Я кладу ее на спинку, щекочу ей ладошки большими пальцами, и она крепко хватается за них. Я осторожно, поддерживая ее ручки четырьмя пальцами за запястья, подтягиваю ее тельце вверх до угла в сорок пять градусов, приговаривая:
Сели, сели, сели!
Потом так же осторожно укладываю ее на массажный стол, похлопываю пальцами по ладошкам, чтобы она их разжала. И вижу, как бегут по пирамидным путям импульсы к мышцам. Сокращениерасслабление.
В конце массажа я беру яркую погремушку и держу перед Сониным личиком, чуть покачивая, чтобы привлечь внимание. Она улыбается. Смотрит на погремушку, потом на свою ручку, потом опять на погремушку и начинает медленно поднимать ручку. Все время проверяя глазами, правильно ли она нацелилась.
Мы с мамой затаили дыхание.
Наконец Сонечка легко касается погремушки тыльной стороной пальчиков, потом перемещает ручку на пару миллиметров правее, скользя пальцами по игрушке, и наконец хватает ее. Массажную комнату оглашает победный треск погремушки.
Мама ахает.
Вот видите, а вы в пессимизм ударились, говорю я. Скоро залепечет так, что не остановите. А потом и поползет, и пойдет.
Жаль Юлия Сергеевна не видит, улыбается Сонечкина мама. Вы ей расскажете, да?
Я киваю.
Она и так уже знает, шепчу я, снова «разговаривая с несуществующей кошкой». Она еще тогда знала.
Вот почему я не стала врачом. Потому что я, со всеми своими сверхспособностями, вижу только настоящее. А врач должен уметь видеть будущее.
4
После Сонечки идут Сашенька, Коленька, Русланчик и Галочка. Потом у меня обеденный перерыв и обязательный бретонский пирог с яблоками. Потом я звоню в «Гармо-маму», говорю с секретарем и записываюсь на субботу, на первичную консультацию. «Легенду» я пока не придумала, но на это есть еще два дня. Надо сочинить что-нибудь невыносимо трогательное и трудно проверяемое. Вроде того, как злая и бесчувственная официальная медицина разлучила меня с моим собственным «я», и теперь я изо всех сил пытаюсь нащупать ускользающую связь Да, «ускользающая связь»это очень хорошо. Надо запомнить.
После обеда у меня амбулаторный прием дошкольников и младших школьников.
Первыйзакоренелый двоечник Тимофей девяти лет от роду. Выдумщик, болтун, автор многочисленных комиксов из жизни супер-, гиперроботов. И абсолютный ноль в математике. Полнейший. Выяснилось это не сразу. В первом классе Тима старательно выучил те немногочисленные случаи сложения и вычитания, которые мог ему предложить первый десяток чисел. Механическая память у него оказалась хорошая, поэтому он держался довольно долго. На «4» и даже на «5». И таблицу умножения знал назубок, практически ее не понимая. Как стихи на иностранном языке:
Дважды двачетыре,
Дважды тришесть.
Дважды четыревосемь,
Дважды пятьдесять.
Но вычислить, сколько будет, например, двадцать два плюс восемнадцать, для него оказалось непосильной задачей, не говоря уже об умножении или делении. Он легко мог представить себе двадцать два цыпленка, гуляющих во дворе, и еще восемнадцать, вылупляющихся из яиц. Мог вообразить себе все стадо, но сосчитать, сколько всего цыплят, не мог. Сбивался. Еще бы. Я таким образом сбилась бы гораздо раньше и предоставила бы цыплятам разбегаться в разные стороны.
Учительница, не мудрствуя лукаво, заявила маме Тимы, что «мальчик способный, но не старается», и задала ему на каникулы решить сто примеров на сложение и вычитание. К счастью, мама попалась ответственная и попыталась учить Тиму сама. Когда через три часа, ушедшие на совместное решение первого примера, она поняла, что сходит с ума и сейчас прибьет своего любимого сына, то обратилась к нам.
Оба приехали мрачные и со следами недавних слез. Мама сказала, что она верит своему ребенку, и тот не придуривается, но она просто не понимает, что тут можно не понимать. Тима заявил, что он к математике не способный и вообще заниматься ею не будет. Я сказала: «И отлично! Я тоже не люблю математику! Будем играть!»
У Тимыпозднее созревание коры больших полушарий. Конкретнотеменных долей. Они в норме начинают дозревать к девяти годам, а вот у Тимофея припозднились. При этом базальные ганглии, отвечающие за мелкую моторику, развиты прекрасно, оттого он так хорошо рисует. Мама говорит, что во время беременности был поздний токсикоз, потом на первом году выявляли признаки энцефалопатии, но незначительные, она не захотела пичкать ребенка лекарствами. Оно вроде и прошло. А теперь вот как вылезло. Я пожимаю плечами и советую ей не казнить себя. Тут ничего заранее сказать нельзя. Могло быть так, могло и по-другому. В любом случае очень хорошо, что она пришла. И именно сейчас. Потому что параллельно с теменными долями дозревает и зона речи, а там уже началось «прореживание», то есть мозг уничтожает лишние нейральные связи. Если мы успеем закрепить основные математические понятиятакие, как «число», «больше», «меньше», «больше во столько-то раз», «меньше во столько-то раз» и тому подобное, они войдут в словарный запас и в «область понимания». Если же нет, то Тима останется «не способным к математике». Разумеется, и тогда с этим можно будет что-то сделать, было бы желание, но придется прикладывать гораздо больше усилий.
Мы начинаем тоже с массажа, снимая усталостные зажимы, которые накопились за день, и восстанавливая кровоснабжение головного мозга. Затем прыгаем на большом мяче и лениво перекатываемся на ковре. «Потяни правую ногу и левую руку. А теперьлевую руку и правую ногу, теперь вытянись в струнку, теперь расслабься». Пару минут вдохновенно корчим друг другу рожи. Потом играем в «неправильное зеркало»: «То, что я буду делать левой рукой, ты делаешь своей левой рукой, а то, что я буду делать правой рукой, тыправой». Потомв «правильное зеркало»: «То, что я буду делать левой рукой, ты делаешь своей правой рукой, а то, что я буду делать правой рукой, тыбудешь делать своей левой рукой».
Потом садимся за стол и рисуем графический диктант: две клеточки влево, три вниз, одна вправо и так далее. В результате получается робот, чему Тима очень рад. Потом раскладываем в ряд карточки с изображениями машин: Lexus IS 25, Mercedes ML 320, BMW M3 CS, Lamborghini Gallardo, Ford Focus. Говорим, какая лежит правее, какая левее, сколько машин отделяют Lexus IS 25 от Lamborghini Gallardo, перекладываем еще раз, по годам выпуска, и обсуждаем, сколько лет прошло от выпуска одной до выпуска другой. Таким образом, Тима незаметно для самого себя начинает считать даже не двузначные, а сразу четырехзначные числа. Я говорю ему об этом. Он пугается и возмущается:
Вы меня обманули! Это математика.
Да. Но ты обманывал сам себя, что она тебе не дается. Вот мне и пришлось тебя обхитрить, чтобы вывести на чистую воду. А теперь давай проверим, как ты умеешь считать.
Я не умею.
Спорим, что умеешь! Это учительница думает, что ты неспособный. Но мы ей докажем, что это не так. Вот смотри. Я достаю толстую веревку, размеченную как портновский сантиметр, каждый десяток на ней отмечен узлом. Можешь найти здесь двадцать два?
Тима показывает.
Правильно. Второй узел и еще две зарубки. А теперь от этого места отсчитай восемнадцать зарубок вправо.
Тима считает.
Это сорок.
Вот ты и сложил двадцать два и восемнадцать. А теперь вычти из сорока три.
Молчание.
Если вычесть, число станет больше или меньше?
Меньше.
А где у нас числа, которые меньше?
?
Справа или слева?
Слева.
Тогда пойдем влево. На сколько отступаем?
На три деления.
И что получается?
Тридцать семь.
Конечно, теменные области у Тимы светятся еще слабоим не подхватить сразу новую информацию, не образовать синапсы. Для этого нужна как минимум ночь, а лучшенесколько. Но зато поля, отвечающие за зрительное и пространственное восприятие, весело мерцаютони хорошо развиты и справляются с поставленной задачей легко и с удовольствием. Они помогут теменным областям превратиться в счетную машину. Какое-то время Тима будет обращаться за помощью к зрительным и кинестетическим представлениям, потом он отбросит их за ненадобностью, как младенец отпускает диван или стенку, чтобы сделать первый шаг самостоятельно.
А теперь реши задачу. На складе пять яблок. Их привезли на склад две машины. Одна привезла три яблока. Сколько привезла вторая?
Всего три яблока?
Это очень большие яблоки. И очень маленькие машины.
Два.
Правильно. Почему?
Потому что два плюс трипять.
В этот момент светится только поле, отвечающее за математическую память. Но меня такой расклад не устраивает.
Давай сделаем наши машины вместительнее. На этот раз они привезли сто двадцать шесть яблок. Причем пятьдесят шесть привезла одна машина. Сколько привезла вторая?
Пе-ме-эн
Что значит «пе-ме-эн»?
Пни меняне знаю.
Вот и директор склада тоже не знает. Первая машина приезжала, когда он ходил обедать. Сейчас все яблоки свалены в одну кучу, водитель второй машины знает только, что он привез пятьдесят шесть яблок. Что делать?
Позвонить водителю первой машины.
Он не отвечает. Наверное, слушает музыку в наушниках. А директору надо сдавать отчет
Тима замолкает.
Потом произносит тихо:
Надо отделить
И я вижу, как в левой затылочной доле загорается четкий огонек. Как свет маяка или фонарь путника в ночи. Включилось логическое мышление.
Молодец. Сможешь посчитать на шнурке?
Попробую.
Давай.
Он сначала на пальцах пытался считать, говорит мама. Но учительница запретила. Сказала: если сразу не отучить, потом ни за что не отучите. Говорила, что знала взрослых, которые всё равно пользуются пальцами, даже с высшим техническим образованием, и не умеют считать в уме. Давала статью читать. Будто если ребенка, который считает на пальчиках, крепко держать за руку, то он всё равно дергает пальчиками, а держать еще крепче, начинает двигать глазами, как будто использует для счета даже пятна на стенах. И это влияет не только на математику, а вообще на переход детей к логическому мышлению.
Во-первых, не просто к логическому, а к абстрактно-логическому, говорю я. А во-вторых, переход тормозит не счет на пальцах, а то, что к другим способам мозг не готов. Всё равно, если бы вы сказали, что шестимесячный ребенок не ходит потому, что мы разрешаем ему ползать. Пусть лучше постигает логику на пальцах, чем просто дрейфует без руля и без ветрил.
А почему не на палочках?
Когда будет готов, перейдет на палочки. Но это уже определенный уровень абстракции. А пальцыони свои, родные, они к себе ближе. Он, когда ходить учился, за что предпочитал держатьсяза стенку или за вашу руку? Так и здесь. Сначала за руку, потом за палочки, а потом и в уме. Не надо спешить. Абстрактное мышление хорошо тогда, когда его можно наполнить конкретными примерами. А этот запас еще надо накопить.
Но учительница говорит, что теперь тенденция такая: если ребенку хорошо, если ему удобно, значит надо позволять. И получается поколение лентяев.
А вот это, уже извините меня, полная чушь! Посмотрите на Тиму. Он старается, учится, хотя это ему и трудно, гораздо труднее, чем нам с вами. Но когда он решает задачу, знаете, как у него центр подкрепления в базальных ганглиях сияет! Как маленькое солнце. А спросите его: почему? Зачем? Он и сам толком не знает. Потому что это здорово, это интересно, видеть мир шире и видеть себя, расширять свои возможности. Потому что ему нравится, когда вы радуетесь, хочется для вас быть умным, знающим. Ориентировочный инстинкт животных плюс вся наша культура, которая этот инстинкт стимулирует. Дети сдаются только тогда, когда мы сами делаем для них обучение невозможным, когда даем им непосильные задачи. Но уж сдаются капитально, да. Ложатся, прикидываясь камнем, или начинают восполнять недостаток впечатлений за счет наркотиков, или убаюкивают себя ритмами и прочее. Человеческий мозг устроен так, что ему нужны свежие впечатления. И если он не может получить их по-настоящему, он будет пережевывать суррогаты. Зато когда вокруг полно настоящего, то и суррогаты не нужны.
Семьдесят, произносит Тима.
5
На вечер у меня есть еще одно развлечение. Где-то в Сети, на одном из сайтов, живет эмулятор искусственного интеллекта. И занимается тем, что отгадывает персонажей, которых загадывают посетители. Литературных, исторических и тому подобное. И я обожаю с ним играть. Я пытаюсь разгадать алгоритм, по которому он работает. На первый взгляд это просто: банальная игра на дихотомии. Расчленять множество возможных ответов до тех пор, пока не останется один-единственный. Но в том-то и проблема, что я не могу уловить, как конкретно он это делает.
Вот я захожу на сайт, и тут же появляется картинкамужчина в восточном халате и чалме. Из его рта выплывает облачко со словами:
Привет, яАкинатор, Интернет-гений. Чтобы начать игру, нажмите «играть».
Я нажимаю.
Он предлагает:
Задумайте реального или вымышленного персонажа. Я попытаюсь угадать его.
В честь Лизы я задумываю Шекспира.
Акинатор спрашивает:
Ваш персонажженщина?
Я тыкаю:
Нет.
Ваш персонаж существовал в реальности?
Да.
Ваш персонажрусский?
Нет.
Ваш персонаж снимается в кино?
Нет.
Ваш персонаж еще жив?
Нет.
Ваш персонажполитик?
Нет.
Ваш персонаж говорит по-английски?
Да.
Ваш персонажпевец?
Нет.
Ваш персонажученый?
Нет.
Ваш персонажписатель?
Да.
Ваш персонажамериканец?
Нет.
Ваш персонаж жил в двадцатом веке?
Нет.
Ваш персонажпоэт?
Да.
Одна из книг вашего персонажа была адаптирована к фильму?
Да.
Ваш персонаж гомосексуален?
Я не знаю.
Ваш персонаж писал пьесы?
Да.
Я думаю, что это
Из глубины экрана медленно выплывает портрет. Широкий воротник, камзол, короткие волосы вокруг лысины. Уильям Шекспир. Драматург и поэт.
Глава 4Материнский инстинкт
1
Катя, мне нужна твоя помощь, говорю я. Мне надо решить, как одеться и как себя вести.
Это зависит от того, с кем ты идешь на свидание, с видимым равнодушием произносит Катя.
Приходится разочаровать девушку:
Это не свидание. Просто мне надо разыграть одного человека. Чтобы он меня принял за другую.
Не понимаю.
Во-первых, надо, чтобы он решил, что я беременна, только срок совсем маленький.
О! говорит Катя. Высокие отношения.
Какие есть. Можно сделать так, чтобы я не говорила, что беременна, а человек об этом догадался, хотя на самом деле я не беременна?
Легко! Выпяти живот.
Я серьезно.
И я. Вот, подойди к зеркалу, я объясню. Встань боком. Смотри, когда ты не беременна, центр тяжести у тебя находится вот здесь, Катя кладет мне одну ладонь ниже поясницы, другуюнад лобком. Когда матка начинает расти, центр тяжести смещается наверх. Но он по-прежнему должен оставаться у тебя между ног, иначе ты упадешь. Тогда ты, во-первых, расставляешь ноги чуть шире; во-вторых, отклоняешь плечи назад; в-третьих, поджимаешь задницу и выносишь таз вперед. Нет, не так. Просто сделай движение вперед крестцом.
Просто?
Ага, напряги поясницу вот здесь. Ага, уже начинает получаться.
И действительномой силуэт в зеркале становится ощутимо беременным.
Но это уже для комедии дель арте, морщит нос Катя. Нам нужно немного поменьше, вот так. Чтобы не бросалось в глаза, а намекало. Придется потренироваться несколько днейудерживать тело в неестественном положении сложно без подготовки.
А на маленьком сроке это действительно выглядит так?
Вообще-то нет, но и женщины тогда не выглядят беременными. Но это неважно. Мы не мимикрируем, а даем образ. Показываем человеку, что он должен увидеть, и не позволяем смотреть самому. Дальшево время разговора иногда поглаживай свой живот или просто клади на него руку, но не глядя, словно не замечаешь этого. Особенно если собеседник произносит слова «дети», «ребенок», или если речь идет о какой-то опасности. Он решит, что наблюдает воочию материнский инстинкт, и возликует. Ну и третьене пей алкоголь, но не акцентируй на этом внимание. Он решит, что расколол тебя.
Спасибо, про себя я прикидываю, что алкоголя, скорее всего, не будет, и жаль, ведь это как раз самое простое, а вот походку и жесты придется тренировать.
Вообще идея мне нравится: заставить людей увидеть то, что я хочу им показать, а не то, что на самом деле, и при этом позволить им ощутить себя ужасно проницательными. Забавно! Совсем новый опыт отношений для меня. Обычно я говорю людям, что происходит с ними, и они, как правило, настолько в это вовлечены, что меня совсем не видят. Выходить на сцену, в свет, позволять, чтобы меня разглядывали, нет, заставлять себя разглядывать, при этом не показывая больше, чем я считаю нужным, какое это, должно быть, странное ощущение!