Крестьянин довел нас до своего хутора, от которого шла слабо наезженная проселочная дорога. На прощание он кланялся, благодарил, желал нам всяческого здоровья, божьей помощи и звал приезжать к ним еще. Мы попрощались с ним и начался наш веломарафон. После того, как мы начали в полную силу крутить педали, наши велосипеды помчались по дороге, явно удивив крестьян не виданной для этих времен скоростью. Посмотрим, как хроноаборигены удивятся, когда Преображенский сделает большой портал и прикачу сюда на своей безлошадной самобеглой повозке с полным приводом и шестицилиндровым дизельным мотором в 242 лошадиные силы. До максимальных двух сот десяти разогнаться, конечно, почти негде и на наших дорогах 21 века, а тут, может быть, где-то можно было бы выжимать максимум километров шестьдесят в час. Но и 40-50 тут будет скоростью фантастической. Но это все пока было мечтами, а пока мы усердно крутили педали, надеясь до наступления темноты доехать до Петербурга.
До Сертолово мы доехали без приключений. Населенный пункт, числившийся в наше время городом, в это время был небольшой деревенькой из дюжины дворов. Но через эту деревню проходила вполне приличная по здешним меркам дорога, которая, как мы позже установили, была Выборгским почтовым трактом. Солнце уже начинало клониться к закату, потому останавливаться в Сертолово мы не стали, а спросив у пожилой крестьянки, как проехать в Петербург, двинулись в указанном ею направлении, которое и без нее было понятно. Дорога была широкой, а после Парголова вообще шел телегобан, по местным меркам. Да и местность пошла уже достаточно заселенная, поселения стали попадаться достаточно часто, хотя они еще не успели слиться между собой, образовав к концу 19 века сплошную дачную местность Озерки-Парголово. Пока ехали через эти места, вспомнил, как моя бабушка, когда я был еще маленьким, рассказывала, как они всей семьей ездили на извозчике с Петроградской Стороны вна дачу в Озерки.
Примерно через полтора часа мы достигли городской заставы, находившейся около Поклонной Горы. Там дорогу перегораживал полосатый черно-желтый шлагбаум, а по бокам стояли такие же полосатые черно-желтые будки. «Пчелайна», как и вообще сотовой связи здесь еще нет, а вот реклама уже запущена! Рядом со шлагбаумом стоял бородатый часовой с ружьем. Рядом со шлагбаумом вдоль дороги стояло деревянное сооружение, именуемое «рогаткой». В основе этой конструкции было бревно, из которого в разные стороны торчало четыре ряда коротких заточенных кольев, перпендикулярных друг другу, наподобие козел. На двух нижних рядах оно стояло, а два верхних ряда должны были не дать преодолеть данное заграждение. Как я читал, такими рогатками перегораживали на ночь въезды в города, а кое-где и улицы.
Мы подъехали к шлагбауму, около которого скучал стражник, вооруженный ружьем с примкнутым штыком. Увидев нас, быстро катящих по дороге на диковинных двухколесных механизмах, стражник оживился и крикнул напарника. Из стоящей рядом с дорогой небольшой избы вышел еще один стражник с ружьем. Следом за ним вышел старший караула, видимо офицер, судя по эполетам, но его звание я определить не мог, поскольку еще не выучил до конца местные знаки различия. Успел запомнить только, что у солдат - погоны, у просто офицеров - эполеты без бахромы, у штаб офицеров - с бахромой, у генералов - с более густой бахромой. У каждого полка был свой цвет эполет и свой цвет канта. Да и вообще в обмундировании царило крайнее разнообразие. Может быть на парадах все это смотрелось и красиво, но было крайне неудобно в ношении, да еще и зимой не по сезону. Бегать в армии в эти времена было не принято, даже в бою ходили строем. Кстати, в нашей истории местного правителя Николая Первого, любителя красивой формы и парадов, эта страсть как раз и сгубила. Принимал парад, будучи в холодном мундире. Героически выдержал до конца, несмотря на то, что замерз. В итоге получил воспаление легких и через несколько дней помер. Ладно, ребята, потерпите не так уж долго осталось. Скоро начнете каждое утро бегать по пять верст в удобных галифе и кирзачах. А зимой будете носить теплые ватные куртки и ватные штаны. И погоны у вас будут нормальные - единообразные и с понятными лычками, звездочками и просветами.
Тем временем мы подъехали к шлагбауму и остановились. Я слез с велосипеда, поставил его на откидную подножку и подошел к стражникам:
- Здравия, чудо-богатыри, хранители Земли Русской! - Поприветствовал я обитателей этого далекого предшественника современных постов ДПС.
- И вы здравы будьте, сударь. - Учтиво ответил офицер. - Кто вы, откуда и куда проезжать изволите?
- Мы путешественники. Приехали из Америки, из города Питерсберг, что в Алабаме. Наш батюшка очень давно поехал в те новые земли, да так там и поселился. А я с друзьями решил вернуться на родину предков. Вот наша подорожная. - Сказал я и достал из планшета наши документы.
Мой «американский» паспорт и рекомендательное письмо от шерифа Питерсберга произвели на офицера очень хорошее впечатление. Ну не может тягаться местная полиграфия с цветными лазерными принтерами Лексмарк, да еще я очень старался, когда рисовал все это в Corel Draw. Ну и голограммы, прилепленные на эти документы в этом времени тоже были невиданным чудом. В общем, сразу было видно, что бумаги заграничные, а мы, как их обладатели, люди солидные и уважаемые, то есть, - дворяне и явно не бедные. А дворяне в эти времена обладали свободой передвижения. Виз в 19 веке еще не было.
- Разрешите представиться, князь Земнов Андрей Владимирович. Мои спутники, самые отважные ковбои Алабамы и всего Среднего Запада - Дмитрий Панов и Олег Ильин... Ковбои... Рэйнджеры... Андестенд?... Ферштейн?... Ну это как у вас казаки, только круче. У вас казаки на лошадях ездят, а у нас в Алабаме на лошадях ездят только лохи. Настоящие крутые ковбои ездят на бизонах.
Я понял, что меня понесло. Да, троллинг это мое второе я. Знаю, что не кместу, но все равно... Ну ладно, раз начал, то надо уж троллить эту троицу до конца. Все равно стоят, развесив уши и, похоже, верят той хрене, что я тут несу.
- Бизоны это такие быки. Только очень большие и волосатые. - Я достал смартфон, нашел в нем фотки как я в токсовском лесопарке с подругой кормлю зубро-бизонов и показал одну из них стражникам. - Вот это мое ранчо... усадьба... А вот это мои бизоны.
Стражники впечатлились. После демонстрации фотографии они уже готовы были поверить во что угодно. Да, народ тут с одной стороны наивный и верит во всякую фигню. А с другой стороны я предчувствовал, что как дело дойдет до чего-то действительно важного и полезного, то они в это верить не захотят, и придется тащить их к цивилизации кнутом и пряником.
- К сожалению, мы не могли взять бизонов с собой на корабль. Но мы взяли вот эти чудесные механизмы, которые позволяют быстро ездить, крутя ногами педали. Называется велосипед. По-латински - «быстрые ноги»...
Ага, герр Дрез, конечно, уже изобрел свою «дрезину» - «машину для бега» - нечто среднее между велосипедом и самокатом. Но до нормальных велосипедов с педалями здесь еще лет пять. Так что наши велосипеды тут первые и их можно патентовать.
- Этот аппарат изобрели совсем недавно, и мы хотим совершить пробег по Россия очень отсталая, то нам было очень обидно. Вот мы и решили приехать сюда и поднять Россию к вершинам научного прогресса.
Может быть, мне и далеко до Остапа Бендера, но публика впечатлилась красочно расписанными мной перспективами развития отечественной вело промышленности не хуже, чем жители Нью-Васюков международным шахматным турниром. Мы продемонстрировали стражникам велосипеды. Разрешили позвенеть звонком, показали действие электрической фары и переключателя скоростей. Даже дали офицеру, который оказался прапорщиком Егоровым, немного прокатиться. Кстати, прапорщик тут было офицерским званием. Что бы господин прапорщик не упал, Олег шел рядом и придерживал его. Нас записали в книгу приезжих и сказали, что мы можем переночевать в нумерах при трактире, который стоял прямо рядом с заставой. Мы распрощались со стражниками. На прощание я дал прапорщику рубль, а солдатам по двадцать копеек, что бы они выпили за нас после дежурства. Таким образом, наш нумезматический новодел из 21 века прошел еще одну, на этот раз болеесерьезную проверку.
Солнце уже садилось и начинало темнеть. Ехать от Поклонной Горы до центра Петербурга, учитывая, что улицы было вымощены булыжником, а не покрыты асфальтом, было не менее часа. А плутать по городу ночью не хотелось. Мало того, что темно, так еще в эти времена было не принято приличным людям где-то шастать ночью. Потому мы направились на постоялый двор, решив отложить въезд в Санкт-Петербург на утро.
Постоялый двор размещался в двухэтажной постройке с мезонином. Первый этаж был каменным, отштукатуренным и покрашенным в светло-желтый цвет, а второй этаж - бревенчатым. Над входом красовалась вывеска «Трактиръ». Я и Дима вошли в зал, а Олег остался снаружи, сторожить велосипеды и рюкзаки. В зале стояли деревянные столы и лавки, а за стойкой стоял классический трактирщик - бородатый мужик среднего роста в темной одежде, поверх которой был надет белый фартук. Под фартуком угадывалось пузо средних размеров.
- Добренького вечера! Чего изволят-с господа-с путешественники! - С полупоклоном и дежурной улыбочкой поприветствовал нас работник местного общепита.
Я оглядел зал. Заведение было явно ниже нашего уровня, хотя, думаю, что путешествуя по России, дворяне вынуждены были останавливаться и в таких, ибо приличные гостиницы были только в крупных городах. Конечно, рядом был Петербург, более, того уже находились в границах Петербурга 21 века, где-то примерно там, где в будущем появится железнодорожная станция Удельная, а потом и одноименная станция метро. Но пока это был пригород, а до города по здешним понятиям было часа три пути. В зале трактира стояла дюжина столов, большая часть из которых была свободна. Вероятно, основной наплыв посетителей был здесь днем. За одним из столов сидела компания приказчиков, которые не спеша ели и негромко обсуждали сегодняшнюю торговлю в местных лавках. Кроме них в зале были две группы толи крестьян, то ли артельщиков. Они сидели за дальними столами у стены. В противоположном от крестьян конце зала сидела семья прилично одетых мещан - мужчина, женщина и две девочки. Стол, за которым они сидели был единственным, на котором была скатерть.
- Я князь Земцов из Алабамы. - Ответил я, подчеркивая наш VIP-статус. - Мне и моим спутникам нужно поужинать и переночевать. Утром мы продолжим наш путь в Санкт-Петербург. Надеюсь, что вы сможете обеспечить обслуживание, достойного нашего уровня.
- Да-с, ваше сиятельство! Мы лучшее заведение в здешних-с краях-с! - Трактирщик просто излучал профессиональную любезность. Он повернулся к двери на кухню, находившуюся за его спиной, и крикнул. - Прошка, накрой для господина князя...
Из двери выскочил молодой парень с маленькими усиками, которые только-только начали расти на его лице. Он так же был в темной одежде и белом фартуке. Подскочив к свободному столу у окна, он ловко постелил на него свежую скатерть и расплывшись в улыбки пригласил к столу:
- Прошу-с, ваше сиятельство!
- Нам нужны комнаты для ночлега, я хочу сразу положить туда наши вещи. - Сказал я. - И куда-то надо пристроить наши велосипеды.
- Сей момент, ваша светлость! - Ответил трактирщик и крикнул. - Акоп, отнеси вещи их сиятельства в лучшие комнаты!
В зале появился пожилой, но очень крепкий мужик. Он был с оклабистой слегка седой бородой и густыми бровями. Вероятно, он сочетал функции слуги для благородных господ и вышибалы для загулявшей публики попроще. Дима жестом показал Олегу, что бы тот проследил за сохранностью вещей. Олег кивком показал, что понял и последовал за слугой. Велосипеды трактирщик предложил разместить в конюшне, но после того, как я ему объяснил, что если с этими чудесными механическими конями что-нибудь произойдет, то государь-император очень обидеться, их не увидев, и несчастный трактирщик рискует отправиться на каторгу в Сибирь. После этого, хозяин заведения решил, что надежнее до утра спрятать их в чулан, запираемый на висячий замок.
Мы поужинали картошкой с мясом, пирогами и чаем. От водки, которую нам настойчиво предлагали, мы отказались. Комнаты, в которых нас разместили, были маленькими, но чистыми. На полу лежали полосатые половички совершенно деревенского вида. Для умывания были деревянные тазики и кувшины, из которых слуга лил воду. Туалет типа сортир находился во дворе. Кроме того, хозяин, который считал, что мы крутили педали от самого Гельсингфорса, предложил нам с дороги баньку. Решив, что в Петербург нужно явиться свеженькими и чистыми, мы согласились. Тем более, что не смотря то, что на улице уже стемнело, по меркам 21 века время было еще совсем детское. Это здесь все рано ложились спать, так как ни свечи, ни масляные лампы светили весьма тускло. А крестьяне вообще использовали для освещения лучины. У нас таких проблем не было благодаря походным светодиодным фонарям, которые можно было повесить под потолок либо на стену. Таким образом, сытые и довольные, выпив после баньки натурального хлебного кваса, мы улеглись спать, провалившись в мягкие перины, которые имелись в этом заведении как раз на случай визита благородных и состоятельных путешественников. А пятирублевая ассигнация, которую я вечером заплатил трактирщику, подтверждала наш статус лучше любых документов. По сути, для меня не было особой разницы, какой ассигнацией расплатиться. Я мог бы заплатить и три рубля, и десять и даже сто. Все равно все ассигнации там, в 21 веке, я покупал за одинаковую цену независимо от их номинала. Но рубль могло быть и маловато, а точных цен я не знал, а десятка явно много. Потому я и решил дать пятирублевку, показав нашу щедрость и подчеркнув нашу значимость.
Прежде, чем лечь спать мы еще провели сеанс радиосвязи с Преображенским, котором кратко доложили о проделанном пути и остановке на постоялом дворе у выборгской заставы. Расстояния до базы было не более тридцати километров по прямой и рации нормально ловили сигнал. На двери комнат и дверь чулана с велосипедами еще вечером Дима установил беспроводные магнитные датчики на открывание из того комплекта, который взял с собой. На ночь мы на всякий случай положили под подушки травматические пистолеты. Уснули мы сразу, уставшие после веломарафона и кучи впечатлений и размякшие после бани. Да еще и свежий, практически сельский воздух, 19 века. И тишина.
8
Ночь прошла спокойно, без происшествий. Мы бы даже выспались, если бы на рассвете нас бы не разбудил крик петухов, выполнявших в этом времени функцию будильников. Проснувшись, я связался с ребятами по рации. У них тоже все было нормально. Мы решили поспать еще немного, но по доносившимся с улицы звукам, местная жизнь активно оживала с рассветом. В столицу из окрестных деревень ехали молочники со свежим молоком, крестьяне везли свою продукцию на продажу. Как только мы встали, тут же появился слуга с кувшином для умывания и чистыми полотенцами. Внизу нас уже ждал завтрак за тем же столом, но накрытом свежей скатертью. За завтраком нам прислуживал сам хозяин, а половой только таскал с кухни тарелки. Распрощавшись с хозяином и дав ему рублевую ассигнацию, мы, надев рюкзаки и сев на велосипеды, мы покатили к шлагбауму.
На заставе дежурила уже новая смена стражников. Но они, видимо были предупреждены коллегами о нашем вчерашнем появлении.
- Доброго утречка, ваше сиятельство! - Издали поприветствовал меня офицер, приложив два пальца к киверу.
- И вам доброго утра, господин офицер! - Крикнул я в ответ, помахав рукой.
- Посторонись! Посторонись! - Грозно закричали солдаты на крестьян, проезжавших и проходивших через заставу.
Телеги остановились, а крестьяне, сняв шапки, начали нам кланяться.
- Как служба, господин офицер? - Спросил я, подъехав к заставе.
- Рад стараться, ваше сиятельство! - Бодро отрапортовал офицер, вытянувшись во фрунт. - Никаких происшествий нет!
- Это хорошо! - Ответил я и вручил ему и солдатам по авторучке, объяснив, что это перо, которое может очень долго писать. Пусть весть о чудесных путешественниках распространяется по городу. Все же я планировал здесь быть не просто зрителем, вскоре начать здесь активную деятельность. Потому о создании нужного имиджа следовало заботиться заранее.
- Проезжайте, ваше сиятельство, надеюсь, что вам понравиться в Санкт-Петербурге, и вы решите остаться в нашем городе. - Напутствовал меня начальник караула. При этом он даже не стал проверять документы, вероятно, зная от сменщиков, что у нас с этим все в порядке.
Миновав заставу, мы покатили по Выборгскому тракту на юг по направлению к городу. Застройка была сельской, хотя иногда попадались и двухэтажные дома. Мы проехали имение Ланских, в котором здание усадьбы еще не было построено, а была лишь заросшая лесом территория, которая была подарена им еще Екатериной. И достигли Выборгской стороны, где оказался еще один шлагбаум, скорее всего это была Муринская застава, она как раз должна была находиться где-то в районе современной Лесотехнической Академии. Часовые у шлагбаума проверили документы и по нашей просьбе порекомендовали несколько гостиниц, где мы могли бы остановиться. Выборгская сторона, в это время была промышленной окраиной Петербурга, где располагались несколько заводов, вокруг которых были рабочие кварталы. Миновав Выборгскую сторону, мы достигли Невы, через которую вел наплавной мост. Переправившись по нему на южный берег Невы, мы наконец-то достигли центра города. Точнее, то, что мы по своей привычке воспринимали, как центр, тут еще считалось городской окраиной.