучше уж так, как есть.
На глазах у Антона появились слезы. Он сделал шаг вперед и обнял отчима.
Прости меня, прошептал он, сглатывая слезы, прости за все, что я не так делал.
Отчим погладил его по голове и сказал:
Ты хороший мальчик! Я всегда гордился тобой!
А я я всегда любил тебя!
Ну, ладно, пошли обратно в дом. Кажется, Воланд сделал все свои дела.
Обратно он шли молча. Антон смотрел себе под ноги. Воланд бежал рядом по песчаной дорожке, высунув розовый язык.
Отчим остановился перед зелеными воротами и отстегнул шлейку от ошейника. Воланд сел на задние лапы и большими темными глазами стал смотреть на мужчин. Антон повернулся и сказал:
Я не пойду в дом.
Мать приготовила десерт.
Шоколадный торт?
Да, твой любимый шоколадный торт.
Нет. Антон покачал головой. Мне кажется, я не выдержу и расплачусь.
Привыкай к мысли, что дальше ты пойдешь один по жизни. Без моей помощи.
Мне будет трудно. И матери особенно.
Я надеюсь на тебя.
Он помолчал. Потом произнес:
Я все сделаю.
Антон снова обнял отчима и долго стоял, прижавшись к нему. Он снова стал маленьким. Он снова боялся темноты и грозы с молниями. Он снова нуждался в защите. Но просить ее больше было не у кого.
Вечером Антон пил в одиночестве и смотрел телевизор без звука. Изображение мелькало перед ним яркими пятнами. Где-то около двенадцати за ним заехал Андрей и силой поволок его в клуб.
Тебе надо развеяться.
Мне и одному неплохо.
Нет, нет, мы сегодня должны с тобой оторваться.
Антон смотрел в окномелькали набережные, вода, огни, светофоры, его тошнило и ему снова казалось, что он смотрит телевизор без звука.
Потом он полулежал на кушетке, обитой синим бархатом, в отдельном кабинете, а стриптизерша извивалась перед ним, стаскивая с себя одежду. Когда она осталась в одних трусиках, Антон поднял руку и сказал:
Хватит.
Девушка подошла ближе и опустилась на пол перед ним. Положила руки ему на колени.
Мы только начали. Это приватный танец.
Я не просил приватный танец.
Твой друг просил.
Да?
Он мне заплатил.
Много?
Много. Ты сегодня можешь позволить все, что пожелаешь.
Мне бы до моей подушки добраться.
Девушка внимательно всмотрелась в лицо Антона. Провела языком по верхней губе, слизывая фиолетовую помаду. Очень медленно. Потом спросила:
Почему ты не хочешь продолжения? Женат?
Нет.
Есть девушка?
Нет. Теперь уже нет.
Стриптизерша изогнулась всем телом, как кошка, поднялась и села рядом с ним на кушетку. Она приблизила свое лицо. Огромные ресницы и зеленые глаза. Наверное, линзы, подумал Антон.
Хочешь меня трахнуть? спросила она.
Антон молчал. Своим вопросом она словно вывела его из оцепенения, и у вымышленного телевизора, который продолжал смотреть Антон, появился звук. Он немного пришел в себя.
Так ты хочешь меня трахнуть? еще раз спросила девушка.
Нет. Правда, не хочу.
Почему?
Да так
Нет, серьезно?
Антон помолчал немного.
Мой отчим умирает.
Вау! Что с ним?
Рак легких.
Прости.
Да нетвсе нормально То есть ненормально, но ничего не поделаешь. Такова жизнь.
Девушка достала из пачки сигарету, и Антон поднес к ее лицу зажигалку. На несколько секунд, когда загорелся огонек, он отразился в ее зеленых глазах и заполыхал там.
Это линзы? спросил Антон.
Что?
Твои зеленые глаза
А-а-а Линзы.
Очень красиво.
Девушка глубоко затянулась и выпустила дым.
Ты его любишь? спросила она.
Отчима?
Да.
Конечно, люблю.
Поэтому напился?
Антон подумал немного и ответил:
Ну, причин у меня хватает
Ну, причин и у меня хватает, но я-то не пью.
Наверное, ты сильнее меня
Но ты же мужик!
Сейчас я просто несчастный человек.
А я для того и есть, чтобы сделать тебя немного счастливее.
Правда?
Да.
Девушка снова провела языком по губам.
Ты думаешь, если я трахну тебя, то стану счастливее?
Девушка пожала плечами:
Обычно так и происходит
Антон покачал головой:
Нет. Сегодня меня это не сделает счастливым.
Девушка встала и прошлась по кабинету, собирая свою одежду. Обернулась.
А что ты хочешь?
Что я хочу?
Антон задумался. Поднял глаза.
Ты можешь вызвать мне такси, отвезти домой и остаться со мной?
На ночь?
Да.
Без секса?
Да. Ничего не нужно. Просто побудь эту ночь рядом.
Девушка усмехнулась пришедшей в голову мысли. Но спросила:
Ты боишься темноты?
Антон помолчал. Потом ответил:
Да. Боюсь.
Девушка пожала плечами.
Хорошо. Я останусь. С сексом или без секса
Я тебе заплачу.
Твой друг уже заплатил. Ночь входит в оплату.
Антон кивнул головой:
Тогда утром я угощу тебя завтраком.
Утром?
Да.
Ну, ладно Жди меня на выходе.
Девушка вышла из кабинета. Антон с трудом поднялся и, пошатываясь, пошел на выход.
Спали в разных комнатах. Антон проснулся первым и пошел принимать душ. У него сильно гудела голова. Потом он разбудил девушку, и она, сонная, с полузакрытыми глазами пошлепала в ванную комнату. Вышла посвежевшая, юная, совсем не похожая на себя вчерашнююскорее на школьницу, пропускающую уроки.
Они позавтракали под аккомпанемент скрипок Моцарта яичницей, что приготовил Антон, и соком с тостами. В какой-то момент он засмотрелся на девушку, имя которой даже не знал.
Знаешь притчу о птицах небесных? спросил Антон ее.
Не-а, она покачала головой. А про что она?
Иисус сказал: посмотрите на птицони не сеют и не жнут, нет у них ни амбаров, ни складов, и Бог питает ихнасколько же вы лучше птиц!
Это ты к чему?
Я к тому, насколько же ты лучше. Особенно эти твои глаза
Линзы
Да. Я знаю. Пусть даже так.
Я их в «Линзмастере» брала со скидкой. У меня дисконтная карточка естьтебе надо?
Нет. Я вижу неплохо.
А зачем ты тогда рассказал мне про птиц?
Подумай
Девушка задумалась.
Ты хочешь сказатья плохо поступаю, что трахаюсь с кем попало?
Плохо, по отношению к себе.
Если я не буду трахаться, то умру с голоду.
Не умрешь, об этом и притча.
Знаешь, я хочу спать в своей постели. Ну а за квартиру платить надо. Кстати, она у меня чуть больше, чем твой туалет.
Антон покачал головой:
Себя можно потратить по-другому.
А я не умею по-другому А если ты такой правильный, возьми и раздай все это бедным, она обвела рукой комнату. Что молчишь?
Они не станут от этого богаче. Вся соль в том, что они сами должны это заработать. А иначе не в коня корм.
Многие раздают беднякам свое имущество.
Лев Толстой так не сделал, хотя все время говорил о милосердии и справедливости. Были же у него свои причины на это И еще
Что?
Если б я начал раздавать свое имущество, то ты бы сочла меня идиотом.
Это точно
Потом она встала из-за стола, и Антон помог ей одеться и проводил на улицу, где поймал такси.
Девушка села внутрь и опустила стекло.
Я в этом клубе работаю каждый четверг.
Я понял.
Если надумаешь
Я понял.
Притчу еще мне какую-нибудь расскажешь
Ладно.
Она помахала рукой, и такси ее быстро унесло.
Антон вернулся домой, засунул посуду в посудомоечную машину, включил нужный режим, надел легкий костюм от Etro и выключил Моцарта. Потом поверх накинул плащ от Barberry. Пока спускался в лифте, думал о Льве Толстом. Почему он не раздал свое имущество бедным? Или хотя бы его часть? Ведь бросил дом и ушел, все оставив. Толстой ответил на множество вопросов, почему не ответил на этот довольно простой вопрос. Почему?