Догадки были самые разные, лишь немногие, непосредственно готовившие «представление» знали, что там скрывается самый обычный копёр с первым дизельмолотом, установленным на сваю, которую он и должен был показательно вбить.
Я, стоя на трибуне вместе с руководством завода и другими начальниками цехов, волновался гораздо больше других, и с каждой минутой моё волнение усиливалось. Причиной был отнюдь не мандраж перед прибытием высокого начальства, которое по неизвестным причинам задерживалось, а боязнь того, что дизтопливо, пусть и зимнее, которое я к тому же самолично разбавил керосином, замёрзнет, и вместо представления получится конфуз. Накануне мы всё проверили в работе, но эффект первой демонстрации никто не отменял.
Время шло, люди уже начали в нетерпении выкрикивать: «Начинайте без них, нечего ждать!» Из толпы в сторону трибуны уже вовсю летели незлобивые подначки, когда сквозь открытые ворота на просторный заводской двор, сейчас полностью заполненный людьми, въехали семь абсолютно одинаковых чёрных машин, имевших характерный для двадцатых годов внешний вид. Первый и последний лимузины оказались буквально забиты огэпэушниками. Мне даже сложно было представить, как там внутри могло поместиться столько здоровых мужиков. Охрана действовала слаженно и споро, взяв под контроль въезд на территорию и пространство вокруг трибуны.
Остальные пять машин двигались нарочито медленно, давая возможность охране занять свои позиции. В эпицентре внимания сразу оказалась вторая машина, из которой, даже до окончательной остановки, первым, не дожидаясь выскочившего с другой стороны из передней двери телохранителя, вышел Сам. Его появление не было запланировано заранее, самой важной птицей на митинге должен был стать нарком тяжёлой промышленности. «Сюрприз», если он и планировался заранее тайно, был рассчитан безукоризненно.
Задние ряды собравшихся, которые не могли видеть происходящее за спинами, казалось, узнали новость ничуть не позже их. Толпу будто пронзило электрическим током, и она дёрнулась, чуть подавшись вперёд. Каждому хотелось лицезреть вождя лично и вблизи. Центром этого движения, будто магнит притягивающий металлические опилки, был именно Сталин несмотря на то, что ехавшие с ним в одной машине Орджоникидзе и Киров тоже были фигурами. И уж совсем должно было быть обидно более мелким чиновникам представителям Совнаркома, Московского горкома и наркомата тяжёлой промышленности, приезд которых так и остался всего лишь фоном главного события.
Иосиф Виссарионович помахал рабочим рукой, как бы приветствуя всех сразу, и вымученно улыбнулся. Вообще он показался мне каким-то больным, что ли. Ссутулившийся и ещё более бледный, чем обычно, он двигался будто автомат, выполняя заранее заложенную программу, или как больной лунатизмом человек, во сне. Его лицо было абсолютно спокойно, пока он поднимался по ступеням временной деревянной лестницы наверх, к замершему в ожидании руководству завода.
Здравствуйте, товарищи, обратился вождь невыразительным голосом, но очень правильно, без акцента, сразу ко всем. Послышались нестройные ответы, но тут тусклый взгляд вождя остановился на мне и враз переменился. Не узнать меня было невозможно, ожоговые пятна уже полностью сошли, отросли усы, и я принял практически тот же облик, что и год назад, не считая чуть заметных шрамов. Жёлтые зрачки зло блеснули.
Здравствуйте, товарищ Любимов! гораздо громче, отрывисто и резко, буквально выпалил вождь и что-то коротко добавил по-грузински.
Здравствуйте, товарищ Сталин!
То, что Иосиф Виссарионович обратился ко мне особо, сразу выделило меня из общей массы, в которой произошли едва заметные, но говорящие о многом движения. Некоторые невольно отшатнулись, другие наоборот, постарались придвинуться поближе. Характерно, что среди последних были именно те, кто имел повод гордиться проделанной работой, в том числе Белобородов, Лобов и Смирнов. Шедший следом за вождём Киров тоже выделил меня, но по-своему, заговорщицки подмигнув и улыбнувшись во все тридцать два зуба.
Митинг шёл своим чередом, сваю, согласно сценарию, забили, а я молился по себя, чтобы очередь выступать до меня не дошла, благо начали с самых «тяжеловесных» товарищей. Прибытие вождя и то, как он на меня отреагировал, полностью заняло мои мысли, выбив из головы подготовленную специально речь. В лучшем случае сейчас я мог что-либо сказать только в стиле Чебурашки. Добавляло адреналина и то, что Иосиф Виссарионович, вопреки всем канонам, после своего выступления отошёл на край трибуны и занял место рядом со мной. С другой стороны от меня, сказав своё слово, встал товарищ Киров, и я оказался зажат между виднейшими деятелями СССР. Зная о том, что значило распределение мест на официальных выступлениях, я представил себе теории будущих историков и «кремленологов», пытающихся разгадать подобный казус, рассматривая газетные фотографии.
Ви как здэсь оказались, товарыщь Любимов? незаметно шепнул мне Сталин, когда уже прошла очередь представителей Московского горкома и выступал Белоногов.
Работаю, товарищ Сталин. Начальником механического цеха.
Как это получилось?
Долгая история
Вот завтра ви мнэ её и расскажэтэ. В Крэмле. В восэмнадцать часов вам будэт удобно?
Нет, товарищ Сталин.
Всё это время мы переговаривались шёпотом, даже не глядя друг на друга, но последние мои слова невольно заставили Сталина повернуться.
Почэму?
Мне сына из яслей забирать в это время, а то жена работает допоздна.
Не успел я окончить фразу, как получил болезненный тычок локтем от Кирова, который делал вид, что не слышит разговора, но внимательно за ним следил.
Когда же ви освободитесь?
Я в вашем распоряжении, но в течение рабочего дня.
В тэчение рабочего дня у мэня другие дела уже запланированы. В 21.00 ваша супруга уже сможэт присмотреть за рэбёнком?
Да, товарищ Сталин.
Жду вас к этому врэмени.
Боюсь, товарищ Сталин, мне будет сложно возвратиться домой
Развэ ви нэ располагаетэ пэрсональным транспортом?
Нет, товарищ Сталин. Уже не располагаю.
Хорошо. Я прышлю за вами машину.
Когда официальные выступления закончились, а высокое начальство выразило желание осмотреть цеха, Киров, улучив момент, выговорил мне.
Ты что! У человека такое горе случилось, а ты на больное давишь!
Да что я сказал-то такого?
Ты в каком мире живёшь? Я про газеты и не говорю даже! Хоть слухи собирал бы, что ли!
Ох, ё!.. я наконец сообразил, что главным событием ноября, которое все обсуждали и так и сяк, была смерть Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина.
То-то! только и ответил мне Киров.
Мой «передовой» механический цех в очереди на осмотр оказался последним, видно, директор завода, бывший главным экскурсоводом, решил подстраховаться и гарантированно оставить о себе под конец исключительно благоприятное впечатление. Однако всё чуть не пошло прахом с самого начала, так как Сталин, войдя через ворота в моё «хозяйство», с ходу упёрся взглядом именно в станки времён царя Гороха.
Это что? Как это понимать?! Для завода, по решению совнаркома, было закуплено самое передовое оборудование! А это что за свалка?!
Иосиф Виссарионович, по моему мнению, был несправедлив, цех выглядел исключительно аккуратно. Белоногов, совершенно не ожидавший такого оборота, растерялся, и ему на выручку поспешил нарком Орджоникидзе.
Товарищ Сталин, закупленные станки, к сожалению, до нас не дошли из-за технологической блокады. Товарищ Белоногов по своей инициативе укомплектовал цех тем, что было под рукой, Григорий Константинович грамотно подстраховался, его слова можно было трактовать двояко, но тем не менее он дал время Белоногову сориентироваться, хоть и перевёл на него стрелки. Александр Михайлович же не нашёл ничего лучшего, чем перенаправить внимание ещё ниже, кивнув на меня.
Это инициатива начальника моторного цеха, товарища Любимова.
Ход оказался верным, так как настроение вождя переменилось. Сердитое выражение лица стало заинтересованным.
И чем же объяснит товарищ Любимов свою инициативу?
Не согласен с оценкой цеха как свалки, это несправедливо и некорректно, уже начало моего выступления ещё больше заинтриговало всех присутствующих. Ещё бы, выговорить Самому! На данный момент цех может проводить ремонт машин и механизмов любых судов, которыми располагает речфлот, как это и было предусмотрено по первоначальному проекту. Кое-что мы и самостоятельно можем изготовить, как вы сегодня видели. Ожидание арестованных где-то за бугром станков однозначно привело бы к срыву сроков строительства МССЗ, поэтому я был вынужден просить знакомых мне руководителей предприятий поделиться устаревшим и неиспользуемым оборудованием. Причём морально устаревшие станки составляют только около половины всего парка, остальные новейшие, но выпавшие из технологического процесса. Нам же подойдут любые, так как работы мы будем производить самые разнообразные.
Интересно выходит, товарищ Орджоникидзе, повернулся Сталин к наркому. У вас в хозяйстве что, завалялись без дела станки, которыми можно укомплектовать целые заводы?
Товарищ Сталин, это действительно моё упущение, ответил Григорий Константинович, зло на меня зыркнув, но после того как товарищ Белоногов обратился в наркомат с просьбой о помощи неиспользуемым на других заводах парком станков и вскрылось наличие таких станков, нами была организована работа по этому направлению. В настоящее время ведётся инвентаризация и учёт, от их результатов будет зависеть, куда будет направлен резерв.
Это хорошо, товарищ Орджоникидзе, что вы самостоятельно оперативно устраняете допущенные ошибки. Держите меня, пожалуйста, в курсе по этому вопросу.
На этом, собственно, всё и закончилось. Правда, кто-то пустил слух, что ещё будет награждение по итогам строительства, но видимо, решили обойтись без этого.
Эпизод 2
Уже в восемь вечера я, переживая, так как жена задерживалась, сидел в своём лучшем костюме, который надевал всего один раз, когда ходил в гости к «дядюшке». Орден Ленина нацепил ещё вдобавок. В общем при параде и в секундной готовности. На дворе послышался скрип снега под лёгкими шагами, хлопнула дверь, и в избу вошла Полина.
Ты куда это собрался? И без меня?
Меня вызывает товарищ Сталин. Дай мне, пожалуйста, вот это, я указал пальцем на интересующий меня предмет, который не мог взять без ведома жены, но заранее достал и положил на видное место, хочу ему подарить.
Ты с ума сошёл!
Если жалко, то так и скажи.
Да бери на здоровье! Только посадят тебя за такие выходки!
Или не посадят, если мне повезёт и я прав в своих догадках. А человек я везучий. Хотя бы потому, что мне досталась такая замечательная жена, как ты!
Лесть почти всегда действует на женщин самым благоприятным образом, и Полина, заботливо завернув маленькую вещицу, протянула её мне.
Держи. Когда тебя ждать обратно? Ты хоть ужинал?
Петю покормил, а самому кусок в горло не лезет, волнуюсь. Когда вернусь, не знаю. Поздно, наверное. Ложитесь уж без меня.
Как раз в этот момент с улицы раздался гудок автомобильного клаксона, и я, накинув пальто и поцеловав жену, выскочил на улицу. Водитель, посигналив ещё на подъезде, разворачивал между заборами точно такой же чёрный автомобиль, какие я видел утром на митинге. Я, даже в прошлой жизни, всегда любил ездить либо за рулём, либо на заднем сиденье, но эта машина меня заинтересовала, так как именно она, скорее всего, была выбрана как основной представительский транспорт, поэтому я залез на переднее сиденье, рассчитывая поболтать в дороге с водителем. Поздоровавшись, я осторожно начал прощупывать интересующую меня тему.
Хорошая машина, выдал я аванс для затравки, хотя никаких впечатлений ещё не было.
Линкольн КБ всё же лучше, поддержал разговор водила.
А это какая фирма?
Фирма! усмешка была явно снисходительной, насколько я мог судить в темноте. Это Л-1!
Первый раз слышу
Ленинград-1, завода «Красный Путиловец». Прислали в Кремль семь штук ещё в сентябре, теперь на все официальные мероприятия даже Сам только на них ездит. В целях агитации!
Интересно, а на неофициальные мероприятия товарищ Сталин на чём ездит?
Конечно, на «Линкольне»!
А почему?
Да этот «Ленинград» сущая корова! Хоть и первый советский лимузин. То ли дело «Линкольн»! последние слова водила произнёс, можно сказать, мечтательно.
А не боишься вот так мне всё выкладывать? Ты же, выходит, дискредитируешь советскую промышленность!
А ты бдительный нашёлся? Так товарищ Сталин то же самое говорит! Что, на него тоже донесёшь? Правильных развелось плюнуть негде! сердито подвёл итог водитель и замолчал, всем видом давая понять, что разговор продолжать не желает. Но и на том, как говорится, спасибо. Выходит, всё-таки попытались наши представительскую машину сделать по моему совету, да не совсем ладно вышло. Действительно, «Ленинград» еле тащился по московским заснеженным улицам, разогнать его на коротком отрезке было непростой задачей, остановить же ещё сложнее. А товарищ Сталин, выходит, любитель быстрой езды. Сделаем пометочку на память.
Так, молча, мы проехали центр города и направились на запад по Можайскому шоссе. Беспокоиться я начал, когда мы миновали Кунцево, где, как я думал, располагалась сталинская дача. Конечно, пейзажи тридцать второго года не имели ничего общего с привычными мне по двадцать первому веку, вместо многоэтажек вокруг расстилались поля, перемежавшиеся небольшими рощами и деревеньками, которые я замечал по свету, ещё горевшему во многих окошках, остальное же скрывала наступившая ночь. Но рельеф-то не мог так радикально измениться! Я уже понял, что уехали мы достаточно далеко, да и спидометр, на который я искоса поглядывал, свидетельствовал о том же.
А куда это мы едем? задал я наболевший вопрос, внутренне уже опасаясь, что семью больше не увижу.
В Зубалово, конечно. Товарищ Сталин там теперь живёт. После того как случилось.
Далеко ещё?
Сейчас в Одинцово повернём, а там ещё минут пятнадцать. Если дорогу не занесло, конечно, спокойно и как-то даже меланхолично ответил шофёр. А если занесло, то лошадь и сани из колхоза тебе дадут. Доедешь.
И что, товарищ Сталин тоже вот так, в санях ездит?
А что тут такого? Вездеходов ещё не придумали.
Ничего себе! Слушай, товарищ, поднажми, а? Мне к девяти там надо быть.
Не боись, успеем! Всё рассчитано.
Действительно, без пяти минут мы, миновав пост на внешних воротах, подъехали прямо к крыльцу двухэтажного дома с островерхой крышей, очертания которой лишь слегка были сглажены лежащим на ней снегом. Дом показался мне каким-то мрачным, может, я невольно воспринимал его так из-за волнения, но скорее всего, просто виновата ночная тьма, в которой, как известно, все кошки серы.
Эпизод 3
Охранник проводил меня на второй этаж, где находился рабочий кабинет вождя. Дача, из-за позднего времени, была погружена в тишину, мы шли, переговариваясь вполголоса, чуть ли не шёпотом, и старались ступать как можно тише. У меня даже возникли непроизвольные ассоциации с подкрадыванием к логову хищного и смертельно опасного зверя, что опять-таки было интерпретацией моих личных страхов, вбитых пропагандой двадцать первого века, но мало соответствующих тому жизненному опыту, который я приобрёл уже здесь.
Чекист тихо постучал в дверь и, заглянув, получил короткий ответ, после чего пропустил меня вперёд. Сталин, сидя на небольшом диванчике, читал. Я вошёл и, не зная с чего начать, застыл в дверях. Больше всего меня смутил вид вождя, который был одет по-домашнему. Поверх салатовой рубашки навыпуск была наброшена, как бурка, светлая овчинная безрукавка мехом внутрь, дополняли картину чёрные нарукавники по локоть и шерстяные носки до середины голени, в которые были заправлены брюки. На ногах красовались мягкие войлочные туфли, бывшие, по сути, обрезками обычных валенок, только аккуратно подшитые, чтобы не обтрепались по краям. Всё это резко контрастировало с моим парадным видом, и я почувствовал себя неловко.
Вы, товарищ Любимов, прям как настоящий джентельмен, ехидно улыбнувшись, подколол меня Иосиф Виссарионович, сощурив свои жёлтые глаза, если бы не орден, так и в Палату лордов войти не зазорно.