Словом, первое впечатление при въезде было не в пользу мирового города с миллионным населением. Поначалу он подумал, что это окраины города. Впоследствии, однако, оказалось, что и весь Нью-Йорк, прославившийся своей роскошью, не щеголяет улицами.
Менделеева удивил тот факт, что ему не удалось обнаружить даже интереса к проведению глубоких научных исследований. Он потом с явным недоумением записал в дневник: «Научная сторона вопроса о нефти, можно сказать, в последние лет десять почти не двинулась. Есть работы, но от них дело не уясняется, да и работ-то мало. Будь в какой другой стране такая оригинальная и богатая промышленность, какова нефтяная, над научной ее стороной работало бы множество людей. В Америке же заботятся добыть нефть по возможности в больших массах, не беспокоясь о прошлом и будущем, о том, как лучше и рациональнее взяться за дело; судят об интересе минуты и на основании первичных выводов из указанного. Такой порядок дела грозит всегда неожиданностями и может много стоить стране».
В нефтяных районах Питтсбурга Менделеев тщательно изучал технические и экономические аспекты постановки нефтяного дела в США, и снова с сожалением отмечал отсутствие научных исследований в этой области. Но любое практическое новшествобудь то оригинальное устройство какого-либо механического агрегата или решение технологического процессаполучало высокую оценку русского ученого, и тут же бралось им на заметку с намерением применить на Бакинских промыслах.
Из США Менделеев вернулся убежденным в том, что Россия вполне может соревноваться в развитии нефтяного дела с американцами, хотя накануне его поездки США добывали нефти в четырнадцать раз больше, чем Россия. Но разочаровала великого химика неистребимая косность российской бюрократии. Когда в высших сферах Петербурга он высказал мнение, что Россия должна обогнать САСШ по нефтедобычи, министр финансов Империи Михаил Христофорович Рейтерн воскликнул: «Да что вы, батенька! Да где же это нам тягаться с американцами-то! Мечтания это все, профессорские мечтания!».
И вот тут он совершенно неожиданно получил довольное странное приглашение съездить по делам в Константинополь. Подписано оно было новым канцлером Империи графом Николаем Павловичем Игнатьевым. В приложенной к приглашению записке некий господин Тамбовцев написал с ужасными орфографическими ошибками пожелание побыстрее встретиться «с гениальным русским химиком» и «первооткрывателем Периодического закона химических элементов». Этот самый господин обещал продемонстрировать Дмитрию Ивановичу НЕЧТО, что очень его заинтересует.
Менделеев решил съездить в Константинополь, несмотря на то, что он едва успел отдохнуть после только что завершившейся заокеанской командировки. Тем более что ему давно хотелось посмотреть на этот древний город и на то, что сейчас происходит на Босфоре. Слухи о таинственной Югоросии и тамошних константинопольских чудесах успели добраться и до Нового света.
Несколько дней путешествия сначала по железной дороге, потом по морюи вот, с запиской господина Тамбовцева, который оказался кем-то вроде канцлера Югороссии, Дмитрий Иванович оказался в приемной коменданта Константинополя. Здешние чиновники, не в пример российским, дело свое знали хорошо. Едва увидев почерк и подпись автора записки, они немедленно засуетились, быстро выправили Дмитрию Ивановичу все необходимые документы и дали провожатого, который и отвел его в бывший султанский дворец, занимаемый теперь новыми властями.
Господин Тамбовцев оказался мужчиной среднего роста, с небольшой седой бородкой и усталыми глазами. Несмотря на свой возраст (он был как минимум лет на десять старше Дмитрия Ивановича) Тамбовцев первым поднялся из-за большого письменного стола, заваленного бумагами, и с уважением пожал руку Менделееву.
Дмитрий Иванович, разрешите представитьсяАлександр Васильевич Тамбовцев, сказал он своему гостю. Я очень рад, что вы нашли время и приехали к нам. Думаю, что вы не пожалеете об этом. У нас есть что показать такому талантливому ученому, как вы.
Вы преувеличиваете мои успехи в химии, сказал Менделеев, ну а насчет того, что вы хотели бы мне продемонстрировать, скажу прямо: любое новшество, пусть и не касаемое химии напрямую, всегда для меня любопытно.
Нас сейчас занимает то, что вы изучали во время вашей командировки в САСШ. А именнодобыча и переработка нефти. Точнее, с добычей мы уже вроде бы решили проблему. Югороссия подписала договор с Великим князем Румынии Каролем о поставках нефти, добываемых на нефтепромыслах Плоешти. Три железнодорожных батальона русской армии, работая ударными темпами, построили ветку ПлоештиКонстанца. Мы планируем построить трубопровод, по которому добытая в Плоешти нефть пойдет к нефтеперерабатывающим заводам к Констанце. Дмитрий Иванович, нам нужна нефть и продукты из нее!
Гм, а зачем вам столько нефти? поинтересовался Менделеев. Ведь, если мне помнится, в Плоешти добывают ежегодно около девяти миллионов пудов нефти.
Это, по-вашему, много?! воскликнул господин Тамбовцев. Для нас это капля в море. Запомните: нефть и продукты ее переработкиэто кровь машинной цивилизации. Я не говорю уже про смазочные масла, без которых невозможна работа никаких машин. Но давайте по порядку. При помощи самой тяжелой фракции нефти, асфальта или битума можно мостить дороги с покрытием более качественным, чем булыжные мостовые. Следующая по весу фракциямазут, это топливо, на котором работают двигатели наших кораблей. Еще более легкая и летучая фракциядизельное топливо или солярслужит горючим для наших наземных машин, которые вы тоже скоро увидите. Без керосина, который для вас не более чем горючая жидкость для новомодных керосиновых ламп, не поднимутся в небо наши летательные аппараты тяжелее воздуха. И, наконец, бензин, который сейчас во всем мире используют как чистящее средство и для медицинских целей, тоже пригоден как топливо для моторов и производства страшного зажигательного оружиянапалма. Все это нужно нам просто в огромных количествах, по сравнению с которыми румынские 9 миллионов пудовэто просто тьфу. А через не такое уж большое время все это понадобится и в самой России, только в объемах, многократно превосходящих наши. Мы сейчас строим нефтеперегонные заводы, на которых добытая в Румынии нефть будет перерабатываться во все эти продукты. Хотите поучаствовать в строительстве этих заводов?
К чести Менделеева, он практически сразу же принял предложение господина Тамбовцева. Он сразу же понял, что здесь сокрыта какая-та великая тайна. А раскрывать тайныэто огромная радость для ученого.
29 (17) июля 1877 года. Бухарест, Румыния.
Бывший полковник армии САСШ Джон Александер Бишоп.
Хуже города Бишоп еще не видел По расписанию, поезд должен был прибыть в Бухарест в 8:00. Бишоп уже знал о том, что нужно переставлять стрелки, и попытался объясниться с проводником, чтобы узнать, на сколько именно. Но проводник, как назло, совсем не говорил по-английски. К счастью, один из его людей, Джон Шерман, урожденный Иоганнес Швеннингер, родился в Германии, и смог-таки объясниться с проводником, хоть и с огромным трудом. Оказалось, что Шерман говорил на швабском диалекте, а проводник на австрийском, которые, хоть и родственны друг другу, на слух очень мало похожи. Часы в конце концов переставили, а проводник обещал сказать, когда они будут в Бухаресте, присовокупив, правда, что это все равно конечная станция.
Но восемь, девять, десять часови никакого Бухареста. Наконец почти в одиннадцать поезд пришел на вокзал какого-то большого города. На вывеске значилось что-то вроде «Бьюкурести». Бишоп расслабился, когда вдруг в купе вошел проводник и спросил что-то у Шермана. Тот перевел: «Бухарест. Конечная. Пора сходить». Кто ж мог знать, что румыны даже название своей столицы не могут правильно написать
На перроне их уже ждал человек, с виду похожий на туркаувидев их, он подошел и спросил на неплохом английском: «Полковник Бишоп? Здравствуйте, меня зовут Саид Мехмет-Оглу. Добро пожаловать в Бухарест. Эй, куда?!».
Бишоп обернулся и увидел, как какие-то смуглые и совсем молодые люди убегают с двумя чемоданами. Он и его люди привычно потянулись к кобурам, но их на боку не оказалось; им было сказано еще при высадке во Франции, что в Европе оружие можно держать только в багаже. Братья Джонсоны побежали за ворами, но куда там Те даже с чемоданами бежали быстрее американцев; потом они юркнули в какой-то проход, как крысы в нору, и потерялись из виду.
Один из чемоданов, где была запасная одежда, было не так жалко, а вот в другом были винтовки братьевкак раз те самые, с которыми они прошли всю Гражданскую войну. В части, которой командовал полковник Бишоп, эти двое были шарпшутерамиснайперами. И это были те самые винтовки, из которых они потом отстреляли столько индейцев.
Саид отвез их в отель «Атене-Палас» и отъехал, обещав найти замену винтовкам.
Гостиница была действительно неплохой, но вот обед Какая-то желтая каша, непонятное мясо и никому не нужные овощи. Виски не было, зато вино понравилось всем, кроме Шермана: тому оно показалось очень сладким. После обеда все ретировались в номер Бишопа, который на прощание спросил у метрдотеля, нет ли у него газет на английском. Таковых не было, но вот немецкоязычная «Bucharester Zeitung» нашлась.
В номере Шерман начал ее читать; сначала молча, но потом вдруг посмотрел на Бишопа и сказал:
Полковник, вот здесь интересная информация. Видите?
Вижу, и ребята, думаю, видят, ответил тот. И что же там написано?
Шерман постучал пальцем по газете.
Русские взяли Софию, и третьего августа туда торжественно въедет новоиспеченный Великий Принц Болгарский с невестой. А присутствовать будут и русский император, и их кронпринц, и еще куча их самых важных лиц. А еще пишут, что война закончена, а значит, особых строгостей быть не должно.
Интересно задумался полковник. Ну что ж, значит, нам нужно туда попасть не позже первого. Где же этот проклятый Саид?
Тут послышался стук в дверь, и вошел Саид с каким-то длинным свертком.
Купил две винтовки Снайдер-Энфилд. Неплохие, как меня уверили. Там же и тридцать патронов к ним. Надеюсь, вам хватит. Больше у человека, у которого я их купил, патронов не было.
Бишоп посмотрел на проводника.
Саид, нам нужно уже первого числа быть в Софии.
Собираясь с мыслями, Саид поднял глаза к небу и принялся перебирать четки.
До Бекета можно доехать на поезде за полдня. Вот оттуда будет сложнее, ведь поезда в Болгарию еще не ходят. Надо будет переправиться через реку в Оряхово, там купить коней и поехать через горы, через Врацу и Мездру. Будем там не раньше вечера первого. Ничего, дом для вас уже приготовлен, и из окон видна улица, по которой будут проезжать русские свиньи.
Похоже, вы их не любите? хмыкнул Шерман.
Саид по-восточному экспрессивно всплеснул руками.
А за что мне их любить? Моей семье раньше принадлежали земликак в Валахии, так и в Болгарии. Из-за русских мы сначала потеряли первые, потом вторые. И если они получат свое, то я плакать не буду. Ладно, не надо об этом. Билеты я сейчас куплю. Завтра в девять утра заеду за вами, первый поезд на Бекет уходит в десять. Если, конечно, уйдет вовремя.
Тут вмешался Алекс Джонсон:
А далеко от дома до той самой улицы?
Метров двести. По-вашему, около семисот футов.
А где можно будет пристрелять винтовки? не отставал снайпер.
Лучше всего в Болгарии, там по дороге будут безлюдные места, ответил Саид.
А какова скорость перезарядки? вступил в разговор его брат.
Десять выстрелов в минуту, значит, около шести секунд на один выстрел, терпеливо отвечал Саид.
Джонсоны кивнули.
Потренируемся, хорошо, спасибо, ответил Алекс. Патронов должно хватить.
Когда Саид вышел, Бишоп задумчиво сказал:
Боевой порядок обсудим после рекогносцировки. Одеться нужно будет по-разному, но за местных мы никак не сойдем, поэтому будем изображать из себя путешественников. Шерман, купи себе одежду как у немцадумаю, будет несложно. Братья будут стрелять издалека, оденетесь как обычно. Смит и Браун, будете изображать из себя богатых туристовтаких здесь немало, да и одежка такая имеется. Стейплтон, будешь изображать пьяницу-ирландца, найдешь что-нибудь подходящее в городе. Я же буду контролировать все издалека, думаю, оденусь как болгарин, одежду добуду там. Ужинаем здесь же, в отеле, хоть тут и отвратно кормят. По бабам не шляться, по злачным кварталам тоже, задержки и проблемы нам не нужны. Все свободны. До вечера!
30 (18) июля 1877 года. Полночь. Лондон. Букингемский дворец.
Королева Виктория.
Забывшуюся тяжелым алкогольным сном королеву внезапно разбудили шум и суета. На мгновение ей почудилось, что служащие русскому царю морские демоны, больше месяца назад выкравшие ее невестку, снова выползли из моря, и на этот раз пришли уже за самой королевой Великобритании. Правда, не было слышно ни выстрелов, ни звуков борьбы
Виктория наощупь в темноте быстро накинула на сморщенное жирное тело ночной халат, сунув в его карман вытащенный из под подушки большой револьвер системы Адамса. В последнее время без этого револьвера под подушкой королева не могла уснуть. Ей все чудились крадущиеся по коридорам дворца люди в черных плащах, с большими ножами в руках, жаждущие отрезать ее голову и отвезти русскому царю.
Гвардейские караулы во дворце были удвоены, по соседству было расквартировано несколько полков, в чьей лояльности Виктория не сомневалась. Но все равно кошмары приходили к ней каждую ночь. Иногда убийцы выбирались из-под воды в дворцовом пруду, иногда прилетали на своих плащах, похожих на крылья летучих мышей, а иногда и выбирались из-под земли, как ожившие мертвецы. И вот теперьэта внезапная побудка
Чиркнув спичкой и самостоятельно запалив свечу, королева позвонила в колокольчик. Через минуту прибежал слуга, которого Виктория знала с того самого дня, когда юной восемнадцатилетней девушкой взошла на британский престол. Тот был взволнован. Увидев знакомое лицо, королева немного успокоилась, хотя и не разжала пальцы на рукоятке спрятанного в кармане револьвера.
Джон, что там за шум, и по какой причине все так бегают и орут? строго спросила она.
Ваше Величество, заикаясь от волнения, сказал слуга, там там, на юге, сильное зарево от большого, очень большого пожара Мы думаем, что это горит Бристоль. Мы не осмелились побеспокоить Ваше Величество.
Вы уже меня побеспокоили, этой ерундой! рявкнула королева на втянувшего голову в плечи слугу. Сейчас я сама пойду и посмотрю на этот ваш пожар. И если окажется, что он не стоит моего беспокойства, то все слуги будут жестоко наказаны.
Галерея, проходящая по южной стороне дворца, имела множество окон. Подходя к ней, уже издали Виктория заметила страшный багровый отсвет, не похожий на обычный лунный свет. Как будто там, прямо за окнами, распахнулись врата в пекло. Вблизи, на багровом фоне, стали видны черные силуэты людей, будто вырезанные из картона. Шум уже стих. Все молча стояли и смотрели на то, что творилось где-то далеко на юге.
Бесцеремонно оттолкнув какую-то женщину, королева подошла к окну и тут же испуганно отпрянула. Зарево пожара, видимое за шестьдесят миль, подсвечивающее снизу багровым светом низко нависающие облака, само по себе было жутким зрелищем. Но, прорезающие время от времени небо бело-голубые вспышки, как молнии озаряющие горизонт, окончательно добили королеву. Она поняла все.
Там, где сейчас бушевал этот огненный ад, должен был находиться флот Канала, ее последние корабли, уцелевшие после гибели Средиземноморской эскадры. Семь лет назад пруссаки разгромили Францию, тем самым устранив угрозу для Британских островов со стороны флота императора Наполеона III. С тех пор флот Канала находился в постоянном небрежении и медленно приходил в упадок. Все новейшие корабли шли на Средиземное море, укрепляя эскадру, которая должна была подпереть слабеющую Турцию в ее неизбежном противостоянии с Россией. Подперли. Сначала турки натворили в Болгарии таких зверств, что даже британская палата общин освистала и закидала тухлыми яйцами премьера Дизраэли, когда тот лишь заикнулся о военной помощи османам. Потом появились эти проклятые югороссыи легко, играючи, словно ребенок оловянных солдат, смахнули Блистательную Порту с политической карты мира.
Не успокоившись на этом, новоявленные конкистадоры в битве при Саламине одним кораблем уничтожили британскую эскадру, состоящую из лучших кораблей с лучшими командами. После этого печального события, вспомнив наконец про флот Канала, королева Виктория приказала срочно привести ее в порядок и подготовить к походу. Первоначально планировалось управиться за месяц. Но в ходе работ всплыли новые проблемы, и выход флота в море отложили сначала на неделю, потом еще на одну, а потом еще и еще.