За что? разобрал я среди его криков.
Я наклонился к нему и прямо сквозь затемнённое стекло шлема спросил:
Приятно?
Нет, не надо!
А женщин бить и насиловать приятно?
Нет, вы ошиблись, я никого не насиловал!
Я отходил его ногами.
Вспомнил?
Она сама! завизжал он. Сама! Ей так нравится!
Тут я засомневалсяа мы вообще об одной и той же думаем?
Кому нравится? Как её имя?
Он назвал. Нет, та самая. Теперь я бил этого борова с максимальной жестокостью, на которую был способен. Пока не вырубил. Потом сел на скутер и уехал. Скутер бросил, джинсовку и джинсы снял и положил в пакет, пошёл в шортах и майке к своему скутеру. Пакет выбросил в мусорный бак через пару кварталов.
И уехал на речку искупаться и успокоитьсяпосле драки у меня всегда руки трясутся.
Пока обсыхал на берегу, думалвот надо оно мне было? Ещё и прихватят за нанесение вреда здоровью. Но уж больно он меня взбесил. Такой весь правильный, хороший, а бабу регулярно насилует. Ладно бы просто склонил к сожительству, но ему же надо, чтобы она сопротивлялась. Ему так больше нравится? Крутым себя ощущает? А с другой стороны, он что-то там блеял, что она сама. Может, и правда. Их, баб-то, не поймёшь. Они всякими бывают. А, пох, уже свершилось.
Поехал на «работу». Жара спала, можно и по заборам с камерами полазить.
Когда я пришёл к ним в следующий раз, они опять смотрели на меня глазами испуганных коров.
В командировку ездил, сообщил я, ставя на стол пакет с продуктами, как вы тут?
Они переглянулись. За ужином раздавили бутылочку коньяку, малой тоже налили. Выпив, Хозяйка осмелела, задала прямой вопрося ли отправил в больницу её обидчика. Я, улыбнувшись, ответил, что не понимаю, о чём речь. Мать очень строго зыркнула на дочь, та юркнула в норку и больше не показалась.
По утрам она уходила, меня не будила. Так должно было быть и в этот раз. Но сквозь сон я почувствовал нежные руки на своём теле, губы. Не просыпаясь, сгрёб женское тело под себя. Однако даже сквозь сонливость, наткнувшись на преграду, я почувствовал, что тела этого маловато. Должно быть мягче, мясистее. Отпрянул, открыл глаза.
Давай же, что тебе стоит?! взвизгнула Неважно.
Я сел на краю дивана, спиной к ней, накрыл её одеялом с головой. Она ревела, причитала. Потом кричала на меня, затем опять плакала, причитая, что она некрасивая настолько, что даже я побрезговал. А подруги её и так считают её бракованной.
Я повернулся, сдёрнул одеяло. В этот раз она прикрылась, закрыв девичьи груди ладошками.
Девственностьсокровище. Его беречь надо. И подарить её тому, кто достоин, кто оценит. Тому самому, единственному и неповторимому.
Нет таких.
Есть. И твой где-то ходит, ждёт. И если ты пойдёшь на поводу своих падших подруг, то когда он встретит тебя, он пройдёт мимо. Зачем ему падшая?
Это сказки для маленьких девочек. Жизньдерьмо.
Дерьмовые люди, чтобы не чувствовать своей вони, стараются вымазать в дерьме всё, что ещё не вымазано. Когда все воняютникто не воняет.
Всё ты врёшь! Ты просто побрезговал. Неужели тебе не хочется целки?
Нет, не побрезговал. Без одежды ты симпатичнее. Но не для меня. А целка Уже было. Я тебе не сказку рассказал, а реальную историю. Мою и моей жены.
А что ж ты тогда тут делаешь? ехидно спросила она.
Мою жену убили. Я мщу. Больше ни о чём не спрашивай.
Убили? Прости, я не знала.
Понимаю.
А моя мать?
Тебе честно или соврать? Правда ранит.
Значит, с матерьюэто на время?
Да.
А онавсерьёз.
Мне жаль.
Я встал, не одеваясь, сходил на кухню, поставил на огонь чайник. Когда я вернулся, она лежала на боку, свернувшись калачиком, смотрела в спинку дивана. Услышав мои шаги, она посмотрела на меня, вернее, на мою готовность к «бою».
Ты хочешь меня, констатировала она. Значит, я не страшная?
Ты симпатичная.
Между нами что-то могло бы быть?
Могло, но не будет.
А если я не буду целкой?
Не будет. Тебе ещё жизнь строить, а я уже пропащий. Не стоит.
А я хочу.
Перехочешь.
Чайник закипел, засвистел.
Кофе будешь? спросил я, натягивая штаны.
Буду.
Она пришла на кухню в чём мать родила. Вот ведь оторва! Измором меня решила взять?
Решила не мытьём, так катаньем? спросил я её.
Она улыбнулась:
А вдруг?
Если ты продолжишь в подобном ключе, ты меня больше не увидишь.
Она уставилась на меня. О чём она там думала, я не знаю, но спросила:
Мне одеться?
Сиди уж. Мне приятно, в конце концов. Но о нас даже не думай. Пей, остынет.
Молча пили кофе.
Гош, я правда не страшная?
Правда.
А почему?.. она замолчала, слова застряли в её горле, а слёзы выступили из глаз.
Вопрос поставлен не так, потому и не можешь найти ответа. Вопроскто? И зачем им это нужно.
Она задумалась.
Может, тебя гнобят не потому, что ты хуже, а потому что ониполный отстой? убеждал я. А если они отстой, стоит ли плакать? Тебе не всё равно, что о тебе подумает свинья? Или ты думала, что став шалавой, избежишь унижений? Нет, всё только усилится. Они не будут с тобой дружить. На дружбу способны только люди, способные осознать правду. А б никогда правды не видят, никогда её не признают. Они живут в иллюзиях. Жизнь вне лжи их разрушает.
Я ничего не поняла.
Представь подругу, что больше всего тебя гнобит. Вот если все кругом начнут к ней относиться так, как оно должно. У неё много парней?
Да.
Онаб И, представь: все начнут ей это в глаза говорить. Она будет убеждать: она со всеми и с каждым только по любви. А все смеяться: это же смешно. По любви? К чему? К палкам? Если она окажется в подобной среде, где она всего лишь то, что она естьполовая тряпка, то она умрёт.
Мне кажется, ты не прав.
Я пожал плечами.
Девочка, тебе сколько лет? А мне? Я чуток больше тебя видел, чуток лучше разбираюсь в жизни и людях. Потому в моей жизни была настоящая любовь. Чего и тебе желаю.
А какая она, настоящая?
Это не объяснить. Это надо осознать, почувствовать. Любые мои слова ничего тебе не скажут. Это то же, что слепому с рождения описать радугу.
Как я узнаю, что это она?
Не переживай, поймёшь.
А если я полюбила, а оннет?
Тут или ты ошиблась, или время не пришло.
В чём ошиблась?
Что любишь.
Я не ошиблась. Я люблю тебя.
Она смотрела мне прямо в глаза, упрямо и по-детскинепосредственно. М-да, убойное сочетаниеголая девочка признаётся в любви. Мне.
Нет. Ты не любишь меня. Это не любовь. Любопытство, желаниеплотское, уважение, может быть. Даже дочерние чувства вот так выразились, но не любовь.
Не решай за меня! Я люблю тебя, я хочу, чтобы ты стал первым! она вскочила, встала передо мной, вся такая голая, тонкая, юная, страстная. Глаза горят, губы пылают, соски окаменели бордовым, трогательный девичий пупок, пушок на лобке, юношеская припухлость в бёдрах. Вся такая нежная, упругая, сладкая. А, проклятие! У меня аж скулы свело судорогой. Ага, скулы, хе-хе.
Я встал, взял её за подбородок, долго смотрел в её пылающие глаза, поцеловал в губы. По-взрослому, по-настоящему. Со стоном оторвался, метеором собрал свои вещи и сбежал.
Опять «котлета» (1941 г.)
А потом всё изменил голос:
Старшина Кузьмин?
Я не ответил. Я перестал разговаривать, потому что моими собеседниками могли быть только особисты, а они меня даже пытать принимались, суки!
Я привёз вам привет от Тимофея Парфирыча.
Я чуть не закричал от радости. Наконец-то! Дошли! Но тут же подленький здравый смысл (или паранойя) осадил меня.
И?
Восток доехал.
Это ничего не значит. Хотя многое может значить. Первоевсё идёт по плану и всё хорошо. Второепровал. Кто-то перехватил Кадета с группой и расколол их по самые помидоры.
И?
Парфирыч ознакомился с посылкой и улетел. Он приказал вызволить вас. Врач говорит, вы при смерти и не перенесёте дороги.
Нах! Куда угодно, только не гнить здесь! Надовынесу! И подохнувсё лучше, чем так, опарышем съедаемым.
Как же вас довезти?
А ты кто?
Старший уполномоченный по особо важным делам Лауза Михаил Ильич.
Михаил Ильич, мои вещи надо забрать с собой. Там в нагрудном кармане трофейные сильнодей не выговорю. Таблетки там. Голубоватые. Если буду пить по одной каждые шесть часовдовезёшь.
Ага, нариком конченым стану, но довезёшь.
Следак метнулся, мне к губам были приставлена таблетка, потом металлическая кружка с ледяной водой. Во-о-от! Так-то лучше!
Поехали, старшой. Видимо, долг мой не уплачен. Зачем-то понадобился кусок котлеты под званием старшины Кузьмина. Слушай, старшой, я сам не вижумне ничего не отрезали лишнего?
Я не врач, но руки-ноги имеются.
И то хлеб.
Рассказать про дорогу нечего. И не стоит. Что рассказывать живому мертвецу, по недоразумению задержавшемуся в этом мире? Ныть, что это было больно и тяжело? Это и так понятно. В общем, это было невыносимо.
Сколько времени прошло в тряске, боли, в обмороках я не знаю, но очнувшись в очередной раз, я услышал деловой голос, до боли знакомый.
Натан! захрипел я.
А, узнал, старый ты кусок медвежатины! Я вот уже говорил Степановым, похоже, что вытаскить тебя с того света превращается у меня в привычку, сказал Натан и тут же заржал.
Получится?
Куда ты теперь денешься! Ты в очередной раз умудрился поставить всех на уши. Все требуют твою душу и срочно. Заметь, не мясо, а душу. Нужен ты опять нашим большим и сурьёзным мальчикам. Опять игра затеялась. И как ты умудряешься быть в центре всего этого?
Тяжело и больно.
Я заметил. Да, а что это за таблетки с тобой в комплекте пришли?
Там наркотики. Опиаты годны как обезболивающие, есть стимуляторы, есть галлюциногены. Вот последним применения не нашёл.
М-да. Опять Не ори! Я тебя к операции готовлю. Опять ты меня удивил. Где препараты-то такие раздобыл?
Трофеи, Натан, трофеи. Американские.
Так, Витя! Ты меня в дела ваши тайные не тащи! Мне нельзя, как агенту сионизма.
Натан, не смеши, больно смеяться. Сам же спросил. Наркоз чем планируешь делать?
Какой наркоз? Давно уже ничего нет. Только если твоими. Не ори! Лучше расскажи, что знаешь об этих опиатах. Говори, говори, мне надо, чтобы ты говорил.
Я рассказывал, что знал. Дозировки, способы применения, изменение воздействия от способа внесения в организм. И вот во время этого повествования речь моя замедлилась, мысли стали тягучими, как кисель. И вот я не смог раскрыть ртагубы перестали слушаться, слово оборвалось на середине.
Витя? Витя? Ты меня слышишь? Пальцами можешь пошевелить? Понятно. Ну, что же, коллеги, приступим!
Я хотел заорать: «Натан, ты охренел! Я же всё слышу, я всё чувствую!», но не смог. Я чувствовал, как отрываются бинты, как скальпель бежит по коже, как кровь, сбегая вниз, щекочет. Как тампоном её собирают, как мне составляли, с хрустом и скрежетом, обломки костей. Я это всё чувствовал, но не чувствовал боли. Тошнило только. Блин! Хорошо-то как! Пусть ковыряются. Главноеболеть перестало. Хоть на время, но перестало. А потом тьма добралась до моего сознания.
Судьба Голума
(наше время)
План по разговору с Отморозком вытанцовывался в моей голове. Я купил электрошокер. Нужны препараты определённого воздействия на организм. Вот только беда в том, что они числятся сильнодействующими наркотическими веществами, вызывающими мгновенное привыкание.
Вот это список! удивился кум. Решил с синьки на колёса перескочить?
Не, это не для меня.
А к кому ещё обратиться? У нас в городе подобным торгуют только те, кому наркоконтроль разрешил. Так зачем мне посредники?
Довольно необычный подбор, продолжал удивляться кум, половина этого у моего дядьки была в красной аптечке на Кавказе. Ты на войну собрался?
Да какой из меня вояка! Ты же знаешь, плоскостопие, близорукость, общая заторможенность.
Вот только не надо про заторможенность. Я на чемпионате России в финале выступал, но такой скорости даже у своего соперника не видел. Как ты это делаешь?
Я пожал плечами. Тот бой в финале кум проиграл. Приехал с чемпионата к нам с отбитой головой, с коньяком. Мы выпили, его накрыло медным тазом. И я был пьян. В общем, пошли мы на улицу. За приключениями. А кто ищет, тот всегда найдёт. Махались мы вдвоём на восемь человек. Были биты, но остались на ногах. Драться я умел неплохо. На соревнованиях не выступал, оценить уровень было невозможно, но один на шестерых выстаивалоставался на ногах. Был сильно побит, но вырубить себя не давал. И кума бил в спаррингах. Всерьёз мы не махались.
Ну, так что по этим? я постучал ногтём по списку.
Возможно, в принципе. Тяжело, но возможно.
Когда?
Экий ты прыткий! Ты мне ещё не рассказал, как ты так делаешь в драке, что как угорелый скакать начинаешь.
Да что я тебе расскажу?! Случайно это открылось. Время как замедляется. Потом прочёлэто состояние изменённого сознания. Организм поднимает обороты всех жизненных процессов настолько, что появляется подобный эффект. А вот как это сделать тебе, не знаю. Я даже не знаю, как у меня так получается. Может, выброс адреналина так действует?
Вот ты жук, куманёк! Всё что-то мутишь, мутишь. И никак тебя не прихватишь.
А хотелось? рассмеялся я.
Ха, ещё б! За такими, как ты, правильными и мутными, как раз награды и погоны стоят. Вы же
Он сплюнул. Что это он?
Чё это с тобой?
Представляешь, попадает мужик в больницу. Кто-то отходил его знатно. Ктоне можем установить. И пока я метался, искал этого байкера, мой ушлый сослуживец копнул этого избитого. А оннасильник! Установили уже две жертвы, есть заявления. И я с носом, а онв шоколаде!
А на меня чего собак спустил?
Так он такой же умный и правильный, хрен подумаешь.
Ну, так в чём дело? Копни и меня. Может, тоже звёздочку получишь? По-родственному такменя в тюрьму, тебе погоны.
Да пошёл ты! Обиделся я на тебя.
На обиженных воду возят. Так что по химии?
Я позвоню. Пора мне, пока!
Пока!
Уходя, я ещё подумал, что хорошо, что пешком пришёл. У них, оперов, мозги по-особенному устроены. Сложилось бы у него в котелке, что я байкер, и скрутил бы меня. И всё псу под хвост. На кой ляд я вообще связался с той бабой и её озабоченной дочкой?
Только подумал о ней, слышу:
Дядя Гоша!
Это что ж у меня за племянница образовалась? Ха, Неважно, собственной персоной. Да, маленький у нас город, очень маленький.
А я вас искала, потупившись и покраснев, сказала она. Бежала, запыхалась.
Я оглянулся. Главное, чтобы кум не видел.
Зачем?
Она опять выпучила глаза. Видно, что заготовленная речь вылетела из головы. Не знает, что сказать.
Ладно, пойдём в кафешку, что ли. А то стоим, как два тополя на Плющихе.
Пока ждали кофе и мороженое, разглядывал её.
А ты похорошела.
Спасибо. Вы знаете, я сначала очень обиделась на вас
А что это за «вас»? Давай на «ты». Слух режет.
Давайте, ой, то есть давай, она опять замолчала, мяла в руках телефон, то открывая, то закрывая чехол.
Принесли кофе и мороженое.
Съешь мороженку. Как мать?
Плохо. Плачет. В общем, она вздохнула, будто собираясь прыгнуть в воду, я сначала обижалась, а теперь нет. Я много думала о том, что случилось, что вы, ой, ты говорил.
Уже хорошо. Думать полезно. Больно, но полезно, буркнул я, отхлебнув кофе. Хм, а неплохой кофе. Надо к ним ещё зайти.
Не сбивайте меня, я и сама собьюсь. Ну, вот, опять забыла.
Не опять, а снова. А может, ну их, эти разговоры? Поговорили и поговорили. Главное, чтоб толк был. Расскажи лучше, как сама?
Нормально. Я сильно изменилась. Не думала, что можно так быстро измениться.
Это у ребят долго. А у васза одну ночь.