«Облако» рухнуло, снова повторил он, но радио не нужно «облако», это двухточечная коммуникационная система. Все, что тебе нужно, это передатчик, антенна и достаточно энергии, чтобы они работали. Я могу выйти на связь с любым человеком на Земле, а онивыйти на связь со мной, и нам не нужны ни интернет, ни «облако». С такой большой антенной я могу выйти на связь со всем миром!
Здорово, согласилась Кира, но с кем вы разговариваете? Кто еще уцелел?
Других выживших, кроме как на Лонг-Айленде, она не знала: хотя всегда надеялась, что они обнаружатся, не осмеливаясь поверить в это.
Афа замотал головойбольшой, темнокожей, со всклокоченной черной бородой, слегка припорошенной сединой. Кира догадалась, что он родом из Полинезии, но не настолько разбиралась в ее архипелагах, чтобы сказать, откуда именно.
Никто. Япоследний человек на Земле.
Афа действительно жил одинв этом он, по крайней мере, не соврал. Ему удалось превратить старую телестудию в хаотичное нагромождение натасканной отовсюду всячины: генераторов, переносных радиоприемников, штабелей еды и взрывчатки, бумаги, громоздившейся стопка на стопку. Тут и там возвышались кипы папок, газетных вырезок, перевязанных шпагатиком, коробки пожелтевших распечаток рядом с коробками мусора, квитанций и нотариально заверенных документов. Толстые папки ломились от фотографий: то глянцевых, то распечатанных на принтере на покоробившейся бумаге, другие фотографии выпирали из коробок, выплескивались из комнат, целые кабинеты заполняли от пола до потолка аудио- и видеокассеты и каталожные ящички, и снова фотографии, фотографииКира представить себе не могла такое количество фотографий! Те немногие стены, что не были закрыты каталожными ящиками, книжными полками и высокими стопками коробок, были заклеены картами: штата Нью-Йорк и других, картами США, союза NADI, Китая, Бразилии и всего мира. Карты покрывала густая сеть кнопок, ниток и погнутых металлических флажков. У Киры голова закружилась от одного лишь вида этого хаоса, а повсюду, шурша под ногами и заполняя каждую горизонтальную поверхность, лежали бумаги, бумаги, бумаги, определявшие и ограничивавшие жизнь Афы.
Доставая банку фруктового коктейля, Кира снова попыталась направить разговор в нужное ей русло:
Что вы здесь делаете?
Япоследний человек на Земле.
Но люди есть и на Лонг-Айленде!
Партиалы, отмахнулся Афа. Все они партиалы. Все здесь, все записано, он обвел комнату широким жестом, словно пирамиды сваленных вповалку бумаг были очевидным доказательством вселенской истины. Кира кивнула; как ни странно, девушку даже радовали нотки безумия отшельникакогда он впервые назвал ее партиалом, она напугалась, всерьез забеспокоилась. Дему первым из людей вслух назвал ее так, и его обвинение, страх, что кто-то, возможно, уже догадался, а может, и поделился догадкой с другими, потрясли Киру до глубины души. Мысль, что Афа просто спятил, считая всех, кроме себя, партиалами, переносилась как-то спокойнее.
Кира попыталась зайти снова, надеясь, что более четкие вопросы позволят вытянуть из него и ответы почетче:
Вы работали в «ПараДжене».
Он замер, не отрывая от нее глаз, напрягся всем телом, потом молча продолжил есть с подчеркнутым безразличием.
Ваше имя значилось на двери в офисе «ПараДжена», не отступала Кира. И вы оттуда взяли часть оборудования, она показала рукой на ряды компьютеров и мониторов. Зачем они вам?
Афа снова не ответил, и Кире оставалось только молча наблюдать за ним. С головой у него явно не все в порядке, это проявлялось в том, как он двигался, как говорил, даже как сидел. Соображал он тоже не так быстро, или просто не так, как другие. Как он тут вообще выжил в одиночку? Он, конечно, был осторожен, но только в некоторых вещах: дом превратил в сверхъестественно укрепленную крепость, расставив повсюду изобретательные ловушки, умело скрывался сам и скрывал оборудование, но, с другой стороны, выходил на улицу без оружия! «Самое правдоподобное объяснение, рассуждала Кира, что с ним живет кто-то еще. Судя по всему, что я видела, он не способен постоять за себя и явно не смог бы принести и установить всю эту технику. Он же как ребенок! Может быть, он всего лишь помощник настоящего хозяина этого дома?» Но, сколько Кира ни старалась, ей не удалось ни увидеть, ни услышать кого-либо еще. Кем бы ни был этот «хозяин», прятался он отменно.
«От расспросов про ПараДжен Афа только прячется в раковину, надо сменить тактику». Увидев, что он пожирает глазами ее ополовиненную банку фруктов, девушка протянула их ему:
Хотите доесть остальное?
Он молниеносно схватил лакомство:
О, тут вишенки!
Любите вишню?
Еще бы! я же человек.
Кира чуть не расхохоталась, но сдержала смех. Множество ее знакомых вишню терпеть не могли. Поделившись фруктами, ей удалось снять напряжение, повисшее после вопросов о «ПараДжене», и она попыталась начать новую тему:
Вы очень отважны: так выходить ночью. Несколько ночей назад на меня напало что-то большое, я едва спаслась.
Он был медведем, рассказал Афа с набитым фруктами ртом. Надо подождать, пока не поймает кого-нибудь.
А что будет, когда поймает?
Съест.
Кира тряхнула головой:
Ну да, но я имела в виду: почему нужно этого ждать?
Когда поест, он не голодный, ответил Афа, безучастно глядя в пол. Подожди, как он начнет есть, и тогда можешь выходить за водой, пока он занят. Тогда он не съест тебя. Но никогда не забывай взять рюкзак, провозгласил он, потрясая ложкой. Никогда не оставляй рюкзак.
Кира поразилась простоте этого приема, но ответ Афы породил кучу новых вопросов: как он узнает, что чудовище поело? Что имел в виду, говоря «он был медведем»? Что такого у него в рюкзаке, и кто научил его всем этим премудростям? Она решила задать последний вопрос, показавшийся ей наилучшей возможностью разговорить Афу.
Кто велел вам никогда не оставлять рюкзак?
Никто. Ячеловек. Никто мне ничего не велит, потому что я последний на свете.
Конечно, никто вам ничего не велит, едва сдерживая раздражение, ответила Кира, которую это хождение по кругу уже начинало откровенно выводить из себя, но у вас же есть друзья? Те, что предупреждали вас, что нельзя забывать рюкзак?
У меня нет друзей, Афа замотал головой в странной разболтанной манере, отчего затряслось все его огромное тело. Никаких друзей. Я последний.
Но здесь были другие? Раньше с вами были другие люди, в этом безопасном доме?
Только тыЕго голос изменился, и Киру пронзила мысль, что, возможно, он действительно жил совершенно один и что она, вероятно, первый человек, с которым он говорит, за многие годы. Кто бы ни спас его и ни научил выживанию, кто бы ни оборудовал эту и все другие радиостанции, кто бы ни начинил их взрывчаткой, он, возможно, уже давно мертв, убит партиалами или животными, либо умер от болезни или несчастного случая, оставив этого великовозрастного ребенка одного среди мертвого города. «Вот почему он называет себя последним человекомон видел смерть остальных».
Тихим, мягким голосом Кира спросила:
Вы скучаете по ним?
По другим людям? Афа пожал плечами, отчего его большая голова закачалась, как на шарнирах. Без них стало тише. Я люблю тишину.
Кира села, хмурясь. Чем больше он говорил, тем больше все сказанное смущало ее: с каждым вопросом она лишь отдалялась от понимания этого чудака. Самым непонятным была табличка на двери в «ПараДжене» у Афы Дему был собственный кабинет с именной табличкой, а «ПараДжен» не производил впечатления компании, которая могла выделить отдельное помещение умственно неполноценному человеку лишь для того, чтобы доставить несчастному удовольствие. Он явно работал там, явно делал что-то важное или был кем-то важным.
Что там было у него на двери? Кира попыталась вспомнить, потом кивнула, когда слово всплыло в памяти: «ГГ». «Это такая жестокая шутка? Назвать чудика it, оно? Тогда понятно, почему он не хочет говорить о ПараДжене». Да нет, глупости! Насколько она знала старый мир, там такого не делали, по крайней мере, не на официальной табличке огромной корпорации. Буквы на двери явно означали что-то иное. Она изучающе посмотрела на лицо огромного мужчины, доедавшего «фруктики», пытаясь понять его эмоциональное состояние. Можно ли уже поднимать тему «ПараДжена», или он опять замкнется в себе? Лучше не спрашивать о фирме, просто узнать про те буквы.
Вы, я вижу, много знаете про Ай Ти осторожно спросила Кира, надеясь, что вопрос звучал не очень глупо, или, хуже того, оскорбительно. Глаза Афы загорелись, и Кира мысленно издала ликующий клич.
Я был ай-ти-директором, подтвердил он. Делал все: они не могли шагу ступить без меня. Рот Афы расползся в широкой улыбке, рука горделиво обвела стоящие повсюду компьютеры: Я знаю все.
Здорово! серьезно сказала Кира, с трудом сдерживая лезущую на лицо улыбку. Наконец-то разговор сдвинулся с мертвой точки. Она бросилась вперед:
Расскажите мне про это: про ай-ти.
Нужно знать, как все работает, заговорил он. Нужно знать, где все находится: что-то в «облаке», что-то на дисках, но еще важно, что это за диски, и они не станут работать без электричества. Вот почему у меня «Зоблы» на крыше.
Солнечные батареи, уточнила Кира, Афа кивнул.
«Зоблы» и «Хуфоны», хотя их гораздо труднее найти, и ломаются они часто. Я превратил генераторы в комнате «С» в аккумуляторы, чтобы накапливать дополнительную энергию от «Хуфонов» они держат ее долго, но нужно периодически разряжать их и снова заряжать, иначе выйдут из строя. Вот, он наклонился вперед, энергично жестикулируя, подобрав нужный ток, можно получить доступ к любому накопителю, какой нужен. Большая часть того, что стоит здесь, твердотельные накопители, но вон те большие, в углу, это серверы на жестких дисках. Им нужно гораздо больше электричества, но зато на них и помещается намного больше данныхименно там хранится основная часть.
Он продолжал, с каждой минутой быстрее и с большей живостью, чем все, что делал или говорил до этого. У Киры закружилась голова от внезапно обрушившегося на нее каскада сведений, в которых она понимала даже не все слова и от силы половину сути, он, очевидно, рассказывал об оцифровке информации, различных способах записи и хранения данных, но говорил так быстро, а Кира так мало смыслила в этом вопросе, что большая часть просто пролетала мимо ее ушей.
Что произвело на нее наибольшее впечатление, так это глубокое, потрясающее владение темой. Она поспешила заключить, что он недалек, инфантилен и годится разве что воду носить по чьему-то указанию, но теперь поняла, что первое впечатление оказалось более чем обманчивым. Афа был не без странностей, конечно, и она не сомневалась, что он не вполне здоров, но, по крайней мере, в родной области разбирался непревзойденно.
Подождите! воскликнула она, подняв руки. Подождите, не так быстро. Начнем с начала. Что такое ай-ти?
Информационные технологии, ответил Афа. я был ай-ти-директором. Следил, чтобы работали компьютеры, устанавливал серверы, поддерживал безопасность «облака» и видел все, что творилось в сети. Он наклонился вперед и пристально посмотрел ей в глаза, ковыряя пол массивным пальцем. Я видел все. Я видел, как все это случилось. Он снова распрямился и раскинул руки, словно охватывая всю комнату или даже весь дом. У меня все тут, почти все, и я собираюсь показать это всем, и все узнают истинную историю, узнают в точности, как это произошло.
Что произошло?
Конец света, просто ответил Афа. Он сглотнул, его лицо покраснело от натуги, когда он попытался говорить, не делая перерыва на вдох: Партиалы, Война, восстание, вирусвсе!
Кира кивнула, ее пальцы дрожали от возбуждения:
А кому вы собираетесь рассказать?
Светящееся гордостью лицо Афы погасло, руки бессильно упали вдоль тела.
Никому. Япоследний человек, оставшийся в живых.
Нет, не последний! твердо заявила Кира. На Лонг-Айленде живет большая коммунатам почти тридцать шесть тысяч выживших, а кто знает, сколько еще на других материках. Должно быть еще больше. И потома как же я?
Тыпартиал.
Это обвинение снова заставило ее почувствовать себя неловко, особенно учитывая то, что она не могла с чистой совестью отрицать его. Девушка попробовала направить Афу на ложный след:
С чего вы взяли, что я партиал?
Люди на Манхэттен не ходят.
Но вы же здесь.
Я был здесь и раньше, это другой случай.
Кира сжала зубы от досады: снова это доказательство по кругу.
Почему же вы тогда пустили меня к себе? спросила она. Если партиалы такие плохие, почему вы доверяете мне?
Партиалы не плохие.
Но Кира нахмурилась, раздраженная этими простыми сухими ответами, ни на что не отвечавшими. Вы прячетесь, маниакально скрываетесь, взрываете свои радиостанции, стоит только кому-то подойти к ним. Рядом с вами большие сообщества на востоке и на севере, но вы не хотите стать членом ни одного из них. Если партиалы не плохие, к чему жить отдельно ото всех?
Внезапно Кира осознала, что тот же вопрос можно задать и ей. Она жила в одиночку уже несколько месяцев, избегая и партиалов, и людей.
«Не избегая их, подумала она. Спасая. Спасая и тех, и других». Но мысль все равно саднила.
Афа выскреб последние кусочки фруктов из банки:
Я здесь, потому что люблю тишину.
Вы любите тишину! засмеялась Кира, больше от беспомощности, чем от веселья, и встала с пола, потягиваясь и массируя лицо. Не пойму я вас, Афа: вы собираете сведения, которыми хотите и не хотите поделиться с остальными; вы живете в огромной радиобашне и при этом не желаете разговаривать с людьми. Кстати, зачем вам радио? Для сбора данных? Вы просто хотите все узнать?
Да.
А вам не приходило в голову, что кому-то, возможно, ваши сведения окажутся чрезвычайно полезными?
Афа встал и вздохнул:
Я пойду спать.
Подождите! взмолилась Кира, пристыженная его очевидным расстройством. Она спорила с блестящим специалистом, чуть не крича на него, но теперь перед ней снова был большой ребенок, нескладный и наивный. Извините, Афа! Простите, я просто разнервничалась. Девушка потянулась к его руке, но в последнее мгновение заколебалась, встретившись с ним взглядом. Они еще ни разу не касались друг другаАфа застенчиво выдерживал дистанцию, и ее вдруг пронзило осознание, что она не прикасалась ни к комуни к единой живой душеуже много недель. Афа, если она правильно понимала, не дотрагивался ни до кого многие годы. Тонкая рука девушки зависла над могучей дланью гиганта, и Кира увидела в его глазах ту же смесь страха и желания, которую испытывала сама. Она решилась, накрыла его костяшки ладонью, а он вздрогнул, но не убрал руки. Кира чувствовала его выпирающие суставы, мягкую плоть, сухую пергаментную кожу, теплое дрожание пульса, ощутила слезинку в углу глаза и моргнула, смахивая ее.
Афа заплакал, еще больше напоминая потерявшегося ребенка, и Кира привлекла его к себе. Он обнял ее, рыдая как маленький, чуть не раздавив своими могучими неуклюжими руками, и девушка, перестав сдерживать слезы, мягко хлопала его по спине, бормоча что-то утешительное, растворяясь в беспримесном блаженстве прикосновения к другому человеку: настоящему, теплому, живому.
Глава десятая
Маркус что было сил мчался сквозь лес, едва поспевая за своими ногами и стараясь не расшибить голову о низко свисающие ветви и оплетенные лианами стволы. Внезапно бежавший за ним солдат упал, и по его спине начало растекаться красное пятно. Маркус запнулся, инстинктивно поворачиваясь помочь раненому, но Хару сгреб его в охапку и погнал вперед, тараня головой кусты.
Он мертв, прокричал Хару, не останавливайся!
Пули летели слева и справа, свистели в листьях, выбивали щепки из стволов и старых досок. Эта часть Лонг-Айленда была довольно лесистой даже до Эпидемии, а за двенадцать прошедших лет природа отвоевала землю, повалив подгнившие заборы, обрушив старые крыши и стены, заполонив стриженые газоны и ухоженные садики буйством новой поросли. Двенадцать циклов замораживания и оттаивания раздробили тротуары и мостовые, и из каждой щелочки весело высовывались молодые побеги. Маркус перемахнул крошащиеся остатки стены и забежал вслед за Хару в гостиную, так густо заросшую лианами и кустами, что она едва выделялась из окружающей природы. Увернувшись от молодого дерева, пробившегося между половыми досками, он съежился, когда очередная партиальская пуля со свистом пролетела у него над ухом, разбив стекло в рамке, висевшей менее чем в десяти футах впереди него. Хару завернул в покосившуюся прихожую, роняя взведенную гранату сразу за угломс расширившимися от ужаса глазами Маркус перепрыгнул через нее и развил такую скорость, на какую не думал что способен. Он вывалился из дома в тот самый миг, когда раздался взрыв. Хару рывком поставил его на ноги, рыча от натуги.