Назад в СССР - Валерий Анатольевич Рожнов 3 стр.


Вообще-то это как-то нехорошо, подумал про себя Антон, этот опустившийся тип торчит в центре города, прямо под рекламной вывеской его компании. Вроде бы и ничего страшного, и все же как-то неприятно.

Антон уже хотел уезжать, когда неожиданно бомж подошел ближе к основанию билборда, достал из штанов свой прибор и стал мочиться на постамент.

 Вот скотина,  произнес вслух Антон.  Он ссыт на мой рекламный щит! Надо его прогнать. Где полиция? В центре города стоит человек и ссыт на рекламный щит!

Бомж спокойно делал свое дело, не обращая ни на кого внимания. Несколько проходящих мимо людей отвернули лица.

Антон вылез из машины и подошел к бомжу в тот самый момент, когда тот заправлял штаны. Пока Антон боролся с возмущением и подыскивал слова, бомж повернулся и внимательно посмотрел на Антона.

 Что надо, дядя?

 Здесь нельзя мочиться.

 Ссать, что ли?

 Да, ссать. Тут центр города. Люди ходят, висит реклама,  Антон показал рукой на щит.

 Ну и что?

 А то, что ссать здесь нельзя. Вот что,  заявил Антон закипая.

 Мне можно.

 Почему?

 Потому что я тут живу.

 Где «тут»?

 На этих улицах.

 Значит, эти улицы типа твои комнаты?

 Типада.

 А этот рекламный щиттипа туалет?

 Ну да.

 Может, ты тут еще и кучу навалишь?

 Не-а посрать я хожу в другое место.

 В другое?

 Да. А поссать я люблю тут.

 О господи!  Антон задыхался от возмущения.

 А тебе-то что?

 Мне это просто не нравится.

Бомж что-то прочел в лице Антона. Смутная догадка мелькнула у него в голове. Он спросил:

 Это твой, что ли, щит?

Антон помялся немного. Разговор получался идиотский.

 В некотором смысле.

Бомж нагнулся и поднял с земли сумку с грязным барахлом.

 Я могу не ссать здесь больше. Если тебе не нравится

 Да. Спасибо. Буду тебе благодарен.

Бомж помолчал, а потом спросил тихо:

 Скажи, а на что я нассал?

Антон развел руками:

 «Инвест Ренессанс». Это компания, вернее, инвестиционный фонд. Мы вкладываем деньги в различные активы. В основном на фондовом рынке.

Бомж немного помолчал.

 Прости, я ничего не понял.

 Короче, мы делаем деньги.

 А-а-а

 Если у тебя есть деньги, то я помогу купить на них акции.

 У меня нет денег.

 Нет денегнет проблем.

 Да  Он помолчал немного.  Ну, я пошел?  спросил бомж тихо и поднял свою сумку с грязным барахлом.  Дел много

 Давай, друг! Удачи.

Антон хлопнул его по плечу, и бомж куда-то поплелся, а Антон вернулся в свой «Мерседес», завел двигатель и поехал в свой офис.

Там он первым делом налил себе на два пальца виски. Сел в кресло и откинулся на спинку. Бомж не выходил у него из головы. Человек не имел ни акций, ни денег, ни дома, ни жены, ни работы и все-таки как-то умудрялся жить в этом мире. Как ему это удавалось, для Антона оставалось загадкой. Впрочем, Антон вспомнил слова Иисуса о птицах небесных, которые не сеют и не жнут, но всегда имеют пищу. Правда, эта птица небесная, так же, впрочем, как и Антон, любила выпить. Но хорошая выпивка на дороге не валялась, а Антон в последнее время к ней пристрастился.

В кабинет вошла секретарь, остановилась у стола и положила папку с документами перед Антоном.

 Доброе утро.

 Доброе утро, Маша.

Он почувствовал легкий аромат новых французских духов. Пачули, сандаловое дерево и нотка бергамота, впрочем, едва различимая.

Он допил виски и поставил бокал на стол. Ему пришла в голову неожиданная мысль.

 У нас есть минеральная вода? Соки?

 Конечно

Антон поднялся, подошел к бару, распахнул дверцы и уставился на груду бутылок. После недолгого раздумья он сказал:

 Я хочу, чтобы ты убрала все бутылки отсюда.

 Все?

 Да. И поставь минеральную воду. Можно соки.

 Хорошо.

 Это надо сделать прямо сейчас.

Он взял в руки несколько бутылок, передал девушке и стал докладывать другие, вынимая одну за другой из бара. Получилась целая стеклянная гора. Девушка с трудом пыталась ее удержать, ничего не разбив.

 Ты не справишься. Давай помогу.

Он набрал полные руки бутылок и вместе с секретаршей в несколько заходов вынес их из кабинета и отдал на разграбление сотрудникам. Ему стали аплодировать. Вернувшись, он плотно закрыл за собой дверь, сел за стол и попытался работать. Но без еще одной порции виски работа не шла.

 Черт бы все побрал  сказал он громко.  Черт бы все побрал! И во веки веков! Аминь!

Потом набрал номер материного телефона и поехал к ней обедать за город, в коттеджный поселок «Павлово» на Новорижском шоссе.

Мать запекла утку с яблоками, приготовила разных салатов и красиво сервировала стол.

 Мы что-то празднуем?  спросил Антон, садясь за стол.

 Тридцатилетие нашей совместной жизни,  ответил отчим и разлил по стаканам шампанское.

 Вы уже тридцать лет вместе?  удивился Антон.

 Да,  ответила мать, держа в руке бокал с шампанским, и тут Антон с грустью заметил, какой тонкой и сухой стала ее рука.

Он выпил свой бокал и стал есть.

 Как твои дела?  спросил отчим.

 Прекрасно. Сейчас 2008 год. Рынки растут, нефть стоит уже сто сорок долларов за барель. Мы на подъеме.

 Так не будет продолжаться вечно.

 А что говорят в правительстве?

 Мнения разные. Нефть может пойти вниз, как и другие сырьевые товары. Наши компании сильно закредитованы. Все может кончиться печально.

 А я ставлю на дальнейший рост. Вкладываю любой свободный рубль и доллар. Немного рискую, конечно

Мать подняла глаза от еды:

 Налейте мне еще шампанского.

Антон снова наполнил всем бокалы.

 Почему все время говорите о работе? Даже в такой момент. Неужели нет других тем?

 Мам, мы мужчины, мы говорим либо о женщинах, либо о работе.

Мать поставила бокал, пристально посмотрела на Антона и сказала:

 Я заметила, когда ты наливал шампанское, у тебя рука дрожала.

 Правда?

Антон усмехнулся, вытянул вперед руки и, заметив, что пальцы его действительно подрагивают, тут же убрал их под стол.

 Так руки дрожат у алкоголиков,  заявила мать.

 Мам, ты же знаешь, что я не алкоголик!

 Но у тебя руки дрожат!

 Дело в работе. Пойми, я каждый день сильно рискую большими деньгами. Как своими, так и тех, кто мне их доверил. Поэтому у меня дрожат руки. Это нервное.

 Так брось эту работу. Найди другую.

 Разве все так просто?

 Но и ничего сложного в этом нет.

 И что мне делать? Начать развозить цветы, что ли?

 Любая работа хороша, если не связана с риском.

 Мать права,  сказал отчим,  то, чем ты занимаешься, слишком опасно, и платишь ты слишком большую цену. Сами по себе деньги безобидны, но когда их становится много, они превращаются в чудовище, которое начинает пожирать тебя.

Антон поднял глаза:

 Деньги меня пожирают?

 Они пожирают всякого, кто преодолевает разумный предел. Посмотри на менямне деньги больше не нужны. Вернее, нам хватает того, что у нас есть. Я достиг разумного предела, и больше мне не нужно.

Антон снова вспомнил притчу о птицах небесных и подумал: «Ах, если б я был птицей, мне бы не пришлось искать кредиты под залог акций, чтобы на них купить еще акций, которые потом продать и расплатиться по кредиту. А на оставшиеся деньги снова купить акций, а под них взять очередной кредит и так по кругудо бесконечности».

Он закончил есть, отодвинул тарелку и вытер салфеткой рот.

 Все, что вы мне тут сказали, очень трогательно, но я уже очень крупно увяз. И ещея ни о чем не жалею. Я живу правильной жизнью. Каждый день я смотрю за горизонт!

 У тебя руки дрожат!  сказала мать упрямо и с болью в голосе.

Антон вздохнул и покачал головой.

 Хорошо, с руками я что-нибудь сделаю. Схожу к врачу. Уверен, что это пустяк.

 Дай-то бог,  сказала мать.

Потом мужчины встали из-за стола и вышли в прихожую. Там отчим надел на черного лабрадора ошейник и шлейку, и они пошли гулять.

На улице Воланда отпустили, и он помчался вперед, радостно махая хвостом и обнюхивая знакомые ему места. Мужчины шли молча. Потом Антон обернулся и сказал:

 Ты плохо выглядишь.

 Что, так заметно?

 Ты похудел, и у тебя лицо серое.

Отчим остановился и, глядя в сторону, сказал:

 У меня рак!

 ЧТО?

 Рак легкого, четвертая стадия,  произнес он, не поворачивая лица.

 О господи! Мать знает?

 Нет. Только врачи. И теперьты.

 А в правительстве?

 Нет.

Антон долго стоял и не знал, что сказать. Он пробормотал:

 Господи, это же ужасно.

Отчим положил ему руку на плечо. Он попытался улыбнуться:

 Такова жизнь, мой мальчик

 Подожди подожди  быстро заговорил Антон.  У меня есть деньги! Я оплачу любых врачей! Давай поедем в Израиль или Германию! Там самые современные технологии. Тебя вылечат.

Отчим помолчал и покачал головой.

 Уже поздно. Мне осталось немного.

 Сколько?

 Три-четыре месяца.

Антон молчал и смотрел на отчима. Сказанное его оглушило.

 Три-четыре месяца  тихо повторил он.

 Да.

 И ты не хочешь лечиться?

 Лечение может на пару месяцев продлить мне жизнь. И за это я заплачу тем, что с завтрашнего дня превращусь в овощ. Лучше уж так, как есть.

На глазах у Антона появились слезы. Он сделал шаг вперед и обнял отчима.

 Прости меня,  прошептал он, сглатывая слезы,  прости за все, что я не так делал.

Отчим погладил его по голове и сказал:

 Ты хороший мальчик! Я всегда гордился тобой!

 А я я всегда любил тебя!

 Ну, ладно, пошли обратно в дом. Кажется, Воланд сделал все свои дела.

Обратно он шли молча. Антон смотрел себе под ноги. Воланд бежал рядом по песчаной дорожке, высунув розовый язык.

Отчим остановился перед зелеными воротами и отстегнул шлейку от ошейника. Воланд сел на задние лапы и большими темными глазами стал смотреть на мужчин. Антон повернулся и сказал:

 Я не пойду в дом.

 Мать приготовила десерт.

 Шоколадный торт?

 Да, твой любимый шоколадный торт.

 Нет.  Антон покачал головой.  Мне кажется, я не выдержу и расплачусь.

 Привыкай к мысли, что дальше ты пойдешь один по жизни. Без моей помощи.

 Мне будет трудно. И матери особенно.

 Я надеюсь на тебя.

Он помолчал. Потом произнес:

 Я все сделаю.

Антон снова обнял отчима и долго стоял, прижавшись к нему. Он снова стал маленьким. Он снова боялся темноты и грозы с молниями. Он снова нуждался в защите. Но просить ее больше было не у кого.

Вечером Антон пил в одиночестве и смотрел телевизор без звука. Изображение мелькало перед ним яркими пятнами. Где-то около двенадцати за ним заехал Андрей и силой поволок его в клуб.

 Тебе надо развеяться.

 Мне и одному неплохо.

 Нет, нет, мы сегодня должны с тобой оторваться.

Антон смотрел в окномелькали набережные, вода, огни, светофоры,  его тошнило и ему снова казалось, что он смотрит телевизор без звука.

Потом он полулежал на кушетке, обитой синим бархатом, в отдельном кабинете, а стриптизерша извивалась перед ним, стаскивая с себя одежду. Когда она осталась в одних трусиках, Антон поднял руку и сказал:

 Хватит.

Девушка подошла ближе и опустилась на пол перед ним. Положила руки ему на колени.

 Мы только начали. Это приватный танец.

 Я не просил приватный танец.

 Твой друг просил.

 Да?

 Он мне заплатил.

 Много?

 Много. Ты сегодня можешь позволить все, что пожелаешь.

 Мне бы до моей подушки добраться.

Девушка внимательно всмотрелась в лицо Антона. Провела языком по верхней губе, слизывая фиолетовую помаду. Очень медленно. Потом спросила:

 Почему ты не хочешь продолжения? Женат?

 Нет.

 Есть девушка?

 Нет. Теперь уже нет.

Стриптизерша изогнулась всем телом, как кошка, поднялась и села рядом с ним на кушетку. Она приблизила свое лицо. Огромные ресницы и зеленые глаза. Наверное, линзы, подумал Антон.

 Хочешь меня трахнуть?  спросила она.

Антон молчал. Своим вопросом она словно вывела его из оцепенения, и у вымышленного телевизора, который продолжал смотреть Антон, появился звук. Он немного пришел в себя.

 Так ты хочешь меня трахнуть?  еще раз спросила девушка.

 Нет. Правда, не хочу.

 Почему?

 Да так

 Нет, серьезно?

Антон помолчал немного.

 Мой отчим умирает.

 Вау! Что с ним?

 Рак легких.

 Прости.

 Да нетвсе нормально То есть ненормально, но ничего не поделаешь. Такова жизнь.

Девушка достала из пачки сигарету, и Антон поднес к ее лицу зажигалку. На несколько секунд, когда загорелся огонек, он отразился в ее зеленых глазах и заполыхал там.

 Это линзы?  спросил Антон.

 Что?

 Твои зеленые глаза

 А-а-а Линзы.

 Очень красиво.

Девушка глубоко затянулась и выпустила дым.

 Ты его любишь?  спросила она.

 Отчима?

 Да.

 Конечно, люблю.

 Поэтому напился?

Антон подумал немного и ответил:

 Ну, причин у меня хватает

 Ну, причин и у меня хватает, но я-то не пью.

 Наверное, ты сильнее меня

 Но ты же мужик!

 Сейчас я просто несчастный человек.

 А я для того и есть, чтобы сделать тебя немного счастливее.

 Правда?

 Да.

Девушка снова провела языком по губам.

 Ты думаешь, если я трахну тебя, то стану счастливее?

Девушка пожала плечами:

 Обычно так и происходит

Антон покачал головой:

 Нет. Сегодня меня это не сделает счастливым.

Девушка встала и прошлась по кабинету, собирая свою одежду. Обернулась.

 А что ты хочешь?

 Что я хочу?

Антон задумался. Поднял глаза.

 Ты можешь вызвать мне такси, отвезти домой и остаться со мной?

 На ночь?

 Да.

 Без секса?

 Да. Ничего не нужно. Просто побудь эту ночь рядом.

Девушка усмехнулась пришедшей в голову мысли. Но спросила:

 Ты боишься темноты?

Антон помолчал. Потом ответил:

 Да. Боюсь.

Девушка пожала плечами.

 Хорошо. Я останусь. С сексом или без секса

 Я тебе заплачу.

 Твой друг уже заплатил. Ночь входит в оплату.

Антон кивнул головой:

 Тогда утром я угощу тебя завтраком.

 Утром?

 Да.

 Ну, ладно Жди меня на выходе.

Девушка вышла из кабинета. Антон с трудом поднялся и, пошатываясь, пошел на выход.

Спали в разных комнатах. Антон проснулся первым и пошел принимать душ. У него сильно гудела голова. Потом он разбудил девушку, и она, сонная, с полузакрытыми глазами пошлепала в ванную комнату. Вышла посвежевшая, юная, совсем не похожая на себя вчерашнююскорее на школьницу, пропускающую уроки.

Они позавтракали под аккомпанемент скрипок Моцарта яичницей, что приготовил Антон, и соком с тостами. В какой-то момент он засмотрелся на девушку, имя которой даже не знал.

 Знаешь притчу о птицах небесных?  спросил Антон ее.

 Не-а,  она покачала головой.  А про что она?

 Иисус сказал: посмотрите на птицони не сеют и не жнут, нет у них ни амбаров, ни складов, и Бог питает ихнасколько же вы лучше птиц!

 Это ты к чему?

 Я к тому, насколько же ты лучше. Особенно эти твои глаза

 Линзы

 Да. Я знаю. Пусть даже так.

 Я их в «Линзмастере» брала со скидкой. У меня дисконтная карточка естьтебе надо?

 Нет. Я вижу неплохо.

 А зачем ты тогда рассказал мне про птиц?

 Подумай

Девушка задумалась.

 Ты хочешь сказатья плохо поступаю, что трахаюсь с кем попало?

 Плохо, по отношению к себе.

 Если я не буду трахаться, то умру с голоду.

 Не умрешь, об этом и притча.

 Знаешь, я хочу спать в своей постели. Ну а за квартиру платить надо. Кстати, она у меня чуть больше, чем твой туалет.

Антон покачал головой:

 Себя можно потратить по-другому.

 А я не умею по-другому А если ты такой правильный, возьми и раздай все это бедным,  она обвела рукой комнату.  Что молчишь?

 Они не станут от этого богаче. Вся соль в том, что они сами должны это заработать. А иначе не в коня корм.

 Многие раздают беднякам свое имущество.

 Лев Толстой так не сделал, хотя все время говорил о милосердии и справедливости. Были же у него свои причины на это И еще

 Что?

 Если б я начал раздавать свое имущество, то ты бы сочла меня идиотом.

 Это точно

Потом она встала из-за стола, и Антон помог ей одеться и проводил на улицу, где поймал такси.

Девушка села внутрь и опустила стекло.

 Я в этом клубе работаю каждый четверг.

 Я понял.

 Если надумаешь

 Я понял.

 Притчу еще мне какую-нибудь расскажешь

 Ладно.

Она помахала рукой, и такси ее быстро унесло.

Антон вернулся домой, засунул посуду в посудомоечную машину, включил нужный режим, надел легкий костюм от Etro и выключил Моцарта. Потом поверх накинул плащ от Barberry. Пока спускался в лифте, думал о Льве Толстом. Почему он не раздал свое имущество бедным? Или хотя бы его часть? Ведь бросил дом и ушел, все оставив. Толстой ответил на множество вопросов, почему не ответил на этот довольно простой вопрос. Почему?

Назад Дальше